Роскошная ложа, веселые шутки отца, звук настраиваемых струн – все это как будто подняло ее со скамейки обшарпанного экипажа и унесло куда-то далеко, далеко… Может быть, если она увидит здание театра воочию, ей станет еще лучше…
– Это не по пути. Я поеду, куда прикажете, конечно, но придется тогда доплатить.
Элис вынула пять шиллингов и положила их на ладонь в перчатке. Глаза извозчика блеснули, он поспешно – пока богатая дама не передумала – схватил монеты и засунул их в верхний карман своей грязной шерстяной куртки.
– Оперный театр, отлично, миледи! – Слава Богу, он отвернулся от нее, теперь и вздохнуть можно свободно. Лошади дернули, экипаж начал сворачивать со Стрэнда, направляясь к Друри-Лейну, этому кварталу богемы.
Элис попыталась взять себя в руки и успокоиться – но тщетно. Все ее существо тряслось и кричало – бурная тряска экипажа и громкий стук его железных колес были лишь слабой имитацией того, что творилось у нее в душе. Она отправилась к Беатрисе просто потому, что больше было некуда, не уверенная, что вообще вернется обратно в дом Данкена. У нее была слабая надежда, что бывшая наставница ее как-то утешит, подскажет что-то, что могло бы ей помочь пережить нынешние невзгоды.
Странно, что Данкен, при всей его необузданной ярости, все-таки не уволил ее.
Пусть бы он уж это сделал – тогда, по крайней мере, он освободил бы ее от необходимости самой принимать решение. Она была совсем не уверена, что сможет продолжать свою игру: все эти накрахмаленные данкеновские понятия о правилах поведения были ей невыносимы!
– Вы должны помнить, кто вы такая! – орал он на нее, заложив пальцы за жилетку. При этом он расхаживал по библиотеке вперед-назад, как школьный учитель, раздумывающий – распорядиться принести розги или нет. – Вы должны знать свое место и должны строго подчиняться предписанным вам правилам! Вы находитесь у меня в услужении.
В услужении! Доходов от Брайархерста было бы вполне достаточно, чтобы ей пять раз нанять самого Данкена к себе в услужение! Она слышала, что его дед женился не на ровне – на дочери какого-то лавочника – так, по крайней мере, это выглядело со слов миссис Спунер. И человек такого сомнительного происхождения осмеливается демонстрировать ей свое сословное превосходство! Элис гневно стукнула каблучком по днищу экипажа, так что возница принял это за сигнал остановиться.
– Поезжай! – преувеличенно громко крикнула она – ярость еще не утихла.
Она поправила шляпку, и, подперев подбородок кулачком в перчатке, предалась созерцанию проплывавших мимо нее городских пейзажей. Дорога от Сент-Джеймса до Хаундсдитча была полна контрастов: богатство и нищета соседствовали друг с другом.
Вот – кварталы аккуратных особнячков, где живут зажиточные горожане, отгородившиеся толстыми кирпичными стенами от суеты и толкотни большого города; вот – темные прокопченные дымом кварталы, где живет беднота, с частоколом печных труб, дымок от которых символизирует тщету усилий их обитателей поддерживать достойное существование, а вот – сплошные ряды лавок, где можно купить все – от постельного белья до пучка редиски. Блеск и нищета Лондона.
Виды города – ослепляли, а его звуки – оглушали, – даже сквозь стекло ее кеба. Крики нищих, тирольские рулады молочниц, голоса уличных певцов, стоявших на перекрестках со шляпами для сбора монет в ногах. И поверх всего – густая пелена дымного тумана – как на похоронах, при отпевании. Все настраивало на меланхолический лад – что вполне соответствовало настроению Элис.
Вся дорога – несколько миль – заняла менее получаса, хотя такая быстрота объяснялась отнюдь не желанием возницы сделать приятное щедрой пассажирке, а скорее жадностью: чем быстрее он от нее отделается, тем больше будет шансов, подхватить нового клиента.
– Мы приехали, миледи.
Элис помедлила, думая, что возница слезет и откроет ей дверь, но, так и не дождавшись, сделала это сама. Очутившись на земле, она осведомилась, не собирается ли он дать ей сдачу. Беззубый возница энергично покачал головой: «Дудки!» – и Элис поняла, как глупо было давать ему деньги вперед.
От той суммы, которую Хэдли дал ей с собой на дорожные расходы, оставалось меньше половины, но Элис напомнила себе, что у нее еще есть жалованье. Приучиться жить по средствам – это, в конце концов, тоже одно из условий игры, которые она должна соблюдать; если, конечно, она сочтет необходимым эту игру продолжать.
