Эти рассказы были очень древними и появились задолго до возникновения письменной истории. Дульси знала легенды, которые заставляли шерсть у неё на загривке вставать дыбом от изумления, а иногда от страха.
Ей было страшно, поскольку она испытывала столь острую жажду обладания вещами, в которых не нуждается ни одна кошка. Она жаждала жизни, которую ей никогда не суждено было узнать.
Таланты Серого Джо были такими же, как и её собственные. Но Джо был счастлив, что он кот. Ему нравилось испытывать человеческие чувства и иметь человеческие таланты, при этом не обременяя себя галстуками, налоговыми декларациями или невыносимыми судебными тяжбами.
Оставив витрину, кошка побежала по дорожке в сторону галереи Аронсон. Там, прижавшись носиком к стеклу, она на минуту предалась самолюбованию. Там, в витрине, были выставлены три её портрета в золотых рамках. При виде этих чудесных портретов, размером больше неё самой и невероятно похожих на оригинал, Дульси приходила в неописуемый восторг. Её кошачья душа раздувалась от гордости, словно воздушный шар, уносящийся в небо. Она воображала, как парит в небесах, удерживаемая собственным глупым тщеславием.
Страстные зелёные глаза на портрете удались художнику отлично; персиковые лапки, такого же тона ушки и розовый носик были изумительны. Дульси восхищалась гладкими линиями изящного тела, изогнутыми коричневыми полосками шелковистого пёстрого меха. Она даже вздохнула от удовольствия. Ну и кому тут нужны красные вечерние платья? Чарли Гетц нарисовала её с такой любовью, сделала её столь прекрасной, что не стоило и желать большего.
Чарли, племянница Вильмы, приехала погостить в начале прошлой осени. Она обосновалась в комнате для гостей со своими красками, альбомами и полным разочарованием в своей юной жизни. Неустроенная выпускница художественной школы Сан-Франциско, Чарли только после окончания учёбы обнаружила, что не сможет заработать на жизнь в выбранной области, что не создана для требований современной промышленной графики, а карьера начинающего художника-анималиста приносит совсем мало денег.
Немного погоревав, она основала фирму «Чистим-Чиним», которая стала заниматься мелким ремонтом и уборкой. В Молена-Пойнт её услуги пришлись столь кстати, что она работала по 10-12 часов в день и даже не могла найти помощников. Ей нравилось новое дело, нравился тяжелый труд, нравился успех её предприятия. А ещё больше нравились растущие цифры на её банковском счете. Но затем, уже распрощавшись с художественной карьерой, она внезапно обнаружила, что галерея Аронсон заинтересовалась её анималистическими работами. Дульси хорошо знала эту галерею. Заведение пользовалось большим уважением.
Прошлой осенью они с Джо вломились в галерею в поисках улик, связанных с убийством Джанет Жанно, одной из лучших выставленных здесь художниц. Разумеется, Сесили Аронсон ничего не знала об этой авантюре, а также об их участии в раскрытии преступления. Да и кто мог заподозрить кошек?
Дульси с улыбкой вспомнила ту ночь, когда они с Джо шныряли по запертой галерее в поисках хоть каких-нибудь зацепок.
Спрыгнув с подоконника, она посидела минутку на тёплой дорожке, вылизывая лапки, а затем направилась искать Джо. Сделав небольшой круг по Морскому проспекту, она прошла мимо овощной лавки, принюхиваясь к запаху персиков и дынь, затем втянула носом ароматы, которые пробивались из-под стеклянной двери мясного магазина. Но вскоре она пересекла южную полосу проспекта, прошла через широкий тенистый разделительный газон и пустынную северную полосу, направляясь по улице Долорес к белому домику, который Серым Джо делил с Клайдом Дэйменом. По дороге она обдумывала, как умаслить Джо, чтобы он присоединился к программе «Друг-Не-Вдруг». Она также продолжала размышлять о Джейн Хаббл и других обитателях пансионата, которые, по словам Мэй Роз, исчезли. Возможно, глупо было верить в эти истории; возможно, старики в «Каса Капри» находятся в такой же безопасности, как младенцы в своих колыбельках. Персонал пансионата казался любезным и не внушающим угрозы, за исключением, пожалуй, только его владелицы.
Красотка Аделина Прайор в своих изумительных, сшитых на заказ костюмах, с эффектной прической и макияжем казалась Дульси столь же неуместной в «Каса Капри», как тигр в крольчатнике. Зачем женщине с внешностью фотомодели тратить жизнь на управление домом престарелых?
