«Нашла время», – раздраженно подумала Дульси. Машина громко заурчала на паркете, затем звук стал тише – пылесос перебрался на толстый восточный ковёр.
Джо и Дульси отправились на кухню. Прошмыгнув вдоль бордюра из азалий, они добрались до края патио. Держась поближе к стене дома, кошки заглянули в открытую дверь.
Кухня была залита светом; солнечные лучи играли на розовой плитке пола и на отделанном плиткой пятачке, где, собственно, и готовилась еда. Аромат чего-то мясного, приправленного кориандром и чесноком, заставил кошек непроизвольно облизнуться,
У раковины, в окружении горшков с травами и цветами, стояла кухарка и мыла помидоры. Перед ней открывался вид из окна, включавший голубой небесный простор и машины возле дома. Дульси замерла, восхищаясь убранством кухни. Джо никогда не переставал удивляться её тяге к прекрасному, словно в какой-то прошлой жизни Дульси была записным ценителем искусства. И вообще его даму сердца отличали такая осведомленность и такая тонкая душевная организация, какими не могла похвастаться ни одна другая кошка.
– Давай, – сказала она, подтолкнув его в бок.
Служанка всё ещё стояла к ним спиной. Они проскочили мимо неё через кухню в столовую. Там они остановились в тени огромного резного обеденного стола, покрытого чёрным лаком, – чудовищного воплощения испанского представления о красоте.
Оглянувшись на солнечную кухню и убедившись, что их не засекли, Джо и Дульси увидели, как повариха пританцовывает под звуки трубы. А ещё они отчетливо увидели на кухонной плитке две цепочки влажных маленьких следов.
– Они высохнут, – с надеждой сказала Дульси. Однако они оба знали, что даже после высыхания останутся грязные отметины. На этот факт им указывали, и не однажды, их достопочтенные хозяева.
Притаившись между резных ножек стола, Дульси с большим интересом осмотрела персидский ковёр, яркий, словно написанная маслом картина, а затем принялась кататься по нему, наслаждаясь мягкостью густого ворса. Джо, забавляясь, наблюдал за ней, но тут пылесос направился в их сторону. Газонокосилка снаружи и пылесос внутри дома сделали мир похожим на сцену из какого-то научно-фантастического триллера, в котором действуют опасные враги, в любую минуту готовые проглотить или измельчить на кусочки зазевавшуюся жертву. Когда гудение стало приближаться, кошки снова сбежали на этот раз в холл, откуда они могли наблюдать за парадной лестницей.
Возле резной входной двери висело зеркало в золоченой раме – в нем отражалась лестница, также украшенная резьбой. Узор устилавшего ступени ковра был ярким и причудливым, как оперение тропических птиц. Джо и Дульси взбежали наверх, прислушиваясь к звукам с улицы. Кто знает, сколько прислуги держит Аделина Прайор в своем хозяйстве?
Наверху они прошли по центральному коридору, следуя за едва уловимым запахом духов Аделины. Первая по ходу дверь была открыта, и здесь запах чувствовался сильнее. Они скользнули за дверь, готовые в любой момент дать стрекача. Комната была громадная и вся в белых тонах. Джо и Дульси пересекли толстый белый ковёр и нырнули под стул, ожидая, что вот-вот последует гневный окрик и им снова придётся бежать – на этот раз спасая свои шкуры.
Глава 29
Джо и Дульси устроились под стулом в собственных покоях Аделины. Никаких звуков отсюда слышно не было. За ослепительно-белой гостиной были видны спальня и гардеробная; в многочисленных громадных зеркалах отражались все три комнаты, а также шикарная ванная. Казалось, отделка была задумана не только для наиболее полного отражения великолепно ухоженной внешности Аделины, но и затем, чтобы дать возможность мгновенно и в полной мере обозреть её персональные владения.
Судя по всему, сейчас эти роскошные апартаменты пустовали; маленькие незваные гости были здесь одни. Снизу доносилось слабое гудение пылесоса.
Глубокий белый кожаный диван и такие же кресла казались на вид мягкими, словно перина. В комнатах ощущались запах дорогой кожи и тонкое благоухание духов Аделины; их сочетание создавало аромат, свидетельствующий о богатстве, вкусе и явной любви хозяйки к собственной персоне. Однако воображение Дульси потряс широченный белоснежный ковер. Она трогала его лапой и каталась по нему, в её мурлыканье звучали восторженно-торжественные ноты.
