Каждый вечер они в одно и то же время приходили в облюбованный бар, напивались там до чертиков и вообще весело проводили время. Все шло замечательно целых шесть дней, пока в один из вечеров в бар не явилась разухабистая компания морпехов с девчонками. Один из них, здоровенный малый с красным от выпивки лицом, тут же заметил аксельбанты шестого полка.
— Эй, хозяин, у тебя не найдется плитки шоколада? Хочу накормить кое-кого.
— Сколько их? — лениво поинтересовался Маккуэйд, рассматривая содержимое своего стакана.
— Семеро, — так же лениво ответил Бернсайд. — А с ними еще и девки.
— Я вижу, что здесь целая компания наших шоколадных друзей, — проревел другой морпех.
— Похоже на «голливудских морпехов», — заметил Бернсайд. — Сказать им пару слов?
— Да брось, Берни, — отозвался Джо Гомес. — Их ведь только семеро.
— Эй, «шоколадки», что пригорюнились?! — не унимался здоровяк.
— Нет, он меня все-таки достал. — Испанец Джо выпил свой стакан и поднялся.
— Позовешь, если понадобится помощь, — напутствовал его Маккуэйд.
Семеро морпехов с ухмылками смотрели, как Гомес подходит к их столу. Джо, не смущаясь, взял стул и подсел к ним.
— Привет, крошки, — поздоровался он, блеснув ослепительной белозубой улыбкой.
— Отвали, «шоколадка».
Испанец перегнулся через стол к здоровяку и поправил ему воротник.
— Ты должен думать о своем внешнем виде. Непрерывно. Только об этом, усек?
— Слушай, парень, — подал голос один из морпехов. — Мы не хотим неприятностей. Мы просто развлекаемся, усек?
— Усек, — радостно подтвердил испанец Джо. — Я тоже!
И с этими словами он нанес первый удар. Вернее, три удара. Оставшихся четверых морпехов он уже почти совсем зажал в угол, успевая отпихивать визжащих женщин, но тут его блестящая атака внезапно закончилась, ибо один из противников наградил его ударом стула по голове. К месту баталии подоспели Маккуэйд и Бернсайд. Они в два счета покончили с остальными морпехами и вытащили Гомеса на улицу.
— Постарел наш Джо, — грустно заметил Маккуэйд.
— Совсем расклеился, — со вздохом подтвердил Бернсайд. — Можно сказать, захирел.
— Первый веселый вечерок за весь отпуск.
* * *
Элкью Джонс заказал чашку чая в буфете вокзала и огляделся. До поезда оставалось еще минут двадцать, так что спешить было некуда. Его внимание привлек средних лет мужчина с седеющими висками, разглядывающий его сквозь очки в роговой оправе. Он был отлично одет и производил впечатление человека солидного.
Элкью вежливо улыбнулся ему, и мужчина тут же заговорил.
— Добрый вечер, янки. Прошу прощения, но что это у вас за шнурок на плече?
— Это аксельбант. Я из шестого полка морской пехоты. Наш полк заслужил эти аксельбанты во Франции еще в первую мировую войну.
— Здорово! У нас в городке нет американцев, вот я и заинтересовался. Вы, наверное, побывали на Гвадалканале?
— Да, сэр.
— Жарко там пришлось, я слышал.
— Это уж точно.
— Меня зовут Басби. — Мужчина протянул руку. — Том Басби, представитель Данморской машиностроительной компании. Строим камнедробилки и строим, заверяю вас, отлично. Впрочем, вам, наверное, это неинтересно. Вы куда едете?
— В отпуск. Нам дали по десять дней отпуска.
— Это хорошо. У нас есть где отдохнуть. Как, простите, ваше имя?
— Ламонт Джонс. Друзья зовут меня Элкью.
— Элкью звучит лучше. — Они пожали друг другу руки. — Куда направляешься, Элкью?
— В Данневерк.
— Данневерк?! Что ты забыл там, парень?
— Да просто хочу поразвлечься.
— Та-ак, — протянул Басби, а потом решительно потащил Элкью к кассе. — Немедленно сдай билет.
— Что?
— Ты едешь ко мне домой.
— Но...
— Никаких «но», Элкью. Возьми билет до Палмерстон-Норта.
— Но, мистер Басби, я же не могу вот так взять и прийти в ваш дом.
— Чушь собачья. За кого ты меня принимаешь? Чтобы я позволил своему американскому другу ехать в Данневерк? Ни за что! Мой дом — твой дом, сынок. И не волнуйся, старый Том Басби знает, что тебе нужно. У нас в городе полно смазливых девчонок.
— Не знаю, что и сказать, сэр...
