Уж если в спор вмешивается Чи-лень-чи-пень, мальчишки сразу отступают. С ним не очень поспоришь. Правда, я ещё не видела, чтобы Чи-лен-чи-пень дрался с кем-нибудь, но это потому, наверное, что все знают, какой он сильный и каким бывает иногда бешеным.
Настоящая его фамилия Карасёв. А зовут Анатолием. В классе же называют его Чи-лень-чи-пенем, потому что никто точно не знает: то ли учиться мешает ему лень, то ли он бестолковый. Иногда Карасёв учится на все пятёрки, а потом вдруг ни с того ни с сего переходит на сплошные двойки. А по-моему, он самый способный и совсем не ленивый, но ему что-то мешает учиться. Наверное, он очень надеется на свои способности и поэтому в начале каждой четверти занимается своими делами, а когда видит, что в четверти могут появиться двойки, садится за уроки и быстро нагоняет всех, исправляет двойки на пятерки. Но учителя всё равно не выводят ему за четверть последние отметки, а ставят средний балл – чаще всего тройку и очень редко четвёрку.
Вот ребята и прозвали его Чи-лень-чи-пенем.
– Чи-лень-чи-пень? – смеётся Карасёв. – А что, звучит! И не плохо звучит!
Вообще, я должна сказать, что ребята любят давать друг другу клички и прозвища. Сеню Бомбича зовут Бомбой. И за то, что у него фамилия такая и потому, что он толстый и любит кричать. Во время большой перемены только и слышишь то тут, то там его крики: «Ура! Давай! Ко мне!»
Лийку Бегичеву зовут Гусыней. А прозвали так за её глупую гордость своим ответственным папой, у которого есть собственная «Волга». Но разве не похожи на гусей из басни Крылова те, кто гордится своими предками? Гуси, возможно, и спасли Рим, но всё равно почёт гусю только на столе и только в жареном виде.
Меня ребята прозвали почему-то Антилопой. Глупо, не правда ли? Ну почему Антилопа? Конечно, не очень-то приятно слышать, как глупо называют тебя, но я стараюсь не обращать внимания. Я уже заметила: стоит только показать всем, что тебе не нравится кличка, как она пристанет, словно приклеенная намертво.
Между прочим, недавно мы вынесли на пионерском сборе решение бороться с кличками. Но вряд ли что получится серьёзное из этого постановления. Ведь клички не придумывают нарочно. Они же сами появляются. Вот, например, писали мы сочинение на вольную тему: «Кто кем хочет быть?», а Коля Племянников написал, что хочет быть персональным пенсионером. Ну вот его и прозвали Коля Пенсионер. Сначала так прозвали. А потом он стал просто Персональным Племянником.
Да и как бороться с кличками, если некоторые ребята даже гордятся своими кличками. Особенно те задирают носы, кого зовут Чапаями, Маршалами, Изобретателями. А Миша Кузин с гордостью носит скверную кличку Людоед. Ребята прозвали его Людоедом за то, что он имеет привычку бросаться в драку с криком: «Давно я что-то не ел человеческого мяса!» Даже учителям дают у нас прозвища. Учителя русского языка называют почему-то Брамапутра. И он действительно какой-то Брамапутра, Что это такое, – никто не знает, но только похож он на самую настоящую Брамапутру, Не на ту, что в географии, а просто так: добрая, немножко растрёпанная Брамапутра. Преподавателя физкультуры ребята прозвали товарищ Ну-ну. Он всегда покрикивает на нас:
– Ну-ну, ещё усилие! Высоко падать не придётся, ну-ну!
Этот новичок тоже получит прозвище. Он говорит каким-то книжным языком, и, может быть, его назовут Профессором, а скорее всего – просто Чижиком-Пыжиком. Он такой маленький, вёрткий, быстроглазый. Настоящий Чижик-Пыжик. Кстати, сразу же в первый день выяснилось, что новичок и задиристый очень.
Когда Чи-лень-чи-пень одёрнул Славку, Пыжик и не подумал поблагодарить Карасёва. Он даже как будто обиделся на Анатолия.
– Меня не требуется защищать, – вздёрнул он свой нос. – Выбивать матрацы о свою голову я сам никому не позволю. Вот так, братцы-ленинградцы. А теперь скажите, где у вас приземлиться?
– Топай ко мне! – предложил Чи-лень-чи-пень. На мой баркас! Я один сижу. На задней парте. С моего места на весь класс вид туда и обратно! Пошли! Баркас – первый класс!
– Порядок! – кивнул Пыжик. – Мы откроем на твоём баркасе клуб занимательных наук и небольшой отдел путешествий изобретательных шестиклассников.
