Она так рыдала, что не слышала шороха опавших листьев, шуршавших под их лапами.
Одним прыжком Дульси оказалась рядом с девочкой. Удивлённая Дилон подняла глаза. Её детское личико покрывали пятна размазавшейся от слез косметики: чёрный карандаш, помада и пудра текли грязными потоками. Дульси прыгнула к ней на колени и мягкой лапой коснулась её щеки. Дилон улыбнулась сквозь слезы, схватила Дульси, зарылась лицом в её мех и снова зарыдала так, что шкурка кошки основательно промокла. Джо остался сидеть в стороне, с негодованием глядя на женский плач. И всё это из-за того, что её выперли из «Каса Капри»?
Наконец Дилон перестала плакать, слегка ослабила объятия, в которых сжимала Дульси, и коснулась пальцем носа Джо.
– Что это вы тут делаете, так высоко в холмах? До дома же несколько километров. Сегодня ведь не работает группа «Друг-Не-Вдруг». – Она недоуменно нахмурилась, но затем снова усмехнулась сквозь грязную маску. – А, вы охотились. Вильма говорила, что вы охотитесь в этих холмах. – Девочка мрачно посмотрела на кошек. – Вы слышали, как я плакала? Вы сюда прибежали, потому что услышали, как я плачу?
Дульси уткнулась ей в плечо, а Джо нервно отвернулся и лизнул свою лапу. Неужели они выказали больше интереса чем это положено нормальным кошкам? Совершенно не нужно, чтобы девочка заподозрила что-нибудь.
С другой стороны, она всего лишь ребёнок. Все дети верят в сочувствие и понимание животных; большинство детей полагают, что их собаки понимают каждое сказанное ими слово. Дети растут на волшебных сказках, в которых действуют звери-помощники, свою роль сыграла и телевизионная Лесси; хотя истории про дружелюбное животное довольно примитивны, для некоторых детей эта колли была реальна, как любящая бабушка.
Дилон вытерла слезы тыльной стороной ладони, ещё больше размазав чёрные и красные потеки.
– Я только хотела повидать Джейн, а они вели себя, как будто я преступница. – Она доверительно посмотрела на кошек. – Её там нет. Иначе с чего им быть такими противными? И они знают; я догадалась, что её там нет. – Во взгляде девочки сквозила уверенность, а карие глаза сверкали от гнева. – Ну и чёрт с ними! Я все равно выясню, что там происходит. Я вчера звонила её попечителю, но автоответчик велел мне оставить сообщение. Голосовая почта, понимаете ли. Я оставила свое имя и номер телефона, но сейчас жалею. Мои родители наверняка взбесятся.
Дульси снова коснулась лапой лица девочки. Дилон сгребла их обоих, решительным движением притянув Джо к себе на колени, прижала к себе, словно тряпичных кукол, и уткнулась мокрым лицом в мех. От ребенка исходили тепло и запах косметики.
– Я люблю вас обоих. Жалко, что вы не можете сказать мне, что делать. – Дилон поцеловала Дульси в розовый нос. – Они были такими грубыми, выкинули меня оттуда, как нашкодившего щенка. – Она беспомощно посмотрела на кошек. -Джейн там нет. Но никто мне не поверит.
Дульси, не мигая, таращилась на ребёнка так настойчиво, что Дилон недоуменно и встревожено взглянула кошке в глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга; это было странное молчаливое общение.
– Что такое, Дульси? – прошептала Дилон. – В чём дело? Что ты пытаешься мне сообщить?
Джо хотелось пнуть Дульси – она вела себя неподобающе для обычной кошки. Он ощущал её беспокойство за девочку. Если сотрудники «Каса Капри» были столь непоколебимы в своём решении не пускать к себе посторонних, тогда, возможно, были все причины опасаться за ребенка.
– Вы тоже их боитесь? – тихо предположила Дилон.
Судя по виду Дульси, она готова была забыться и заговорить с девочкой, поэтому Джо всё-таки спихнул её с колен.
Она недовольно спрыгнула, повернулась к нему спиной и начала умываться. Чувствовалось, что её одолевали раскаяние и смущение.
Кошки долго сидели с Дилон. Наконец, пошмыгав носом, девочка высморкалась, подняла свой велосипед и повела его по лесу в сторону дороги, то и дело перетаскивая через груды ветвей.
Дульси и Джо за ней не пошли.
