«Софи» повернулась на пятачке, на ней взвился английский флаг. Она легла на новый курс и, идя в крутой бейдевинд, устремилась к борту испанца. «Какафуэго» тотчас открыл огонь, оглушительный залп пришелся поверх судна и пробил в брамселях четыре отверстия, если не больше. Все матросы «Софи» громко прокричали «ура» и стояли в напряженном ожидании возле орудий с тройным зарядом.— Наводить вверх до упора! Ни одного выстрела до тех пор, пока не войдем в соприкосновение, — громогласно произнес Джек, наблюдая за тем, как с палубы фрегата в воду летят клетки для кур, ящики и доски.Сквозь дым он видел, как плывут утки, выбравшиеся из клетки. На одном из ящиков сидел испуганный кот. Запахло пороховым дымом, смешанным с туманом. Испанское судно становилось все ближе, вскоре они окажутся с подветренной стороны фрегата, но пока еще надо было плыть и плыть… Джек смотрел на черные жерла орудий испанца, и в этот момент из них вырвался яркий огонь и клубы дыма, скрывшие борт фрегата. Джек Обри заметил, что ядра полетели слишком высоко, но раздумывать почему — было некогда: надо было найти брешь в облаке, чтобы направить шлюп в носовую часть фрегата.— Руль на борт! — закричал Джек Обри и, когда раздался треск, скомандовал: — Пли!Фрегат — шебека сидел низко в воде, но «Софи» сидела еще ниже. Зацепившись реями за такелаж «Какафуэго», шлюп застыл на месте. Его орудия оказались ниже орудийных портов фрегата. Залп, произведенный в упор, пробил палубу фрегата и произвел ужасные разрушения. После «ура», раздавшегося со шлюпа, наступила тишина, и в это мгновение на шканцах испанского корабля раздались вопли. Затем испанские орудия заговорили вновь, вразнобой, но производя невероятный грохот в трех футах от головы Джека.Орудия одного борта «Софи» стреляли как по нотам: первое, второе, третье, четвертое, пятое, шестое, седьмое. Слышался грохот и стук откатывающихся лафетов. Во время четвертой или пятой паузы Джеймс Диллон схватил Джека за рукав и крикнул:— Отдан приказ взять нас на абордаж!— Мистер Уотт, оттолкнитесь от фрегата! — закричал Джек Обри в рупор. — Сержант, приготовиться!Один из бакштагов «Какафуэго» упал на палубу «Софи», зацепившись за лафет одного из орудий. Капитан обмотал его вокруг стойки и, посмотрев вверх, увидел целую толпу испанцев, собравшихся у борта фрегата. Морские пехотинцы и стрелки открыли по ним сокрушительный огонь, и испанцы не решились высадиться на шлюп. Расстояние между судами увеличивалось: боцман и его помощники на носу, Диллон и его отряд на корме отталкивали шестами фрегат. Под треск пистолетов некоторые испанцы пытались прыгнуть на палубу шлюпа, а кое — кто норовил зацепиться за него кошками. Одни строились, другие отходили назад. Пушки «Софи», оказавшиеся в десяти футах от борта фрегата, ударили прямо в гущу дрогнувших моряков и проделали в борту семь огромных пробоин.«Какафуэго» увалил под ветер, и его нос смотрел почти на зюйд, так что «Софи», воспользовавшись ветром, смогла вновь развернуться параллельно фрегату. Снова раздался оглушительный грохот, отдавшийся эхом в небесах. Испанцы старались из всех сил придать своим орудиям максимальный угол понижения. Перегнувшись через борт, они стреляли из мушкетов и пистолетов, пытаясь поразить прислугу орудий. Вели себя они довольно смело — один из испанцев повис над бортом и был сражен тремя выстрелами, — но действовали хаотично. Испанцы дважды пытались высадиться на палубу шлюпа, и всякий раз «Софи» отходила от фрегата, открывая убийственный огонь, продолжавшийся в течение пяти — десяти минут и обрушивавшийся на надстройки. Затем ее орудия били по корпусу. Пушки раскалились настолько, что к ним было невозможно прикоснуться. После каждого выстрела они отскакивали со страшной силой. Губки, которыми охлаждали стволы орудий, шипели и обугливались, так что собственные пушки становились почти столь же опасными для своих расчетов, как и для противника.