– Это даже лучше, чем кашемир. И почему Вильма не постелила себе такой, когда меняла обстановку?
– Потому что подобная чепуха поглотила бы все её сбережения; держу пари, он стоит не меньше нескольких сотен баксов за метр. – Джо лукаво взглянул на Дульси, – Аделина шикарно устроилась, если принять во внимание, что гостиная, где собираются эти старики, явно обставлена подачками Армии Спасения.
Белый ковёр простирался до ещё более белых стен, на которых не было ни орнамента, ни картин. Один из краёв ковра упирался в беломраморный камин, абсолютно чистый – в нём наверняка никогда не сгорело ни единой щепки. По обе стороны этого блистающего белизной сооружения были высокие французские двери, которые вели На балкон, где выстроились караулом три громадных вазона с яркими цветами стерлитции. Из комнат Аделины открывался вид на дорожку, ведущую к парадным воротам, за которыми начинались ниспадающие склоны холмов. Вдалеке взору представал и сам городок, а за ним – океан.
Громадный резной письменный стол был единственным тёмным предметом мебели. Мрачный и почти почерневший от времени, он одиноко стоял возле белой стены; четыре его выдвижных ящика были снабжены чёрными железными ручками. Приблизившись к этой внушительной сокровищнице, Джо и Дульси услышали, как работающая в саду газонокосилка выехала из-за угла и направилась к лужайке перед домом. Её урчание, более громкое, чем гудение пылесоса, могло заглушить любые звуки, свидетельствующие о приближении горничной или самой Аделины, захоти она вернуться в свои хоромы.
Работая вдвоем, Джо и Дульси исхитрились открыть нижний ящик и просмотрели, аккуратно перебирая лапами, его содержимое: неиспользованные чековые книжки, блокноты, наклейки, ручки – всё было аккуратно сложено и не представляло особого интереса. Во втором снизу ящике хранились погашенные чеки, перетянутые красной тесёмкой, корешки от использованных чековых книжек, пачки оплаченных счетов. Дульси заинтересовалась чеками, но стопки были чересчур увесистыми. На самом дне ящика, под аккуратно перевязанными бумагами, лежала маленькая чёрная записная книжка. Джо взял её за краешек зубами, вытащил из ящика на ковер и открыл.
На каждой странице значилось испанское имя, снабженное короткой характеристикой, которая включала сведения об арестах; обвинения сводились, главным образом, к неправильной уплате налогов, нарушениям правил регистрации, неверному оформлению социальной страховки; в некоторых случаях речь шла о необеспеченных чеках. Все имена, похоже, были женскими, хотя, не зная испанского, трудно было судить с уверенностью.
У Джо заблестели глаза. Пролистав несколько страниц, он усмехнулся:
– Персональные досье.
– Сведения для шантажа.
– Бьюсь об заклад, так и есть.
В следующем ящике лежали писчая бумага и конверты с напечатанными адресами; под плотной кремовой бумагой обнаружился лист со списком цифровых кодов, рядом с каждым значилась дата, а возле некоторых и две. Эти даты охватывали более чем пятнадцатилетний период времени. Список выглядел бессмысленным, по крайней мере пока. Джо и Дульси сунули его в записную книжку, а её саму запихнули поглубже под стол.
Прежде чем покинуть гостиную, Дульси подобрала с белого ковра кошачьи шерстинки, которые сразу бросались в глаза, словно дорожный указатель.
Переместившись в спальню Аделины, они постарались держаться подальше от белого бархатного покрывала, ниспадавшего на ковер, – возможно, оно притягивает шерсть, как липкая бумага. Кровать и комод были из чёрного дерева, никогда не выцветающего; формы изящные – вероятно, датский стиль. Джо и Дульси обшарили ящики комода, однако не обнаружили там ни документов, ни фотографий, а только дорогое шёлковое белье. Шёлк и кружево ручной работы – перед такими вещами Дульси устоять не могла. Она стала тереться мордочкой об аккуратно сложенные вещи, перекатываться сбоку на бок, а затем сунула нос под короткую атласную пижамку,
– Послушай, Дульси, оставь белье в покое. Утащишь отсюда эти чёрные кружева – и нас пустят на собачьи консервы.
Она лучезарно улыбнулась.