Пробегая сквозь чернильные тени, которые громадные дубы отбрасывали на дорожку, она думала о том, каково это – оказаться в «Каса Капри» за плотно закрытыми дверями, если там действительно происходит что-то незаконное. От этой мысли у Дульси вспотели лапы.
Одно дело – соваться в преступления (такие они с Джо уже раскрывали в этом году), когда можно сбежать через окна, незапертые двери или по крышам. Но оказаться в пансионате, где все двери всегда заперты, – от такой перспективы кошку охватывал леденящий ужас, уши и усы прилипали к голове, а лапы непроизвольно подгибались, заставляя буквально стелиться по земле.
И всё-таки она была намерена туда пойти. И знала: если там действительно что-то неладно, она будет копать до тех пор, пока тайное не станет явным.
Глава 4
Высоко в холмах, среди травы, шевелился и жужжал целый сонм крошечных существ. Члены этого сообщества не заботились ни о каком ином существовании, кроме своего собственного. Им неведомы были иные потребности, кроме своих собственных – убить или быть убитым, съесть или быть съеденным. Застыв над этой Лилипутией, Джо и Дульси неподвижно ожидали, когда настанет время нанести удар. Стебли травы вокруг них прорезали узкие дорожки шириной в мышь, однако некоторые из тропинок подошли бы и для кроликов. Тропки побольше змейками убегали прочь и были помечены едким пометом. Одна кроличья кучка была совсем свежей, даже трава ещё шевелилась после спешного бегства зверька. Кошки, напряженно дыша от предвкушения близкой добычи, готовы были в любой момент прыжками последовать за ней.
В вышине над ними облака разошлись, пропуская лунный свет. Само ночное светило плыло среди волн тумана. Тёмные холмы, ловя отблески лунного света, сгорбились между землёй и небом подобно громадным тушам спящих животных.
Всю ночь Джо и Дульси трудились, преследуя и загоняя добычу, – даже не как обычные кошки, а как пара львов. Горящими глазами Дульси вглядывалась в дрожащие тени. На её мордочке блуждала улыбка убийцы, а её лапы были готовы к молниеносной погоне. Сейчас она совсем не походила на домашнюю кошечку, перекатывающуюся на ворованных шелковых пижамках.
Но даже во время охоты романтика наполняла её: Дульси представляла себя богиней Баст, застывшей в зарослях папируса и держащей в зубах живого гуся. Пролетая сквозь траву, она была Баст, что охотится рядом с египетскими властителями, Баст, почитаемая богиня в кошачьем обличье, Баст, убийца змей, готовая к смертельному прыжку…
Кролик появился внезапно и рванул прямо на неё. Он оказался за спиной у Дульси прежде, чем она успела нанести удар. Она поспешно развернулась, сгорая от смущения. Джо спугнул зверя и толкнул прямо ей в лапы, а она его упустила. Кролик помчался прочь, брызнув песком ей в морду, петляя и бросаясь из стороны в сторону; его белый пушистый хвост мелькнул и исчез в зарослях дикого падуба. Её ноздри были наполнены запахом его страха и собственного стыда.
Внезапно он выскочил снова, и Дульси бросилась за ним. В тот момент, когда он обернулся, она прыгнула, словно подброшенная пружиной, схватила его в воздухе, вонзила зубы в извивающееся тело и почувствовала вкус крови.
Его вопль прорезал ночь – пронзительный и полный ужаса, похожий на предсмертный вопль женщины. Он ударил её задними лапами, когтями задев живот. Дульси сжала зубы и прокусила ему глотку. Кролик дернулся, перестал извиваться и затих, бессильный и теплый; жизнь капля за каплей покидала его.
Дульси подтащила кролика к Джо, и они вдвоём склонились над добычей. Серый кот не стал упрекать её за мечтательную невнимательность. Джо принялся за свою долю: отделяя плоть от скелета, он рвал мясо на части, срывал мех и хрустел мелкими костями.
– Когда-нибудь, – сказала Дульси, – ты подавишься от жадности. Профукаешь свою жизнь, став жертвой осколка кроличьей кости.
– Тогда звони девятьсот одиннадцать. О чем ты размечталась, пока там сидела? – Джо окинул её раздраженным мужским взглядом, продолжая свежевать добычу.
