Здесь, в голове памятника, они увидели роскошную дверь, украшенную бронзой и музейной табличкой «Ум гения». Это и был кабинет живого классика. — Командир! Там страшное чудовище! — напомнил юнга. — Что будем делать? Ворвемся как буря? — Прежде всего мы поступим, как воспитанные люди, — хладнокровно возразил великий астронавт. — Постучим в дверь. Даже к чудовищу негоже врываться без стука, каким бы опасным оно ни было. И он вежливо постучал в дверь. — Так и быть, можете войти! — откликнулся чей-то нечеловеческий голос, но явно нехожий на грозное рычание. Видимо, чудовище было очень уверено в своем могуществе и не считало нужным наводить ужас. Теперь у командира не осталось ничего другого, как открыть дверь и предстать перед чудовищем, дабы не прослыть невеждой. — Ну что ж, у меня появилась прекрасная возможность погибнуть героем, — сказал он просто, без рисовки. — Надеюсь, вы продолжите мое дело. — Командир! Мы войдем вместе с вами! — воскликнули все. — Тогда мы поступим нечестно: нас много, а он один. Нет, поединок есть поединок, — грустно улыбнулся командир. И, не дав опомниться своим соратникам, он распахнул дверь и отважно вошел в кабинет. Его товарищи невольно зажали уши, готовясь к страшным звукам, производимым гигантской битвой, — к оглушительным взрывам, яростным крикам и жалобным стонам. Им не пришлось ждать долго. Из кабинета донеслось леденящее душу шипение, и невидимое чудовище пригрозило: — Только посмейте к ней прикоснуться. И я вас разорву, точно подушку. Выпущу перья и пух! — Клянусь ее не трогать! Иначе мне больше не видеть приключений! — горячо пообещал Аскольд Витальевич. Его товарищи не поверили своим ушам. Великий астронавт без боя отказался от «Книги»! Такого еще не бывало никогда. Знать, и вправду страж был невероятно силен. Друзья астронавта не мешкая бросились к нему на выручку. Сталкиваясь в дверях плечами и лбами, мешая друг другу, они влетели в кабинет и обнаружили своего командира живым и невредимым. И… кроме него, в комнате никого не было. — А где же оно, чудовище?! — изумились все, выискивая взглядом нечто огромное и дышащее огнем, бьющее смертоносным хвостом и скребущее стальными когтями. — Прошу не обзывать! Пошлите меня на выставку, и там я займу первое место. По неописуемой красоте, — послышался оскорбленный голос. Наши герои глянули под стол и увидели рыжего кота. Тот сидел в позе копилки и стерег миску со сметаной. — Что уставились? Небось, узнали? — спросил он самодовольно. — Мы видим вас впервые. И вы нас, конечно, извините. Но коты не говорят по-человечьи, — твердо молвил сыщик. — Они только мяукают, мурлычат. И орут под окнами по ночам. — Остальные — да. А те, кого создал истинный гений, если нужно, вдобавок и споют, и спляшут. Гений может все! — сказал кот с апломбом. — Ну что? Наконец-то догадались? Никак?.. Неучи! Надо читать Пушкина! «И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом», — продекламировал рыжий. — Ученый кот — это я! Теперь собираюсь издать «Руслана и Людмилу» с указанием подлинного автора. Книга будет выглядеть так. Он тронул лапой лежащий перед ним лист бумаги, пододвинул к нашим героям. Это был набросок обложки. По краям белой страницы кто-то старательно нацарапал виньетки, а в центре красовались имя автора и название книги: КОТ УЧЕНЫЙ РУСЛАН И ЛЮДМИЛА Литературная запись А. С. Пушкина — Это моя сказка, — вызывающе произнес рыжий, готовясь к защите. — Да и Пушкин не скрывает этого сам: «…и кот ученый свои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку эту…», «Руслана и Людмилу», значит. Только не говорите Помсу. Он мигом присвоит себе. — И кот поспешно убрал листок под стол. — Ну, а вас-то что сюда занесло? — поинтересовались люди. — О, меня сюда занесли мои грандиозные планы! — ответил с пафосом кот. — Бьюсь об заклад, вы еще не видали таких сногсшибательных планов. А дело было так. Подхожу я к Помсу в одном кафе… где я обитал на кухне… и говорю со всей прямотой: «Я тот самый кот…» Он прямо-таки затрясся: «Ах, ах! Давай выклаывай все сказки». — «Только при одном условии, — говорю. — Если будешь меня кормить до отвала, отдам тебе все мои сказки. А нет, так нет». Мы сели в его корабль, и вот я здесь. Только боюсь, Помс не дождется