– И не валяйся тут, от тебя шерсть остаётся.
Дульси неохотно выбралась из ящика.
– Как часто мне выпадает возможность поглядеть на бельё от «Сакса» или «Лорда и Тейлора»? Не будь занудой.
Сверкнув зелёными глазищами, она снова улыбнулась и слизнула несколько волосков, налипших на кружево.
В отделанной зеркалами гардеробной Джо и Дульси окружили кошачьи отражения; эта зазеркальная орава, передразнивавшая каждое их движение, обоим действовала на нервы. Вскоре в борьбе с выдвижными ящиками они пооббивали себе все лапы, но никакого стоящего улова не добыли; от получасового обыска этого бутика Джо почти перестал соображать, Дульси же вообще утратила дар речи и лишь время от времени сдавленно мяукала. При виде роскошной одежды у бедной кошки голова пошла кругом.
Газонокосилка на улице продолжала ездить с пыхтением взад-вперёд, басовито урча и распространяя запах свежескошенной травы. Кошки подошли к двери, прислушались и выскользнули в коридор, готовые в любой момент пуститься наутек.
Но там было пусто. Следующая приоткрытая дверь вела в безыскусно обставленную комнату, должно быть, принадлежавшую горничной Аделины.
Рыжеватое покрывало словно сошло со страницы каталога Сирса, из раздела «Комнаты для мальчиков»; письменный стол и два стула были ему под стать. Комната была прямо-таки устлана одеждой – юбки и свитера валялись повсюду, в том числе на полу. Возможно, обитательница комнаты много раз переодевалась этим утром, прежде чем сделала выбор. А может, ей просто нравилось, что всё под руками и можно быстро схватить понравившуюся вещь, вместо того чтобы лезть за ней в шкаф. Юбки были длинные, в складку, некоторые цветастые, другие однотонные, свитера – мешковатые и в затяжках.
– Рене, – сказала Дульси. – Это её комната.
– Похоже на то. По-моему, совершенно никчемная девица. Дульси подошла к внутренней двери. В комнате чувствовался слабый запах самой Рене и другой – едкий и какой-то химический, от которого свербило в носу.
– Напоминает те снимки, которые Рене дала Аделине.
– Фотохимикаты? – переспросил Джо. – Может, здесь и тёмная комната есть?
– Зачем все эти хлопоты с темной комнатой, если можно отнести пленку в аптеку и они там сделают карточки? – Дульси прижалась носом к щели и чихнула. – Да, пахнет оттуда.
Махнув хвостом, она подпрыгнула, уцепилась за дверную ручку и попыталась открыть дверь.
– Может, она профессиональный фотограф? – предположил Джо. – Такие не сдают свои плёнки. Для профессионала это то же самое, что отдать свой «Роллс-Ройс» в автосервис «Форда».
– Откуда ты знаешь такие вещи?
– Клайд одно время встречался с одной фотографиней.
Дульси закатила глаза.
– А с какими женщинами он ещё не встречался?
Она ещё раз подпрыгнула и пнула дверь посильнее, но та даже не шелохнулась. Замок здесь был такой, что открыть дверь можно было только ключом. Дульси рухнула на пол, прижав уши и огорченно помахивая хвостом.
Осмотр комода ничего не дал, тут лежали только фланелевые ночные рубашки, белое хлопчатобумажное белье и опять-таки мешковатые свитера. Поскольку большая часть одежды была раскидана по полу, гардероб практически пустовал. Имелся ещё и встроенный шкаф с дверками сверху и выдвижными ящиками снизу.
Ящики были заперты, а вот дверки открыть удалось. Полки за ними были заполнены: разнообразные картонные коробочки, несколько детских игрушек, какие-то китайские безделушки, несколько фотоаппаратов. Среди прочих вещей сюда была втиснута кукла: можно было разглядеть белокурый локон и краешек белого кружева. Дульси попятилась, не сводя глаз с куклы.
– Это та самая, что Мэй Роз отдала Мэри Нелл Хук?
– Зачем Рене было забирать у Мэри Нелл эту куклу? Старушка вроде так обрадовалась… Почему Рене захотела… Вообще, она та ещё змеюка.
Дульси ухитрилась запрыгнуть на полку, балансируя хвостом, но тут же свалилась обратно – из холла послышалось утробное рычание пылесоса. Звук приближался к двери Рене и в какой-то момент резко усилился – агрегат съехал с ковровой дорожки на голый паркет. На мгновение кошки застыли, напряжённо глядя на дверь, а затем бросились через открытую стеклянную дверь на балкон.
