Она с удивлением посмотрела на Джорджину, потом перевела взгляд туда, где, скрюченный пополам, стоял детина.
– Вот! – Вытащив из-под пледа вторую руку, она протянула Джорджине толстый моток витого шнура от портьер. – Свяжи его!
Верзила распрямился и стоял, с недоумением глядя на них; потом глаза его сузились. Он больше не смеялся.
– Где Калем?
– Ваш брат? – Эми помахала пистолетом, как будто бы он задал несуразный вопрос. – Не беспокойтесь. Крови было совсем немного.
– Крови?
В его голосе звучала угроза; Эйкен шагнул вперед. Эми обеими руками подняла пистолет, направив его прямо на него.
– Не двигайтесь!
Он замер; его ставший теперь суровым взгляд скользил с пистолета на лицо девушки, потом обратно на пистолет, дуло которого было нацелено ему в грудь.
– У вашего брата совсем небольшой порез.
– Порез? Где ты могла достать нож?
Эми, нахмурившись, взглянула на него.
– У меня не было ножа. – Она посмотрела на Джорджину. – Разве я упоминала про нож?
Джорджина покачала головой.
Эми снова посмотрела на Эйкена Мак-Лаклена.
– Я ничего не говорила про нож. Мне кажется, вы пытаетесь сбить меня с толку.
– Ты сказала, у него пошла кровь из раны, – сквозь стиснутые зубы пробормотал Эйкен.
– А... так это от стаканчика из-под виски.
– Мой брат поранил себе руку стаканом из-под виски?
– Не руку, а голову.
Эйкен, похоже, был совершенно сбит с толку:
– Он поранил себе голову стаканом из-под виски?
– Совсем маленьким стаканчиком. Так, небольшой порез... – Эми раздвинула пальцы, показывая, какой был порез, и посмотрела на Джорджину: – По-вашему, какого он может быть размера?
– Примерно с полдюйма, – ответила Джорджина, потом добавила: – Вряд ли это смертельно.
– Да, верно.
Эми посмотрела на Эйкена и повторила вслед за Джорджиной:
– Вряд ли это смертельно. С ним ничего не случится. – Девушка помолчала, лицо ее было задумчивым. – А вот шишка у него на лбу и вправду великовата. Но не волнуйтесь, он как раз приходил в себя, когда я его связывала. Могу поклясться, что он в ясном уме; вид у него был такой, будто он жаждал немедленно убрать все это разбитое стекло.
Великан застонал и потряс головой.
– Сядьте, прошу вас!
Эми нацелила на него пистолет и легонько помахала им. Мужчина поднял руку.
– Ради всего святого, перестаньте размахивать пистолетом! Он может выстрелить!
Девушка еще раз взмахнула пистолетом.
– Ну что же, если вы не хотите, чтобы я им размахивала, – заметила она рассудительно, – тогда вам придется сесть.
Мужчина так рванулся к ближайшему креслу, что Джорджина чуть не расхохоталась. С лица у него все это время не сходило мрачное выражение.
Кресло представляло собой нечто чудовищное; оно было завалено клочьями мятой бумаги, скомканными рубашками, тарелками с присохшими остатками пищи и целой кучей ореховой скорлупы. Он слегка наклонился и огромной рукой сбросил все это на пол.
Потом повернулся, глядя на девушек; лицо у него было весьма неприветливое. Эйкен осторожно присел, чуть поморщившись. При этом он бросил на Джорджину свирепый, испепеляющий взгляд.
– Что это с ним? – спросила Эмилия шепотом, не отводя пистолет.
– Ничего, – невозмутимо ответила Джорджина, разматывая шнур. – Он просто слишком усердно размышлял.
Эйкен беззвучно выругался.
Джорджина не улыбалась; она подошла к нему, встав так, чтобы не мешать Эмилии целиться и не подвергаться опасности. По тому, каким пронзительным взглядом он смотрел на них обеих, девушка видела, что он только и ждет, что кто-нибудь из них совершит оплошность.
– Вытяните руки!
Эйкен медленно повернулся и поднял глаза на Джорджину. Взгляд его сулил ей страшную месть. Но она, не обращая на это внимания, обматывала шнур вокруг его запястий.
– А теперь ваши громадные ноги. Прошу!
Гигант не шелохнулся.
Присев на корточки, Джорджина потянула вниз шнур от портьер, дернув за него с такой силой, что Эйкен резко втянул в себя воздух; она несколько раз обвязала шнур вокруг щиколоток. Опустившись на колени рядом с его видавшими виды сапогами, девушка опять улыбнулась ему сладкой улыбкой, потом затянула узлы еще крепче.