На вершине холма она снова высморкалась, ещё раз с недоумением взглянула на кошек, затем вскочила на велосипед и понеслась прочь по уходящей вниз дороге. Они глядели на маленькую одинокую фигурку, пока она не скрылась за поворотом.
Они примялись слизывать солёные слезы Дилон и её косметику со своих шкур, но вдруг Дульси бросила на Джо дикий взгляд и рванула вверх по холму сквозь потоки солнечного света – она была слишком взвинчена и больше не могла оставаться на месте. Стряхивая напряженность тревожных часов прошлой ночи и нынешнего утра и волнение от встречи с Дилон, она перепрыгивала невидимые преграды, мчалась сквозь сухую траву, огибая кусты, пересекая дорожки и сады, проносясь по открытым полянам. Джо поспешил за ней, заражённый её пьянящей жаждой свободы. Их уши и усы ветер прижимал к голове, лапы едва касались земли.
Дульси остановилась примерно в километре к северу от «Каса Капри» на любимом лугу, где из земли вздымались три громадных валуна. В гладком граните жарко сверкали отблески утреннего солнца. Забравшись наверх, она вытянулась на тёплом камне и, подергивая хвостом, принялась кататься в горячем потоке с боку на бок. Она покрутилась немного, ловя свой хвост, затем вытянулась на спине и замахала лапками в воздухе, лениво играя с лёгким ветерком.
Джо улегся на тёплой траве внизу, покусывая нежные травинки, которые пробивались среди прошлогодней поросли.
– Девочка наживёт себе неприятности, если будет совать повсюду нос.
– И если мы первыми не узнаем, что происходит.
Джо раздражённо поднял на неё глаза.
– Так что там писала Аделина? Я удивляюсь, как она тебя не заметила, ты же просто в шею ей дышала.
Дульси подняла голову, прикрыв глаза от солнца.
– Личные письма. Она писала кому-то из друзей Лили Мерцингер. На конверте было имя Лили, и там лежали письма к Лили, написанные неразборчивым почерком, и несколько фотографий двух женщин, которые стоят около озера на фоне сосен. Ещё там были приглашения на свадьбу и церемонию вручения дипломов, личные вещицы, которые обычно хранят люди. – Она перекатилась на другой бок, чтобы посмотреть на Джо. – Там были машинописные копии писем от Лили к Дороти. Аделина их все разложила, словно сверялась с ними, а потом начала писать. – Дульси снова перекатилась, чтобы погреть другой бок, – Зачем ей понадобилось вскрывать почту Лили, просматривать её письма перед отправлением и делать копии?
– А что было в том письме?
– Да всякая ерунда. Про плохое пищеварение Лили, про старую собаку Дороти, про кузена Эда, скучные личные пустяки. Зачем было Аделине писать письмо от первого лица и подписываться именем Лили?
– Что ж, наверное, Лили Мерцингер слишком больна, чтобы отвечать на письма, – предположил Джо. – Кому-то приходится отвечать на них, а то её родные будут беспокоиться.
– Но почему бы просто не сказать семье, что она слишком плохо себя чувствует, чтобы писать? Почему бы Аделине не напечатать обычное письмо на компьютере вместе с остальными письмами, рассказать им, как себя чувствует Лили, что она принимает свои лекарства, что, может быть, ей становится немножко лучше. И вообще, если кому-то действительно плохо, почему бы просто не позвонить родным? – Глаза Дульси сузились, превратившись в две зелёные щелочки. – А другое письмо, то, на линованной бумаге, она написала совсем другим почерком. И подписала его «Джеймс», а в обратном адресе на конверте было написано «Джеймс Лютер». – Дульси шлепком сбила порхающего мотылька, зацепила его изогнутым когтем, забросила в рот, почмокала и проглотила, а затем мрачно посмотрела на Джо: – И почему она писала эти письма разным почерком? Зачем было их подделывать?
«Потому что Лили и Джеймса там больше нет», – подумали Джо и Дульси одновременно. Им даже на мгновение показалось, что эта мысль была высказана вслух.
Джо шлепком отбил осу, отвернулся и начал вылизывать свою спину.
Обычно он не отставал от Дульси в готовности выяснить, что происходит, однако нынешняя история нервировала его. Он чувствовал, что очень скоро они пожалеют, что не оставили любопытство при себе. Наглухо закрытые двери «Каса Капри» вызывали у него нервный зуд.
– И что это за таинственное выступление предстоит завтра Рене? Какая-то речь? С чего бы вдруг Рене выступать с речью? О чем она может говорить?