Он занял место рядом с Чи-лень-чи-пенем, потёр руки и, взглянув на Славку, который сидел в одном ряду с ним, но на другой парте, сказал, щуря хитро глаза:
– Ну? Славкой, значит, тебя зовут? Ты кто? Занимательный или изобретательный?
– А ты кто такой, что спрашиваешь? – разозлился Славка.
– Я?
Пыжик вынул из кармана чёрную маску и, взмахнув маской в воздухе, ловко нацепил её на нос.
– Мистер Икс! Таинственная личность!
– А побитой личностью не желает быть мистер Икс? – спросил Славка.
Пыжик мотнул головой:
– Представь себе, никак не желает. И сам никого не желает бить. Мистер Икс желает подарить для первого знакомства миллион рублей! Всем, кто имеет не только кулаки, но и голову. Ребята, кому из вас нужен на мелкие расходы миллион рублей?
Вовка Волнухин усмехнулся:
– Ты случайно не сын миллиардера из Америки?
– Я? Ну, нет! Мои родители честные люди, – засмеялся Пыжик. – Миллион рублей я предлагаю заработать тоже честно. Его может получить любой, кто придумает только одно-единственное слово, кончающееся на «зо». За три таких слова дают три миллиона рублей. Два слова на «зо» – «железо» и «пузо» – у меня уже есть. Нужно ещё одно.
– Райзо! – крикнула Дюймовочка.
Пыжик мотнул головой:
– Не годится! Райзо не слово! Это же районный земельный отдел. А мне нужно только одно слово.
– Крузо! Робинзон Крузо! – крикнул Бомба.
– Нет, – опять мотнул головою Пыжик. – Во-первых, это не русское слово, а во-вторых, это же фамилия. А такие фамилии сколько угодно можно придумывать. Барбузо! Мабузо! Карапузо!
– Арбузо! – сказал Вовка Волнухин.
– А это что же такое?
– Обыкновенный арбуз! – сказал Вовка. – Так называет арбузы наш дворник.
– Мало ли что дворник! Я, например, могу назвать тебя ученизо среднезо школозо.
– Вовкозо Волнухозо! – подхватила Инночка Слюсарёва.
Ребята захохотали.
– Будем серьёзны! – сказал Пыжик. – Миллион рублей не шутка. Можно купить футбольный мяч, пароход, ракетку для тенниса и каждому по автомашине, да ещё останется на мороженое. Будем думать ребята!
И все стали думать.
Наступила такая тишина, будто из класса все убежали на большую перемену.
Мы сидели, молча поглядывая один на другого, и, вытаращив глаза, шевелили губами.
Какие же русские слова кончаются на «зо»?
В голове возникали самые неожиданные, самые забавные словечки: трамозо, папурозо, лузо, бизо, карапузо, но среди этих слов не было ни одного, которое стоило бы хоть одну копейку. Так сидели мы тихо и думали, пока не пришла Анна Трофимовна и не начался урок.
Когда она вошла, по классу пронёсся шёпот:
– Спросить Анну Трофимовну!
Все возмутились. Ребята замотали головами, а Вовка показал кулак.
С какой стати отдавать миллион рублей Анне Трофимовне, когда мы и сами можем получить его?
Урок начался, но слушали мы Анну Трофимовну рассеянно. В пол-уха! Честно говоря, мы её совсем не слушали. Ребята сидели, устремив взоры в потолок, и беззвучно шевелили губами: «Азо, базо, газо, дозо, рузо, шузо…»
Весь урок искала и я третье слово на «зо».
Но я не ради миллиона ломала голову. Просто я хотела показать классу, что новичок хвастун. Ну откуда он возьмёт миллион рублей, если я придумаю третье слово на «зо»?
Какое безобразие! Ростом новичок не больше Дюймовочки, а заставил весь класс заниматься пустяками. Даже Чи-лень-чи-пень и тот задумался. Подперев руками щёки, он смотрел в угол, где стояла классная доска, и, шевеля безостановочно губами, то и дело облизывал их.
Вот он каким оказался, московский Пыжик! Говорил о науке, вошёл в класс таким серьёзным, а теперь отвлекает всех от урока.
Не придумав третьего слова за весь урок, я решила подумать серьёзно о третьем слове на «зо» во время перемены, но после урока ко мне подошла Таня Жигалова – председатель совета нашего отряда – и сказала важным голосом (она всегда говорит важным голосом, когда хочет показать, что разговаривает не просто как Таня, а как председатель отряда).
– Сологубова, над нами смеются!
– Над кем? Над тобою и мною?
– Над нашим отрядом!
– Почему?
– Потому что в нашем классе… Короче говоря, надо тебе взять на буксир Марго! Понятно?