Спрятавшись за глиняным вазоном с декоративным папоротником, Джо и Дульси наблюдали за пылесосом, который жадно урчал, рыская по комнате. Они почувствовали, что начинают дрожать.
Хотя они давно уже не были несмышлёными котятами, незнакомыми с бытовой техникой, пылесос по-прежнему вызывал у них глубинный первобытный страх, от которого холодело внутри, а способность разумно мыслить исчезала, словно поглощённая этой прожорливой машиной. Кроме того, агрегат, который может с легкостью всосать горку носков или рукава свитера, заслуживал уважения.
Хмурая горничная искусно лавировала синим тумбообразным чудовищем среди разбросанной одежды, ничего не трогая, словно подобный способ уборки в захламленной комнате был её своеобразной местью Рене – чёрта с два она дотронется хотя бы до одного предмета! Это была женщина среднего роста, среднего возраста, коренастая и непримечательная; её черная униформа и кружевной чепец были будто взяты из английской телевизионной комедии. Несколько седых прядей выбились из-под присборенного края чудного головного убора. Подойдя к стенному шкафу, она остановилась, словно собираясь закрыть дверки, но вместо этого вытащила куклу; горничная взяла её привычным жестом, словно уже проделывала это раньше.
Она стояла спиной к балкону, но кошки заметили лёгкое движение светлых кукольных волос и мельком увидели белую изящную ножку. Рука горничной двигалась – похоже, она приглаживала кукле растрепанную причёску. На мгновение показалось, что она собирается унести куклу с собой, но горничная вздохнула, снова подошла к шкафу и пристроила куклу среди коробок.
Закрыв дверки, она прошла к примыкающей к комнате ванной. Послышались шум воды и шуршание – горничная принялась тереть раковину, – а затем пение. Она пела по-испански, мелодия была неторопливой и печальной и отдавалась гулким эхом от кафельных стен.
Что ж, наверное, даже кошачьи рулады в ванной звучали бы неплохо – твёрдые гладкие поверхности, от которых отлетает голос, делают его более проникновенным и насыщенным, Джо и Дульси – внимательная публика – продолжали слушать горничную с балкона, пока она не вернулась, вытирая руки бумажным полотенцем. Прежде чем уйти из комнаты, горничная подёргала запертую дверь, повернула ручку и нажала на неё. Дверь не поддалась. Тогда горничная приложила к деревянной панели ухо и прислушалась. В конце концов, хмурая и неудовлетворенная, она оставила дверь в покое.
Снова подойдя к шкафу, она протянула руку, чтобы открыть его, но передумала и направилась в холл.
– Почему её так интересует эта дверь и содержимое соседней комнаты? – прошептала Дульси.
Джо не ответил. Он застыл, напряженно глядя на запертую дверь.
– Возможно… – начала Дульси.
Однако Джо исчез, место рядом с ней опустело. Обернувшись, она успела заметить, как он серой молнией перемахнул через перила и исчез в пустоте.
Глава 30
Дульси притаилась на балконе, пытаясь понять, куда исчез Джо. На соседнем балконе, находившемся в двух с половиной метрах от её убежища, напарника не было. Просунув голову сквозь чугунные перила, Дульси со страхом посмотрела на изогнутую бетонную дорожку внизу, однако там тоже было пусто. В её голове пронеслись жуткие истории об упавших с высоты кошках, многие из которых разбились насмерть: то, что кошки всегда приземляются на четыре лапы, – это ещё один сочиненный человеком миф.
Однако жертвы несчастного случая под балконом не было – ни распростертого серого тела, ни мучительных попыток подняться с твёрдого бетона.
Дульси снова посмотрела на соседний балкон, вспрыгнула на перила и напружинилась, лихорадочно соображая, удастся ли ей преодолеть такое расстояние.
Будь перед нею более просторная площадка или находись цель прыжка ниже, всё было бы гораздо проще. Вдобавок тонкий скользкий прут под её лапами заставлял Дульси чувствовать себя канатоходцем, а соседние перила были точно такими же.
