— Что это? — спросил Пафнутьев.— Это, Паша, фирма «Фокус»... Вот их главное здание...— Особняк в три этажа?!— Да, Паша, да... Они его отремонтировали, обязались сохранять как памятник архитектуры прошлого века... Украсили кованными решетками, внутри восстановили мраморные камины, на двери навесили бронзовые ручки с львиными мордами...— Ни фига себе!— А это машины перед их подъездом... Обрати внимание, Паша, на эти машины...— Уже обратил.— Ни единого «жигуленка». Некоторые я вообще никогда раньше не видел.Сплошные «роллс-мерсы». Или «мерс-ройсы», как скажешь.— А это что за хмыри? — показал Пафнутьев на нескольких амбалов, которые прохаживались вдоль особняка, лениво прохаживались, это было заметно даже по снимкам.— Наверное, Паша, охрана. Я поснимал их немного, думаю, вдруг тебе пригодятся их физиономии. Они довольно тупые, эти физиономии, на них даже смотреть противно. Я с трудом заставил себя навести на них фотоаппарат и установить резкость. Но ты же не будешь вешать их портреты в собственной спальне? А для дела... Чего не бывает — сгодятся.— А морду они тебе не набили?— Пытались.— Отбился?— Нет, дураком прикинулся.— А зачем тебе прикидываться?— Не обижай, Паша. Я жизнью рисковал, а ты всякие слова непотребные в мой адрес произносишь. Так это... Ты же ведь хозяин своего слова?— Хозяин.— Тогда, Паша, я буду надеяться, начиная с этого вот самого мгновения, ладно?— Ладно, — ответил Пафнутьев, всматриваясь в снимки, принесенные Худолеем.Они и в самом деле были необычно крупные, размером со стандартный лист писчей бумаги. На снимках можно было рассмотреть и модели машин, и их номера, и смурные морды амбалов, охраняющих вдоль особняк. Стоянка перед домом была огорожена невысокой кованной решеткой, и посторонних машин здесь быть просто не могло. К тому же, в сторонке был установлен небольшой шлагбаум, который поднимался автоматически, по команде из самого особняка — будки вахтера возле шлагбаума не было. Значит, действительно все машины, стоящие на площадке, имели отношение к фирме «Фокус».— Хорошая работа? — Худолей безошибочно уловил тот момент, когда он мог задать вопрос без риска вызвать раздражение Пафнутьева своей настырностыо.Нравится?— Катись. Все помню, все знаю и ничего не забываю. Ты что, засомневался?— Упаси Боже! — в ужасе замахал руками Худо-лей и даже попятился к двери, будто само лишь это подозрение Пафнутьева повергло его в ужас. — Упаси Боже!— Забери снимки, высуши, отглянцуй... А потом приноси. Только это...Смотри, чтобы пленка не пропала.— А может?— У тебя? Конечно.— Горько, как горько слышать такие слова, Паша, от человека, которого любишь давно, искренне и преданно, — последние слова Худолей произнес уже в коридоре, по взгляду Пафнутьева поняв, что нельзя бесконечно злоупотреблять его терпением. Осторожно прикрыв за собой дверь, он быстро зашагал по коридору обычной своей походкой — все шаги у него получались разной длины, то он делал рывок вперед, то топтался на месте, а иногда его резко бросало к стене.Следующим заглянул опер, который посетил налоговое управление. Короткая стрижка, худощавое лицо, натруженные, сухие руки боксера сразу выдавали в нем профессии телохранителя, опера, бандита — что-то в этом роде.— Что скажешь, Олег? — Пафнутьев показал на стул у приставного столика.— Все в порядке, Павел Николаевич. В налоговом управлении о фирме «Фокус» самого лучшего впечатления. Налоги платят своевременно, без задержек и опозданий.— Так не бывает.— Конечно, — усмехнулся опер, показав ряд железных зубов — видимо, не во всех схватках он одерживал победы, ему тоже случалось пропускать удары. — Они охотно платят и дорожные поборы, и за милицейское обслуживание, и в пенсионный фонд вносят все, что положено...— Так не бывает, — повторил Пафнутьев еще более твердо.— Бывает, — поправил опер, — но только у очень уж крутых мошенников.— Ты их расколол?— Немножко, — улыбнулся опер.— Как?— Приемчик довольно простой... Я вошел к начальнику налогового управления с небольшой сумкой. А в ней магнитофон. Самый обычный, на стандартных кассетах работает. Сумка, естественно, закрыта на замочек, а магнитофон, естественно, включен. Наш разговор продолжался пятнадцать минут, а кассета работает все сорок пять.