– Нет!
Таня обиделась:
– Кажется, говорю ясно! Марго же единственная у нас ученица, которая носит вместо пионерского галстука крестик. И молится! На уроках! Никого даже не стесняясь!
– Ну и что? Она же дура!
– Не стыдно тебе обзывать своего товарища дурой? Это мы дураки! Да! Не спорь, пожалуйста! Мы даже не разговариваем с ней! Тут каждый начнёт верить в бога. Все отвернулись от неё, и никто не помогает ей ничем. Ни в одном классе нет верующей, а у нас почему должна быть такая?
– Ну и неправда! А Петя Крестовоздвиженский из шестого «б»? Петя-Христосик?
– У Пети отец – поп! А у Марго мать – трудящаяся уборщица! Короче говоря, ты для чего носишь пионерский галстук? Для красоты? Вот и докажи, что ты пионерка!
– А почему же именно я должна доказывать? Почему не ты?
Таня покраснела и стала говорить, будто все ребята решили поручить это дело мне, потому что никто, кроме меня, по мнению ребят, не справится с Марго.
– Ты же самая боевая! – сказала Таня. – И у тебя есть подход. Всё будет хорошо, вот увидишь. Подружись с ней, а потом…
– Я? С Марго? Ты с ума сошла!
– Почему сошла? – растерялась Таня.
– Потому что я презираю её! Представь себе, она даже зубы не чистит! Вообще она неряха!
– Ты права! Когда девочка не чистит зубы, – это ужасно! Но ещё ужаснее не объяснить ей, почему нужно чистить зубы и почему советская девочка должна быть всегда чистой, опрятной. Думаешь, она не поймёт? Обязательно поймёт! Да ещё спасибо скажет тебе. Потом скажет! Когда поймёт! В общем, начинай развивать её. Книжки против религии мы достанем. Ты прочитаешь их и можешь тогда воспитывать её на полный ход!
Всю перемену я спорила с Таней, но пионерское поручение всё же пришлось взять.
– Не знаю только, – сказала я. – Просто и не знаю даже, что у меня получится с этой Марго.
– Всё получится! – обрадовалась Таня. – Ребята говорят: «Уж если у Антило… то есть… если уж Сологубова не справится с Марго, нам тогда и делать нечего». Ты же волевая! Развитая! Выдержанная! Короче, на тебя смотрит весь отряд!
Что ж, всё это правильно. Пожалуй, кроме меня, и в самом деле никому не воспитать Марго. Ну, а если я её воспитаю, представляю, как все ребята станут уважать меня.
– Ладно! – сказала я, – Попробую!
18 сентября
Не знаю даже, как я справлюсь с пионерским поручением. Во всяком случае, начала выполнять его не совсем удачно.
Когда я подошла к парте Марго и сказала, что решила пересесть к ней, глаза Марго стали такими круглыми, будто она подавилась горячей картошкой.
– Теперь, Марго, я буду сидеть с тобою. Вот увидишь, как хорошо мы подружимся.
Марго смотрела на меня, раскрыв рот, и вдруг вся покраснела и забормотала:
– Никого не нужно! Мне и одной хорошо! Сиди со своей Павликовой! На что ты мне… такая?
– Это какая же ещё я такая? – потянулась я к её косичкам, но, вспомнив, что выполняю пионерское поручение, сказала вежливо:
– Ладно! Не задавайся! Подвинься лучше!
Но вместо того, чтобы культурно уступить мне место, Марго развалилась на парте, словно собиралась улечься спать, да ещё и руки растопырила, чтобы я не могла сесть рядом.
– Не буду с тобой сидеть! – запыхтела она.
Я сказала совершенно официально:
– Можешь пять раз лопнуть от злости, а я всё-таки сяду!
– Попробуй только! – закричала Марго.
А я взяла и села.
– И пробовать не буду. Просто села и сижу! – И нечаянно придавила ей ногу, чтобы она не воображала о себе.
Тогда она стала щипать меня и кричать:
– Чего пришла наступать на ноги? Убирайся! Убирайся!
Я тоже ущипнула её как следует, но без всякой злости, а вежливо и только для того, чтобы она не подумала, будто я струсила.
– Думаешь, одна умеешь щипаться? – спросила я и ущипнула её ещё раз.
Потом мы уселись поудобнее и начали щипать друг друга, но уже молча. Не знаю, кто из нас запросил бы первой пощады, но как раз в эту минуту в класс вошла Раиса Ивановна и сразу же спросила:
– Сологубова, что у вас происходит? Почему ты красная такая?