Дульси села, выпрямившись на тёплом камне, прикрыла глаза и погрузилась в раздумья. Некоторое время она оставалась в неподвижности, затем вдруг вздрогнула, подняла лапку и принялась быстро и взволнованно вылизывать розовые подушечки. Затем она принялась за маникюр. Она яростно дергала каждый коготь, срывая с него старую оболочку и сердито высвобождая спрятанное под ней маленькое острое лезвие. Она явно была на взводе. Джо хотелось сказать: «Ты думала, что посещать этих стариков – сплошное удовольствие. А всё оказалось совсем не так, как ты ожидала». Однако Дульси взглянула на него так сурово, что он предпочел промолчать. Джо было и сам занялся когтями, но вдруг Дульси соскочила с камня и снова стремглав помчалась по холму. Он поглядел ей вслед, увидел, как она исчезла в высокой траве, оставляя за собой длинный волнистый шлейф, словно по полю пронесся небольшой смерч.
Он не сразу последовал за ней, а когда всё же пошёл следом, то и дело останавливался, чтобы принюхаться к сладким пыльным запахам, к зарослям желтых маков, которые, казалось, расцвели лишь прошлым вечером, к старым запахам мышиных следов и кроличьего помета. Дульси направлялась по холмам наискосок к северу, и время от времени Джо приподнимался на задние лапы, чтобы не потерять её.
Он не видел, как кошка пересекала вершину холма, но видел, как шевелилась трава. Дальше к северу холмы были чёрными от прошлогоднего пожара, но постепенно они тоже покрывались зеленью, новая весенняя трава пробивалась сквозь следы, оставленные ужасным пламенем. Ветер всё ещё разносил запах горелого леса и сырой золы. И всё ещё торчали вверх скелеты чёрных мёртвых деревьев и одинокий дымоход, словно забытый часовой. Впрочем, некоторые дома уже успели восстановить.
Дом, где прежде находилась студия Джанет Жанно, уже перестроили, но, останься она жива, ей бы это не понравилось. Теперь на втором этаже находилась обычная квартира, безобидная и банальная надстройка из кедра, начисто лишенная волнующей притягательности мастерской художника. Выше дома Джанет, среди холмов можно было видеть горловину выступающей из земли дренажной трубы, где Джо и Дульси нашли последний ключ к разгадке убийства Джанет.
Дульси исчезла. Джо забрался на бугор, пытаясь разглядеть её. Обозревая волнистые склоны, он попытался представить, как выглядела эта местность столетия назад, до появления здесь человеческого жилья. Дикие просторы, населенные животными гораздо большего размера, чем те, на которых охотились они с Дульси, владения кугуаров, волков и медведей, земля принадлежавшая хищникам, от которых представителям felis domesticus самим пришлось бы спасаться бегством.
Теперь медведи и волки повывелись, однако пумы и койоты порой спускались с гор, гонимые жаждой, голодом или вторжением цивилизации – новые поселения отхватывали куски их исконной территории. С каждым годом звери оказывались всё ближе к человеческому жилью. И в наши дни иногда на рассвете можно заметить одинокого койота, который шныряет по улицам небольших прибрежных городов, охотясь на домашних кошек и мелких собак, И уже два человека погибли от когтей пумы. Джо был потрясён, что пугливый, совершенно дикий зверь посмел проникнуть в мир асфальта и быстроходных машин.
Однако у голодного животного выбор небольшой. Джо не любил философских мудрствований, поэтому считал просто: если люди собираются и впредь выталкивать зверей с тех земель, которые необходимы тем для выживания, пусть сами обзаводятся острыми зубами и когтями.
Но и поднявшись на задние лапы, он не увидел Дульси, не видно было и колыхания травы, лишь лёгкий ветерок шелестел сухими метёлками. За шёпотом ветра и стрекотом суетливых насекомых не слышно было ни единого звука.
Внезапно он понял, куда делась его подруга, и похолодел от страха.
Высоко за окраинными строениями стоял старинный амбар, сгнивший и полуобвалившийся, его серебристые бока покосились, сквозь рваную крышу светилось небо. Дульси там, он готов был побиться об заклад. Пошла охотиться на крыс, которые правили в этих сумрачных, изрытых норами руинах.