Все это время испанцы не переставали вести огонь, хотя стреляли они нерегулярно, урывками. В грот — стеньгу попало несколько ядер, и с нее на палубу падали огромные куски дерева; падали пиллерсы, подвесные койки. Фока-рей удерживался только цепями. Снасти болтались во всех направлениях, в парусах было бесчисленное количество пробоин. На палубу то и дело падали горящие пыжи, и незанятые расчеты орудий правого борта бегали взад — вперед с пожарными ведрами. Однако, несмотря на суматоху, на палубе шлюпа прослеживался четкий порядок — из крюйт-камеры передавали заряды и ядра, расчеты орудий работали как заведенные, заряжая и затем пододвигая пушки к портам. Там несли вниз раненого, там убитого, чье место молча занимал кто-то другой; каждый был внимателен, несмотря на густые облака дыма, не было столкновений, суеты, почти не слышалось команд.«Скоро от шлюпа останется лишь один корпус», — размышлял Джек. Невероятно, но не упала ни одна мачта, ни одно рангоутное дерево. Долго так не может продолжаться. Наклонившись к Эллису, он прокричал юноше в ухо:— Бегом на камбуз! Пусть кок перевернет вверх дном все грязные сковороды и кастрюли. Пуллингс, Бабингтон, прекратите стрельбу. Убрать гики. Выбрать на ветер марсели. Мистер Диллон, велите вахте правого борта испачкать лица на камбузе, как только я скажу. Матросы, матросы! — закричал капитан, видя, что фрегат медленно движется вперед. — Мы должны высадиться на испанский корабль и захватить его. Сейчас самое подходящее время — сейчас или никогда, пока они не успели прийти в себя. Пять минут ожесточенной драки — и фрегат наш. Взять топоры, палаши — и вперед. Команда правого борта перепачкает лица сажей на камбузе и пойдет на нос с мистером Диллоном, остальные вместе со мной атакуют с кормы.Джек кинулся вниз. У Стивена было четыре тихих раненых и двое убитых.— Мы идем на абордаж, — сказал Джек Обри. — Мне нужен ваш фельдшер, нужен каждый, кто может держать оружие. Вы пойдете с нами?— Нет, — отвечал доктор. — Но могу встать на руль, если вам будет угодно.— Хорошо, вставайте. Вперед! — воскликнул Джек. Выскочив на усыпанную обломками палубу, сквозь клубы дыма ярдах в двадцати по левой скуле Стивен увидел корму шебеки, возвышавшуюся над палубой «Софи». Увидел матросов: одна группа, с закопченными лицами и вооруженная, выбегала из камбуза и собиралась в носовой части шлюпа, остальные выстроились вдоль поручней на юте. Казначей с бледным лицом дико озирался, только что появившийся старший канонир щурился от яркого света; тут же стояли кок с разделочным ножом в руке, уборщик, цирюльник и фельдшер. Стивен смотрел на его ухмыляющееся лицо с заячьей губой и на то, как он любовно ощупывал абордажный топор, твердя при этом: «Уж я тебя сейчас кровушкой напою!» Несколько испанских пушек продолжали стрелять в белый свет как в копеечку.— На брасах! — скомандовал Джек Обри, и реи стали разворачиваться, а марсели наполняться ветром. — Дорогой доктор, вы знаете, что делать? — Тот кивнул и взялся за штурвал, почувствовав, как ему повинуется руль. Старшина — рулевой отступил и с мрачным восторгом схватил абордажную саблю. — Доктор, как сказать по-испански «еще пятьдесят человек»?— Otros cincuenta.— Otros cincuenta, — повторил Джек, ласково глядя в лицо доктора. — А теперь прошу вас поставить шлюп вдоль борта фрегата. — Еще раз кивнув ему, он подошел к фальшборту, по пятам сопровождаемый старшиной — рулевым, и поднялся на ванты — массивный, но ловкий, размахивая длинной и тяжелой кавалерийской саблей.Несмотря на многочисленные пробоины, паруса наполнились ветром, и шлюп стал сближаться с испанцем. Раздались скрежет и треск, звук порвавшегося троса, удар, и оба судна сцепились. Крича изо всех сил, с носа и кормы шлюпа английские моряки полезли на борт шебеки.Перебравшись через разбитый фальшборт, Джек прыгнул на еще дымящуюся пушку. Канонир бросился на него с банником. Джек Обри ударил его сбоку саблей по голове-тот упал, и капитан спрыгнул на палубу «Какафуэго».— Вперед, за мной! — вопил он во всю мочь, что есть сил рубя бегущую прислугу орудия, а затем отбивая сабельные и копейные удары. Он заметил, что на палубе скопились сотни испанцев, и все это время кричал: «За мной!»