– Ничего не происходит, – сказала я. – Просто мне жарко! – И так щипнула Марго, что, подпрыгнув на парте, она посмотрела на меня так, как, наверное, смотрят крокодилы на свою добычу. Потом, вырвав из общей тетради лист, написала:
«Пративная Антилопа, уродина, обизьяна. Призираю тебя!»
Я спокойно поправила грамматические ошибки, подчеркнула каждую ошибку двумя чертами и, влепив Марго единицу, написала: «Научись сначала правильно писать, а потом уж оскорбляй других. Я не уродина, а ты – неряха! Советую тебе умываться хоть перед праздниками и раз в пять лет чистить зубы!»
Марго поспешно вытерла рот рукавом и стала искать в моей записке ошибки, но что она могла найти, если сама-то учится по русскому языку хуже всех? И всё-таки она нахально подчеркнула в каждом слове моего вежливого совета по нескольку букв и поставила мне три единицы. Я только плечами пожала, а чтобы Марго не торжествовала, переправила все единицы на пятёрки и подписала внизу: «Отличная работа! Ни одной ошибки! Можно послать на выставку в Академию наук!»
От бессильной злости Марго вдруг заплакала. Молча заплакала. Втянув голову в плечи, она сидела, вытирая потихоньку слёзы на щеках, и была в эту минуту такая жалкая, такая несчастная, что у меня как-то сразу пропала вся злость и я сама чуть не заревела.
– Не надо! – дотронулась я до её руки. – И не думай, пожалуйста, что я села, чтобы издеваться над тобою! Я для тебя же стараюсь! Понимаешь? Вот подожди немного, и ты увидишь, как тебе хорошо будет со мной!
Марго ударила меня по руке и, сквозь слёзы, зашептала:
– Ничего от тебя не надо! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Бессовестная какая! Я хочу развивать её, а она ненавидит меня. За что же, интересно? За моё хорошее отношение к ней? Ещё минута, и я бы показала Марго, как надо ценить дружбу, но в это время Раиса Ивановна вызвала меня к доске. Я выпустила из рук косы Марго и спокойно пошла отвечать урок.
И вот, когда я пишу о том, какой скверный характер у Марго, я с ужасом думаю: неужели я не сумею выполнить поручение? Ведь на меня же надеется весь класс, а Марго этого не понимает. Да и кроме того, если говорить честно, теперь мне и самой уже хотелось бы сделать что-нибудь для Марго. И даже не для того, чтобы меня уважали ребята, а лично для себя.
Марго несимпатичная. Грубиянка. Неразвитая. Но вот поэтому-то мне и хочется теперь сделать для неё что-нибудь. Ведь она же совсем не виновата, что самая отсталая в нашем классе. И мне просто жалко её. Вместо того, чтобы сделать её счастливой, мать заставляет учить молитвы, ходить в церковь, и уж конечно ничего хорошего она не увидит в своей церкви. Кто же поможет Марго быть счастливой, если мы отвернёмся от неё? А Марго должна быть счастливой, потому что мне, например, будет ужасно неприятно жить, если я ничего не сделаю для неё.
Я хочу, чтобы и ей досталось большое счастье. И потому, что она ничего хорошего ещё не видела, и потому, что все люди должны быть счастливыми, и потому, что нельзя быть самой счастливой, если рядом с тобою будут стоять несчастные.
Когда я поделилась своими мыслями о Марго с дядей Васей, он сказал:
– Браво! Ты растёшь, Галочка! Это очень хорошо, что ты поняла, что счастье твоих товарищей – это совсем не чужое тебе счастье, а также и твоё личное! По-настоящему люди будут счастливы только тогда, когда счастье станет общим достоянием всего человечества.
– Это когда будет коммунизм во всём мире? – спросила я.
– Да уж никак не раньше! Во всяком случае, ты-то увидишь, а может, и я даже увижу по-настоящему счастливое человечество. Как знать, как знать! Ведь теперь люди не плетутся к своему счастью пешочком, а мчатся со скоростью реактивных самолётов.
Счастье! Как много говорят все об этом счастье, но вот теперь мне стало ясно, что нельзя быть по-настоящему счастливой только одной, потому что несчастье других просто мешает быть полностью счастливой. Ну, разве я могла бы сидеть среди голодных и есть вкусные вещи, если на меня будут смотреть тысячи голодных глаз?
Да и вообще, как я заметила, все стараются радоваться вместе, собираются компаниями, и это, наверное, потому, что настоящая радость должна быть обязательно радостью многих, а не одного человека.