– Ты пожалеешь об этом, Джорджи, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
– Надеюсь, что нет.
Джорджина протянула руку и потрепала великана по щеке, затем, умышленно перегнувшись через него, схватила еще одно яблоко. Слегка откачнувшись назад, она поднесла ему яблоко почти к самому лицу.
Глаза его сузились, и он приоткрыл было рот, собираясь что-то сказать.
Джорджина быстро заткнула его яблоком и притворилась удивленной.
– О Господи, вы, кажется, хотели мне что-то сказать? Я полагаю, ничего особенно важного.
Шея его стала медленно заливаться краской, все гуще багровея.
– Вы сердитесь, мистер Мак-Лаклен? – спросила Джорджина, глядя прямо в его бешеные глаза. – Ай-яй-яй, как не стыдно! Ваша мама должна была научить вас не трогать того, что вам не принадлежит. – Она встала, отряхнула ладони и посмотрела на Эми. – Готова?
Та кивнула, потом оглядела комнату; взгляд ее упал на стену напротив.
– Возьми вон тот плед, он может тебе пригодиться.
Джорджина прошла через комнату, перешагивая через расплющенные яблоки и весь этот хаос, которого она до сих пор почти не замечала. В комнате все было перевернуто вверх дном. Девушка взяла еще один красный шерстяной плед, висевший на колышке на стене, накинула его себе на плечи и обернулась.
– Пойдем, – сказала Эми, еще раз помахав пистолетом перед Эйкеном, прежде чем повернуться и направиться к двери.
Джорджина, проходя через комнату, бросила на гиганта прощальный взгляд – взгляд триумфатора, говоривший, что на этот раз победа осталась за ней; потом закрыла за собой дверь.
Эми подхватила прикрытую салфеткой корзинку.
– Идемте.
Через несколько минут они уже стояли на крыльце. Эми остановилась; она оглядывалась, нахмурившись, потом посмотрела на Джорджину.
– Куда мы теперь пойдем?
Все, что Джорджина могла увидеть, была белая завеса тумана.
– Туман, похоже, еще больше сгустился. Здесь, на островах, берега очень опасные: скалы, обрывы. Один неосторожный шаг – и мы можем упасть с них.
– Фонарь остался на палубе баркаса. Калем поставил его, перед тем как привести меня сюда.
– Ну так пойдемте!
Джорджина потащила за собой Эми; они спустились на две ступеньки.
Эми вдруг остановилась и вскинула голову.
– Что это за шум?
– Где?
Джорджина огляделась, но вокруг был только туман да темные очертания дома за ними.
– Мне показалось, что-то скрипнуло, как будто дверь.
Обе посмотрели на входную дверь.
– Она закрыта.
Джорджина опять повернулась к Эми.
– Наверное, это какой-нибудь зверек, белка или птица. Звук отдается в тумане, особенно по ночам. – Она опять взяла Эми под руку. – Пойдемте отсюда.
Они спустились еще на две ступеньки.
Позади них послышался страшный грохот. Эми так испугалась, что выронила пистолет и обеими руками ухватилась за руку Джорджины. Джорджина ахнула, стремительно обернулась, почти ожидая, что этот верзила каким-то образом выбрался и стоит у нее за спиной.
– Что это было? – шепнула Эми, слегка разжав пальцы.
Джорджина сняла руку Эми со своего локтя и поднялась на одну ступеньку. Под ее бальной туфелькой что-то хрустнуло. Девушка наклонилась – это был умывальный фарфоровый таз, разбившийся на мелкие осколки о камень площадки.
Джорджина посмотрела на окно наверху, но ничего не смогла разглядеть, кроме тумана да темных расплывчатых очертаний здания, вздымавшегося над их головами.
Эми подняла пистолет и теперь, через плечо Джорджины, всматривалась в ступеньки у них под ногами.
– Как это попало сюда?
– Не знаю. Наверху ничего не видно, но лучше нам поскорее убраться отсюда. Живее!
Они повернулись и бросились вниз как раз в ту минуту, когда умывальный кувшин свалился с туманного неба, составив компанию тазу и расколовшись на кусочки именно там, где они только что стояли.
Джорджина почти насильно тащила за собой задыхающуюся Эми.
– Ты видела? – шепнула Эми испуганно.
– Не думай об этом! Нам нужно добраться до фонаря. И как можно скорее!
Они помчались прочь и исчезли в густом тумане. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были громкий хруст гравия под их ногами, их собственное шумное дыхание да отдаленный гул морских волн, разбивавшихся о прибрежные скалы, так что девушки не слышали, как скрипнуло, закрываясь, окно наверху.
Глава 14
Всегда чистосердечно признавайся в содеянном.