Она не ответила. Он пожал плечами. Кролик был сочный и нежный, отъевшийся на садовых цветах. Дульси аккуратно сняла шкуру со своей половины, затем маленькими кусочками отделяла от косточек и начала неторопливо есть. Только когда не осталось ничего, кроме чисто обглоданных костей и черепа, они принялись умываться. Вылизавшись, они почистили морды, затем лапы, старательно потрудившись над складочками между чувствительными подушечками и у когтей. Наконец, вылизав друг другу уши, они, сытые, уселись в лунном свете и принялись смотреть вниз на городок, на освещенные луной крыши за темными дубами и эвкалиптами.
Поскольку большая часть магазинчиков располагалась в бывших летних домиках, в целом Молена-Пойнт представлял собой пёструю картину: магазины, дома, галереи и мотели беспорядочно лепились друг к другу. Но там, где холмы поднимались над городом, дома были новее и стояли дальше друг от друга, разделенные жёлтыми пустошами. Там-то и охотились кошки. Помимо кроликов и земляных белок, мышей и птиц, здесь попадались крупные и свирепые крысы. И у Джо, и у Дульси остались шрамы от боёв с ними. Кроме того, Джо слишком отчетливо помнил крыс из переулков Сан-Франциско, где жил в детстве. Те крысы казались ему тогда громадными и опасными как ротвейлеры.
Именно Клайд вытащил его из тех темных закоулков. Джо повезло с этим знакомством; а затем они переехали сюда, в Молена-Пойнт. Хотя если бы он когда-нибудь признался Клайду, как на самом деле ему нравится этот городок, нравоучениям не было бы конца.
– О чём задумался?
– Что Клайд умеет быть невыносимым. Дульси удивленно посмотрела на него.
– Ты насчёт программы «Друг-Не-Вдруг»? Вот если бы Клайд велел тебе не приближаться к «Каса Капри», ты бы тотчас помчался туда.
– Да я не думал… Ладно, забудь.
Дульси, не мигая, смотрела на него.
– Ты ведь не отстанешь, правда? Будешь изводить меня, пока я не соглашусь.
– Разве я что-то сказала?
– Ты мне дырку в голове просверлишь своим взглядом.
– По крайней мере, ты мог бы попробовать.
Джо мрачно взглянул на неё.
Она улыбнулась и лизнула его в ухо.
Он продолжал опасливо смотреть на подругу.
– Они со мной разговаривают, Джо. Эта маленькая госпожа Роз, она рассказывает мне всевозможные секреты. Мне иногда так жаль её.
Дульси не собиралась выкладывать ему всё о тайне Мэй Роз, но ей хотелось немножко растормошить его любопытство.
Джо улёгся и перекатился на другой бок, сминая траву плечами, лёжа на спине, он смотрел на небо, время от времени поглядывая на Дульси. С этой «Каса Капри» было что-то неладно. Дульси явно недоговаривала.
Она потрогала лапой травинку.
– Этим старикам нужен кто-то, кому они могли бы доверить свои тайны.
В ночном небе раздался крик козодоя, его выкрики «чи-чи-чи» доносились то ближе, то дальше – птица кружила, заглатывая комаров и мошек.
– Вильма рассказывает им разные истории, – сказала Дульси.
– Рассказывает кому истории?
– Старикам. Истории про кошек. Про египетские гробницы, кошачьи мумии и об охотничьих египетских кошках, а ещё…
Джо вскочил на ноги и уставился на неё.
– Да не про говорящих, – успокоила она его. – Просто истории про кошек. Она же всегда устраивала для детей «часы сказок» в библиотеке. И здесь то же самое. В оба наших визита, когда кошки и собаки устроятся на коленях у стариков, когда все успокоятся и усядутся поудобнее, она рассказывает истории. Например, про кошку маленькой молочницы, ну, ты знаешь. «Жила-была кошечка на ферме Тибб, она была совсем маленькая, не больше котёнка… Малышка молочница с лицом свежим, как маргаритка, всегда хотела много знать… Все были старше неё, а ещё там дул странный ветер…»
– Тоска зелёная. Но, может быть, старики любят такую ерунду.
Однако взгляд Дульси был таким холодным, что его пробрало до самых когтей.
– А зачем им нужны животные, если Вильма рассказываем им сказки? Неужели это не достаточно увлекательно? Ты же не хочешь чересчур избаловать этих стариков?