Когда-нибудь остатки старого амбара рухнут и превратятся в прах, но сейчас они принадлежат портовым крысам. Давным-давно выбрав последние зерна из закромов, они кормились теперь кореньями, мышами, ящерицами, нападали на прочую мелкую живность, которая осмеливалась вторгнуться в их владения.
Некоторые из этих крыс уже вернулись в доки, но самые здоровенные и наглые остались и нападали на любого не очень крупного хищника, которому случалось забрести в их тёмное гнилое логово. Еноты не водили сюда на охоту своих детенышей, и лишь взрослые лисы осмеливались встречаться с этими тварями.
Со стороны Дульси идти туда было глупостью, а идти в одиночку вовсе безумием. Перепугавшись за неё, Джо бросился вслед, ещё надеясь, что он ошибается, но зная, что она именно там. Заселённые крысами лабиринты деревянных балок были как раз тем местом, где она могла освободиться от пережитого стресса ночного заточения. Джо очень бы хотелось, чтобы Дульси не была так чертовски стремительна.
Впереди уже показался покосившийся старый амбар, его балки того и гляди грозили обвалиться. Джо был уже на гребне холма, всего в трех метрах от амбара, когда увидел Дульси, притаившуюся в тени полуразрушенной стены. Она и сама на первый взгляд казалась тенью. Касаясь животом земли, она медленно скользила под упавшими балками, готовая к прыжку. Однако добычи видно не было. Она то и дело поворачивала голову, реагируя на какие-то тихие звуки, которые Джо расслышать не мог.
Он бесшумно двинулся к ней, однако близко подходить не стал, чтобы не испортить атаку. Глядя, как она углубляется в темноту, он выжидал, изготовившись в любой момент прыгнуть. Каждый мускул, каждый нерв у него были напряжены до предела.
Она застыла, лишь кончик хвоста легонько подергивался.
Ещё мгновение – и она исчезла, стремительной тенью нырнув в черноту.
Воцарилась тишина – ни шороха, ни звука. Со своего наблюдательного поста Джо не удавалось ничего разглядеть в этом чёрном прогнившем мире. Он поспешно подполз ближе. да в этот миг раздался яростный, крысиный визг. Половица с грохотом упала, Дульси взвыла, и Джо рванулся во тьму.
Снова вскрикнула Дульси, затем опять пронзительно заорала крыса. Джо увидел горящие красные глаза. Бой шёл отчаянный – крыса была огромной, настоящее чудовище. Джо накинулся на сцепившиеся в схватке тела и рванул крысиную шкуру, затем добрался до мерзкой морды и вонзил в неё зубы. Внезапно его обожгло болью. Дульси вывернулась и встряхнула крысу так яростно, что и ему досталось. У Джо заложило уши от крысиного визга и ударов собственного тела. Все трое рухнули под землю, в завалы строительных обломков, заполнявших подпол. Кровь отчаянно пульсировала в жилах Джо; он почувствовал, как в ногу ему впились острые зубы.
Вдруг всё стихло.
Во рту у Джо было горько от крысиного привкуса. Сама тварь неподвижно лежала между ними: клыки Дульси вонзились крысе в горло, а зубы Джо – в грудную клетку, он языком ощущал сломанные ребра. Это был громадный поседевший хищник размером с Дульси, с огрубевшей от старости шкурой и испещрённой шрамами мордой. Даже после смерти взгляд его холодных глаз вызывал ужас.
Они поднялись, отплевываясь от крысиной шерсти.
Однако вопреки обыкновению не повернулись спиной к добыче, чтобы остыть и отдышаться. Сидя по бокам от поверженного врага, они продолжали разглядывать гигантского зверя.
Это была самая большая крыса из тех, что доводилось видеть Джо. Ему хотелось отругать Дульси за опрометчивость, за то, что она бросилась на такого монстра. Но при этом его переполняло ликование, ему хотелось облизать подругу с головы до кончика роскошного хвоста: это она, его любимая, убила чудовище, страшного крысиного короля.
Она же окинула его торжествующим взглядом зелёных глаз, затем вскочила, развернулась и запустила когти в ближайшую деревяшку; после чего принялась кружиться и прыгать через поверженного врага и носиться среди деревянных обломков; она смеялась человеческим смехом и танцевала, избавляясь от напряжения, очищаясь от ярости и злости. Со всего маху она налетела на Джо и принялась молотить его лапами будто обезумев от радости победы.
– Мы убили короля крыс, мы убили его! – как сумасшедшая, она крутилась, каталась по земле и ловила собственный хвост. – Короля, короля, мы убили короля!