Хаундсдитч находился далеко от аристократического квартала, в котором был расположен дом Данкена. Ничто не защищало здесь обитателей от шума большой проезжей улицы, и не только от шума, но, увы, и от запаха – запаха, исходившего от куч неубранных отбросов. Правда, когда Элис бросила взгляд на выстроившуюся вдоль улицы вереницу жилых строений, впечатление оказалось более благоприятным. Дома были расположены вплотную друг к другу, но выглядели довольно ухоженными; можно было предположить, что в них живут вполне почтенные люди.
Элис вновь изучила кусок бумажки, на котором она записала адрес Беатрисы; дом был в полуквартале отсюда; вот и он; она осторожно подергала за веревку звонка; входная дверь была в царапинах, с облезшей краской. Сперва не было никакого ответа; Элис даже забеспокоилась: а вдруг Беатрисы нет дома? Но на второй звонок она услышала знакомый голос из дома:
– Кто там?
– Беатриса! Это я, Элис.
Она услышала, как Беатриса неловко пытается справиться с замком. Вот, наконец, и ее такое знакомое лицо…
– Элис, дорогая! Какими судьбами?
Девушка зажмурилась и тяжело вздохнула.
Ответ был достаточно красноречивым. Беатриса крепко сжала руку Элис и молча повела ее за собой. Они вошли в крохотную гостиную.
– Садись! – сказала она ей тоном, не допускающим возражения. – Сейчас я принесу чай, а потом мы поговорим.
Нигде еще, с тех пор как она покинула Брайархерст, Элис не чувствовала себя так легко и спокойно, как здесь! Она расслабленно откинулась на истертый шелк скромной кушетки. Мебель тоже была отнюдь не новой, однако она была намного удобнее, чем рассчитанная на внешний эффект мебель в доме Данкена или даже – ей пришлось признать – в ее собственном доме в Брайархерсте.
Квартира была скромная, но уютная; как раз таким и должен был быть домашний очаг двух стареющих незамужних леди. В гостиной было изобилие всяких вышивок, по стенам – бумажные цветы; ни один мужчина этого бы не выдержал.
Вернулась Беатриса с чашкой горячего ароматного чая. По ее осторожному обращению с прибором Элис догадалась, что им редко пользуются, приберегая для почетных гостей. Элис продрогла во время своего путешествия и сделала сразу глубокий глоток, не подозревая, что кроме сахара в чай было добавлено кое-что еще. Она закашлялась.
– Бренди? – успела спросить она между приступами кашля.
– И. же видела, какая ты пришла озябшая. Подумала, что это не пометает.
Чай, на вкус Элис, был довольно крепок, особенно в градусах алкоголя, но она понимала, что Беатриса права: ей это сейчас нужно. Она продолжала пить обжигающий напиток – хотя теперь и маленькими глоточками.
– Ну, – Беатриса пододвинулась и полуобняла Элис, – а теперь расскажи, что там у тебя стряслось.
– Ой, Беатриса, – простонала девушка. – Я больше не выдержу.
– Что он тебе сделал? – Беатриса достаточно хорошо знала и Данкена, и Элис, чтобы понять, что вместе они представляют собой гремучую смесь.
– Да ничего. Я просто потанцевала на этом его глупом балу.
Мягкие черты лица Беатрисы заострились:
– Что?
– Я сожалею, что так случилось. Это… это трудно объяснить. Кейрон Чатэм…
– Лорд Чатэм?..
– Ты его знаешь?
– Достаточно, чтобы предупредить тебя, чтобы ты держалась от него подальше.
Комментарий Беатрисы задел Элис. Она пришла посоветоваться насчет Данкена, а не насчет Кейрона Чатэма.
– Да, он порой бывает противным.
– Он такой повеса! У него больше женщин, чем фунтов в банке, а он совсем не бедняк! Плохо, что ты совершила такой бестактный поступок. Но и худшего сообщника ты вряд ли могла подобрать.
Элис понимала: Беатриса права. Но в ней проснулся какой-то мятежный дух противоречия; ей захотелось встать на защиту Кейрона; это ее желание удивило ее и вывело из равновесия гораздо больше, чем порицание Беатрисы. Но она слишком устала, чтобы вступать в спор, лучше уж уступить.
– Наверное, ты права. Но сейчас моя проблема – не Кейрон, а Данкен.
Лицо Беатрисы выразило полное понимание и сочувствие; она понизила голос до шепота:
– Он не выгнал тебя?