Это собьет с толку старших и даст тебе
возможность натворить еще что-нибудь.
Марк Твен
Калем поднял руки вверх и как следует дернул – путы упали с них. Он развязал себе ноги и встал, потом пошарил по полу, отыскивая очки. Они лежали рядом с разбитым стаканчиком из-под виски. Калем нацепил их, поправив на переносице, и выбежал из комнаты. Он ринулся в восточную половину дома, на бегу вытирая тоненькую струйку крови на лбу аккуратно сложенным носовым платком.
Краем глаза он заметил, как что-то промелькнуло, и замер. Калем взглянул наверх, куда вела лестница. Рядом с лестничной площадкой из-за широкого столбика перил показалась кудрявая светловолосая головка Кирсти.
– Что ты там делаешь наверху?
– Кто-то стащил клетчатые пледы Мак-Лакленов, дядя Калем, я их видела. – Голос девочки упал до взволнованного шепота: – Это воры?
– Иди-ка ты в постель, малышка.
– А почему мы не спим в наших кроватках?
– Ваши комнаты не убраны. А теперь иди спать.
– А где папа?
– Он занят. Иди ложись.
– А чем?
– Это тебя не касается.
Девочка подбоченилась, вздернула свой маленький подбородок и сердито посмотрела на Калема.
– Я тоже из рода Мак-Лакленов.
«Ага, – подумал Калем. – Истинная упрямая шотландка».
– Ты что же, забыла, кто глава клана, моя маленькая Мак-Лаклен? Ты ведь не станешь поступать столь опрометчиво, чтобы ослушаться приказа вождя твоего клана?
Девочка, казалось, призадумалась; она с минуту смотрела на Калема, как будто взвешивая возможные последствия своего решения. Потом медленно повернулась и поплелась вверх по лестнице, словно волоча за собой тяжкий груз. На полдороге она остановилась и оглянулась на Калема; взгляд ее, пожалуй, был слишком серьезен для ребенка.
– Ты прав, дядя Калем. Мне пора спать.
Кирсти вскинула голову, вздохнула поглубже, так что детская грудка ее выпятилась, что должно было придать этой сцене достаточно драматизма, и, поднявшись по лестнице, исчезла за углом.
Калем услышал, как тихонько захлопнулась дверь наверху, и бросился вниз, в комнаты брата. Он распахнул дверь.
Эйкен сидел в большом кресле, среди обычного, месяцами создававшегося хаоса. Он скрючился, руки его были прикручены к ногам, а рот заткнут яблоком.
Калем не стал говорить того, что в первую очередь пришло ему в голову при виде брата в таком положении: с яблоком во рту, связанного, точно цыпленок для жарки, сидящего в этом бедламе. Хотя, пока он шел через комнату, в голове его вертелось, что Господа Бога на мякине не проведешь.
Калем выдернул яблоко у брата изо рта. Эйкен застонал, потом подвигал онемевшими челюстями, пока Калем, нагнувшись, развязывал ему руки и ноги.
– Ты не ранен?
Калем распутал один из тридцати, как ему показалось, а может быть и больше, тугих узлов.
– Нет.
Эйкен посмотрел на лоб Калема.
– А ты?
– Это так, пустяки. – Калем развязал еще один узел, потом проверил, сколько их осталось. Приподняв эту путаницу, он заметил: – Сдается мне, она неплохо потрудилась, чтобы ты не смог выбраться отсюда, а?
Похоже, оставалось еще не менее двадцати замысловатых узлов.
– А как тебе удалось освободиться?
– Эта белокурая девчушка сделала всего один узел. – Калем усердно трудился, распутывая шнур. – И завязала на бантик.
Он посмотрел на Эйкена и покачал головой. Эйкен быстро поднялся, потирая запястья, и, нахмурившись, взглянул на дверь.
– Ты слышал?
Калем обернулся.
– Что?
– Мне что-то послышалось.
Калем замер, прислушиваясь.
– Да нет, ничего.
Эйкен поднял руку.
– Погоди!
Они стояли, не двигаясь, однако вокруг было тихо.
– Да нет, мне, наверное, показалось. – Нахмурившись, Эйкен добавил: – Мне послышалось, будто входная дверь только что захлопнулась.
– Не думаю, чтобы девушки вернулись, – они не так глупы.
Пройдя через комнату, Эйкен взял со стеллажа пистолет и бросил его Калему.
– Вот, держи. А я возьму фонари.
– Пистолет?
Калем посмотрел на оружие, потом поднял глаза на Эйкена.
– Ты что, рехнулся? Я не стану стрелять в несчастных перепуганных женщин, даже если одна из них и треснула меня по голове стаканом из-под виски.