Наконец она успокоилась и затихла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Одним прыжком Дульси оказалась рядом с девочкой. Удивлённая Дилон подняла глаза. Её детское личико покрывали пятна размазавшейся от слез косметики: чёрный карандаш, помада и пудра текли грязными потоками. Дульси прыгнула к ней на колени и мягкой лапой коснулась её щеки. Дилон улыбнулась сквозь слезы, схватила Дульси, зарылась лицом в её мех и снова зарыдала так, что шкурка кошки основательно промокла. Джо остался сидеть в стороне, с негодованием глядя на женский плач. И всё это из-за того, что её выперли из «Каса Капри»?
Наконец Дилон перестала плакать, слегка ослабила объятия, в которых сжимала Дульси, и коснулась пальцем носа Джо.
– Что это вы тут делаете, так высоко в холмах? До дома же несколько километров. Сегодня ведь не работает группа «Друг-Не-Вдруг». – Она недоуменно нахмурилась, но затем снова усмехнулась сквозь грязную маску. – А, вы охотились. Вильма говорила, что вы охотитесь в этих холмах. – Девочка мрачно посмотрела на кошек. – Вы слышали, как я плакала? Вы сюда прибежали, потому что услышали, как я плачу?
Дульси уткнулась ей в плечо, а Джо нервно отвернулся и лизнул свою лапу. Неужели они выказали больше интереса чем это положено нормальным кошкам? Совершенно не нужно, чтобы девочка заподозрила что-нибудь.
С другой стороны, она всего лишь ребёнок. Все дети верят в сочувствие и понимание животных; большинство детей полагают, что их собаки понимают каждое сказанное ими слово. Дети растут на волшебных сказках, в которых действуют звери-помощники, свою роль сыграла и телевизионная Лесси; хотя истории про дружелюбное животное довольно примитивны, для некоторых детей эта колли была реальна, как любящая бабушка.
Дилон вытерла слезы тыльной стороной ладони, ещё больше размазав чёрные и красные потеки.
– Я только хотела повидать Джейн, а они вели себя, как будто я преступница. – Она доверительно посмотрела на кошек. – Её там нет. Иначе с чего им быть такими противными? И они знают; я догадалась, что её там нет. – Во взгляде девочки сквозила уверенность, а карие глаза сверкали от гнева. – Ну и чёрт с ними! Я все равно выясню, что там происходит. Я вчера звонила её попечителю, но автоответчик велел мне оставить сообщение. Голосовая почта, понимаете ли. Я оставила свое имя и номер телефона, но сейчас жалею. Мои родители наверняка взбесятся.
Дульси снова коснулась лапой лица девочки. Дилон сгребла их обоих, решительным движением притянув Джо к себе на колени, прижала к себе, словно тряпичных кукол, и уткнулась мокрым лицом в мех. От ребенка исходили тепло и запах косметики.
– Я люблю вас обоих. Жалко, что вы не можете сказать мне, что делать. – Дилон поцеловала Дульси в розовый нос. – Они были такими грубыми, выкинули меня оттуда, как нашкодившего щенка. – Она беспомощно посмотрела на кошек. -Джейн там нет. Но никто мне не поверит.
Дульси, не мигая, таращилась на ребёнка так настойчиво, что Дилон недоуменно и встревожено взглянула кошке в глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга; это было странное молчаливое общение.
– Что такое, Дульси? – прошептала Дилон. – В чём дело? Что ты пытаешься мне сообщить?
Джо хотелось пнуть Дульси – она вела себя неподобающе для обычной кошки. Он ощущал её беспокойство за девочку. Если сотрудники «Каса Капри» были столь непоколебимы в своём решении не пускать к себе посторонних, тогда, возможно, были все причины опасаться за ребенка.
– Вы тоже их боитесь? – тихо предположила Дилон.
Судя по виду Дульси, она готова была забыться и заговорить с девочкой, поэтому Джо всё-таки спихнул её с колен.
Она недовольно спрыгнула, повернулась к нему спиной и начала умываться. Чувствовалось, что её одолевали раскаяние и смущение.
Кошки долго сидели с Дилон. Наконец, пошмыгав носом, девочка высморкалась, подняла свой велосипед и повела его по лесу в сторону дороги, то и дело перетаскивая через груды ветвей.
Дульси и Джо за ней не пошли.