— Ты забыл, что меня зовут Том. А вот и наш поезд.
* * *
Всю дорогу до Палмерстон-Норта они провели в приятной беседе. Том Басби оказался увлекательным рассказчиком, но в свою очередь с жадным любопытством слушал рассказы Элкью о Лос-Анджелесе.
Тем не менее, когда поезд подошел к вокзалу Палмерстон-Норта, Элкью снова почувствовал себя неловко.
— Не дрейфь, сынок, моя старушка Грэйс — баба что надо.
Грэйс оказалась миловидной маленькой женщиной лет сорока — сорока пяти. Рядом с ней стоял мальчик, явно Басби-младший.
Обменявшись сдержанными, чисто британскими поцелуями с женой, Том отдал портфель сыну и взъерошил ему волосы.
— А теперь, жены мои и дети, держитесь. У меня есть для вас сюрприз. — Он повернулся к Элкью, стоявшему сзади. — Познакомьтесь с Элкью Джонсом, морским пехотинцем, который только что вернулся с Гвадалканала.
— Американец! — взвизгнул от восторга Ронни Басби. — И он будет жить у нас?
— Та же мысль пришла и мне в голову, когда я увидел его. Что скажешь, миссис Басби.
— Я рада, что хоть иногда тебе в голову приходят хорошие мысли. Вы, должно быть, оба проголодались? Тогда скорее домой. Машина стоит на той стороне улицы.
— Бегает еще? — удивился Том. — Ты не представляешь, Элкью, сколько хлопот с этой машиной. Опять же запчастей не хватает.
— Как вам нравится в Новой Зеландии? — спросила Грэйс.
— Замечательно, миссис Басби.
— Можно, я понесу твое ружье, Элкью? — возбужденно спросил Ронни, не сводивший восторженных глаз с американца.
— Конечно, малыш, бери.
Они влезли в старый «форд». Грэйс включила стартер, но машина не заводилась.
— Чертов аккумулятор, — проворчал Том Басби.
— Чертов аккумулятор, — немедленно поддержал его сын.
— Ну что ты с ней сделаешь, — простонала Грэйс, снова пытаясь завести машину.
— Погодите, миссис Басби. — Элкью выбрался из машины и открыл капот.
Повозившись минут пять, он снова сел на место.
— Можно ехать.
Грэйс недоверчиво включила стартер, и двигатель сразу завелся.
— Невероятно! — воскликнула она.
— Да ты, оказывается, механик! — хлопнул его по плечу Том.
— А я знаю гимн морской пехоты! — перекричал всех Ронни.
* * *
Элкью открыл глаза и, сладко потянувшись, сел на белоснежной постели. В дверь тихо постучали.
— Войдите! — зевая, проревел Джонс.
Все семейство Басби ввалилось в комнату. Элкью трусливо прикрылся одеялом. Грэйс принесла огромный поднос, который поставила на колени американцу.
— Что вы, Грэйс, как-то неловко есть прямо в постели, да еще в пижаме.
Том Басби рассмеялся.
— Привыкай к роскоши, мой мальчик.
— Лучше я оденусь и поем за столом.
— Вздор! Ешь прямо здесь.
Элкью окинул взглядом поднос, уставленный аппетитными блюдами, и поскреб затылок.
— Очень мило с вашей стороны. Ну что ж, можно пожр... я хотел сказать, покушать и в постели.
— Не будем вам мешать. — Грэйс поднялась и вытеснила своих мужчин из комнаты.
...А потом был обед в Теннисном клубе, куда набилось не меньше сотни человек, в основном молоденьких девчонок, которые пришли увидеть настоящего морпеха-американца, и только тогда Элкью окончательно убедился, что скучать ему не придется.
Энди затушил сигарету и потянулся в кресле.
— Пэт...
— Да?
— Ты не возражаешь, если мы сегодня никуда не пойдем? Просто посидим, поговорим.
Она внимательно посмотрела на него.
— Как хочешь... Энди, ты неважно выглядишь.
— Да, мне что-то нехорошо. — Он чувствовал, как лоб покрыла испарина.
Пэт подошла к нему.
— Господи, да у тебя жар! Я вызову врача. Тебе нужно в больницу.
— Не поеду я ни в какую больницу. — Энди вдруг стало холодно. — Это просто малярия. Я уже видел такое. День потрясет, а потом отпустит. У меня осталось только шесть дней отпуска, и я не собираюсь проводить их в больнице.
Крупные капли пота катились по его лицу. Он попытался подняться, но не смог.
— У меня в куртке... посмотри... там есть хинин. Дай мне три таблетки. И вызови такси, я отлежусь у себя в отеле.
Он снова попытался подняться, но Пэт, взяв его за плечи, усадила обратно.