Эйкен рылся в шкафу; оторвавшись от этого занятия, он взглянул на брата.
– Мы не можем выйти отсюда безоружными. Твоя невеста взяла пистолет.
Он отвернулся и принялся выбрасывать вещи из шкафа.
– Она не будет в нас стрелять. И она не моя невеста. Я вообще не собираюсь жениться, но с этим мы с тобой разберемся позднее.
– Нечего тут разбираться. Твоя невеста...
– Она не моя невеста.
– Девушка, которая связала тебя и завязала шнур бантиком, взяла с собой заряженный пистолет, и этого достаточно, чтобы мы тоже вооружились; она к тому же перепугана и бродит где-то там, в тумане.
Калем решил, что брат прав.
– Вот он! – Эйкен ткнул ему в грудь фонарем. – Бери его и пойдем, – Он прошел через комнату широким, решительным шагом. – Мы должны их найти, прежде чем они успеют сверзнуться с какого-нибудь обрыва и мы останемся без жен.
– Я ни на ком не собираюсь жениться. Эйкен! Эйкен!
Но Калем обращался к пустым дверям.
Входная дверь гулко хлопнула.
Калем покачал головой; не прошло и минуты, как он вышел вслед за братом, тяжело ступая и томясь от предчувствия нависшей беды.
Глава 15
Две старые вороны сидели на ограде,
Толкуя о зерне и о погоде,
О сорных травах и цветах
И как разумно все в природе.
Одна из них моргала, одна из них икала,
Для выраженья мыслей столь глубоких
Слов у обеих не хватало.
Рейчел Линдсей
– Ты думаешь, здесь безопасно?
Эми оглядела темную и сырую пещеру. Джорджина тем временем поставила фонарь на блихайший выступ скалы.
– По крайней мере безопаснее, чем быть запертой в комнате с верзилой и его братцем.
Чем больше Эми осматривалась, тем менее безопасной казалась ей эта пещера. Но как бы там ни было, а все-таки сидеть тут, пусть даже в сырости и в темноте, было лучше, чем пытаться найти дорогу в густом тумане.
– Пожалуй, ты права.
Эми окинула взглядом низкие каменные своды пещеры; туман, проникавший снаружи, дымными клубами плавал над головой, в темных расщелинах. За спиной у нее слышалось неумолчное журчание воды, с плеском стекающей в небольшое озерцо под камнями.
Краем глаза Эми заметила, как мелькнула какая-то тень. Внутри у нее все сжалось, дыхание перехватило. Девушка быстро обернулась. Тени оказались совсем не страшными – всего лишь черные морские крабы, торопившиеся укрыться меж влажных камней. Девушка с облегчением вздохнула, однако еще несколько долгих мгновений ей казалось, будто в сердце у нее трепещет крыльями пойманная бабочка.
Издалека до нее доносился шум прибоя; в нем слышалась угроза. Но здесь, в пещере, на мелководье, волны лишь тихонько плескались, как это бывает летним дремотным полднем, когда они накатывают на берег. Туманная мгла снаружи была такой белой, густой, что совершенно невозможно было что-либо разглядеть. Казалось, пустой и черный мир обрывается именно здесь, у самого входа в пещеру.
Эми посмотрела на Джорджину. Она казалась такой спокойной. Лицо ее было единственным, что оставалось нетронутым. Платье страшно измято, так же как и у Эми, а длинные черные волосы свисали из ее замысловатой вечерней прически спутанной массой вьющихся тяжелых кудрей, спускаясь до самой талии.
Эми вспомнила, как она впервые увидела Джорджину Бэйард, стоявшую в группе людей, которые все как-то меркли в ее присутствии. Она не была высокой; ее отличало не это. Но что-то в ней было такое, что притягивало внимание. И не только потому, что при взгляде на нее казалось, будто она знает какую-то тайну, очень важную, скрытую от других. Как-то сразу становилось ясно, что эта девушка особенная, не такая, как все.
Когда Джорджина говорила, голос ее звучал уверенно, звонко. Большинство людей внимательно выслушивали все, что бы она ни сказала, поскольку в ее тоне, выражении, интонации – во всем ощущалась абсолютная уверенность в себе.
И ко всему этому она была необычайно хороша собой. У нее были самые прелестные лицо и фигура, какие Эми когда-либо видела, волосы блестящие, черные, а кожа прозрачная и белая, как сияние полной луны. Высокие, четко очерченные скулы, полные розовые губы, какие бывают у некоторых девушек только от помады, и сияющие громадные голубые глаза, такие светлые, что это было первое, что замечал любой при взгляде на ее лицо. Быть может, оттого, подумала Эми, что Джорджина имела обыкновение смотреть человеку прямо в глаза, взгляд ее пронизывал насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Вот! – Вытащив из-под пледа вторую руку, она протянула Джорджине толстый моток витого шнура от портьер. – Свяжи его!