— Неплохо, — одобрил Пафнутьев.— Когда он ответил на все мои невинные вопросы, я раскланялся и вышел; А вернулся через десять минут. Извинился за оставленную сумку... Ну, и так далее.— Он удивился?— Он сделался белым, как... Как дерьмо.— Белое дерьмо? — удивился Пафнутьев.— Чего не бывает, Павел Николаевич... А сумку я положил на стул у самого стола. Он ее даже не увидел. Простак.— Дурак, — поправил Пафнутьев.— И не без этого, — согласился опер. — Запись получилась отличная. Причем, я вставил в разговор сегодняшнее число, собственное имя, название его должности...— И он не врубился? — Как вы правильно заметили, Павел Николаевич, он немного дурак. Сразу, едва я вышел, он позвонил некоему Борису Эдуардовичу и доложил, что его фирмой интересуется прокуратура. Тот, конечно, поблагодарил.— Откуда ты знаешь, куда он звонил?— Из слов того же начальника. Сначала он нарвался на секретаршу.Спрашивает, это «Фокус»? Попросил к телефону Бориса Эдуардовича... И опять понес дурь... Не за что, говорит, дорогой Борис Эдуардович. Все равно, говорит, я ваш должник, дорогой Борис Эдуардович... Ну, и так далее.— Кто такой этот Борис Эдуардович?— Не знаю, не успел. Но мой аппаратик записал набор номера, треск телефонного диска... Отдайте экспертам, они вам через пять минут скажут, по какому номеру был сделан звонок. Вот телефон этого налогового проходимца, Фильчиков его фамилия. Фильчиков Александр Яковлевич.— Он знает, что ты записал его разговор?— Вряд ли, может только догадываться. Я ему ни на что не намекал.Извинился, улыбнулся, поклонился на прощание... Ну, и так далее.— Чем занимается «Фокус», на чем деньги делает?— В его уставе упомянуты все виды человеческой деятельности, от разведения крокодилов до издания книг. По городу разбросана сеть киосков. Торгуют жвачкой, шоколадными яйцами, презервативами, газовыми баллончиками, женскими титьками, мужскими делами... Ну, и так далее. Но самое главное — ремонт квартир.— Это уже кое-что, это уже всерьез. Как ты думаешь?— Согласен, Павел Николаевич.— Пленка, — напомнил Пафнутьев. Опер молча вынул из внутреннего кармана кассету в прозрачной коробочке и положил на стол.— Здесь и ваш разговор, и его звонок?— Да.— Копию снял?— Конечно, — улыбнулся опер, опять сверкнув металлическими зубами.— Береги ее. И себя береги!— Стараюсь.— Пройдись по киоскам... Поговори о том, о сем... Только осторожно.Смотри, не подставься.— Намечается что-то крутое?— Боюсь, что да.— Это хорошо.— Да? — удивился Пафнутьев.— Руки чешутся, Павел Николаевич.— Это хорошо, — на этот раз те же слова произнес Пафнутьев. — Предложи киоскерам товар, поговори о ценах, о поставщиках, взаимоотношениях с начальством...— 3наю я эту систему, — сказал опер, поднимаясь.— Звони мне сразу, как только что-то засветится. Сразу, понял? В ту же минуту.— Усек.Пафнутьев уже был хорошо наслышан о новом промысле — состоятельные люди, побывав за рубежами, насмотревшись заморских чудес, повально принялись ремонтировать свои квартиры, переделывать их на западный манер. Меняли двери, устанавливая вместо картонных дубовые, линолеум заменяли паркетом, ванные и туалеты покрывали испанским, итальянским кафелем, хрустальные люстры заливали комнаты радужным переливающимся светом, глубокие кожаные диваны звали к себе в объятия.Но деньги, деньги на это требовались несопоставимые ни с годовыми зарплатами, ни с годовыми пенсиями и пособиями. Внешне, вроде, немногое менялось в городе, но за старыми стенами шла непрерывная работа, невидимая, а то и попросту криминальная. Европейская отделка требовала куда больших площадей, нежели стандартные квартиры, и денежные мужики, не стесняясь, предлагали соседям выбираться, сулили им другие квартиры, деньги, дачи, машины.Все это Пафнутьев прекрасно знал и, едва только опер обмолвился о ремонте квартир, которым занимается «Фокус», все в нем напряглось, он сразу почувствовал, как по уголовному делу пробежала искра, объединившая в одно целое разрозненные подробности, подозрения, улики, обстоятельства...Перед самым обедом пришел Андрей и молча положил перед Пафнутьевым портрет красавицы, найденный в квартире Чувьюрова.