Она видели, что стеклянная дверь на том балконе открыта, и оттуда доносился знакомый резкий запах. Наверняка Джо махнул туда. Но почему он не подождал её? Вечно твердит о её импульсивности, а сам-то хорош!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Джо и Дульси отправились на кухню. Прошмыгнув вдоль бордюра из азалий, они добрались до края патио. Держась поближе к стене дома, кошки заглянули в открытую дверь.
Кухня была залита светом; солнечные лучи играли на розовой плитке пола и на отделанном плиткой пятачке, где, собственно, и готовилась еда. Аромат чего-то мясного, приправленного кориандром и чесноком, заставил кошек непроизвольно облизнуться,
У раковины, в окружении горшков с травами и цветами, стояла кухарка и мыла помидоры. Перед ней открывался вид из окна, включавший голубой небесный простор и машины возле дома. Дульси замерла, восхищаясь убранством кухни. Джо никогда не переставал удивляться её тяге к прекрасному, словно в какой-то прошлой жизни Дульси была записным ценителем искусства. И вообще его даму сердца отличали такая осведомленность и такая тонкая душевная организация, какими не могла похвастаться ни одна другая кошка.
– Давай, – сказала она, подтолкнув его в бок.
Служанка всё ещё стояла к ним спиной. Они проскочили мимо неё через кухню в столовую. Там они остановились в тени огромного резного обеденного стола, покрытого чёрным лаком, – чудовищного воплощения испанского представления о красоте.
Оглянувшись на солнечную кухню и убедившись, что их не засекли, Джо и Дульси увидели, как повариха пританцовывает под звуки трубы. А ещё они отчетливо увидели на кухонной плитке две цепочки влажных маленьких следов.
– Они высохнут, – с надеждой сказала Дульси. Однако они оба знали, что даже после высыхания останутся грязные отметины. На этот факт им указывали, и не однажды, их достопочтенные хозяева.
Притаившись между резных ножек стола, Дульси с большим интересом осмотрела персидский ковёр, яркий, словно написанная маслом картина, а затем принялась кататься по нему, наслаждаясь мягкостью густого ворса. Джо, забавляясь, наблюдал за ней, но тут пылесос направился в их сторону. Газонокосилка снаружи и пылесос внутри дома сделали мир похожим на сцену из какого-то научно-фантастического триллера, в котором действуют опасные враги, в любую минуту готовые проглотить или измельчить на кусочки зазевавшуюся жертву. Когда гудение стало приближаться, кошки снова сбежали на этот раз в холл, откуда они могли наблюдать за парадной лестницей.
Возле резной входной двери висело зеркало в золоченой раме – в нем отражалась лестница, также украшенная резьбой. Узор устилавшего ступени ковра был ярким и причудливым, как оперение тропических птиц. Джо и Дульси взбежали наверх, прислушиваясь к звукам с улицы. Кто знает, сколько прислуги держит Аделина Прайор в своем хозяйстве?
Наверху они прошли по центральному коридору, следуя за едва уловимым запахом духов Аделины. Первая по ходу дверь была открыта, и здесь запах чувствовался сильнее. Они скользнули за дверь, готовые в любой момент дать стрекача. Комната была громадная и вся в белых тонах. Джо и Дульси пересекли толстый белый ковёр и нырнули под стул, ожидая, что вот-вот последует гневный окрик и им снова придётся бежать – на этот раз спасая свои шкуры.
Глава 29
Джо и Дульси устроились под стулом в собственных покоях Аделины. Никаких звуков отсюда слышно не было. За ослепительно-белой гостиной были видны спальня и гардеробная; в многочисленных громадных зеркалах отражались все три комнаты, а также шикарная ванная. Казалось, отделка была задумана не только для наиболее полного отражения великолепно ухоженной внешности Аделины, но и затем, чтобы дать возможность мгновенно и в полной мере обозреть её персональные владения.
Судя по всему, сейчас эти роскошные апартаменты пустовали; маленькие незваные гости были здесь одни. Снизу доносилось слабое гудение пылесоса.
Глубокий белый кожаный диван и такие же кресла казались на вид мягкими, словно перина. В комнатах ощущались запах дорогой кожи и тонкое благоухание духов Аделины; их сочетание создавало аромат, свидетельствующий о богатстве, вкусе и явной любви хозяйки к собственной персоне. Однако воображение Дульси потряс широченный белоснежный ковер. Она трогала его лапой и каталась по нему, в её мурлыканье звучали восторженно-торжественные ноты.