Сейчас я очень много читаю. Но не книги, а журналы. Меня почему-то стало больше интересовать не то, что выдумывают писатели, а все настоящее, действительное, всё такое, какое бывает в настоящей жизни. Мне теперь хочется узнавать каждый день что-нибудь новое о нашей планете, о других мирах, о работе наших учёных, о новых замечательных машинах и вообще обо всём, что делается и у нас и за границей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Настоящая его фамилия Карасёв. А зовут Анатолием. В классе же называют его Чи-лень-чи-пенем, потому что никто точно не знает: то ли учиться мешает ему лень, то ли он бестолковый. Иногда Карасёв учится на все пятёрки, а потом вдруг ни с того ни с сего переходит на сплошные двойки. А по-моему, он самый способный и совсем не ленивый, но ему что-то мешает учиться. Наверное, он очень надеется на свои способности и поэтому в начале каждой четверти занимается своими делами, а когда видит, что в четверти могут появиться двойки, садится за уроки и быстро нагоняет всех, исправляет двойки на пятерки. Но учителя всё равно не выводят ему за четверть последние отметки, а ставят средний балл – чаще всего тройку и очень редко четвёрку.
Вот ребята и прозвали его Чи-лень-чи-пенем.
– Чи-лень-чи-пень? – смеётся Карасёв. – А что, звучит! И не плохо звучит!
Вообще, я должна сказать, что ребята любят давать друг другу клички и прозвища. Сеню Бомбича зовут Бомбой. И за то, что у него фамилия такая и потому, что он толстый и любит кричать. Во время большой перемены только и слышишь то тут, то там его крики: «Ура! Давай! Ко мне!»
Лийку Бегичеву зовут Гусыней. А прозвали так за её глупую гордость своим ответственным папой, у которого есть собственная «Волга». Но разве не похожи на гусей из басни Крылова те, кто гордится своими предками? Гуси, возможно, и спасли Рим, но всё равно почёт гусю только на столе и только в жареном виде.
Меня ребята прозвали почему-то Антилопой. Глупо, не правда ли? Ну почему Антилопа? Конечно, не очень-то приятно слышать, как глупо называют тебя, но я стараюсь не обращать внимания. Я уже заметила: стоит только показать всем, что тебе не нравится кличка, как она пристанет, словно приклеенная намертво.
Между прочим, недавно мы вынесли на пионерском сборе решение бороться с кличками. Но вряд ли что получится серьёзное из этого постановления. Ведь клички не придумывают нарочно. Они же сами появляются. Вот, например, писали мы сочинение на вольную тему: «Кто кем хочет быть?», а Коля Племянников написал, что хочет быть персональным пенсионером. Ну вот его и прозвали Коля Пенсионер. Сначала так прозвали. А потом он стал просто Персональным Племянником.
Да и как бороться с кличками, если некоторые ребята даже гордятся своими кличками. Особенно те задирают носы, кого зовут Чапаями, Маршалами, Изобретателями. А Миша Кузин с гордостью носит скверную кличку Людоед. Ребята прозвали его Людоедом за то, что он имеет привычку бросаться в драку с криком: «Давно я что-то не ел человеческого мяса!» Даже учителям дают у нас прозвища. Учителя русского языка называют почему-то Брамапутра. И он действительно какой-то Брамапутра, Что это такое, – никто не знает, но только похож он на самую настоящую Брамапутру, Не на ту, что в географии, а просто так: добрая, немножко растрёпанная Брамапутра. Преподавателя физкультуры ребята прозвали товарищ Ну-ну. Он всегда покрикивает на нас:
– Ну-ну, ещё усилие! Высоко падать не придётся, ну-ну!
Этот новичок тоже получит прозвище. Он говорит каким-то книжным языком, и, может быть, его назовут Профессором, а скорее всего – просто Чижиком-Пыжиком. Он такой маленький, вёрткий, быстроглазый. Настоящий Чижик-Пыжик. Кстати, сразу же в первый день выяснилось, что новичок и задиристый очень.
Когда Чи-лень-чи-пень одёрнул Славку, Пыжик и не подумал поблагодарить Карасёва. Он даже как будто обиделся на Анатолия.
– Меня не требуется защищать, – вздёрнул он свой нос. – Выбивать матрацы о свою голову я сам никому не позволю. Вот так, братцы-ленинградцы. А теперь скажите, где у вас приземлиться?
– Топай ко мне! – предложил Чи-лень-чи-пень. На мой баркас! Я один сижу. На задней парте. С моего места на весь класс вид туда и обратно! Пошли! Баркас – первый класс!
– Порядок! – кивнул Пыжик. – Мы откроем на твоём баркасе клуб занимательных наук и небольшой отдел путешествий изобретательных шестиклассников.
Он занял место рядом с Чи-лень-чи-пенем, потёр руки и, взглянув на Славку, который сидел в одном ряду с ним, но на другой парте, сказал, щуря хитро глаза:
– Ну? Славкой, значит, тебя зовут? Ты кто? Занимательный или изобретательный?