Испанцы было дрогнули, изумленные таким натиском. Вся команда «Софи» кинулась на среднюю палубу и бак шебеки. Противник отступил от грот-мачты к шкафуту, но там сплотился. И началась отчаянная рубка: наносились и отражались жестокие удары; сражающиеся моряки спотыкались об обломки рангоута, падали на палубу, где уже не оставалось места; люди наносили удары, рубили, стреляли друг в друга из пистолетов. То здесь, то там противники сталкивались, издавая при этом рев, как дикие звери. Там, где свалка была не такой густой, Джек пробился ярда на три. Перед ним возник солдат, и в тот момент, когда оба высоко подняли сабли, второй, нырнув у него под мышкой, ударил Джека в бок копьем, которое лишь скользнуло по ребрам, и замахнулся для нового удара. Находившийся за спиной капитана Бонден выстрелил из пистолета — пуля, оторвав мочку уха у Джека, убила копейщика наповап. Сделав ложный выпад, капитан что есть силы ударил солдата саблей по плечу. Тот упал, и обороняющиеся отступили. Джек Обри поднял вверх саблю, крепко сжав ее в руке, и быстро посмотрел вперед и назад.— Так дело не пойдет, — произнес он.В носовой части фрегата человек триста испанцев, успев прийти в себя, начали теснить англичан и вбили клин между его отрядом и командой Диллона на носу. Диллону, должно быть, приходится туго. В любую секунду все может измениться. Прыгнув к пушке, капитан душераздирающим голосом закричал:— Диллон, Диллон, к правому трапу! Пробивайтесь к правому трапу!Краем глаза Джек увидел доктора, стоявшего внизу, на палубе шлюпа: уцепившись за штурвал, он внимательно глядел вверх. На всякий случай Джек закричал: «Otros cincuenta!» Стивен одобрительно закивал и что-то прокричал по-испански. После этого капитан вновь ринулся в битву, размахивая саблей и стреляя из пистолета.В этот момент с полубака донесся страшный крик, и возле трапов началось ожесточенное сражение. Толпа испанцев, собравшихся на шкафуте, дрогнула: сзади на них набросились какие-то демоны с черными лицами. Возле судового колокола завязалась схватка, послышались дикие крики: вымазанные сажей матросы с «Софи», соединившись со своими товарищами, орали как оглашенные. Раздавались новые выстрелы, слышался лязг оружия, грохот сапог дрогнувших испанцев, сгрудившихся в средней части фрегата, — их боевой дух явно угас. Немногие из тех, кто оставался на шкафуте, бросились по левому борту вперед, пытаясь собрать своих товарищей, как-то сплотиться, во всяком случае освободиться от бесполезных морских пехотинцев.Противник Джека, низенький моряк, корчился за шпилем, и капитан вырвался из давки. Осмотрев свободный участок палубы, он закричал, дернув матроса за руку:— Бонден, ступайте и снимите их флаг. Перепрыгнув через мертвого испанского капитана, Бонден кинулся на корму. Джек крикнул вслед, что ему делать. Сотни глаз недоуменно смотрели на то, как с гафеля спускается испанский флаг. Для испанцев все было кончено.— Сложить оружие! — прокричал Джек Обри, и приказ его повторили в разных частях палубы.Английские моряки отшатнулись от сбившихся в кучу испанцев, которые стали швырять на палубу оружие, — внезапно павшие духом, перепуганные, будто бы озябшие, почувствовавшие себя преданными. Старший из оставшихся в живых испанских офицеров, выбравшись из толпы, протянул Джеку Обри свою шпагу.— Вы говорите по-английски, сэр? — спросил англичанин.— Я понимаю по-английски, сэр, — ответил испанский офицер.— Матросы тотчас должны спуститься в трюм, сэр, — продолжал Джек. — Офицеры остаются на палубе. Матросы спускаются в трюм. В трюм.Испанец отдал распоряжение, и его уцелевшие матросы стали спускаться по трапам. Палуба была полна убитых и раненых. Целой грудой они лежали на шкафуте, еще больше — в носовой части, повсюду валялись тела. Стало видно и подлинное количество нападавших.— Живей, живей! — кричал Джек, и его матросы подгоняли пленных, понимая, как и их капитан, опасность, которую те представляют. — Мистер Дей, мистер Уотт, подтащите пару их пушек-карронад — и нацельте их вниз, в трюм. Зарядите их картечью. Где мистер Диллон? Передайте, пусть мистер Диллон отзовется.