– Это даже лучше, чем кашемир. И почему Вильма не постелила себе такой, когда меняла обстановку?
– Потому что подобная чепуха поглотила бы все её сбережения; держу пари, он стоит не меньше нескольких сотен баксов за метр. – Джо лукаво взглянул на Дульси, – Аделина шикарно устроилась, если принять во внимание, что гостиная, где собираются эти старики, явно обставлена подачками Армии Спасения.
Белый ковёр простирался до ещё более белых стен, на которых не было ни орнамента, ни картин. Один из краёв ковра упирался в беломраморный камин, абсолютно чистый – в нём наверняка никогда не сгорело ни единой щепки. По обе стороны этого блистающего белизной сооружения были высокие французские двери, которые вели На балкон, где выстроились караулом три громадных вазона с яркими цветами стерлитции. Из комнат Аделины открывался вид на дорожку, ведущую к парадным воротам, за которыми начинались ниспадающие склоны холмов. Вдалеке взору представал и сам городок, а за ним – океан.
Громадный резной письменный стол был единственным тёмным предметом мебели. Мрачный и почти почерневший от времени, он одиноко стоял возле белой стены; четыре его выдвижных ящика были снабжены чёрными железными ручками. Приблизившись к этой внушительной сокровищнице, Джо и Дульси услышали, как работающая в саду газонокосилка выехала из-за угла и направилась к лужайке перед домом. Её урчание, более громкое, чем гудение пылесоса, могло заглушить любые звуки, свидетельствующие о приближении горничной или самой Аделины, захоти она вернуться в свои хоромы.
Работая вдвоем, Джо и Дульси исхитрились открыть нижний ящик и просмотрели, аккуратно перебирая лапами, его содержимое: неиспользованные чековые книжки, блокноты, наклейки, ручки – всё было аккуратно сложено и не представляло особого интереса. Во втором снизу ящике хранились погашенные чеки, перетянутые красной тесёмкой, корешки от использованных чековых книжек, пачки оплаченных счетов. Дульси заинтересовалась чеками, но стопки были чересчур увесистыми. На самом дне ящика, под аккуратно перевязанными бумагами, лежала маленькая чёрная записная книжка. Джо взял её за краешек зубами, вытащил из ящика на ковер и открыл.
На каждой странице значилось испанское имя, снабженное короткой характеристикой, которая включала сведения об арестах; обвинения сводились, главным образом, к неправильной уплате налогов, нарушениям правил регистрации, неверному оформлению социальной страховки; в некоторых случаях речь шла о необеспеченных чеках. Все имена, похоже, были женскими, хотя, не зная испанского, трудно было судить с уверенностью.
У Джо заблестели глаза. Пролистав несколько страниц, он усмехнулся:
– Персональные досье.
– Сведения для шантажа.
– Бьюсь об заклад, так и есть.
В следующем ящике лежали писчая бумага и конверты с напечатанными адресами; под плотной кремовой бумагой обнаружился лист со списком цифровых кодов, рядом с каждым значилась дата, а возле некоторых и две. Эти даты охватывали более чем пятнадцатилетний период времени. Список выглядел бессмысленным, по крайней мере пока. Джо и Дульси сунули его в записную книжку, а её саму запихнули поглубже под стол.
Прежде чем покинуть гостиную, Дульси подобрала с белого ковра кошачьи шерстинки, которые сразу бросались в глаза, словно дорожный указатель.
Переместившись в спальню Аделины, они постарались держаться подальше от белого бархатного покрывала, ниспадавшего на ковер, – возможно, оно притягивает шерсть, как липкая бумага. Кровать и комод были из чёрного дерева, никогда не выцветающего; формы изящные – вероятно, датский стиль. Джо и Дульси обшарили ящики комода, однако не обнаружили там ни документов, ни фотографий, а только дорогое шёлковое белье. Шёлк и кружево ручной работы – перед такими вещами Дульси устоять не могла. Она стала тереться мордочкой об аккуратно сложенные вещи, перекатываться сбоку на бок, а затем сунула нос под короткую атласную пижамку,
– Послушай, Дульси, оставь белье в покое. Утащишь отсюда эти чёрные кружева – и нас пустят на собачьи консервы.
Она лучезарно улыбнулась.
– И не валяйся тут, от тебя шерсть остаётся.
Дульси неохотно выбралась из ящика.