– Почти что. Я думаю, меня спасло только заступничество Лайли. Но он явно жаждет моей крови. Наверное, надо кончать со всем этим и ехать домой.
– Зачем? Здесь тоже есть виселицы.
Услышав это страшное слово, Элис инстинктивно схватилась рукой за шею. Да, она дала себе слово не думать об этом, и она старалась не думать, но только днем. Но не во сне. Вот и сегодня ночью ей приснилось, как тугая, петля палача стягивает ей шею…
– Ну и что же мне делать?
– Хотя бы извинилась за свой поступок?
– Он не настаивал. Я просто обещала, что такое больше не повторится.
– Ну и правильно. Ты, правда, хочешь моего совета?
– Конечно, Беатриса.
– На этот раз Данкен смилостивился, но он будет искать любой предлог, чтобы тебя уволить. Ты все-таки должна попросить прощения. Взывай к его милосердию. Обещания обещаниями, но нужно покаяние. Я знаю, какой он жесткий человек, но сейчас он твоя единственная надежда. И подумай о Лайли: каково ей будет без тебя?
Элис подумала: да, Данкен ей глубоко неприятен, но Лайли она любит, и это чувство, пожалуй, сильнее.
– Ну, сможешь поступиться своей гордыней? – тон Беатрисы говорил о том, что она ожидает утвердительного ответа.
– Ну, если нужно, – Элис увидела сомнение в глазах Беатрисы. – Я извинюсь – хотя бывают моменты, когда я думаю – лучше уж на виселицу, чем жить в его доме.
Беатриса неодобрительно покачала головой.
– Ну, это ведь не навечно. И тебе с ним детей не крестить. Кстати, у тебя есть что-нибудь новое от Хэдли?
Элис наконец сняла шляпу и грустно вздохнула, лишний раз убедившись, что она отнюдь не новая – фетр местами залоснился.
– Честно говоря, я жду ответа со дня на день. Я ему сегодня утром послала уже второе письмо.
– Второе письмо? Я едва поверила своим ушам, когда услышала, что ты отправила первое. Посыльный мог разоблачить тебя!
– Я его послала с дилижансом. Без подписи. Я заплатила одному из лакеев Данкена, и он сам отнес его на почтовую станцию. Я не думаю, что очень уж рисковала.
– Все равно это рискованно.
Наверное, оказавшись от Брайархерста на почтительном расстоянии, Элис слишком уж успокоилась, потеряла бдительность. Это плохо.
– Сомневаюсь, чтобы убийца Джулии меня как следует рассмотрел. И чтобы он стал искать меня здесь? Иногда я думаю, что все эти меры предосторожности – ерунда.
Беатриса была явно шокирована таким легкомыслием своей прежней воспитанницы:
– Пока ты не узнаешь, кто убил Джулию, тебе следует затаиться. Не говоря уже об этой твоей подлой мачехе – одних ее угроз достаточно, чтобы ты пока и думать забыла о возвращении.
Элис удрученно опустила голову. Опять Беатриса права. Наверное, она слишком вымоталась – в таком состоянии она не способна рационально мыслить:
– Ну ладно. Но весь этот маскарад – это так противно… Моя комнатка там такая крохотная, еда плохая, а эти платья….
Слово «платья» Элис произнесла с вопросительной интонацией: разве можно назвать так то, что сейчас на ней? Потом, в замешательстве, она подумала: она жалуется на свою жизнь, а ведь Беатриса жила именно так и не жаловалась; теперь, судя по окружающей ее обстановке, ей еще труднее. Краска стыда залила лицо Элис.
– Ой, прости, дорогая, Это звучит так… так высокомерно. Наверное, это все влияние лорда Грэнвилла…
Беатриса потрепала ее по руке.
– Я понимаю, деточка. Такое положение – не для тебя. В мире существует определенный порядок, а тут все смешалось… Кстати, именно поэтому я так встревожилась, когда ты упомянула имя Кейрона Чатэма.
– Что ты знаешь о нем, Беатриса? – Элис уже сколько раз давала себе слово забыть о нем, но мысли неизменно возвращались к нему. Что еще ужаснее, мысли о нем были ей приятны.
– Я знаю, что он довольно близкий друг лорда Грэнвилла. Очень красив и очень богат – и потому – не для таких, как мы. Дело даже не в том, что ты помолвлена с Хэдли. Связь с кем-то вне «твоего» класса сразу привлечет к тебе внимание – и это самый быстрый путь б Ньюгейтскую тюрьму. Обещай мне, что ты выбросишь его из головы, Элис!