Верзила распрямился и стоял, с недоумением глядя на них; потом глаза его сузились. Он больше не смеялся.
– Где Калем?
– Ваш брат? – Эми помахала пистолетом, как будто бы он задал несуразный вопрос. – Не беспокойтесь. Крови было совсем немного.
– Крови?
В его голосе звучала угроза; Эйкен шагнул вперед. Эми обеими руками подняла пистолет, направив его прямо на него.
– Не двигайтесь!
Он замер; его ставший теперь суровым взгляд скользил с пистолета на лицо девушки, потом обратно на пистолет, дуло которого было нацелено ему в грудь.
– У вашего брата совсем небольшой порез.
– Порез? Где ты могла достать нож?
Эми, нахмурившись, взглянула на него.
– У меня не было ножа. – Она посмотрела на Джорджину. – Разве я упоминала про нож?
Джорджина покачала головой.
Эми снова посмотрела на Эйкена Мак-Лаклена.
– Я ничего не говорила про нож. Мне кажется, вы пытаетесь сбить меня с толку.
– Ты сказала, у него пошла кровь из раны, – сквозь стиснутые зубы пробормотал Эйкен.
– А... так это от стаканчика из-под виски.
– Мой брат поранил себе руку стаканом из-под виски?
– Не руку, а голову.
Эйкен, похоже, был совершенно сбит с толку:
– Он поранил себе голову стаканом из-под виски?
– Совсем маленьким стаканчиком. Так, небольшой порез... – Эми раздвинула пальцы, показывая, какой был порез, и посмотрела на Джорджину: – По-вашему, какого он может быть размера?
– Примерно с полдюйма, – ответила Джорджина, потом добавила: – Вряд ли это смертельно.
– Да, верно.
Эми посмотрела на Эйкена и повторила вслед за Джорджиной:
– Вряд ли это смертельно. С ним ничего не случится. – Девушка помолчала, лицо ее было задумчивым. – А вот шишка у него на лбу и вправду великовата. Но не волнуйтесь, он как раз приходил в себя, когда я его связывала. Могу поклясться, что он в ясном уме; вид у него был такой, будто он жаждал немедленно убрать все это разбитое стекло.
Великан застонал и потряс головой.
– Сядьте, прошу вас!
Эми нацелила на него пистолет и легонько помахала им. Мужчина поднял руку.
– Ради всего святого, перестаньте размахивать пистолетом! Он может выстрелить!
Девушка еще раз взмахнула пистолетом.
– Ну что же, если вы не хотите, чтобы я им размахивала, – заметила она рассудительно, – тогда вам придется сесть.
Мужчина так рванулся к ближайшему креслу, что Джорджина чуть не расхохоталась. С лица у него все это время не сходило мрачное выражение.
Кресло представляло собой нечто чудовищное; оно было завалено клочьями мятой бумаги, скомканными рубашками, тарелками с присохшими остатками пищи и целой кучей ореховой скорлупы. Он слегка наклонился и огромной рукой сбросил все это на пол.
Потом повернулся, глядя на девушек; лицо у него было весьма неприветливое. Эйкен осторожно присел, чуть поморщившись. При этом он бросил на Джорджину свирепый, испепеляющий взгляд.
– Что это с ним? – спросила Эмилия шепотом, не отводя пистолет.
– Ничего, – невозмутимо ответила Джорджина, разматывая шнур. – Он просто слишком усердно размышлял.
Эйкен беззвучно выругался.
Джорджина не улыбалась; она подошла к нему, встав так, чтобы не мешать Эмилии целиться и не подвергаться опасности. По тому, каким пронзительным взглядом он смотрел на них обеих, девушка видела, что он только и ждет, что кто-нибудь из них совершит оплошность.
– Вытяните руки!
Эйкен медленно повернулся и поднял глаза на Джорджину. Взгляд его сулил ей страшную месть. Но она, не обращая на это внимания, обматывала шнур вокруг его запястий.
– А теперь ваши громадные ноги. Прошу!
Гигант не шелохнулся.
Присев на корточки, Джорджина потянула вниз шнур от портьер, дернув за него с такой силой, что Эйкен резко втянул в себя воздух; она несколько раз обвязала шнур вокруг щиколоток. Опустившись на колени рядом с его видавшими виды сапогами, девушка опять улыбнулась ему сладкой улыбкой, потом затянула узлы еще крепче.
– Ты пожалеешь об этом, Джорджи, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
– Надеюсь, что нет.