ни единой сказки. Он кормит и кормит. А мне все мало и мало! Да и во всем мире не найдется столько сметаны и сливок, чтобы ублажить здорового кота! — Он хохотнул и похлопал себя по тугому пузу. За его спиной до самого потолка высилась гора картонных пакетов из-под сливок и сметаны. — Но вы не тот кот, — задумчиво произнес Белкин. — Настоящий ученый кот был черно-белым. Я встречал его в Болдине, в светелке у Арины Родионовны, няни господина Пушкина. — А вы-то сами кто такой? — возмутился кот, но в его зеленых глазах замелькало беспокойство. Ему объяснили, и разоблаченный самозванец тут же потерял способность говорить по-человечьи. Он что-то возмущенно замяукал, но его никто не понял. Я^ык-то у него теперь был кошачий. Решив, что ему лучше смыться подобру-поздорову, рыжий плут подцепил зубами пакет со сметаной и выскочил за дверь. Но людям уже было не до него. Их взоры жадно устремились к письменному столу Помса, где лежала «Книга». Это был толстеннейший фолиант, наверное, в тысячу страниц, в малиновом переплете с затейливым золотым тиснением. Под его красивой обложкой скрывалась самая секретная тайна! Первым не выдержал Мульти-Пульти и с отчаянным криком: «Дайте почитать!» — кинулся к столу. За ним устремились все остальные и мигом окружили книгу. — Ну, ну, ваше величество! Смелее! Откройте «Книгу». Вы это заслужили, — подбодрил командир вдруг оробевшего императора. И в комнате возникла вакуумная тишина, ибо все присутствующие затаили дыхание. Мульти-Пульти набрался сил, перевернул обложку, и под ней оказалась… чистая страница. Чистой были и вторая страница, и третья… Император поспешно перелистал «Книгу» от начала до конца, но все ее страницы были белы, как свежий снег. Ни единой тебе буквы, ни единой запятой и точки. Не говоря уж о восклицательном знаке. — Теперь мы знаем, почему Помс прятал свою гениальную «Книгу», — произнес великий астронавт, не теряя присущего ему хладнокровия. — Потому что она не написана! Ее нет! — Тогда, выходит, памятник Помсу поставили зря? — спросил простодушный юнга. — А вы думаете, легко быть памятником? — вдруг раздался посторонний голос, и кто-то тяжко вздохнул. Удивленно оглядевшись по сторонам, наши герои поняли, что с ними заговорил сам памятник. Только на самом деле это был не голос, ибо памятники, даже самые знаменитые, лишены дара речи. Аскольд Витальевич и его соратники, находясь в голове памятника, услышали его мысли. И если они были похожи на голос, то лишь по одной причине: памятник думал басом. — Да, многие нам завидуют, — продолжал памятник. — Мол, как это здорово: стоишь и не дуешь в ус, а тебе оказывают знаки уважения — почетные караулы и к ногам цветы. Букеты! Венки! И никому невдомек, как тяжела наша жизнь. Летом — зной и дожди. Зимой — снег и холод. Но если бы только это! Невыносимей всего душевные муки, которые нам приходится сносить. Насмешки тех, кто уверен, что тот, кому поставили памятник, этой чести не заслужил. И кое-кто в тебя исподтишка плюет. А то и швырнет гнилой помидор, — пожаловался памятник. — Не может быть! Чтобы в вас? Здесь, на Планете? — не поверили все. — И в меня тоже. Я, увы, не избег этой горькой участи. Уже давно среди планетян появились люди, которые сомневаются в величии Помса. Но если это и так, при чем тут я? Разве я воздвиг себя сам? Вот и плачут памятники по ночам, когда их никто не видит, обливаются горькими слезами по всей Вселенной. Люди утром думают: это-де роса. А я даже нажил себе язву. — Наверное, это из-за нас, — повинились бывшие узники желудка. — Хотя мы вроде бы не острые и не кислые. И даже, наоборот, веселые люди. — Я это понял сразу. Вам не в чем себя винить. Причина тому — мои душевные муки. Думаете, я не понимаю, кто такой Помс? — грустно улыбнулся памятник, как догадались его собеседники. — Но у него все же появился талант, — возразил добрый Саня, стараясь утешить памятник. — И может, он напишет свою гениальную книгу? Когда-нибудь. — А где, кстати, талант Помса? — спохватились все. Но никто не знал, как выглядит талант. — И все же мы о нем кое-что знаем. Он светит! — напомнил сыщик. Только теперь все обратили внимание на отверстие в полу, вырезанное в центре кабинета. На его краю стояла настольная лампа с