Девушка отвела глаза, окончательно убедившись, что, по крайней мере, со вчерашней мазурки она уже ни о ком другом думать не могла.
Элис крепко прижимала к себе «Клариссу Харлоу». Она уже несколько раз читала этот печальный роман. Это была сага о молодой девушке, которую жадные родственники выдали замуж за нелюбимого. Потом ее соблазнил какой-то авантюрист, который довел ее до гибели.
Роман затрагивал какие-то самые сокровенные струны в душе Элис. Ее судьба была чем-то сходна с судьбой Клариссы; она лишь надеялась, что у нее будет другой конец.
Книга стоила три шиллинга; покупать ее было непозволительным расточительством. Однако ощущение от настоящей кожи ее роскошного переплета давало ей такую радость, что это перевесило соображения рассудка. Элис вовсе не раскаивалась, что зашла в маленькую книжную лавку на обратном пути от Беатрисы. Еще она купила яблоко у уличного торговца, не доезжая опять-таки несколько кварталов до дома, она расплатилась с извозчиком и вышла из экипажа.
Чтобы сэкономить время, она решила пройти через Сент-Джеймсский парк. Потом, вспомнив, что Данкен отпустил, а вернее, выгнал ее из дому на целый день, она переменила свое решение: лучше она там посидит и почитает… Все еще не веря до конца, что ей не нужно никуда спешить, Элис выбрала себе одну из чугунных скамеек и открыла «Клариссу».
Перед ней был вид на Птичью аллею – место, где были выставлены вольеры и клетки с диковинными птицами. Но еще ярче павлиньих хвостов были наряды знатной публики, прогуливавшейся по парку. Элис перевернула страницу и громко раскусила холодное, крепкое яблоко. Шум от потока гуляющих отвлекал внимание, и не в силах подавить в себе искушение насладиться зрелищем этого великолепного парада мод она захлопнула книгу.
Аромат розовых цветов только начавшей распускаться акации, разносимый легким полуденным ветерком, создавал какой-то сверхъестественный эффект; было так вкусно, как в кондитерской. Элис подставила лицо солнцу и глубоко вдохнула в себя этот напоенный медом весенний воздух.
Взгляд ее скользил по окружности: вот дамы в шляпах с плюмажами, в сопровождении своих спутников; вот утки, плещущиеся в пруду, вот какая-то бродячая собака утоляет жажду на мелководье канала… Вдруг глаза Элис застыли на слишком знакомом объекте: там, где несколькими минутами раньше она сошла с кеба, остановился фаэтон Кейрона Чатэма.
Она слегка прищурилась, чтобы разглядеть получше; может быть, она обозналась. Нет, в отчаянии подумала она, ошибки нет: она узнала и экипаж, и его владельца. В горле нее застряло что-то вроде нервной икоты. Между тем, Кейрон вышел из экипажа, отпустил кучера и двинулся явно по направлению к ней.
Впрочем, он ее еще не заметил. Скорее всего, он просто решил подышать свежим воздухом. Судьба? Вот он здесь, рядом, один – и она, которую бросает то в жар, то в холод. Все мысли вылетели у нее из головы. Она понимала лишь, что любыми средствами должна избежать встречи с ним.
Она еще может это сделать. Во-первых, она еще успеет просто встать и уйти, пока он ее не заметил. Во-вторых, она может прикрыться томом «Клариссы». Она обещала Данкену, что больше никогда не будет общаться с лордом Чатэмом. Она обещала Беатрисе. А самое главное – то же самое она обещала самой себе…
Но теперь все эти обещания рушились как карточный домик. Своей легкой походкой Кейрон приближался к ней, и вся решимость Элис таяла как весенний снег. Ох, как он был хорош в этих темно-желтых бриджах и бежевой жилетке! А его губы, складывающиеся в полуулыбку, серые глаза, как бы приглашающие в какой-то иной, волшебный и радостный, мир…
Искушение или просто помешательство? Как бы то ни было, Элис капитулировала. Зная, что будет потом раскаиваться, она снова закрыла книгу, проглотила последний кусок яблока и взглянула на него с улыбкой.
Кейрон как будто уловил этот ее немой зов; его глаза, ранее рассеянно скользившие по толпе в поиске знакомых лиц, остановились на ней. Он замер, потом сделал несколько шагов – те несколько шагов, которые разделяли их, и замер снова. Он помолчал, потом галантно поклонился.
– Мисс Уокер.
– Лорд Чатэм.