Джорджина протянула руку и потрепала великана по щеке, затем, умышленно перегнувшись через него, схватила еще одно яблоко. Слегка откачнувшись назад, она поднесла ему яблоко почти к самому лицу.
Глаза его сузились, и он приоткрыл было рот, собираясь что-то сказать.
Джорджина быстро заткнула его яблоком и притворилась удивленной.
– О Господи, вы, кажется, хотели мне что-то сказать? Я полагаю, ничего особенно важного.
Шея его стала медленно заливаться краской, все гуще багровея.
– Вы сердитесь, мистер Мак-Лаклен? – спросила Джорджина, глядя прямо в его бешеные глаза. – Ай-яй-яй, как не стыдно! Ваша мама должна была научить вас не трогать того, что вам не принадлежит. – Она встала, отряхнула ладони и посмотрела на Эми. – Готова?
Та кивнула, потом оглядела комнату; взгляд ее упал на стену напротив.
– Возьми вон тот плед, он может тебе пригодиться.
Джорджина прошла через комнату, перешагивая через расплющенные яблоки и весь этот хаос, которого она до сих пор почти не замечала. В комнате все было перевернуто вверх дном. Девушка взяла еще один красный шерстяной плед, висевший на колышке на стене, накинула его себе на плечи и обернулась.
– Пойдем, – сказала Эми, еще раз помахав пистолетом перед Эйкеном, прежде чем повернуться и направиться к двери.
Джорджина, проходя через комнату, бросила на гиганта прощальный взгляд – взгляд триумфатора, говоривший, что на этот раз победа осталась за ней; потом закрыла за собой дверь.
Эми подхватила прикрытую салфеткой корзинку.
– Идемте.
Через несколько минут они уже стояли на крыльце. Эми остановилась; она оглядывалась, нахмурившись, потом посмотрела на Джорджину.
– Куда мы теперь пойдем?
Все, что Джорджина могла увидеть, была белая завеса тумана.
– Туман, похоже, еще больше сгустился. Здесь, на островах, берега очень опасные: скалы, обрывы. Один неосторожный шаг – и мы можем упасть с них.
– Фонарь остался на палубе баркаса. Калем поставил его, перед тем как привести меня сюда.
– Ну так пойдемте!
Джорджина потащила за собой Эми; они спустились на две ступеньки.
Эми вдруг остановилась и вскинула голову.
– Что это за шум?
– Где?
Джорджина огляделась, но вокруг был только туман да темные очертания дома за ними.
– Мне показалось, что-то скрипнуло, как будто дверь.
Обе посмотрели на входную дверь.
– Она закрыта.
Джорджина опять повернулась к Эми.
– Наверное, это какой-нибудь зверек, белка или птица. Звук отдается в тумане, особенно по ночам. – Она опять взяла Эми под руку. – Пойдемте отсюда.
Они спустились еще на две ступеньки.
Позади них послышался страшный грохот. Эми так испугалась, что выронила пистолет и обеими руками ухватилась за руку Джорджины. Джорджина ахнула, стремительно обернулась, почти ожидая, что этот верзила каким-то образом выбрался и стоит у нее за спиной.
– Что это было? – шепнула Эми, слегка разжав пальцы.
Джорджина сняла руку Эми со своего локтя и поднялась на одну ступеньку. Под ее бальной туфелькой что-то хрустнуло. Девушка наклонилась – это был умывальный фарфоровый таз, разбившийся на мелкие осколки о камень площадки.
Джорджина посмотрела на окно наверху, но ничего не смогла разглядеть, кроме тумана да темных расплывчатых очертаний здания, вздымавшегося над их головами.
Эми подняла пистолет и теперь, через плечо Джорджины, всматривалась в ступеньки у них под ногами.
– Как это попало сюда?
– Не знаю. Наверху ничего не видно, но лучше нам поскорее убраться отсюда. Живее!
Они повернулись и бросились вниз как раз в ту минуту, когда умывальный кувшин свалился с туманного неба, составив компанию тазу и расколовшись на кусочки именно там, где они только что стояли.
Джорджина почти насильно тащила за собой задыхающуюся Эми.
– Ты видела? – шепнула Эми испуганно.
– Не думай об этом! Нам нужно добраться до фонаря. И как можно скорее!
Они помчались прочь и исчезли в густом тумане. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были громкий хруст гравия под их ногами, их собственное шумное дыхание да отдаленный гул морских волн, разбивавшихся о прибрежные скалы, так что девушки не слышали, как скрипнуло, закрываясь, окно наверху.
Глава 14
Всегда чистосердечно признавайся в содеянном.
Это собьет с толку старших и даст тебе
возможность натворить еще что-нибудь.