— Ну как? Удалось познакомиться? — спросил Пафнутьев, ожидая разговора легкого и необязательного.Андрей так же молча перевернул снимок вверх оборотной стороной и показал Пафнутьеву фиолетовый штамп фотоателье.— Вот эта контора получила заказ от «Фокуса» на снимок. И оплатила заказ.Все снимки и негативы изъяты. В ателье говорить на эту тему опасаются.Пафнутьев выслушал, всмотрелся в лицо женщины, взяв снимок и отведя на вытянутую руку, всмотрелся пристальнее и дольше.— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он у Андрея.— В фотоателье работает девица, не столь, конечно, хороша, как эта, но она положила на меня глаз и, наверное, захочет еще что-нибудь рассказать.— Так, — проговорил Пафнутьев.— Надо старика раскручивать.— Думаешь, пора? — с сомнением спросил Пафнутьев. — А знаешь, кому принадлежала рука из холодильника? Ветерану войны... Не то моряку, не то десантнику. Так примерно. И было ему за семьдесят. Как рука могла оказаться у старика в холодильнике?— Скорее всего, он сам ее туда положил. Потому и молчит. Раскалывать его надо.— Значит так, Андрюша, — Пафнутьев помолчал, посмотрел в окно, вслушиваясь в весенний звон капель. — Добивай фотоателье, любезничай с девицей, которая положила на тебя глаз, ты тоже можешь на нее глаз положить, но выпытай все, что удастся. Чую, что «Фокус» — фирма еще та... * * * Поздно вечером, когда Андрей уже засыпал, неожиданно раздался резкий телефонный звонок. В темноте он с трудом нашел трубку, поднес ее к уху вначале не той стороной, потом повернул и, наконец, услышал возбужденный девичий голос.— Ты что, уже спишь? — в вопросе была и насмешка, и робость, Андрей это почувствовал.— Да как сказать... — Все понятно. Дрых!— Виноват.— Узнаешь?— С трудом, — попытался выкрутиться Андрей — он никак не мог сообразить, с кем говорит.— Ты! Не узнаешь? Меня?! — голос сорвался на крик, но теперь в нем была и радость. — Меня невозможно не узнать! Ты сам сказал, что балдеешь от одних только звуков моего голоса! — Я сказал, что балдею от имени, — Андрей понял, наконец, кто звонит — это была Валя из фото ателье. — Вообще-то да... Ты прав. Но ничего, еще и от голоса обалдеешь.— Да я уже, — улыбнулся он в темноту.— Почему не заходишь?— Только вчера же у тебя был!— А с утра уже обязан в окна заглядывать! Только так! И никак иначе!Значит, заскочишь?— Конечно.— Слушай, я чувствую, что ты еще не проснулся. Значит, так... Жду. Кое-что покажу.— Да, я заметил... Тебе есть что показать.— Тю, дурной! Не ожидала от тебя такой пошлости... А с виду ничего так, вроде даже воспитанный. Местами, правда.— Виноват, — Андрей был посрамлен.— Значит, так. У меня есть для тебя что-то очень интересное, очень важное, я бы сказала неожиданное. Просто обалдеешь. С места не сойдешь от потрясения. Я чувствую, что в твоей деятельности тебе нужен хороший, надежный помощник. Считай, что он у тебя есть.— Он или она?— Помощник, конечно, он, но я имею в виду себя.— Я так и понял.— Придешь?— Обязательно.— Прямо с утра, понял? К открытию. Понял?— Целую! — и Валя положила трубку.К открытию Андрей не успел.Сначала забежал в прокуратуру, потом дожидался Пафнутьева, тот подробно разжевывал ему какое-то задание, и когда добрался, наконец, до фотоателье, то увидел картину, которая потрясла его больше всего за последний год.Вместо громадного витринного стекла зиял черный провал и оттуда тянуло едким, желтоватым дымом, видимо, горели какие-то химикалии. Мелкие осколки стекла покрывали асфальт на десяток метров вокруг и уже по этому можно было догадаться — внутри прогремел взрыв. Судя по всему, это случилось совсем недавно — толпились люди, невдалеке стояла машина скорой помощи. Внутри, в том помещении, которое вчера еще было фотолабораторией, трепетали мелкие язычки пламени, в дымном полумраке смутно различались человеческие фигуры.Не раздумывая, Андрей шагнул через подоконник внутрь. Воняло гарью, но дышать было можно и он сделал несколько шагов, пытаясь понять, что произошло.