– Я вижу, вы скучаете в одиночестве? В такой чудесный день – и одна! – Кейрон кивком головы указал на место рядом с ней на скамейке – как будто демонстрировал свое удивление тем, что оно свободно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Это не по пути. Я поеду, куда прикажете, конечно, но придется тогда доплатить.
Элис вынула пять шиллингов и положила их на ладонь в перчатке. Глаза извозчика блеснули, он поспешно – пока богатая дама не передумала – схватил монеты и засунул их в верхний карман своей грязной шерстяной куртки.
– Оперный театр, отлично, миледи! – Слава Богу, он отвернулся от нее, теперь и вздохнуть можно свободно. Лошади дернули, экипаж начал сворачивать со Стрэнда, направляясь к Друри-Лейну, этому кварталу богемы.
Элис попыталась взять себя в руки и успокоиться – но тщетно. Все ее существо тряслось и кричало – бурная тряска экипажа и громкий стук его железных колес были лишь слабой имитацией того, что творилось у нее в душе. Она отправилась к Беатрисе просто потому, что больше было некуда, не уверенная, что вообще вернется обратно в дом Данкена. У нее была слабая надежда, что бывшая наставница ее как-то утешит, подскажет что-то, что могло бы ей помочь пережить нынешние невзгоды.
Странно, что Данкен, при всей его необузданной ярости, все-таки не уволил ее.
Пусть бы он уж это сделал – тогда, по крайней мере, он освободил бы ее от необходимости самой принимать решение. Она была совсем не уверена, что сможет продолжать свою игру: все эти накрахмаленные данкеновские понятия о правилах поведения были ей невыносимы!
– Вы должны помнить, кто вы такая! – орал он на нее, заложив пальцы за жилетку. При этом он расхаживал по библиотеке вперед-назад, как школьный учитель, раздумывающий – распорядиться принести розги или нет. – Вы должны знать свое место и должны строго подчиняться предписанным вам правилам! Вы находитесь у меня в услужении.
В услужении! Доходов от Брайархерста было бы вполне достаточно, чтобы ей пять раз нанять самого Данкена к себе в услужение! Она слышала, что его дед женился не на ровне – на дочери какого-то лавочника – так, по крайней мере, это выглядело со слов миссис Спунер. И человек такого сомнительного происхождения осмеливается демонстрировать ей свое сословное превосходство! Элис гневно стукнула каблучком по днищу экипажа, так что возница принял это за сигнал остановиться.
– Поезжай! – преувеличенно громко крикнула она – ярость еще не утихла.
Она поправила шляпку, и, подперев подбородок кулачком в перчатке, предалась созерцанию проплывавших мимо нее городских пейзажей. Дорога от Сент-Джеймса до Хаундсдитча была полна контрастов: богатство и нищета соседствовали друг с другом.
Вот – кварталы аккуратных особнячков, где живут зажиточные горожане, отгородившиеся толстыми кирпичными стенами от суеты и толкотни большого города; вот – темные прокопченные дымом кварталы, где живет беднота, с частоколом печных труб, дымок от которых символизирует тщету усилий их обитателей поддерживать достойное существование, а вот – сплошные ряды лавок, где можно купить все – от постельного белья до пучка редиски. Блеск и нищета Лондона.
Виды города – ослепляли, а его звуки – оглушали, – даже сквозь стекло ее кеба. Крики нищих, тирольские рулады молочниц, голоса уличных певцов, стоявших на перекрестках со шляпами для сбора монет в ногах. И поверх всего – густая пелена дымного тумана – как на похоронах, при отпевании. Все настраивало на меланхолический лад – что вполне соответствовало настроению Элис.
Вся дорога – несколько миль – заняла менее получаса, хотя такая быстрота объяснялась отнюдь не желанием возницы сделать приятное щедрой пассажирке, а скорее жадностью: чем быстрее он от нее отделается, тем больше будет шансов, подхватить нового клиента.
– Мы приехали, миледи.
Элис помедлила, думая, что возница слезет и откроет ей дверь, но, так и не дождавшись, сделала это сама. Очутившись на земле, она осведомилась, не собирается ли он дать ей сдачу. Беззубый возница энергично покачал головой: «Дудки!» – и Элис поняла, как глупо было давать ему деньги вперед.
От той суммы, которую Хэдли дал ей с собой на дорожные расходы, оставалось меньше половины, но Элис напомнила себе, что у нее еще есть жалованье. Приучиться жить по средствам – это, в конце концов, тоже одно из условий игры, которые она должна соблюдать; если, конечно, она сочтет необходимым эту игру продолжать.