– А ты кто такой, что спрашиваешь? – разозлился Славка.
– Я?
Пыжик вынул из кармана чёрную маску и, взмахнув маской в воздухе, ловко нацепил её на нос.
– Мистер Икс! Таинственная личность!
– А побитой личностью не желает быть мистер Икс? – спросил Славка.
Пыжик мотнул головой:
– Представь себе, никак не желает. И сам никого не желает бить. Мистер Икс желает подарить для первого знакомства миллион рублей! Всем, кто имеет не только кулаки, но и голову. Ребята, кому из вас нужен на мелкие расходы миллион рублей?
Вовка Волнухин усмехнулся:
– Ты случайно не сын миллиардера из Америки?
– Я? Ну, нет! Мои родители честные люди, – засмеялся Пыжик. – Миллион рублей я предлагаю заработать тоже честно. Его может получить любой, кто придумает только одно-единственное слово, кончающееся на «зо». За три таких слова дают три миллиона рублей. Два слова на «зо» – «железо» и «пузо» – у меня уже есть. Нужно ещё одно.
– Райзо! – крикнула Дюймовочка.
Пыжик мотнул головой:
– Не годится! Райзо не слово! Это же районный земельный отдел. А мне нужно только одно слово.
– Крузо! Робинзон Крузо! – крикнул Бомба.
– Нет, – опять мотнул головою Пыжик. – Во-первых, это не русское слово, а во-вторых, это же фамилия. А такие фамилии сколько угодно можно придумывать. Барбузо! Мабузо! Карапузо!
– Арбузо! – сказал Вовка Волнухин.
– А это что же такое?
– Обыкновенный арбуз! – сказал Вовка. – Так называет арбузы наш дворник.
– Мало ли что дворник! Я, например, могу назвать тебя ученизо среднезо школозо.
– Вовкозо Волнухозо! – подхватила Инночка Слюсарёва.
Ребята захохотали.
– Будем серьёзны! – сказал Пыжик. – Миллион рублей не шутка. Можно купить футбольный мяч, пароход, ракетку для тенниса и каждому по автомашине, да ещё останется на мороженое. Будем думать ребята!
И все стали думать.
Наступила такая тишина, будто из класса все убежали на большую перемену.
Мы сидели, молча поглядывая один на другого, и, вытаращив глаза, шевелили губами.
Какие же русские слова кончаются на «зо»?
В голове возникали самые неожиданные, самые забавные словечки: трамозо, папурозо, лузо, бизо, карапузо, но среди этих слов не было ни одного, которое стоило бы хоть одну копейку. Так сидели мы тихо и думали, пока не пришла Анна Трофимовна и не начался урок.
Когда она вошла, по классу пронёсся шёпот:
– Спросить Анну Трофимовну!
Все возмутились. Ребята замотали головами, а Вовка показал кулак.
С какой стати отдавать миллион рублей Анне Трофимовне, когда мы и сами можем получить его?
Урок начался, но слушали мы Анну Трофимовну рассеянно. В пол-уха! Честно говоря, мы её совсем не слушали. Ребята сидели, устремив взоры в потолок, и беззвучно шевелили губами: «Азо, базо, газо, дозо, рузо, шузо…»
Весь урок искала и я третье слово на «зо».
Но я не ради миллиона ломала голову. Просто я хотела показать классу, что новичок хвастун. Ну откуда он возьмёт миллион рублей, если я придумаю третье слово на «зо»?
Какое безобразие! Ростом новичок не больше Дюймовочки, а заставил весь класс заниматься пустяками. Даже Чи-лень-чи-пень и тот задумался. Подперев руками щёки, он смотрел в угол, где стояла классная доска, и, шевеля безостановочно губами, то и дело облизывал их.
Вот он каким оказался, московский Пыжик! Говорил о науке, вошёл в класс таким серьёзным, а теперь отвлекает всех от урока.
Не придумав третьего слова за весь урок, я решила подумать серьёзно о третьем слове на «зо» во время перемены, но после урока ко мне подошла Таня Жигалова – председатель совета нашего отряда – и сказала важным голосом (она всегда говорит важным голосом, когда хочет показать, что разговаривает не просто как Таня, а как председатель отряда).
– Сологубова, над нами смеются!
– Над кем? Над тобою и мною?
– Над нашим отрядом!
– Почему?
– Потому что в нашем классе… Короче говоря, надо тебе взять на буксир Марго! Понятно?
– Нет!
Таня обиделась:
– Кажется, говорю ясно! Марго же единственная у нас ученица, которая носит вместо пионерского галстука крестик. И молится! На уроках! Никого даже не стесняясь!