На вершине холма она снова высморкалась, ещё раз с недоумением взглянула на кошек, затем вскочила на велосипед и понеслась прочь по уходящей вниз дороге. Они глядели на маленькую одинокую фигурку, пока она не скрылась за поворотом.
Они примялись слизывать солёные слезы Дилон и её косметику со своих шкур, но вдруг Дульси бросила на Джо дикий взгляд и рванула вверх по холму сквозь потоки солнечного света – она была слишком взвинчена и больше не могла оставаться на месте. Стряхивая напряженность тревожных часов прошлой ночи и нынешнего утра и волнение от встречи с Дилон, она перепрыгивала невидимые преграды, мчалась сквозь сухую траву, огибая кусты, пересекая дорожки и сады, проносясь по открытым полянам. Джо поспешил за ней, заражённый её пьянящей жаждой свободы. Их уши и усы ветер прижимал к голове, лапы едва касались земли.
Дульси остановилась примерно в километре к северу от «Каса Капри» на любимом лугу, где из земли вздымались три громадных валуна. В гладком граните жарко сверкали отблески утреннего солнца. Забравшись наверх, она вытянулась на тёплом камне и, подергивая хвостом, принялась кататься в горячем потоке с боку на бок. Она покрутилась немного, ловя свой хвост, затем вытянулась на спине и замахала лапками в воздухе, лениво играя с лёгким ветерком.
Джо улегся на тёплой траве внизу, покусывая нежные травинки, которые пробивались среди прошлогодней поросли.
– Девочка наживёт себе неприятности, если будет совать повсюду нос.
– И если мы первыми не узнаем, что происходит.
Джо раздражённо поднял на неё глаза.
– Так что там писала Аделина? Я удивляюсь, как она тебя не заметила, ты же просто в шею ей дышала.
Дульси подняла голову, прикрыв глаза от солнца.
– Личные письма. Она писала кому-то из друзей Лили Мерцингер. На конверте было имя Лили, и там лежали письма к Лили, написанные неразборчивым почерком, и несколько фотографий двух женщин, которые стоят около озера на фоне сосен. Ещё там были приглашения на свадьбу и церемонию вручения дипломов, личные вещицы, которые обычно хранят люди. – Она перекатилась на другой бок, чтобы посмотреть на Джо. – Там были машинописные копии писем от Лили к Дороти. Аделина их все разложила, словно сверялась с ними, а потом начала писать. – Дульси снова перекатилась, чтобы погреть другой бок, – Зачем ей понадобилось вскрывать почту Лили, просматривать её письма перед отправлением и делать копии?
– А что было в том письме?
– Да всякая ерунда. Про плохое пищеварение Лили, про старую собаку Дороти, про кузена Эда, скучные личные пустяки. Зачем было Аделине писать письмо от первого лица и подписываться именем Лили?
– Что ж, наверное, Лили Мерцингер слишком больна, чтобы отвечать на письма, – предположил Джо. – Кому-то приходится отвечать на них, а то её родные будут беспокоиться.
– Но почему бы просто не сказать семье, что она слишком плохо себя чувствует, чтобы писать? Почему бы Аделине не напечатать обычное письмо на компьютере вместе с остальными письмами, рассказать им, как себя чувствует Лили, что она принимает свои лекарства, что, может быть, ей становится немножко лучше. И вообще, если кому-то действительно плохо, почему бы просто не позвонить родным? – Глаза Дульси сузились, превратившись в две зелёные щелочки. – А другое письмо, то, на линованной бумаге, она написала совсем другим почерком. И подписала его «Джеймс», а в обратном адресе на конверте было написано «Джеймс Лютер». – Дульси шлепком сбила порхающего мотылька, зацепила его изогнутым когтем, забросила в рот, почмокала и проглотила, а затем мрачно посмотрела на Джо: – И почему она писала эти письма разным почерком? Зачем было их подделывать?
«Потому что Лили и Джеймса там больше нет», – подумали Джо и Дульси одновременно. Им даже на мгновение показалось, что эта мысль была высказана вслух.
Джо шлепком отбил осу, отвернулся и начал вылизывать свою спину.
Обычно он не отставал от Дульси в готовности выяснить, что происходит, однако нынешняя история нервировала его. Он чувствовал, что очень скоро они пожалеют, что не оставили любопытство при себе. Наглухо закрытые двери «Каса Капри» вызывали у него нервный зуд.
– И что это за таинственное выступление предстоит завтра Рене? Какая-то речь? С чего бы вдруг Рене выступать с речью? О чем она может говорить?