Хаундсдитч находился далеко от аристократического квартала, в котором был расположен дом Данкена. Ничто не защищало здесь обитателей от шума большой проезжей улицы, и не только от шума, но, увы, и от запаха – запаха, исходившего от куч неубранных отбросов. Правда, когда Элис бросила взгляд на выстроившуюся вдоль улицы вереницу жилых строений, впечатление оказалось более благоприятным. Дома были расположены вплотную друг к другу, но выглядели довольно ухоженными; можно было предположить, что в них живут вполне почтенные люди.
Элис вновь изучила кусок бумажки, на котором она записала адрес Беатрисы; дом был в полуквартале отсюда; вот и он; она осторожно подергала за веревку звонка; входная дверь была в царапинах, с облезшей краской. Сперва не было никакого ответа; Элис даже забеспокоилась: а вдруг Беатрисы нет дома? Но на второй звонок она услышала знакомый голос из дома:
– Кто там?
– Беатриса! Это я, Элис.
Она услышала, как Беатриса неловко пытается справиться с замком. Вот, наконец, и ее такое знакомое лицо…
– Элис, дорогая! Какими судьбами?
Девушка зажмурилась и тяжело вздохнула.
Ответ был достаточно красноречивым. Беатриса крепко сжала руку Элис и молча повела ее за собой. Они вошли в крохотную гостиную.
– Садись! – сказала она ей тоном, не допускающим возражения. – Сейчас я принесу чай, а потом мы поговорим.
Нигде еще, с тех пор как она покинула Брайархерст, Элис не чувствовала себя так легко и спокойно, как здесь! Она расслабленно откинулась на истертый шелк скромной кушетки. Мебель тоже была отнюдь не новой, однако она была намного удобнее, чем рассчитанная на внешний эффект мебель в доме Данкена или даже – ей пришлось признать – в ее собственном доме в Брайархерсте.
Квартира была скромная, но уютная; как раз таким и должен был быть домашний очаг двух стареющих незамужних леди. В гостиной было изобилие всяких вышивок, по стенам – бумажные цветы; ни один мужчина этого бы не выдержал.
Вернулась Беатриса с чашкой горячего ароматного чая. По ее осторожному обращению с прибором Элис догадалась, что им редко пользуются, приберегая для почетных гостей. Элис продрогла во время своего путешествия и сделала сразу глубокий глоток, не подозревая, что кроме сахара в чай было добавлено кое-что еще. Она закашлялась.
– Бренди? – успела спросить она между приступами кашля.
– И. же видела, какая ты пришла озябшая. Подумала, что это не пометает.
Чай, на вкус Элис, был довольно крепок, особенно в градусах алкоголя, но она понимала, что Беатриса права: ей это сейчас нужно. Она продолжала пить обжигающий напиток – хотя теперь и маленькими глоточками.
– Ну, – Беатриса пододвинулась и полуобняла Элис, – а теперь расскажи, что там у тебя стряслось.
– Ой, Беатриса, – простонала девушка. – Я больше не выдержу.
– Что он тебе сделал? – Беатриса достаточно хорошо знала и Данкена, и Элис, чтобы понять, что вместе они представляют собой гремучую смесь.
– Да ничего. Я просто потанцевала на этом его глупом балу.
Мягкие черты лица Беатрисы заострились:
– Что?
– Я сожалею, что так случилось. Это… это трудно объяснить. Кейрон Чатэм…
– Лорд Чатэм?..
– Ты его знаешь?
– Достаточно, чтобы предупредить тебя, чтобы ты держалась от него подальше.
Комментарий Беатрисы задел Элис. Она пришла посоветоваться насчет Данкена, а не насчет Кейрона Чатэма.
– Да, он порой бывает противным.
– Он такой повеса! У него больше женщин, чем фунтов в банке, а он совсем не бедняк! Плохо, что ты совершила такой бестактный поступок. Но и худшего сообщника ты вряд ли могла подобрать.
Элис понимала: Беатриса права. Но в ней проснулся какой-то мятежный дух противоречия; ей захотелось встать на защиту Кейрона; это ее желание удивило ее и вывело из равновесия гораздо больше, чем порицание Беатрисы. Но она слишком устала, чтобы вступать в спор, лучше уж уступить.
– Наверное, ты права. Но сейчас моя проблема – не Кейрон, а Данкен.
Лицо Беатрисы выразило полное понимание и сочувствие; она понизила голос до шепота:
– Он не выгнал тебя?
– Почти что. Я думаю, меня спасло только заступничество Лайли. Но он явно жаждет моей крови. Наверное, надо кончать со всем этим и ехать домой.