Дульси вздохнула.
– Пусть она почитает им истории Колетт, например, ту, где кошку вытолкнули с балкона, это произведет на них впечатление.
Дульси вздрогнула и придвинулась ближе к Джо. Некоторое время они молчали, прислушиваясь к выкрикам козодоя и отдалённому прибою. Однако, размышляя о «Каса Капри», она и сама чувствовала себя той маленькой кошкой. Ей тоже хотелось много знать. В глубине души она была уверена, что, как малышка молочница, она не успокоится, пока не выяснит, что же там всё-таки творится.
Она не могла дождаться этого момента.
Глава 5
У Мэй Роз были и хорошие дни, когда ей удавалось потихонечку выйти во внутренний дворик, держась за спинки расставленных там кресел. Там она могла сидеть, наслаждаясь цветами и тёплым солнышком. Однако бывали дни, когда её охватывала чудовищная слабость, а из зеркала смотрело белое как тесто лицо.
В такие дни она испытывала муторный страх, была слишком слаба, чтобы ходить, и ей требовалась помощь, не только чтобы подняться с постели и одеться, но даже чтобы сесть в своё кресло – каталку. В такие ужасные дни сиделка вывозила её в общую гостиную, а потом в столовую, кормила её, и Мэй Роз казалось, что ей сто двадцать лет.
Но иногда она просыпалась, чувствуя себя сильной, вёселой и готовой встретить новый день так же хорошо, как в пятьдесят. В такие дни она даже могла немного пошить. Разумеется, Мэй Роз всё ещё мастерила платья для кукол. Это почти всё, что у неё осталось. Всю жизнь она шила кукольную одежду, даже когда была очень занята работой в костюмерной. Но это всё было до появления детей. А когда пошли дети, она оставила свой театрик и занялась разработкой кукольного гардероба. Джеймс посмеивался над ней – он всегда относился к ней свысока, – но у неё была книжечка с изображениями кукол в её нарядах, и она продолжала рассылать аккуратно сшитые образцы кукольных пальто и платьев. Прошло немного времени, покупатели специального магазина игрушек оценили её изделия, и она стала получать за них достаточно, чтобы одеваться самой и одевать трех их девочек, а также позволять им маленькие радости, когда они этого хотели. Джеймс говорил, что она портит детей. Джеймс считал её поведение непозволительно ребяческим только потому, что она любила маленькие радости жизни. Что ж, если это ребячество, так тому и быть, она ничего не могла с этим поделать. Джеймс говорил, что ей больше подошло бы жить в викторианскую эпоху, когда женщина вызывала восхищение, если предпочитала, иметь дело только с мелочами и безделушками.
И всё же она вырастила троих детей, причем без особой помощи Джеймса. Он умер, когда их старшей, Марисе, было всего двенадцать. Не вина Мэй, что ей недоставало сил справляться со страстями этих девчонок. Они были дочерьми Джеймса, плоть от плоти. Когда они достигли подросткового возраста, она по-прежнему пыталась в одиночку растить их, не вполне веря, что эти маленькие твари – её дети. Подростковые годы дочерей попортили ей много крови.
Однако все девочки в конце концов вышли замуж, и её страдания постепенно стерлись из памяти. Теперь все они жили так далеко, что лишь изредка могли навещать Мэй. Младшие поселились на восточном побережье, а Мариса – в Канаде на ферме, пятеро её собственных детей требовали постоянного присмотра. Теперь, когда она видела девочек не чаще, чем раз в несколько лет, Винона, её единственный добрый друг, была уже много лет как мертва, и Джейн Хаббл тоже её покинула, ей оставались только кукольные платья.
Она скучала по Джейн. Она скучала по Виноне. Много лет назад, когда умерла Винона, а Мэй только переехала в «Каса Капри», она знала, что проведёт последние годы жизни в одиночестве. Винона была её единственным настоящим другом. Они много лет провели вместе в том маленьком театре, и это было чудесное время. Они часами гуляли по городу, бродили по магазинам, ездили в Сан-Франциско. Винона любила разглядывать ткани для кукольного гардероба, хотя сама не шила. На самом деле Винона не испытывала настоящей любви к куклам, по крайней мере такой, как к кошкам.