Дульси села, выпрямившись на тёплом камне, прикрыла глаза и погрузилась в раздумья. Некоторое время она оставалась в неподвижности, затем вдруг вздрогнула, подняла лапку и принялась быстро и взволнованно вылизывать розовые подушечки. Затем она принялась за маникюр. Она яростно дергала каждый коготь, срывая с него старую оболочку и сердито высвобождая спрятанное под ней маленькое острое лезвие. Она явно была на взводе. Джо хотелось сказать: «Ты думала, что посещать этих стариков – сплошное удовольствие. А всё оказалось совсем не так, как ты ожидала». Однако Дульси взглянула на него так сурово, что он предпочел промолчать. Джо было и сам занялся когтями, но вдруг Дульси соскочила с камня и снова стремглав помчалась по холму. Он поглядел ей вслед, увидел, как она исчезла в высокой траве, оставляя за собой длинный волнистый шлейф, словно по полю пронесся небольшой смерч.
Он не сразу последовал за ней, а когда всё же пошёл следом, то и дело останавливался, чтобы принюхаться к сладким пыльным запахам, к зарослям желтых маков, которые, казалось, расцвели лишь прошлым вечером, к старым запахам мышиных следов и кроличьего помета. Дульси направлялась по холмам наискосок к северу, и время от времени Джо приподнимался на задние лапы, чтобы не потерять её.
Он не видел, как кошка пересекала вершину холма, но видел, как шевелилась трава. Дальше к северу холмы были чёрными от прошлогоднего пожара, но постепенно они тоже покрывались зеленью, новая весенняя трава пробивалась сквозь следы, оставленные ужасным пламенем. Ветер всё ещё разносил запах горелого леса и сырой золы. И всё ещё торчали вверх скелеты чёрных мёртвых деревьев и одинокий дымоход, словно забытый часовой. Впрочем, некоторые дома уже успели восстановить.
Дом, где прежде находилась студия Джанет Жанно, уже перестроили, но, останься она жива, ей бы это не понравилось. Теперь на втором этаже находилась обычная квартира, безобидная и банальная надстройка из кедра, начисто лишенная волнующей притягательности мастерской художника. Выше дома Джанет, среди холмов можно было видеть горловину выступающей из земли дренажной трубы, где Джо и Дульси нашли последний ключ к разгадке убийства Джанет.
Дульси исчезла. Джо забрался на бугор, пытаясь разглядеть её. Обозревая волнистые склоны, он попытался представить, как выглядела эта местность столетия назад, до появления здесь человеческого жилья. Дикие просторы, населенные животными гораздо большего размера, чем те, на которых охотились они с Дульси, владения кугуаров, волков и медведей, земля принадлежавшая хищникам, от которых представителям felis domesticus самим пришлось бы спасаться бегством.
Теперь медведи и волки повывелись, однако пумы и койоты порой спускались с гор, гонимые жаждой, голодом или вторжением цивилизации – новые поселения отхватывали куски их исконной территории. С каждым годом звери оказывались всё ближе к человеческому жилью. И в наши дни иногда на рассвете можно заметить одинокого койота, который шныряет по улицам небольших прибрежных городов, охотясь на домашних кошек и мелких собак, И уже два человека погибли от когтей пумы. Джо был потрясён, что пугливый, совершенно дикий зверь посмел проникнуть в мир асфальта и быстроходных машин.
Однако у голодного животного выбор небольшой. Джо не любил философских мудрствований, поэтому считал просто: если люди собираются и впредь выталкивать зверей с тех земель, которые необходимы тем для выживания, пусть сами обзаводятся острыми зубами и когтями.
Но и поднявшись на задние лапы, он не увидел Дульси, не видно было и колыхания травы, лишь лёгкий ветерок шелестел сухими метёлками. За шёпотом ветра и стрекотом суетливых насекомых не слышно было ни единого звука.
Внезапно он понял, куда делась его подруга, и похолодел от страха.
Высоко за окраинными строениями стоял старинный амбар, сгнивший и полуобвалившийся, его серебристые бока покосились, сквозь рваную крышу светилось небо. Дульси там, он готов был побиться об заклад. Пошла охотиться на крыс, которые правили в этих сумрачных, изрытых норами руинах.
Когда-нибудь остатки старого амбара рухнут и превратятся в прах, но сейчас они принадлежат портовым крысам. Давным-давно выбрав последние зерна из закромов, они кормились теперь кореньями, мышами, ящерицами, нападали на прочую мелкую живность, которая осмеливалась вторгнуться в их владения.