— Чего стоишь... Бери носилки! — услышал он какой-то злобный крик и, обернувшись, увидел, что кричал человек в белом халате, стоя у носилок. Андрей подхватил рукоятки и шагнул к выходу, снова напрямик, через подоконник. Он понимал, что идти надо к белой машине «скорой помощи» и быстро, почти бегом направился туда. И лишь, когда поставил носилки на асфальт и обернулся, увидел, что нес Валю. Лицо ее было черным, волосы дымились, видимо, и от них мало что останется, правая рука была залита кровью и по странному неестественному изгибу ее он понял, что переломано предплечье. Девушка была в сознании и, увидев его, попыталась приподняться с носилок. Но у нее ничего не получилось, голова обессиленно упала на подушку. Уже теряя сознание, она протянула к нему левую руку — в ней была зажата свернутая в трубочку газета, тоже залитая кровью.Наклонившись над девушкой, Андрей услышал, едва услышал шепотом произнесенные слова:— Это тебе...Два санитара подхватили носилки и быстро задвинули их в машину, захлопнули дверцу.— Выживет? — спросил Андрей.— Может и выживет, но это уже не имеет значения... Калека.Андрей проводил взглядом рванувшую с места машину и снова направился к черному провалу в доме. Совершенно потерянный, с пустым взглядом из дыма вышел фотограф. Полы халата его тлели, в руках он держал ящик, видимо, с негативами.Увидев Андрея, замер, лицо его напряглось, он пытался вспомнить, кто же стоит перед ним, наконец, вспомнил.— Принесло тебя на нашу голову, — проговорил он и прошел мимо. Поставив ящик прямо на подтаявший снег, фотограф тут же снова шагнул в черный дымящийся провал и скрылся там среди языков пламени и ядовито-желтого дыма.Ревя мощными моторами, подъехали две красные машины. Пожарники в нескладных брезентовых куртках начали разматывать шланги. Тут же подскочил верткий милицейский «газик», из него тяжело вывалился Шаланда и, хрустя осколками стекла, решительно шагнул в дымящийся провал, словно надеясь застать там виновников происшествия. Оперативник, прибывший с ним на машине, направился к толпе в поисках свидетелей.Проводив взглядом фотографа, который опять показался из провала с деревянным ящиком, Андрей пошел в прокуратуру. Пафнутьев выслушал его, не перебивая, не переспрашивая. Нависнув над столом плотным телом, он смотрел на Андрея устало и равнодушно, будто тот рассказывал вчерашний сон.— Все? — спросил он, когда Андрей замолчал.— Вроде.— Давай сюда газету.Осторожно вынув из кармана пропитанную кровью газету, Андрей бережно развернул ее на столе. Это было полубульварное, полурекламное издание, полное каких-то странных сведений, гороскопов, рассказов о мертвецах и снежных людях, которые в конце концов оказывались инопланетянами. Тут же выяснилось, что газета довольно старая — номер вышел месяца три назад.— Сейчас этот листок уже не выходит... Спеклись ребята... На колдунах и мертвецах нынче больших денег не заработаешь. Серьезные фирмы в такие издания рекламы не дают. Уже месяц, как закрылась.— Зачем-то она мне дала эту газету...— Будешь читать ее каждый вечер перед сном, пока не обнаружишь причину,усмехнулся Пафнутьев и вдруг замер, замолчал. — Ни фига себе, — произнес он врастяжку и ткнул пальцем в один из снимков, наполовину залитый кровью.Видишь?— Что? — не понял Андрей.— Твоя красотка с обнаженной грудью.— Точно она, — ошарашено произнес Андрей. — Та же самая фотография.— Интимные услуги, так это называется. Тут и телефончик есть.Андрей вынул из кармана снимок и положил рядом с газетой. Теперь стало совершенно очевидно, что это один и тот же снимок, одного и того же человека.— Не понимаю, — проговорил Андрей озадаченно. — Если снимок опубликован в газете, если эта газета разошлась по всему городу, то зачем было взрывать фотоателье... Ведь Валя ничего такого уж тайного и не открыла, а, Павел Николаевич?— Открыла, — ответил Пафнутьев. — Она сказала тебе самое важное...Оказывается, за всеми этими услугами — ночными, интимными, сексуальными, назови их, как хочешь, стоит фирма «Фокус» ...— Крутые ребята, — проговорил Андрей.— Многостаночники какие-то... Торговля, ремонт квартир, интимные услуги...Так не бывает. Вернее, бывает, но только в одном случае...— Банда? — Похоже на то, Андрюша, похоже на то.— Дело разрастается, Павел Николаевич.— Да уж... Два трупа в малиновых пиджаках, рука в холодильнике, взрыв в фотоателье... Уверен, что на этом события не закончатся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29