– Зачем? Здесь тоже есть виселицы.
Услышав это страшное слово, Элис инстинктивно схватилась рукой за шею. Да, она дала себе слово не думать об этом, и она старалась не думать, но только днем. Но не во сне. Вот и сегодня ночью ей приснилось, как тугая, петля палача стягивает ей шею…
– Ну и что же мне делать?
– Хотя бы извинилась за свой поступок?
– Он не настаивал. Я просто обещала, что такое больше не повторится.
– Ну и правильно. Ты, правда, хочешь моего совета?
– Конечно, Беатриса.
– На этот раз Данкен смилостивился, но он будет искать любой предлог, чтобы тебя уволить. Ты все-таки должна попросить прощения. Взывай к его милосердию. Обещания обещаниями, но нужно покаяние. Я знаю, какой он жесткий человек, но сейчас он твоя единственная надежда. И подумай о Лайли: каково ей будет без тебя?
Элис подумала: да, Данкен ей глубоко неприятен, но Лайли она любит, и это чувство, пожалуй, сильнее.
– Ну, сможешь поступиться своей гордыней? – тон Беатрисы говорил о том, что она ожидает утвердительного ответа.
– Ну, если нужно, – Элис увидела сомнение в глазах Беатрисы. – Я извинюсь – хотя бывают моменты, когда я думаю – лучше уж на виселицу, чем жить в его доме.
Беатриса неодобрительно покачала головой.
– Ну, это ведь не навечно. И тебе с ним детей не крестить. Кстати, у тебя есть что-нибудь новое от Хэдли?
Элис наконец сняла шляпу и грустно вздохнула, лишний раз убедившись, что она отнюдь не новая – фетр местами залоснился.
– Честно говоря, я жду ответа со дня на день. Я ему сегодня утром послала уже второе письмо.
– Второе письмо? Я едва поверила своим ушам, когда услышала, что ты отправила первое. Посыльный мог разоблачить тебя!
– Я его послала с дилижансом. Без подписи. Я заплатила одному из лакеев Данкена, и он сам отнес его на почтовую станцию. Я не думаю, что очень уж рисковала.
– Все равно это рискованно.
Наверное, оказавшись от Брайархерста на почтительном расстоянии, Элис слишком уж успокоилась, потеряла бдительность. Это плохо.
– Сомневаюсь, чтобы убийца Джулии меня как следует рассмотрел. И чтобы он стал искать меня здесь? Иногда я думаю, что все эти меры предосторожности – ерунда.
Беатриса была явно шокирована таким легкомыслием своей прежней воспитанницы:
– Пока ты не узнаешь, кто убил Джулию, тебе следует затаиться. Не говоря уже об этой твоей подлой мачехе – одних ее угроз достаточно, чтобы ты пока и думать забыла о возвращении.
Элис удрученно опустила голову. Опять Беатриса права. Наверное, она слишком вымоталась – в таком состоянии она не способна рационально мыслить:
– Ну ладно. Но весь этот маскарад – это так противно… Моя комнатка там такая крохотная, еда плохая, а эти платья….
Слово «платья» Элис произнесла с вопросительной интонацией: разве можно назвать так то, что сейчас на ней? Потом, в замешательстве, она подумала: она жалуется на свою жизнь, а ведь Беатриса жила именно так и не жаловалась; теперь, судя по окружающей ее обстановке, ей еще труднее. Краска стыда залила лицо Элис.
– Ой, прости, дорогая, Это звучит так… так высокомерно. Наверное, это все влияние лорда Грэнвилла…
Беатриса потрепала ее по руке.
– Я понимаю, деточка. Такое положение – не для тебя. В мире существует определенный порядок, а тут все смешалось… Кстати, именно поэтому я так встревожилась, когда ты упомянула имя Кейрона Чатэма.
– Что ты знаешь о нем, Беатриса? – Элис уже сколько раз давала себе слово забыть о нем, но мысли неизменно возвращались к нему. Что еще ужаснее, мысли о нем были ей приятны.
– Я знаю, что он довольно близкий друг лорда Грэнвилла. Очень красив и очень богат – и потому – не для таких, как мы. Дело даже не в том, что ты помолвлена с Хэдли. Связь с кем-то вне «твоего» класса сразу привлечет к тебе внимание – и это самый быстрый путь б Ньюгейтскую тюрьму. Обещай мне, что ты выбросишь его из головы, Элис!
Девушка отвела глаза, окончательно убедившись, что, по крайней мере, со вчерашней мазурки она уже ни о ком другом думать не могла.
