И тотчас все напряжение как рукой сняло.— Превосходно, — произнес Джек Обри. — Ответьте и сообщите наш номер. Мистер Дей, три орудийных выстрела с паузами.— Это «Сан — Фиоренцо», сэр, — определил Джеймс, придя на помощь смутившемуся мичману с сигнальной книгой в руках, ярко раскрашенные страницы которой трепетали на ветру. — Он сигналит капитану «Софи».«Господи помилуй», — мысленно произнес Джек. Должность капитана «Сан Фиоренцо» занимал сэр Гарри Нил, который служил старшим офицером на «Резолюшн», когда Джек был самым младшим мичманом. Когда он служил на «Саксессе», Нил был его капитаном и всегда отличался стремлением к аккуратности, чистоте, заботой о форме и соблюдении иерархии. А Джек Обри был сейчас небрит, оставшиеся волосы торчали во все стороны. Половина лица была покрыта синеватой мазью, составленной Стивеном.— Изменить курс для сближения с фрегатом, — произнес он и кинулся к себе в каюту. * * * — Наконец-то изволили прибыть, — произнес сэр Гарри, с явной недоброжелательностью посмотрев на него. — Черт побери, капитан Обри, вы заставляете себя ждать.Фрегат казался гигантским. После «Софи» его огромные мачты походили на рангоут первоклассного линейного корабля; по обе их стороны тянулись целые акры отдраенной палубы. У Джека появилось странное, мучительное чувство униженности, словно из положения лица, полностью облеченного властью, он оказался в положении полностью подчиненного лица.— Прошу прощения, сэр, — отозвался он монотонным голосом.— Ладно. Входите в каюту. Ваш внешний вид не очень-то изменился, Обри, — заметил капитан, указав ему на кресло. — Однако я очень рад нашей встрече. Мы перегружены пленными и намерены передать полсотни вам.— Я очень сожалею, сэр, что не могу пойти вам навстречу: мой шлюп и без того переполнен пленными.— Вы говорите «пойти навстречу»? Вы премного меня обяжете, сэр, если будете подчиняться приказам. Вам известно, сэр, что я здесь старший морской начальник? Кроме того, черт побери, мне хорошо известно, что вы посылаете в Магон призовые команды, так что пленники могут занять их места. Во всяком случае, вы можете высадить их через несколько дней — так что не будем больше говорить об этом.— Но как быть с моим крейсерством, сэр?— Ваше крейсерство, сэр, меня заботит гораздо меньше, чем польза флоту. Давайте проведем перегрузку как можно быстрее, поскольку я должен передать вам дальнейшие указания. Мы ищем американское судно «Джон Б. Кристофер». Оно направляется из Марселя в Соединенные Штаты, и мы рассчитываем обнаружить его между Майоркой и материком. Среди пассажиров могут находиться два мятежника, принадлежащие к обществу «Объединенные ирландцы». Один из них-католический священник по имени Манган, а второй — некий малый по имени Роч, Патрик Роч. Их следует снять с борта — если понадобится, то силой. Возможно, у них будут французские фамилии и паспорта: они говорят по-французски. Вот их описание: среднего роста, худощавый мужчина лет сорока, лицо смуглое, темно-каштановые волосы, однако носит парик; крючковатый нос, острый подбородок, серые глаза, около рта большая родинка. Это что касается священника. Второй — высокий полный мужчина футов шести ростом, черные волосы, голубые глаза, около тридцати пяти лет; мизинец на левой руке отрублен, из-за раненой ноги передвигается с трудом. Лучше захватите с собой эти печатные описания.— Мистер Диллон, подготовьтесь к приему тридцати пяти пленников с «Сан — Фиоренцо» и двадцати пяти с «Амелии», — произнес Джек Обри. — После этого мы должны принять участие в поимке мятежников.— Мятежников? — воскликнул лейтенант.— Да, — рассеянно ответил Джек Обри, посмотрев мимо него на ослабший фока — марсель — булинь и отдав нужные распоряжения. — Да. А затем обратите внимание на эти паруса, если только выберете свободное время.— Полсотни лишних ртов! — взвыл казначей. — Что вы на это скажете, мистер Маршалл? Это целых тридцать три жалованья. Где, черт возьми, я найду столько денег?— Придется сразу же идти в Магон, мистер Риккетс, вот что я вам скажу на это. А на крейсерство придется махнуть рукой. Полста лишних душ — это же невозможно. Полста!