Мэй Роз всегда забавляло то, что Винона регулярно ходила к пристани кормить бродячих кошек, как будто это была её единоличная ответственность. А как она баловала собственных кошек, устанавливала особые кошачьи дверки, покупала специальную еду и прочесывала всю округу, если одна из них не приходила домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Ей было страшно, поскольку она испытывала столь острую жажду обладания вещами, в которых не нуждается ни одна кошка. Она жаждала жизни, которую ей никогда не суждено было узнать.
Таланты Серого Джо были такими же, как и её собственные. Но Джо был счастлив, что он кот. Ему нравилось испытывать человеческие чувства и иметь человеческие таланты, при этом не обременяя себя галстуками, налоговыми декларациями или невыносимыми судебными тяжбами.
Оставив витрину, кошка побежала по дорожке в сторону галереи Аронсон. Там, прижавшись носиком к стеклу, она на минуту предалась самолюбованию. Там, в витрине, были выставлены три её портрета в золотых рамках. При виде этих чудесных портретов, размером больше неё самой и невероятно похожих на оригинал, Дульси приходила в неописуемый восторг. Её кошачья душа раздувалась от гордости, словно воздушный шар, уносящийся в небо. Она воображала, как парит в небесах, удерживаемая собственным глупым тщеславием.
Страстные зелёные глаза на портрете удались художнику отлично; персиковые лапки, такого же тона ушки и розовый носик были изумительны. Дульси восхищалась гладкими линиями изящного тела, изогнутыми коричневыми полосками шелковистого пёстрого меха. Она даже вздохнула от удовольствия. Ну и кому тут нужны красные вечерние платья? Чарли Гетц нарисовала её с такой любовью, сделала её столь прекрасной, что не стоило и желать большего.
Чарли, племянница Вильмы, приехала погостить в начале прошлой осени. Она обосновалась в комнате для гостей со своими красками, альбомами и полным разочарованием в своей юной жизни. Неустроенная выпускница художественной школы Сан-Франциско, Чарли только после окончания учёбы обнаружила, что не сможет заработать на жизнь в выбранной области, что не создана для требований современной промышленной графики, а карьера начинающего художника-анималиста приносит совсем мало денег.
Немного погоревав, она основала фирму «Чистим-Чиним», которая стала заниматься мелким ремонтом и уборкой. В Молена-Пойнт её услуги пришлись столь кстати, что она работала по 10-12 часов в день и даже не могла найти помощников. Ей нравилось новое дело, нравился тяжелый труд, нравился успех её предприятия. А ещё больше нравились растущие цифры на её банковском счете. Но затем, уже распрощавшись с художественной карьерой, она внезапно обнаружила, что галерея Аронсон заинтересовалась её анималистическими работами. Дульси хорошо знала эту галерею. Заведение пользовалось большим уважением.
Прошлой осенью они с Джо вломились в галерею в поисках улик, связанных с убийством Джанет Жанно, одной из лучших выставленных здесь художниц. Разумеется, Сесили Аронсон ничего не знала об этой авантюре, а также об их участии в раскрытии преступления. Да и кто мог заподозрить кошек?
Дульси с улыбкой вспомнила ту ночь, когда они с Джо шныряли по запертой галерее в поисках хоть каких-нибудь зацепок.
Спрыгнув с подоконника, она посидела минутку на тёплой дорожке, вылизывая лапки, а затем направилась искать Джо. Сделав небольшой круг по Морскому проспекту, она прошла мимо овощной лавки, принюхиваясь к запаху персиков и дынь, затем втянула носом ароматы, которые пробивались из-под стеклянной двери мясного магазина. Но вскоре она пересекла южную полосу проспекта, прошла через широкий тенистый разделительный газон и пустынную северную полосу, направляясь по улице Долорес к белому домику, который Серым Джо делил с Клайдом Дэйменом. По дороге она обдумывала, как умаслить Джо, чтобы он присоединился к программе «Друг-Не-Вдруг». Она также продолжала размышлять о Джейн Хаббл и других обитателях пансионата, которые, по словам Мэй Роз, исчезли. Возможно, глупо было верить в эти истории; возможно, старики в «Каса Капри» находятся в такой же безопасности, как младенцы в своих колыбельках. Персонал пансионата казался любезным и не внушающим угрозы, за исключением, пожалуй, только его владелицы.
Красотка Аделина Прайор в своих изумительных, сшитых на заказ костюмах, с эффектной прической и макияжем казалась Дульси столь же неуместной в «Каса Капри», как тигр в крольчатнике. Зачем женщине с внешностью фотомодели тратить жизнь на управление домом престарелых?