желтым абажуром. Она была включена! Ее свет падал вниз, освещая недра памятника. — Вот никогда бы не подумал, что талант похож на обычную настольную лампу. Хотя повидал на своем веку всякое, — признался великий астронавт. В этот момент на лестничной площадке кто-то затопал в четыре ноги, запыхтел в четыре ноздри, и в комнату влетели Помс и Бирбир. Писатель тотчас бросился к столу и, увидев открытую «Книгу», истошно закричал: — Караул! Они похитили содержание моей великой «Книги»! Все до последней точки. — А заметив в руках командира лампу, завопил уже во всю мочь: — Они вдобавок украли мой талант! И вместо него подсунули дешевую настольную лампу! — Нам не нужен чужой талант. У нас, у каждого есть свой, — скромно пояснил великий астронавт. И тут настал момент для нового шума. На этот раз он донесся… нет, прямо-таки ворвался в голову памятника через его уши. И в отличие от первого был невообразимым. Командир и Помс, не сговариваясь, подошли к глазам-окнам памятника и выглянули на площадь. Там собралась несметная толпа планетян. Люди были чрезвычайно возбуждены и кричали, грозя кулаками: — Эй, Помс! Ты нас обманул! У тебя нет никакой гениальной книги! И мы, получается, всего-навсего простые люди, и таких во Вселенной тьмущая тьма! Выходи на расправу! И прихвати с собой своего советника и подлых землян! Это они во всем виноваты! До них мы жили без забот. И каждый был великим! Выходи! Дай ответ! Мы ждем! — А я тут ни при чем, — энергично отмежевался Бирбир. — Я — человек подневольный. Маленький. Вот такой. — Он даже присел, показывая, какого он якобы роста. Но ему и это показалось недостаточным, и Бирбир опустил ладонь почти до самого пола. — Нет, я вот такой. Малюсенький. А если по правде, меня не видно даже в микроскоп, — объявил он нахально. — Мы должны бежать и немедля. Я еще помню, чем все закончилось на планете Икс. И здесь, похоже, меня ждет то же самое. А под горячую руку взгреют и всех вас, — предупредил Помс, дрожа от страха. — Но путь к бегству отрезан! — воскликнул он, глядя в окно. — Я бы охотно предоставил и Помса, и советника их судьбе. Но им повезло: с ними Аскольд Витальевич и его друзья. Поэтому я вам помогу. Вы можете незаметно уйти через щель на моей пятке. У меня прохудился башмак. Но этого никто не знает. И вас, Помс, и жителей вашей планеты интересует лишь мой парадный фасад, — произнес памятник с грустной усмешкой. — Спасибо, уважаемый памятник, мы еще встретимся. А пока наш отряд… нет, не спасается бегством, а с достоинством вас покидает, — сказал великий астронавт, возглавив всех присутствующих, и Помса с Бирбиром в том числе, а те не возражали, стараясь держаться вместе с отважными землянами. Памятник оказался прав. Уж неизвестно, как такое могло случиться при неподвижном образе жизни, который он вел, но каблук на его правом башмаке слегка отошел от пятки, и отряд великого астронавта беспрепятственно выбрался наружу. Но стоило нашим героям спуститься с пьедестала на площадь, их тут же заметили, закричали: — Вот они! Держи их! Беглецы, делая вид, будто просто бегают трусцой, бросились в ближайший переулок. Толпа тотчас устремилась в погоню. — Ваша гениальность! Вы только скажите, что это все неправда! Мол, вы по-прежнему классик, а мы все великие до одного! И мы от вас отстанем. А «Книга»… ну, и шут с ней. Нет ее и не надо. Вы напишете другую, — предложили преследователи, шумно дыша за спинами убегающих. — Я не сумею! — жалобно крикнул Помс и помчался как ветер, обгоняя самого себя. — Скажите им правду, и вам станет легче, — посоветовал командир, поравнявшись с Помсом. — Не могу! Это выше моих сил, — признался развенчанный классик. Однако, сам того не подозревая, он придумал город прямо-таки идеальный для бегств и погонь. С лабиринтами ловко заплетенных кривых улиц и множеством проходных дворов и коварных тупиков. Мимо беглецов проносились дома и подворотни. А однажды промелькнули люди в черных скафандрах, не похожие на других людей. Они, торопясь, уходили прочь по боковой улице. Один из них тянул за руку какую-то упирающуюся девочку. Но тут карусель погони увлекла наших героев за угол, и это видение исчезло, точно за окном скорого поезда. И все же у каждого бегства есть конец. Есть