Некоторые из этих крыс уже вернулись в доки, но самые здоровенные и наглые остались и нападали на любого не очень крупного хищника, которому случалось забрести в их тёмное гнилое логово. Еноты не водили сюда на охоту своих детенышей, и лишь взрослые лисы осмеливались встречаться с этими тварями.
Со стороны Дульси идти туда было глупостью, а идти в одиночку вовсе безумием. Перепугавшись за неё, Джо бросился вслед, ещё надеясь, что он ошибается, но зная, что она именно там. Заселённые крысами лабиринты деревянных балок были как раз тем местом, где она могла освободиться от пережитого стресса ночного заточения. Джо очень бы хотелось, чтобы Дульси не была так чертовски стремительна.
Впереди уже показался покосившийся старый амбар, его балки того и гляди грозили обвалиться. Джо был уже на гребне холма, всего в трех метрах от амбара, когда увидел Дульси, притаившуюся в тени полуразрушенной стены. Она и сама на первый взгляд казалась тенью. Касаясь животом земли, она медленно скользила под упавшими балками, готовая к прыжку. Однако добычи видно не было. Она то и дело поворачивала голову, реагируя на какие-то тихие звуки, которые Джо расслышать не мог.
Он бесшумно двинулся к ней, однако близко подходить не стал, чтобы не испортить атаку. Глядя, как она углубляется в темноту, он выжидал, изготовившись в любой момент прыгнуть. Каждый мускул, каждый нерв у него были напряжены до предела.
Она застыла, лишь кончик хвоста легонько подергивался.
Ещё мгновение – и она исчезла, стремительной тенью нырнув в черноту.
Воцарилась тишина – ни шороха, ни звука. Со своего наблюдательного поста Джо не удавалось ничего разглядеть в этом чёрном прогнившем мире. Он поспешно подполз ближе. да в этот миг раздался яростный, крысиный визг. Половица с грохотом упала, Дульси взвыла, и Джо рванулся во тьму.
Снова вскрикнула Дульси, затем опять пронзительно заорала крыса. Джо увидел горящие красные глаза. Бой шёл отчаянный – крыса была огромной, настоящее чудовище. Джо накинулся на сцепившиеся в схватке тела и рванул крысиную шкуру, затем добрался до мерзкой морды и вонзил в неё зубы. Внезапно его обожгло болью. Дульси вывернулась и встряхнула крысу так яростно, что и ему досталось. У Джо заложило уши от крысиного визга и ударов собственного тела. Все трое рухнули под землю, в завалы строительных обломков, заполнявших подпол. Кровь отчаянно пульсировала в жилах Джо; он почувствовал, как в ногу ему впились острые зубы.
Вдруг всё стихло.
Во рту у Джо было горько от крысиного привкуса. Сама тварь неподвижно лежала между ними: клыки Дульси вонзились крысе в горло, а зубы Джо – в грудную клетку, он языком ощущал сломанные ребра. Это был громадный поседевший хищник размером с Дульси, с огрубевшей от старости шкурой и испещрённой шрамами мордой. Даже после смерти взгляд его холодных глаз вызывал ужас.
Они поднялись, отплевываясь от крысиной шерсти.
Однако вопреки обыкновению не повернулись спиной к добыче, чтобы остыть и отдышаться. Сидя по бокам от поверженного врага, они продолжали разглядывать гигантского зверя.
Это была самая большая крыса из тех, что доводилось видеть Джо. Ему хотелось отругать Дульси за опрометчивость, за то, что она бросилась на такого монстра. Но при этом его переполняло ликование, ему хотелось облизать подругу с головы до кончика роскошного хвоста: это она, его любимая, убила чудовище, страшного крысиного короля.
Она же окинула его торжествующим взглядом зелёных глаз, затем вскочила, развернулась и запустила когти в ближайшую деревяшку; после чего принялась кружиться и прыгать через поверженного врага и носиться среди деревянных обломков; она смеялась человеческим смехом и танцевала, избавляясь от напряжения, очищаясь от ярости и злости. Со всего маху она налетела на Джо и принялась молотить его лапами будто обезумев от радости победы.
– Мы убили короля крыс, мы убили его! – как сумасшедшая, она крутилась, каталась по земле и ловила собственный хвост. – Короля, короля, мы убили короля!
Наконец она успокоилась и затихла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30