Пробегая сквозь чернильные тени, которые громадные дубы отбрасывали на дорожку, она думала о том, каково это – оказаться в «Каса Капри» за плотно закрытыми дверями, если там действительно происходит что-то незаконное. От этой мысли у Дульси вспотели лапы.
Одно дело – соваться в преступления (такие они с Джо уже раскрывали в этом году), когда можно сбежать через окна, незапертые двери или по крышам. Но оказаться в пансионате, где все двери всегда заперты, – от такой перспективы кошку охватывал леденящий ужас, уши и усы прилипали к голове, а лапы непроизвольно подгибались, заставляя буквально стелиться по земле.
И всё-таки она была намерена туда пойти. И знала: если там действительно что-то неладно, она будет копать до тех пор, пока тайное не станет явным.
Глава 4
Высоко в холмах, среди травы, шевелился и жужжал целый сонм крошечных существ. Члены этого сообщества не заботились ни о каком ином существовании, кроме своего собственного. Им неведомы были иные потребности, кроме своих собственных – убить или быть убитым, съесть или быть съеденным. Застыв над этой Лилипутией, Джо и Дульси неподвижно ожидали, когда настанет время нанести удар. Стебли травы вокруг них прорезали узкие дорожки шириной в мышь, однако некоторые из тропинок подошли бы и для кроликов. Тропки побольше змейками убегали прочь и были помечены едким пометом. Одна кроличья кучка была совсем свежей, даже трава ещё шевелилась после спешного бегства зверька. Кошки, напряженно дыша от предвкушения близкой добычи, готовы были в любой момент прыжками последовать за ней.
В вышине над ними облака разошлись, пропуская лунный свет. Само ночное светило плыло среди волн тумана. Тёмные холмы, ловя отблески лунного света, сгорбились между землёй и небом подобно громадным тушам спящих животных.
Всю ночь Джо и Дульси трудились, преследуя и загоняя добычу, – даже не как обычные кошки, а как пара львов. Горящими глазами Дульси вглядывалась в дрожащие тени. На её мордочке блуждала улыбка убийцы, а её лапы были готовы к молниеносной погоне. Сейчас она совсем не походила на домашнюю кошечку, перекатывающуюся на ворованных шелковых пижамках.
Но даже во время охоты романтика наполняла её: Дульси представляла себя богиней Баст, застывшей в зарослях папируса и держащей в зубах живого гуся. Пролетая сквозь траву, она была Баст, что охотится рядом с египетскими властителями, Баст, почитаемая богиня в кошачьем обличье, Баст, убийца змей, готовая к смертельному прыжку…
Кролик появился внезапно и рванул прямо на неё. Он оказался за спиной у Дульси прежде, чем она успела нанести удар. Она поспешно развернулась, сгорая от смущения. Джо спугнул зверя и толкнул прямо ей в лапы, а она его упустила. Кролик помчался прочь, брызнув песком ей в морду, петляя и бросаясь из стороны в сторону; его белый пушистый хвост мелькнул и исчез в зарослях дикого падуба. Её ноздри были наполнены запахом его страха и собственного стыда.
Внезапно он выскочил снова, и Дульси бросилась за ним. В тот момент, когда он обернулся, она прыгнула, словно подброшенная пружиной, схватила его в воздухе, вонзила зубы в извивающееся тело и почувствовала вкус крови.
Его вопль прорезал ночь – пронзительный и полный ужаса, похожий на предсмертный вопль женщины. Он ударил её задними лапами, когтями задев живот. Дульси сжала зубы и прокусила ему глотку. Кролик дернулся, перестал извиваться и затих, бессильный и теплый; жизнь капля за каплей покидала его.
Дульси подтащила кролика к Джо, и они вдвоём склонились над добычей. Серый кот не стал упрекать её за мечтательную невнимательность. Джо принялся за свою долю: отделяя плоть от скелета, он рвал мясо на части, срывал мех и хрустел мелкими костями.
– Когда-нибудь, – сказала Дульси, – ты подавишься от жадности. Профукаешь свою жизнь, став жертвой осколка кроличьей кости.
– Тогда звони девятьсот одиннадцать. О чем ты размечталась, пока там сидела? – Джо окинул её раздраженным мужским взглядом, продолжая свежевать добычу.