Приказание его передали, но Диллон не отзывался. Он лежал у правого трапа, где происходила особенно жестокая схватка, в двух шагах от маленького Эллиса. Подняв лейтенанта, Джек решил, что он только ранен, но, перевернув его, увидел большую рану в сердце. Глава одиннадцатая «Шлюп Его Величества „Софи“ На подступах к Барселоне Сэр,Честь имею уведомить вас о том, что шлюп, которым я имею честь командовать, после взаимного преследования и ожесточенной схватки захватил фрегат — шебеку, вооруженный 32 пушками: 22 длинноствольными двенадцатифунтовыми орудиями, 8 девятифунтовыми пушками и 2 тяжелыми карронадами, а именно «Какафуэго», которым командовал дон Мартин де Лагара, с экипажем из 319 офицеров, матросов и солдат морской пехоты. Неравенство сил вынудило нас принять некоторые меры, которые могли оказаться решающими. Я решил взять фрегат на абордаж, каковая операция была осуществлена почти без потерь. После ожесточенной рукопашной схватки испанский флаг был спущен. Однако с прискорбием вынужден уведомить вас о гибели лейтенанта Диллона, павшего в самый разгар сражения во главе своей абордажной партии, и стажера мистера Эллиса. При этом боцман, мистер Уотт и пять матросов были тяжело ранены. Я не в силах воздать должное стойкости и отваге мистера Диллона…»
— Я наблюдал за ним совсем недолго, — вспоминал Стивен. — Наблюдал через дыру, образовавшуюся на месте двух орудийных портов. Они сражались возле пушки; когда вы крикнули ему, находившемуся в начале трапа, ведшего на шкафут, он был впереди матросов с черными лицами. Я видел, как он застрелил из пистолета испанца с копьем, проткнул шпагой офицера, который сразил боцмана и атаковал морского пехотинца. После двух выпадов он выбил у испанца шпагу и вонзил ее прямо в неприятеля. Но шпага ударилась о грудную кость или кирасу и сломалась пополам. Однако обломком в шесть дюймов с невероятной быстротой и силой он нанес испанцу удар. Ни за что не поверите, каким счастливым было его лицо. Оно светилось! « …Да будет мне позволено отметить высокую дисциплинированность и решительность, проявленную экипажем „Софи“. Я в особенности обязан огромным стараниям и образцовому поведению мистера Пуллингса, мичмана, исполняющего должность лейтенанта, какового рекомендую вниманию Вашей светлости, а также боцмана, плотника, старшего канонира и унтер — офицеров.Честь имею и т. д. и т. п.
Силы «Софи» в начале боевых действий составляли: 54 офицера, матроса и юнги. На вооружении было 14 четырехфунтовых орудий. Наши потери — 3 убитых и 8 раненых.
Силы «Какафуэго» в начале военных действий составляли: 274 офицера, матроса и стажера. 45 солдат морской пехоты. 32 орудия.
Потери неприятеля: капитан, боцман и 13 матросов убиты, 41 человек ранен».
Джек Обри перечитал рапорт, заменил выражение «честь имею» на первой странице словами «имею удовольствие», подписался: «Дж. Обри», адресовав донесение М. Харту, эсквайру, а не лорду Кейту, поскольку адмирал, увы, находился в другом конце Средиземного моря и все проходило через руки коменданта.Получилось сносно, хотя и не слишком удачно, несмотря на все старания и исправления. Он не был мастером составлять донесения. Помогло то, что все — таки в нем излагались факты — по крайней мере главные, — и, если не считать заголовка «на подступах к Барселоне», как это было принято, хотя в действительности рапорт был написан в Магоне на следующий день после прибытия туда Джека Обри, лжи в рапорте не было. Он решил, что по крайней мере воздал каждому по заслугам. Правда, Стивен Мэтьюрин настоял на том, чтобы о нем не было упомянуто ни слова. Но если бы даже эта бумага была образцом морского красноречия, то все равно в ней было немало недомолвок, что заметил бы любой морской офицер, прочитавший ее. К примеру, о сражении говорилось как о неком отдельном событии без всякой предыстории, за которым хладнокровно наблюдали будто бы со стороны, все гладко шло по диспозиции, и все подробности дела хорошо запомнились. А между тем почти все, что было по-настоящему важно, произошло до или после рукопашной; но даже и в этом случае было трудно вспомнить, с чего все началось. Что же до их действий после победы, то, не заглядывая в шканечный журнал, Джек не мог бы восстановить последовательности событий. В его памяти осталась смазанная картина непрерывного труда, чрезвычайного беспокойства и усталости. Триста гневных мужчин, удерживаемых в трюме двумя дюжинами матросов, которым еще следовало доставить приз водоизмещением в шестьсот тонн на Менорку по бурным волнам и вопреки неблагоприятным ветрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51