– Ну и что? Она же дура!
– Не стыдно тебе обзывать своего товарища дурой? Это мы дураки! Да! Не спорь, пожалуйста! Мы даже не разговариваем с ней! Тут каждый начнёт верить в бога. Все отвернулись от неё, и никто не помогает ей ничем. Ни в одном классе нет верующей, а у нас почему должна быть такая?
– Ну и неправда! А Петя Крестовоздвиженский из шестого «б»? Петя-Христосик?
– У Пети отец – поп! А у Марго мать – трудящаяся уборщица! Короче говоря, ты для чего носишь пионерский галстук? Для красоты? Вот и докажи, что ты пионерка!
– А почему же именно я должна доказывать? Почему не ты?
Таня покраснела и стала говорить, будто все ребята решили поручить это дело мне, потому что никто, кроме меня, по мнению ребят, не справится с Марго.
– Ты же самая боевая! – сказала Таня. – И у тебя есть подход. Всё будет хорошо, вот увидишь. Подружись с ней, а потом…
– Я? С Марго? Ты с ума сошла!
– Почему сошла? – растерялась Таня.
– Потому что я презираю её! Представь себе, она даже зубы не чистит! Вообще она неряха!
– Ты права! Когда девочка не чистит зубы, – это ужасно! Но ещё ужаснее не объяснить ей, почему нужно чистить зубы и почему советская девочка должна быть всегда чистой, опрятной. Думаешь, она не поймёт? Обязательно поймёт! Да ещё спасибо скажет тебе. Потом скажет! Когда поймёт! В общем, начинай развивать её. Книжки против религии мы достанем. Ты прочитаешь их и можешь тогда воспитывать её на полный ход!
Всю перемену я спорила с Таней, но пионерское поручение всё же пришлось взять.
– Не знаю только, – сказала я. – Просто и не знаю даже, что у меня получится с этой Марго.
– Всё получится! – обрадовалась Таня. – Ребята говорят: «Уж если у Антило… то есть… если уж Сологубова не справится с Марго, нам тогда и делать нечего». Ты же волевая! Развитая! Выдержанная! Короче, на тебя смотрит весь отряд!
Что ж, всё это правильно. Пожалуй, кроме меня, и в самом деле никому не воспитать Марго. Ну, а если я её воспитаю, представляю, как все ребята станут уважать меня.
– Ладно! – сказала я, – Попробую!
18 сентября
Не знаю даже, как я справлюсь с пионерским поручением. Во всяком случае, начала выполнять его не совсем удачно.
Когда я подошла к парте Марго и сказала, что решила пересесть к ней, глаза Марго стали такими круглыми, будто она подавилась горячей картошкой.
– Теперь, Марго, я буду сидеть с тобою. Вот увидишь, как хорошо мы подружимся.
Марго смотрела на меня, раскрыв рот, и вдруг вся покраснела и забормотала:
– Никого не нужно! Мне и одной хорошо! Сиди со своей Павликовой! На что ты мне… такая?
– Это какая же ещё я такая? – потянулась я к её косичкам, но, вспомнив, что выполняю пионерское поручение, сказала вежливо:
– Ладно! Не задавайся! Подвинься лучше!
Но вместо того, чтобы культурно уступить мне место, Марго развалилась на парте, словно собиралась улечься спать, да ещё и руки растопырила, чтобы я не могла сесть рядом.
– Не буду с тобой сидеть! – запыхтела она.
Я сказала совершенно официально:
– Можешь пять раз лопнуть от злости, а я всё-таки сяду!
– Попробуй только! – закричала Марго.
А я взяла и села.
– И пробовать не буду. Просто села и сижу! – И нечаянно придавила ей ногу, чтобы она не воображала о себе.
Тогда она стала щипать меня и кричать:
– Чего пришла наступать на ноги? Убирайся! Убирайся!
Я тоже ущипнула её как следует, но без всякой злости, а вежливо и только для того, чтобы она не подумала, будто я струсила.
– Думаешь, одна умеешь щипаться? – спросила я и ущипнула её ещё раз.
Потом мы уселись поудобнее и начали щипать друг друга, но уже молча. Не знаю, кто из нас запросил бы первой пощады, но как раз в эту минуту в класс вошла Раиса Ивановна и сразу же спросила:
– Сологубова, что у вас происходит? Почему ты красная такая?
– Ничего не происходит, – сказала я. – Просто мне жарко! – И так щипнула Марго, что, подпрыгнув на парте, она посмотрела на меня так, как, наверное, смотрят крокодилы на свою добычу. Потом, вырвав из общей тетради лист, написала:
«Пративная Антилопа, уродина, обизьяна. Призираю тебя!»