Марк Твен
Калем поднял руки вверх и как следует дернул – путы упали с них. Он развязал себе ноги и встал, потом пошарил по полу, отыскивая очки. Они лежали рядом с разбитым стаканчиком из-под виски. Калем нацепил их, поправив на переносице, и выбежал из комнаты. Он ринулся в восточную половину дома, на бегу вытирая тоненькую струйку крови на лбу аккуратно сложенным носовым платком.
Краем глаза он заметил, как что-то промелькнуло, и замер. Калем взглянул наверх, куда вела лестница. Рядом с лестничной площадкой из-за широкого столбика перил показалась кудрявая светловолосая головка Кирсти.
– Что ты там делаешь наверху?
– Кто-то стащил клетчатые пледы Мак-Лакленов, дядя Калем, я их видела. – Голос девочки упал до взволнованного шепота: – Это воры?
– Иди-ка ты в постель, малышка.
– А почему мы не спим в наших кроватках?
– Ваши комнаты не убраны. А теперь иди спать.
– А где папа?
– Он занят. Иди ложись.
– А чем?
– Это тебя не касается.
Девочка подбоченилась, вздернула свой маленький подбородок и сердито посмотрела на Калема.
– Я тоже из рода Мак-Лакленов.
«Ага, – подумал Калем. – Истинная упрямая шотландка».
– Ты что же, забыла, кто глава клана, моя маленькая Мак-Лаклен? Ты ведь не станешь поступать столь опрометчиво, чтобы ослушаться приказа вождя твоего клана?
Девочка, казалось, призадумалась; она с минуту смотрела на Калема, как будто взвешивая возможные последствия своего решения. Потом медленно повернулась и поплелась вверх по лестнице, словно волоча за собой тяжкий груз. На полдороге она остановилась и оглянулась на Калема; взгляд ее, пожалуй, был слишком серьезен для ребенка.
– Ты прав, дядя Калем. Мне пора спать.
Кирсти вскинула голову, вздохнула поглубже, так что детская грудка ее выпятилась, что должно было придать этой сцене достаточно драматизма, и, поднявшись по лестнице, исчезла за углом.
Калем услышал, как тихонько захлопнулась дверь наверху, и бросился вниз, в комнаты брата. Он распахнул дверь.
Эйкен сидел в большом кресле, среди обычного, месяцами создававшегося хаоса. Он скрючился, руки его были прикручены к ногам, а рот заткнут яблоком.
Калем не стал говорить того, что в первую очередь пришло ему в голову при виде брата в таком положении: с яблоком во рту, связанного, точно цыпленок для жарки, сидящего в этом бедламе. Хотя, пока он шел через комнату, в голове его вертелось, что Господа Бога на мякине не проведешь.
Калем выдернул яблоко у брата изо рта. Эйкен застонал, потом подвигал онемевшими челюстями, пока Калем, нагнувшись, развязывал ему руки и ноги.
– Ты не ранен?
Калем распутал один из тридцати, как ему показалось, а может быть и больше, тугих узлов.
– Нет.
Эйкен посмотрел на лоб Калема.
– А ты?
– Это так, пустяки. – Калем развязал еще один узел, потом проверил, сколько их осталось. Приподняв эту путаницу, он заметил: – Сдается мне, она неплохо потрудилась, чтобы ты не смог выбраться отсюда, а?
Похоже, оставалось еще не менее двадцати замысловатых узлов.
– А как тебе удалось освободиться?
– Эта белокурая девчушка сделала всего один узел. – Калем усердно трудился, распутывая шнур. – И завязала на бантик.
Он посмотрел на Эйкена и покачал головой. Эйкен быстро поднялся, потирая запястья, и, нахмурившись, взглянул на дверь.
– Ты слышал?
Калем обернулся.
– Что?
– Мне что-то послышалось.
Калем замер, прислушиваясь.
– Да нет, ничего.
Эйкен поднял руку.
– Погоди!
Они стояли, не двигаясь, однако вокруг было тихо.
– Да нет, мне, наверное, показалось. – Нахмурившись, Эйкен добавил: – Мне послышалось, будто входная дверь только что захлопнулась.
– Не думаю, чтобы девушки вернулись, – они не так глупы.
Пройдя через комнату, Эйкен взял со стеллажа пистолет и бросил его Калему.
– Вот, держи. А я возьму фонари.
– Пистолет?
Калем посмотрел на оружие, потом поднял глаза на Эйкена.
– Ты что, рехнулся? Я не стану стрелять в несчастных перепуганных женщин, даже если одна из них и треснула меня по голове стаканом из-под виски.
Эйкен рылся в шкафу; оторвавшись от этого занятия, он взглянул на брата.