– Как часто мне выпадает возможность поглядеть на бельё от «Сакса» или «Лорда и Тейлора»? Не будь занудой.
Сверкнув зелёными глазищами, она снова улыбнулась и слизнула несколько волосков, налипших на кружево.
В отделанной зеркалами гардеробной Джо и Дульси окружили кошачьи отражения; эта зазеркальная орава, передразнивавшая каждое их движение, обоим действовала на нервы. Вскоре в борьбе с выдвижными ящиками они пооббивали себе все лапы, но никакого стоящего улова не добыли; от получасового обыска этого бутика Джо почти перестал соображать, Дульси же вообще утратила дар речи и лишь время от времени сдавленно мяукала. При виде роскошной одежды у бедной кошки голова пошла кругом.
Газонокосилка на улице продолжала ездить с пыхтением взад-вперёд, басовито урча и распространяя запах свежескошенной травы. Кошки подошли к двери, прислушались и выскользнули в коридор, готовые в любой момент пуститься наутек.
Но там было пусто. Следующая приоткрытая дверь вела в безыскусно обставленную комнату, должно быть, принадлежавшую горничной Аделины.
Рыжеватое покрывало словно сошло со страницы каталога Сирса, из раздела «Комнаты для мальчиков»; письменный стол и два стула были ему под стать. Комната была прямо-таки устлана одеждой – юбки и свитера валялись повсюду, в том числе на полу. Возможно, обитательница комнаты много раз переодевалась этим утром, прежде чем сделала выбор. А может, ей просто нравилось, что всё под руками и можно быстро схватить понравившуюся вещь, вместо того чтобы лезть за ней в шкаф. Юбки были длинные, в складку, некоторые цветастые, другие однотонные, свитера – мешковатые и в затяжках.
– Рене, – сказала Дульси. – Это её комната.
– Похоже на то. По-моему, совершенно никчемная девица. Дульси подошла к внутренней двери. В комнате чувствовался слабый запах самой Рене и другой – едкий и какой-то химический, от которого свербило в носу.
– Напоминает те снимки, которые Рене дала Аделине.
– Фотохимикаты? – переспросил Джо. – Может, здесь и тёмная комната есть?
– Зачем все эти хлопоты с темной комнатой, если можно отнести пленку в аптеку и они там сделают карточки? – Дульси прижалась носом к щели и чихнула. – Да, пахнет оттуда.
Махнув хвостом, она подпрыгнула, уцепилась за дверную ручку и попыталась открыть дверь.
– Может, она профессиональный фотограф? – предположил Джо. – Такие не сдают свои плёнки. Для профессионала это то же самое, что отдать свой «Роллс-Ройс» в автосервис «Форда».
– Откуда ты знаешь такие вещи?
– Клайд одно время встречался с одной фотографиней.
Дульси закатила глаза.
– А с какими женщинами он ещё не встречался?
Она ещё раз подпрыгнула и пнула дверь посильнее, но та даже не шелохнулась. Замок здесь был такой, что открыть дверь можно было только ключом. Дульси рухнула на пол, прижав уши и огорченно помахивая хвостом.
Осмотр комода ничего не дал, тут лежали только фланелевые ночные рубашки, белое хлопчатобумажное белье и опять-таки мешковатые свитера. Поскольку большая часть одежды была раскидана по полу, гардероб практически пустовал. Имелся ещё и встроенный шкаф с дверками сверху и выдвижными ящиками снизу.
Ящики были заперты, а вот дверки открыть удалось. Полки за ними были заполнены: разнообразные картонные коробочки, несколько детских игрушек, какие-то китайские безделушки, несколько фотоаппаратов. Среди прочих вещей сюда была втиснута кукла: можно было разглядеть белокурый локон и краешек белого кружева. Дульси попятилась, не сводя глаз с куклы.
– Это та самая, что Мэй Роз отдала Мэри Нелл Хук?
– Зачем Рене было забирать у Мэри Нелл эту куклу? Старушка вроде так обрадовалась… Почему Рене захотела… Вообще, она та ещё змеюка.
Дульси ухитрилась запрыгнуть на полку, балансируя хвостом, но тут же свалилась обратно – из холла послышалось утробное рычание пылесоса. Звук приближался к двери Рене и в какой-то момент резко усилился – агрегат съехал с ковровой дорожки на голый паркет. На мгновение кошки застыли, напряжённо глядя на дверь, а затем бросились через открытую стеклянную дверь на балкон.