Я спокойно поправила грамматические ошибки, подчеркнула каждую ошибку двумя чертами и, влепив Марго единицу, написала: «Научись сначала правильно писать, а потом уж оскорбляй других. Я не уродина, а ты – неряха! Советую тебе умываться хоть перед праздниками и раз в пять лет чистить зубы!»
Марго поспешно вытерла рот рукавом и стала искать в моей записке ошибки, но что она могла найти, если сама-то учится по русскому языку хуже всех? И всё-таки она нахально подчеркнула в каждом слове моего вежливого совета по нескольку букв и поставила мне три единицы. Я только плечами пожала, а чтобы Марго не торжествовала, переправила все единицы на пятёрки и подписала внизу: «Отличная работа! Ни одной ошибки! Можно послать на выставку в Академию наук!»
От бессильной злости Марго вдруг заплакала. Молча заплакала. Втянув голову в плечи, она сидела, вытирая потихоньку слёзы на щеках, и была в эту минуту такая жалкая, такая несчастная, что у меня как-то сразу пропала вся злость и я сама чуть не заревела.
– Не надо! – дотронулась я до её руки. – И не думай, пожалуйста, что я села, чтобы издеваться над тобою! Я для тебя же стараюсь! Понимаешь? Вот подожди немного, и ты увидишь, как тебе хорошо будет со мной!
Марго ударила меня по руке и, сквозь слёзы, зашептала:
– Ничего от тебя не надо! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Бессовестная какая! Я хочу развивать её, а она ненавидит меня. За что же, интересно? За моё хорошее отношение к ней? Ещё минута, и я бы показала Марго, как надо ценить дружбу, но в это время Раиса Ивановна вызвала меня к доске. Я выпустила из рук косы Марго и спокойно пошла отвечать урок.
И вот, когда я пишу о том, какой скверный характер у Марго, я с ужасом думаю: неужели я не сумею выполнить поручение? Ведь на меня же надеется весь класс, а Марго этого не понимает. Да и кроме того, если говорить честно, теперь мне и самой уже хотелось бы сделать что-нибудь для Марго. И даже не для того, чтобы меня уважали ребята, а лично для себя.
Марго несимпатичная. Грубиянка. Неразвитая. Но вот поэтому-то мне и хочется теперь сделать для неё что-нибудь. Ведь она же совсем не виновата, что самая отсталая в нашем классе. И мне просто жалко её. Вместо того, чтобы сделать её счастливой, мать заставляет учить молитвы, ходить в церковь, и уж конечно ничего хорошего она не увидит в своей церкви. Кто же поможет Марго быть счастливой, если мы отвернёмся от неё? А Марго должна быть счастливой, потому что мне, например, будет ужасно неприятно жить, если я ничего не сделаю для неё.
Я хочу, чтобы и ей досталось большое счастье. И потому, что она ничего хорошего ещё не видела, и потому, что все люди должны быть счастливыми, и потому, что нельзя быть самой счастливой, если рядом с тобою будут стоять несчастные.
Когда я поделилась своими мыслями о Марго с дядей Васей, он сказал:
– Браво! Ты растёшь, Галочка! Это очень хорошо, что ты поняла, что счастье твоих товарищей – это совсем не чужое тебе счастье, а также и твоё личное! По-настоящему люди будут счастливы только тогда, когда счастье станет общим достоянием всего человечества.
– Это когда будет коммунизм во всём мире? – спросила я.
– Да уж никак не раньше! Во всяком случае, ты-то увидишь, а может, и я даже увижу по-настоящему счастливое человечество. Как знать, как знать! Ведь теперь люди не плетутся к своему счастью пешочком, а мчатся со скоростью реактивных самолётов.
Счастье! Как много говорят все об этом счастье, но вот теперь мне стало ясно, что нельзя быть по-настоящему счастливой только одной, потому что несчастье других просто мешает быть полностью счастливой. Ну, разве я могла бы сидеть среди голодных и есть вкусные вещи, если на меня будут смотреть тысячи голодных глаз?
Да и вообще, как я заметила, все стараются радоваться вместе, собираются компаниями, и это, наверное, потому, что настоящая радость должна быть обязательно радостью многих, а не одного человека.
Сейчас я очень много читаю. Но не книги, а журналы. Меня почему-то стало больше интересовать не то, что выдумывают писатели, а все настоящее, действительное, всё такое, какое бывает в настоящей жизни. Мне теперь хочется узнавать каждый день что-нибудь новое о нашей планете, о других мирах, о работе наших учёных, о новых замечательных машинах и вообще обо всём, что делается и у нас и за границей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30