– Мы не можем выйти отсюда безоружными. Твоя невеста взяла пистолет.
Он отвернулся и принялся выбрасывать вещи из шкафа.
– Она не будет в нас стрелять. И она не моя невеста. Я вообще не собираюсь жениться, но с этим мы с тобой разберемся позднее.
– Нечего тут разбираться. Твоя невеста...
– Она не моя невеста.
– Девушка, которая связала тебя и завязала шнур бантиком, взяла с собой заряженный пистолет, и этого достаточно, чтобы мы тоже вооружились; она к тому же перепугана и бродит где-то там, в тумане.
Калем решил, что брат прав.
– Вот он! – Эйкен ткнул ему в грудь фонарем. – Бери его и пойдем, – Он прошел через комнату широким, решительным шагом. – Мы должны их найти, прежде чем они успеют сверзнуться с какого-нибудь обрыва и мы останемся без жен.
– Я ни на ком не собираюсь жениться. Эйкен! Эйкен!
Но Калем обращался к пустым дверям.
Входная дверь гулко хлопнула.
Калем покачал головой; не прошло и минуты, как он вышел вслед за братом, тяжело ступая и томясь от предчувствия нависшей беды.
Глава 15
Две старые вороны сидели на ограде,
Толкуя о зерне и о погоде,
О сорных травах и цветах
И как разумно все в природе.
Одна из них моргала, одна из них икала,
Для выраженья мыслей столь глубоких
Слов у обеих не хватало.
Рейчел Линдсей
– Ты думаешь, здесь безопасно?
Эми оглядела темную и сырую пещеру. Джорджина тем временем поставила фонарь на блихайший выступ скалы.
– По крайней мере безопаснее, чем быть запертой в комнате с верзилой и его братцем.
Чем больше Эми осматривалась, тем менее безопасной казалась ей эта пещера. Но как бы там ни было, а все-таки сидеть тут, пусть даже в сырости и в темноте, было лучше, чем пытаться найти дорогу в густом тумане.
– Пожалуй, ты права.
Эми окинула взглядом низкие каменные своды пещеры; туман, проникавший снаружи, дымными клубами плавал над головой, в темных расщелинах. За спиной у нее слышалось неумолчное журчание воды, с плеском стекающей в небольшое озерцо под камнями.
Краем глаза Эми заметила, как мелькнула какая-то тень. Внутри у нее все сжалось, дыхание перехватило. Девушка быстро обернулась. Тени оказались совсем не страшными – всего лишь черные морские крабы, торопившиеся укрыться меж влажных камней. Девушка с облегчением вздохнула, однако еще несколько долгих мгновений ей казалось, будто в сердце у нее трепещет крыльями пойманная бабочка.
Издалека до нее доносился шум прибоя; в нем слышалась угроза. Но здесь, в пещере, на мелководье, волны лишь тихонько плескались, как это бывает летним дремотным полднем, когда они накатывают на берег. Туманная мгла снаружи была такой белой, густой, что совершенно невозможно было что-либо разглядеть. Казалось, пустой и черный мир обрывается именно здесь, у самого входа в пещеру.
Эми посмотрела на Джорджину. Она казалась такой спокойной. Лицо ее было единственным, что оставалось нетронутым. Платье страшно измято, так же как и у Эми, а длинные черные волосы свисали из ее замысловатой вечерней прически спутанной массой вьющихся тяжелых кудрей, спускаясь до самой талии.
Эми вспомнила, как она впервые увидела Джорджину Бэйард, стоявшую в группе людей, которые все как-то меркли в ее присутствии. Она не была высокой; ее отличало не это. Но что-то в ней было такое, что притягивало внимание. И не только потому, что при взгляде на нее казалось, будто она знает какую-то тайну, очень важную, скрытую от других. Как-то сразу становилось ясно, что эта девушка особенная, не такая, как все.
Когда Джорджина говорила, голос ее звучал уверенно, звонко. Большинство людей внимательно выслушивали все, что бы она ни сказала, поскольку в ее тоне, выражении, интонации – во всем ощущалась абсолютная уверенность в себе.
И ко всему этому она была необычайно хороша собой. У нее были самые прелестные лицо и фигура, какие Эми когда-либо видела, волосы блестящие, черные, а кожа прозрачная и белая, как сияние полной луны. Высокие, четко очерченные скулы, полные розовые губы, какие бывают у некоторых девушек только от помады, и сияющие громадные голубые глаза, такие светлые, что это было первое, что замечал любой при взгляде на ее лицо. Быть может, оттого, подумала Эми, что Джорджина имела обыкновение смотреть человеку прямо в глаза, взгляд ее пронизывал насквозь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32