Она не ответила. Он пожал плечами. Кролик был сочный и нежный, отъевшийся на садовых цветах. Дульси аккуратно сняла шкуру со своей половины, затем маленькими кусочками отделяла от косточек и начала неторопливо есть. Только когда не осталось ничего, кроме чисто обглоданных костей и черепа, они принялись умываться. Вылизавшись, они почистили морды, затем лапы, старательно потрудившись над складочками между чувствительными подушечками и у когтей. Наконец, вылизав друг другу уши, они, сытые, уселись в лунном свете и принялись смотреть вниз на городок, на освещенные луной крыши за темными дубами и эвкалиптами.
Поскольку большая часть магазинчиков располагалась в бывших летних домиках, в целом Молена-Пойнт представлял собой пёструю картину: магазины, дома, галереи и мотели беспорядочно лепились друг к другу. Но там, где холмы поднимались над городом, дома были новее и стояли дальше друг от друга, разделенные жёлтыми пустошами. Там-то и охотились кошки. Помимо кроликов и земляных белок, мышей и птиц, здесь попадались крупные и свирепые крысы. И у Джо, и у Дульси остались шрамы от боёв с ними. Кроме того, Джо слишком отчетливо помнил крыс из переулков Сан-Франциско, где жил в детстве. Те крысы казались ему тогда громадными и опасными как ротвейлеры.
Именно Клайд вытащил его из тех темных закоулков. Джо повезло с этим знакомством; а затем они переехали сюда, в Молена-Пойнт. Хотя если бы он когда-нибудь признался Клайду, как на самом деле ему нравится этот городок, нравоучениям не было бы конца.
– О чём задумался?
– Что Клайд умеет быть невыносимым. Дульси удивленно посмотрела на него.
– Ты насчёт программы «Друг-Не-Вдруг»? Вот если бы Клайд велел тебе не приближаться к «Каса Капри», ты бы тотчас помчался туда.
– Да я не думал… Ладно, забудь.
Дульси, не мигая, смотрела на него.
– Ты ведь не отстанешь, правда? Будешь изводить меня, пока я не соглашусь.
– Разве я что-то сказала?
– Ты мне дырку в голове просверлишь своим взглядом.
– По крайней мере, ты мог бы попробовать.
Джо мрачно взглянул на неё.
Она улыбнулась и лизнула его в ухо.
Он продолжал опасливо смотреть на подругу.
– Они со мной разговаривают, Джо. Эта маленькая госпожа Роз, она рассказывает мне всевозможные секреты. Мне иногда так жаль её.
Дульси не собиралась выкладывать ему всё о тайне Мэй Роз, но ей хотелось немножко растормошить его любопытство.
Джо улёгся и перекатился на другой бок, сминая траву плечами, лёжа на спине, он смотрел на небо, время от времени поглядывая на Дульси. С этой «Каса Капри» было что-то неладно. Дульси явно недоговаривала.
Она потрогала лапой травинку.
– Этим старикам нужен кто-то, кому они могли бы доверить свои тайны.
В ночном небе раздался крик козодоя, его выкрики «чи-чи-чи» доносились то ближе, то дальше – птица кружила, заглатывая комаров и мошек.
– Вильма рассказывает им разные истории, – сказала Дульси.
– Рассказывает кому истории?
– Старикам. Истории про кошек. Про египетские гробницы, кошачьи мумии и об охотничьих египетских кошках, а ещё…
Джо вскочил на ноги и уставился на неё.
– Да не про говорящих, – успокоила она его. – Просто истории про кошек. Она же всегда устраивала для детей «часы сказок» в библиотеке. И здесь то же самое. В оба наших визита, когда кошки и собаки устроятся на коленях у стариков, когда все успокоятся и усядутся поудобнее, она рассказывает истории. Например, про кошку маленькой молочницы, ну, ты знаешь. «Жила-была кошечка на ферме Тибб, она была совсем маленькая, не больше котёнка… Малышка молочница с лицом свежим, как маргаритка, всегда хотела много знать… Все были старше неё, а ещё там дул странный ветер…»
– Тоска зелёная. Но, может быть, старики любят такую ерунду.
Однако взгляд Дульси был таким холодным, что его пробрало до самых когтей.
– А зачем им нужны животные, если Вильма рассказываем им сказки? Неужели это не достаточно увлекательно? Ты же не хочешь чересчур избаловать этих стариков?
Дульси вздохнула.
– Пусть она почитает им истории Колетт, например, ту, где кошку вытолкнули с балкона, это произведет на них впечатление.