— Еще полсотни этих чумных крыс, — заметил матрос Джеймс Шигэн. — А большим начальникам лишь бы в рай въехать на нашем горбу. Иисус, Мария и Иосиф!— Ты подумай о нашем бедном докторе. Остался один среди этих дремучих зарослей. А там могут быть и совы. Черт бы побрал эту службу, говорю тебе, и «Сан Фиоренцо», и эту сраную «Амелию».— Один? Не думай об этом, приятель. Действительно, черт бы побрал эту службу, это ты верно сказал.Таково было настроение у экипажа «Софи», которая направилась на норд-вест, к внешней или правой точке линии поиска. С опущенными наполовину марселями, «Амелия» располагалась на левом траверзе шлюпа, а «Сан — Фиоренцо» на таком же расстоянии от «Амелии», но ближе к берегу. Фрегат находился вне видимости «Софи», где ему было проще всего захватить любой тихоходный приз, который мог появиться. Все они могли следить за морем, над которым сияло безоблачное небо, на шестьдесят миль вокруг. Так продолжалось целый день.День оказался длинным и полным забот — надо было очистить передний трюм, разместить в нем пленников и обеспечить их охрану (многие из них составляли команду капера и были опасны). Пришлось преследовать трех тихоходных и неуклюжих «купцов» (все они оказались нейтралами и не желали ложиться в дрейф, однако один из них сообщил, что видел судно, вроде бы американское, которое двое суток назад с наветренной стороны вылавливало из воды поврежденную фор — стеньгу). При этом постоянно приходилось работать с парусами из-за капризного, неустойчивого, дувшего опасными порывами, ветра, для того чтобы не отставать от фрегатов и не опозориться перед ними, несмотря на все старания. Между тем людей на «Софи» не хватало: Моуэт, Пуллингс и старик Александер, надежный старшина-рулевой, вместе с доброй третью лучших людей сопровождали призы, поэтому Джеймсу Диллону и штурману приходилось держать ухо востро. Вспыхивали ссоры, и к концу дня вырос список провинившихся.«Я и не знал, что Диллон может так свирепствовать», — подумал Джек, видя, как вопит на фор — марсе лейтенант, заставляя хнычущего Бабингтона и горстку находившихся у него в подчинении марсовых в третий раз ставить левый марса — лисель. Правда, шлюп шел с довольно высокой для него скоростью; но Джеку Обри было жаль так изматывать матросов, чтобы только угодить начальству. Однако служба есть служба, и он, разумеется, не должен вмешиваться в распоряжения лейтенанта. Он думал о многом, в том числе и о Стивене. Было чистейшим безумием со стороны доктора ошиваться на вражеском берегу. Кроме того, Джек был крайне недоволен тем, как сам вел себя на борту «Сан — Фиоренцо». Он позволил умалить свое достоинство, вместо того чтобы твердо отстаивать его. Но он был связан по рукам и ногам переданными ему инструкциями и Дисциплинарным уставом. Кроме того, существовала проблема мичманов. Шлюпу нужны были по крайней мере еще два мичмана: один помоложе, другой постарше. Надо будет спросить у Диллона, нет ли у него кого-нибудь на примете — кузена, племянника или крестника Со стороны капитана это был бы великодушный жест по отношению к своему лейтенанту, тем более что они расположены друг к другу. Что касается мичмана постарше, то нужен кто-то из унтер — офицеров с опытом, лучше всего такой, который сможет быстро стать помощником штурмана. Он подумал о старшине — рулевом — превосходном моряке и начальнике грот-марсовых. Затем мысли его заняли молодые люди с нижней палубы. Он бы предпочел парня, прошедшего все ступени службы, какого-нибудь простого матроса вроде юного Пуллингса, а не выходца из семьи, располагающей средствами, чтобы отправить сына служить на флот. И тут вдруг кольнула мысль: если испанцы схватят Стивена Мэтьюрина, его расстреляют как шпиона.Когда разделались с третьим «купцом», почти стемнело. Джек Обри был совершенно разбит от усталости — глаза покраснели, слух чересчур обострился. Виски словно сжало железным обручем. Он целый день находился на палубе, и день этот, начавшийся для него за два часа до рассвета, оказался хлопотным. Джек уснул, едва его голова коснулась подушки. Однако его успели посетить два предчувствия: во-первых, он понял, что со Стивеном все в порядке; во-вторых что о Диллоне этого сказать нельзя. «Я даже не знал, что он настолько против нашего крейсерства, хотя, несомненно, он тоже привязался к Стивену. Странный малый», — подумал капитан и погрузился в сон. В глубокий, крепкий сон изнуренного, но здорового и хорошо упитанного молодого человека — розовый сон.