он и у погони. После долгой беготни по городскому лабиринту беглецы и преследователи снова оказались на главной городской площади, у подножия памятника. Здесь все остановились, выбившись из сил и тяжело дыша, лицом к лицу. — Граждане планетяне! Разрешите считать митинг открытым! — не растерявшись, объявил Бирбир и выступил вперед, как бы заняв председательское место. — Слово предоставляется писателю Помсу!.. Твоя гениальность, скажи, что это было шуткой и все остается, как было, — зашипел он на Помса. — Да какая я гениальность, — в отчаянии пробормотал Помс и вдруг, на что-то решившись, отчаянно крикнул: — Эх! — Сорвал с головы лавровый венок и швырнул его наземь. — Никакой я не гений! Я — бездарь! И во Вселенной вы и впрямь не одни! Я устал от охоты за славой. А ну ее! С утра до вечера трясешься, что кто-то все поймет и укажет пальцем: «Тю, а Помс-то, оказывается, тоже голый!» Не лучше ли вернуться в деревню, полеживать на печи да почитывать иных писателей. Зачем тщиться, сочинять самому, коль на свете уже полно самых разных замечательных книг! Читай — не хочу!.. Вы правы: мне и впрямь стало легче, — признался он Аскольду Витальевичу. — Такое чувство, будто я, как воздушный шар: еще немного и взмою ввысь. А вы, конечно, меня презираете за мое стремление к славе. — Мы не имеем права вас презирать. Нам проще: мы-то все уже давно очень знамениты, — смущенно ответил великий астронавт. — Раз он не хочет, пусть нашим гением будет Бир-бир! — сказала толпа. Бирбир поднял лавровый венок, примерил на свою жесткую шевелюру и удовлетворенно пробормоал: — А что? Вполне сносная вещица. — Виват! Слава нашему гению! — закричала толпа. — Мы снова все исключительные! И все великие! — Степан Степанович, — обратился командир к Помсу. — Придумайте настоящее небо. Без черной скорлупы. Пусть перед вашими планетя-нами откроется огромный окружающий мир. Кстати, сегодня, по счастливому стечению обстоятельств, в этом районе Вселенной должно произойти солнечное затмение. Ровно через двадцать минут, — уточнил он, взглянув на часы. — И над ними засверкает звездное небо. Во всей своей красе! То-то будет радость. Ведь пока бедняги не видели ни одной звезды. — Планетяне! Не соглашайтесь! Протестуйте против нового небосвода! — завопил Бирбир. — Оттуда зимой на ваши забубенные головы повалятся снега, осенью польют мерзкие холодные дожди! Летом, в курортный сезон, к вам хлынут авантюристы всех мастей! — Что такое «снег» и «дождь»? И кто такие «курортный сезон» и эти самые… «авантюристы»? — неожиданно заинтересовалась толпа. — Ваша бывшая гениальность, будьте добры: покажите! А то у нас что-то все одно и то же, одно и то же. Хотелось бы немножечко новизны. — Увы, у меня ничего не выйдет. Не хватит таланта. То есть у меня его нет вовсе. Вместо него — настольная лампа. Я могу придумать другую планету. Но она никому не нужна. Им и без того во Вселенной нет числа. И все на разный вкус, уныло ответил Помс. Все поняли: на этот раз он говорит истинную правду. Планетяне были разочарованы, они ждали увлекательного представления, на которые была так скудна их Планета. Бирбир довольно потирал руки. А земляне и Мульти-Пульти по обычаю приготовились впасть в отчаяние, но Петенька в последний момент глубокомысленно проговорил: — По-моему, то, что не по силам Степану Степанычу, способен сочинить Иван Петрович. — Господи, и вы туда же, — сказал Белкин с мягким упреком. — Уж вам-то не следует забывать: все мои повести написал сам Александр Сергеевич Пушкин. — Но в авторы этих повестей он выбрал не какого-то Степана Степаныча Степанова, то есть меня, а вас, — с грустью возразил Помс. — Значит, он заметил у вашей скромной персоны особый дар. — Иван Петрович, признайтесь! Вам очень хочется помочь планетянам, — с чувством произнес великий астронавт. — Возьмите авторучку да опишите новую атмосферу этой планеты. Доступную всем. Ту, что людей не разъединяет, а связывает со всем миром. Ну, в общем, в духе вашего великого создателя.. — Помните? «…Прозрачно небо, звезды блещут», — подсказал фантастически начитанный Мульти-Пульти. — И все-таки окна во флигеле вашей ключницы были заклеены страницами вашей рукописи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30