Дульси вздрогнула и придвинулась ближе к Джо. Некоторое время они молчали, прислушиваясь к выкрикам козодоя и отдалённому прибою. Однако, размышляя о «Каса Капри», она и сама чувствовала себя той маленькой кошкой. Ей тоже хотелось много знать. В глубине души она была уверена, что, как малышка молочница, она не успокоится, пока не выяснит, что же там всё-таки творится.
Она не могла дождаться этого момента.
Глава 5
У Мэй Роз были и хорошие дни, когда ей удавалось потихонечку выйти во внутренний дворик, держась за спинки расставленных там кресел. Там она могла сидеть, наслаждаясь цветами и тёплым солнышком. Однако бывали дни, когда её охватывала чудовищная слабость, а из зеркала смотрело белое как тесто лицо.
В такие дни она испытывала муторный страх, была слишком слаба, чтобы ходить, и ей требовалась помощь, не только чтобы подняться с постели и одеться, но даже чтобы сесть в своё кресло – каталку. В такие ужасные дни сиделка вывозила её в общую гостиную, а потом в столовую, кормила её, и Мэй Роз казалось, что ей сто двадцать лет.
Но иногда она просыпалась, чувствуя себя сильной, вёселой и готовой встретить новый день так же хорошо, как в пятьдесят. В такие дни она даже могла немного пошить. Разумеется, Мэй Роз всё ещё мастерила платья для кукол. Это почти всё, что у неё осталось. Всю жизнь она шила кукольную одежду, даже когда была очень занята работой в костюмерной. Но это всё было до появления детей. А когда пошли дети, она оставила свой театрик и занялась разработкой кукольного гардероба. Джеймс посмеивался над ней – он всегда относился к ней свысока, – но у неё была книжечка с изображениями кукол в её нарядах, и она продолжала рассылать аккуратно сшитые образцы кукольных пальто и платьев. Прошло немного времени, покупатели специального магазина игрушек оценили её изделия, и она стала получать за них достаточно, чтобы одеваться самой и одевать трех их девочек, а также позволять им маленькие радости, когда они этого хотели. Джеймс говорил, что она портит детей. Джеймс считал её поведение непозволительно ребяческим только потому, что она любила маленькие радости жизни. Что ж, если это ребячество, так тому и быть, она ничего не могла с этим поделать. Джеймс говорил, что ей больше подошло бы жить в викторианскую эпоху, когда женщина вызывала восхищение, если предпочитала, иметь дело только с мелочами и безделушками.
И всё же она вырастила троих детей, причем без особой помощи Джеймса. Он умер, когда их старшей, Марисе, было всего двенадцать. Не вина Мэй, что ей недоставало сил справляться со страстями этих девчонок. Они были дочерьми Джеймса, плоть от плоти. Когда они достигли подросткового возраста, она по-прежнему пыталась в одиночку растить их, не вполне веря, что эти маленькие твари – её дети. Подростковые годы дочерей попортили ей много крови.
Однако все девочки в конце концов вышли замуж, и её страдания постепенно стерлись из памяти. Теперь все они жили так далеко, что лишь изредка могли навещать Мэй. Младшие поселились на восточном побережье, а Мариса – в Канаде на ферме, пятеро её собственных детей требовали постоянного присмотра. Теперь, когда она видела девочек не чаще, чем раз в несколько лет, Винона, её единственный добрый друг, была уже много лет как мертва, и Джейн Хаббл тоже её покинула, ей оставались только кукольные платья.
Она скучала по Джейн. Она скучала по Виноне. Много лет назад, когда умерла Винона, а Мэй только переехала в «Каса Капри», она знала, что проведёт последние годы жизни в одиночестве. Винона была её единственным настоящим другом. Они много лет провели вместе в том маленьком театре, и это было чудесное время. Они часами гуляли по городу, бродили по магазинам, ездили в Сан-Франциско. Винона любила разглядывать ткани для кукольного гардероба, хотя сама не шила. На самом деле Винона не испытывала настоящей любви к куклам, по крайней мере такой, как к кошкам.
Мэй Роз всегда забавляло то, что Винона регулярно ходила к пристани кормить бродячих кошек, как будто это была её единоличная ответственность. А как она баловала собственных кошек, устанавливала особые кошачьи дверки, покупала специальную еду и прочесывала всю округу, если одна из них не приходила домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30