Однако проснулся он через несколько часов с хмурым, недовольным лицом. Через кормовые окна до него донесся настойчивый шепот перебранки. Джек сразу подумал о внезапной ночной атаке шлюпок, но затем до его пробудившегося сознания дошло, что это голоса Диллона и Маршалла, и он опустился на подушку. «Однако, — подумал он минуту спустя, все еще не проснувшись окончательно,-как же они оказались на шканцах в такое время ночи: ведь они на вахте? Еще не пробило и восьми склянок». Словно в подтверждение его слов судовая рында пробила три раза, и из разных точек шлюпа послышались негромкие ответные голоса: «Все в порядке». Но тут было что-то не так. Не ощущалось прежнего давления ветра на паруса. Что произошло? Надев ночной халат, Джек вышел на палубу. Шлюп не только нес меньше парусов, но и нос его был направлен на ост-норд-ост-тень-ост.— Сэр, — шагнув к нему, стал докладывать Диллон. — Беру всю ответственность на себя. Я отменил распоряжение штурмана и велел изменить курс. Я уверен, что по правой скуле от нас какое-то судно.Джек стал вглядываться в серебристую мглу — лунный свет и наполовину закрытое облаками небо. Волнение успело усилиться. Ни судна, ни огней он не увидел, но это еще ничего не доказывало. Посмотрев на карту, он увидел проложенный на ней новый курс.— Скоро подойдем к побережью Майорки, — заметил он, зевая.— Так точно, сэр. Поэтому я позволил себе уменьшить парусность.Это было неслыханное нарушение дисциплины. Однако Диллон знал это не хуже его самого — обсуждать это прилюдно не было надобности.— Чья сейчас вахта?— Моя, сэр, — ответил штурман. Он говорил спокойно, но почти таким же резким и неестественным голосом, как и Диллон. Происходило что-то непонятное. Что-то похуже, чем обычные разногласия между судовыми офицерами.— Кто на марсе?— Ассеи, сэр.Ассеи был толковым, надежным матросом — индийцем.— Эй, Ассеи!— Слушаю, — прозвучал из темноты тонкий голос.— Что вы видите?— Ничего не вижу, сэр. Вижу только звезды.Но сразу, понятное дело, ничего и не увидишь. Вероятно, Диллон прав, иначе он бы так не поступил. Однако он проложил чертовски странный курс.— Вы убеждены в правильности вашего решения, мистер Диллон?— Полностью убежден, сэр, и от этого вполне счастлив.Слово «счастлив», произнесенное этим скрипучим голосом, прозвучало весьма нелепо. Джек промолчал, затем изменил курс на полтора румба к норду и, по своему обыкновению, принялся расхаживать взад — вперед по палубе. К тому времени как пробило четыре склянки, восточная часть горизонта стала быстро светлеть, и действительно, на правой скуле возникли темные очертания земли, смутно различимой сквозь испарения, висевшие над морем, хотя высокая чаша неба была ясной — не то голубой, не то темной. Джек спустился в каюту, чтобы одеться, но не успел он натянуть на голову рубашку, как с палубы раздался крик.В каких-то двух милях от подветренного борта из буроватой полосы тумана появилось судно. Едва заметив его, Джек Обри разглядел в подзорную трубу выловленную из воды фор — стеньгу, на которой был поставлен лишь зарифленный марсель. Все было совершенно понятно — разумеется, Диллон оказался совершенно прав. Вот где находился предмет их поисков, хотя он и оказался совсем не там, где ему следовало быть. По — видимому, некоторое время тому назад, меняя галсы, корабль шел от острова Дракона и теперь медленно пробирался на юг, к проливу. Через час или около того их неприятная задача будет выполнена.— Вы молодчина, мистер Диллон! — воскликнул капитан. — В самом деле молодчина. Более удачной встречи нельзя было и желать. Я нипочем не ожидал встретить его так далеко к востоку от пролива. Покажите судну наш флаг и дайте предупредительный выстрел.