Спрятавшись за глиняным вазоном с декоративным папоротником, Джо и Дульси наблюдали за пылесосом, который жадно урчал, рыская по комнате. Они почувствовали, что начинают дрожать.
Хотя они давно уже не были несмышлёными котятами, незнакомыми с бытовой техникой, пылесос по-прежнему вызывал у них глубинный первобытный страх, от которого холодело внутри, а способность разумно мыслить исчезала, словно поглощённая этой прожорливой машиной. Кроме того, агрегат, который может с легкостью всосать горку носков или рукава свитера, заслуживал уважения.
Хмурая горничная искусно лавировала синим тумбообразным чудовищем среди разбросанной одежды, ничего не трогая, словно подобный способ уборки в захламленной комнате был её своеобразной местью Рене – чёрта с два она дотронется хотя бы до одного предмета! Это была женщина среднего роста, среднего возраста, коренастая и непримечательная; её черная униформа и кружевной чепец были будто взяты из английской телевизионной комедии. Несколько седых прядей выбились из-под присборенного края чудного головного убора. Подойдя к стенному шкафу, она остановилась, словно собираясь закрыть дверки, но вместо этого вытащила куклу; горничная взяла её привычным жестом, словно уже проделывала это раньше.
Она стояла спиной к балкону, но кошки заметили лёгкое движение светлых кукольных волос и мельком увидели белую изящную ножку. Рука горничной двигалась – похоже, она приглаживала кукле растрепанную причёску. На мгновение показалось, что она собирается унести куклу с собой, но горничная вздохнула, снова подошла к шкафу и пристроила куклу среди коробок.
Закрыв дверки, она прошла к примыкающей к комнате ванной. Послышались шум воды и шуршание – горничная принялась тереть раковину, – а затем пение. Она пела по-испански, мелодия была неторопливой и печальной и отдавалась гулким эхом от кафельных стен.
Что ж, наверное, даже кошачьи рулады в ванной звучали бы неплохо – твёрдые гладкие поверхности, от которых отлетает голос, делают его более проникновенным и насыщенным, Джо и Дульси – внимательная публика – продолжали слушать горничную с балкона, пока она не вернулась, вытирая руки бумажным полотенцем. Прежде чем уйти из комнаты, горничная подёргала запертую дверь, повернула ручку и нажала на неё. Дверь не поддалась. Тогда горничная приложила к деревянной панели ухо и прислушалась. В конце концов, хмурая и неудовлетворенная, она оставила дверь в покое.
Снова подойдя к шкафу, она протянула руку, чтобы открыть его, но передумала и направилась в холл.
– Почему её так интересует эта дверь и содержимое соседней комнаты? – прошептала Дульси.
Джо не ответил. Он застыл, напряженно глядя на запертую дверь.
– Возможно… – начала Дульси.
Однако Джо исчез, место рядом с ней опустело. Обернувшись, она успела заметить, как он серой молнией перемахнул через перила и исчез в пустоте.
Глава 30
Дульси притаилась на балконе, пытаясь понять, куда исчез Джо. На соседнем балконе, находившемся в двух с половиной метрах от её убежища, напарника не было. Просунув голову сквозь чугунные перила, Дульси со страхом посмотрела на изогнутую бетонную дорожку внизу, однако там тоже было пусто. В её голове пронеслись жуткие истории об упавших с высоты кошках, многие из которых разбились насмерть: то, что кошки всегда приземляются на четыре лапы, – это ещё один сочиненный человеком миф.
Однако жертвы несчастного случая под балконом не было – ни распростертого серого тела, ни мучительных попыток подняться с твёрдого бетона.
Дульси снова посмотрела на соседний балкон, вспрыгнула на перила и напружинилась, лихорадочно соображая, удастся ли ей преодолеть такое расстояние.
Будь перед нею более просторная площадка или находись цель прыжка ниже, всё было бы гораздо проще. Вдобавок тонкий скользкий прут под её лапами заставлял Дульси чувствовать себя канатоходцем, а соседние перила были точно такими же.
Она видели, что стеклянная дверь на том балконе открыта, и оттуда доносился знакомый резкий запах. Наверняка Джо махнул туда. Но почему он не подождал её? Вечно твердит о её импульсивности, а сам-то хорош!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30