Элис крепко прижимала к себе «Клариссу Харлоу». Она уже несколько раз читала этот печальный роман. Это была сага о молодой девушке, которую жадные родственники выдали замуж за нелюбимого. Потом ее соблазнил какой-то авантюрист, который довел ее до гибели.
Роман затрагивал какие-то самые сокровенные струны в душе Элис. Ее судьба была чем-то сходна с судьбой Клариссы; она лишь надеялась, что у нее будет другой конец.
Книга стоила три шиллинга; покупать ее было непозволительным расточительством. Однако ощущение от настоящей кожи ее роскошного переплета давало ей такую радость, что это перевесило соображения рассудка. Элис вовсе не раскаивалась, что зашла в маленькую книжную лавку на обратном пути от Беатрисы. Еще она купила яблоко у уличного торговца, не доезжая опять-таки несколько кварталов до дома, она расплатилась с извозчиком и вышла из экипажа.
Чтобы сэкономить время, она решила пройти через Сент-Джеймсский парк. Потом, вспомнив, что Данкен отпустил, а вернее, выгнал ее из дому на целый день, она переменила свое решение: лучше она там посидит и почитает… Все еще не веря до конца, что ей не нужно никуда спешить, Элис выбрала себе одну из чугунных скамеек и открыла «Клариссу».
Перед ней был вид на Птичью аллею – место, где были выставлены вольеры и клетки с диковинными птицами. Но еще ярче павлиньих хвостов были наряды знатной публики, прогуливавшейся по парку. Элис перевернула страницу и громко раскусила холодное, крепкое яблоко. Шум от потока гуляющих отвлекал внимание, и не в силах подавить в себе искушение насладиться зрелищем этого великолепного парада мод она захлопнула книгу.
Аромат розовых цветов только начавшей распускаться акации, разносимый легким полуденным ветерком, создавал какой-то сверхъестественный эффект; было так вкусно, как в кондитерской. Элис подставила лицо солнцу и глубоко вдохнула в себя этот напоенный медом весенний воздух.
Взгляд ее скользил по окружности: вот дамы в шляпах с плюмажами, в сопровождении своих спутников; вот утки, плещущиеся в пруду, вот какая-то бродячая собака утоляет жажду на мелководье канала… Вдруг глаза Элис застыли на слишком знакомом объекте: там, где несколькими минутами раньше она сошла с кеба, остановился фаэтон Кейрона Чатэма.
Она слегка прищурилась, чтобы разглядеть получше; может быть, она обозналась. Нет, в отчаянии подумала она, ошибки нет: она узнала и экипаж, и его владельца. В горле нее застряло что-то вроде нервной икоты. Между тем, Кейрон вышел из экипажа, отпустил кучера и двинулся явно по направлению к ней.
Впрочем, он ее еще не заметил. Скорее всего, он просто решил подышать свежим воздухом. Судьба? Вот он здесь, рядом, один – и она, которую бросает то в жар, то в холод. Все мысли вылетели у нее из головы. Она понимала лишь, что любыми средствами должна избежать встречи с ним.
Она еще может это сделать. Во-первых, она еще успеет просто встать и уйти, пока он ее не заметил. Во-вторых, она может прикрыться томом «Клариссы». Она обещала Данкену, что больше никогда не будет общаться с лордом Чатэмом. Она обещала Беатрисе. А самое главное – то же самое она обещала самой себе…
Но теперь все эти обещания рушились как карточный домик. Своей легкой походкой Кейрон приближался к ней, и вся решимость Элис таяла как весенний снег. Ох, как он был хорош в этих темно-желтых бриджах и бежевой жилетке! А его губы, складывающиеся в полуулыбку, серые глаза, как бы приглашающие в какой-то иной, волшебный и радостный, мир…
Искушение или просто помешательство? Как бы то ни было, Элис капитулировала. Зная, что будет потом раскаиваться, она снова закрыла книгу, проглотила последний кусок яблока и взглянула на него с улыбкой.
Кейрон как будто уловил этот ее немой зов; его глаза, ранее рассеянно скользившие по толпе в поиске знакомых лиц, остановились на ней. Он замер, потом сделал несколько шагов – те несколько шагов, которые разделяли их, и замер снова. Он помолчал, потом галантно поклонился.
– Мисс Уокер.
– Лорд Чатэм.
– Я вижу, вы скучаете в одиночестве? В такой чудесный день – и одна! – Кейрон кивком головы указал на место рядом с ней на скамейке – как будто демонстрировал свое удивление тем, что оно свободно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29