Капитан «Джона Б. Кристофера» несколько оробел при мысли о том, на что способен голодный экипаж военного корабля, желающий произвести впечатление на своих товарищей англичан (или тех, кого участники абордажной партии сочтут англичанами), однако у него не было ни малейшей возможности скрыться, тем более с поврежденной фор — стеньгой и брам — стеньгами, сбитыми на палубу. Поэтому после непродолжительной возни с парусами и попытки увалить под ветер капитан выбрал марсели, поднял американский флаг и стал дожидаться шлюпки, высланной с «Софи».— Вы отправитесь на это судно, — сказал Джек Обри, обращаясь к Диллону, все еще смотревшему в окуляр подзорной трубы, словно внимательно изучая какой-то узел американского такелажа. — По — французски, в отсутствие доктора, вы говорите лучше любого из нас. И поскольку вы обнаружили его в этом необычном месте, вам его и досматривать. Вам нужны печатные инструкции или же вы… — Обри умолк на полуслове. Ему доводилось часто наблюдать пьянство на флоте: видел он пьяными и адмиралов, и капитанов первого ранга, и десятилетних юнг, и даже его самого однажды привезли на судно на тачке, но он не терпел, чтобы пили на вахте. Ему это очень не понравилось, тем более в такой ранний час. — Хотя, пожалуй, пусть лучше отправится мистер Маршалл, — произнес он холодно. — Передайте это мистеру Маршаллу.— О нет, сэр, — вскричал Диллон, придя в себя. — Прошу прощения, это была минутная слабость. Я совершенно здоров. — И действительно, бледность, ручьи пота, невидящий взгляд куда-то исчезли, сменившись нездоровым румянцем.— Ладно, — с сомнением отозвался Джек Обри, и в следующую минуту Джеймс Диллон принялся торопливо отбирать экипаж шлюпки, бегая взад — вперед, проверяя их оружие, высекая искры из замков собственных пистолетов, всем своим видом показывая, что он полностью владеет собой. Спустившись в катер, прежде чем оттолкнуться от борта шлюпа, лейтенант сказал:— Пожалуй, я должен извиниться за те записи, сэр. Я постараюсь поправить дело, когда вернемся.Отойдя назад, «Софи» держалась у левой скулы американца, готовая открыть продольный огонь и подрезать ему нос при первых признаках сопротивления. Но таких признаков не было. Лишь с полубака «Джона Б. Кристофера» раздавались насмешливые выкрики «Пол Джонс!» и «Как поживает король Георг?» , а улыбающиеся канониры «Софи», готовые отправить своих американских кузенов к праотцам, ничуть не колеблясь и не испытывая к ним ни малейшей неприязни, были рады отплатить шуткой за шутку. Однако Джек Обри вовсе не желал осложнений, и ему было не до шуток. Как только кто-то выкрикнул: «Бостонские бобы!» — он зычным голосом скомандовал:— Тишина на носу и на корме! Мистер Риккетс, узнайте имя этого матроса.Время шло. В кадке продолжал гореть фитиль-катушка за катушкой. Внимание находящихся на палубе привлек пролетевший над судном ослепительно белый баклан. Глядя на птицу, Джек Обри принялся настойчиво размышлять о судьбе Стивена. Солнце поднималось все выше.Наконец досмотровая партия вернулась к трапу американца, опущенному в шлюпку. На ступеньках стоял один Диллон. Он любезно откланялся штурману и пассажирам, собравшимся у поручней. «Джон Б. Кристофер» ставит паруса — голос помощника капитана с его гнусавым колониальным произношением: «Подобрать тот гребаный брас!» — раздается над поверхностью моря — а идет он на зюйд. Что касается катера с «Софи», то он ему мешает.Направляясь к американскому судну, Диллон еще не знал, что будет делать. Весь день, узнав о задаче, поставленной перед эскадрой, он испытывал какое-то фатальное чувство и даже теперь, спустя несколько часов, все еще не знал, как ему быть. Он двигался будто в кошмарном сне, поднимаясь на борт американского судна словно безвольный механизм, и он, конечно, был уверен, что найдет там отца Мангана. Хотя, чтобы избежать этой встречи, он предпринял все, что было в его силах, за исключением открытого бунта или потопления «Софи». Лейтенант изменил курс и уменьшил парусность, терроризировал штурмана, чтобы добиться своей цели, и все — таки наткнулся на беглеца. Но он не мог предвидеть, что священник станет угрожать выдать и его самого, если Джеймс не сделает вид, что не узнал его. Он невзлюбил попа с первого дня их знакомства, но это вовсе не означало, что он проявит полицейское рвение для его поимки. А затем возникла эта угроза. Какое-то мгновение Диллон был уверен — она беспочвенна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51