— Подожди, я постелю тебе в спальне.
— Нет... не надо...
— Никуда я тебя не отпущу в таком состоянии. Раз уже не хочешь в больницу, то останешься здесь.
Оказавшись в постели, он сразу закутался в одеяло.
— Мне холодно, Пэт, укрой меня... холодно... три таблетки каждые четыре часа... — Дыхание его стало прерывистым, глаза закатились.
Пэт кое-как раздела его и принесла еще пару одеял.
— Ски! Ну давай же, братан! Держись, ни одна баба не стоит этого! — Энди вцепился в одеяла. — Я с тобой, братан! Энди поможет тебе... Ски! Они там в траве! Ну, стреляй же!
...В неярком свете настольной лампы лицо Энди выглядело бледным и осунувшимся. Пэт тихо подошла к нему и осторожно положила руку на лоб. Лихорадка прошла, но швед все еще не приходил в себя. Пэт смочила полотенце и обтерла ему лицо и шею. Энди тихо застонал и приоткрыл глаза. Потом с трудом приподнялся на локте и огляделся.
Пэт взяла со стола чашку с чаем и присела на краешек кровати.
— И давно я здесь? — неуверенно спросил Энди.
— Третий день.
Он покачал головой и вздохнул.
— Ну и задал я тебе хлопот.
— Как ты себя чувствуешь?
— На миллион долларов. — Энди сел на кровати и только теперь заметил, что раздет.
— Мне пришлось снять с тебя одежду. Она была совсем мокрая от пота. — Пэт подала ему чашку с горячим чаем.
Энди взял чай и несколько секунд рассматривал ее усталое лицо.
— Представляю, что я тут наговорил.
— Ничего. Главное, что все кончилось. Хочешь сигарету?
Они закурили. Энди постепенно приходил в себя.
— Хорошо, что я не отпустила тебя в отель.
Энди только сейчас заметил целую батарею склянок с различными лекарствами и импровизированную постель из нескольких стульев, где Пэт могла прикорнуть, не оставляя его одного.
— Пэт... я не знаю, что и сказать. Никто никогда не заботился обо мне... Ты выглядишь уставшей. Ты хоть немного поспала за эти дни?
— Спала, спала, не беспокойся.
— Пэт, я конечно, смутно помню, что тут происходило, но несколько раз, когда мне было холодно, я чувствовал... ну, мне показалось...
— Тебе не показалось, — спокойно ответила она. — Ты не мог согреться даже под несколькими одеялами, и я ложилась к тебе.
Энди взял ее руку и поцеловал. Потом притянул Пэт к себе. Она склонила голову ему на грудь.
— Я так боялась за тебя, милый.
Он приподнял ее лицо и поцеловал в губы. Пэт закрыла глаза, а его большие руки осторожно гладили ее волосы. Она обняла его.
— Энди, мой Энди...
Его рука потянулась к поясу на ее халате.
— Энди, не надо... ты еще слаб...
— Нет-нет, я уже в порядке.
— Энди... — Она расстегнула халат и провалилась в сладкую бездну...
Глава 2
Однажды утром, уж не помню точно дату, к нам в палатку вошел старший сержант Пуччи в сопровождении невысокого добродушного с виду морпеха.
— Мак, это твой новый радист.
Мои ребята, приводившие в порядок форму, подняли головы.
— Левин. Джейк Левин, — представился новичок.
— Можешь звать меня Мак.
— Здорово, сержант, — нарочито развязно сказал он. — Ну, кореша, где мне приткнуть свою задницу? Он изо всех сил старался казаться бывалым морпехом.
— Можешь занять мою койку. Я, пожалуй, пойду спать к телефонистам, — хмуро бросил Непоседа Грэй и вышел из палатки.
Левин проводил его растерянным взглядом, потом пожал плечами и пошел по кругу знакомиться с ребятами. Он приняли его подчеркнуто холодно. Только Мэрион приветливо пожал ему руку.
— Откуда ты, корешок? — спросил кто-то.
— Из Бруклина.
— Я так и думал.
— Ну и потрепало нас, пока добрались сюда.
— Давно из учебки?
— Два месяца. Надеюсь, мы поладим, если уж нас загнали в одну упряжку.
— Что значит, загнали?
— А я призывник, или ты думаешь, что можно по своей воле влезть в это дерьмо?
— Что-то здесь стало пованивать, — заметил Эрдэ.
— Не то слово, — согласился Сияющий Маяк. — Пойдем лучше прогуляемся.
Все, за исключением Левина и Мэриона, вышли из палатки. Я последовал за ними.
— Мак, и мы должны терпеть этого горластого кретина?
— Не кипятись. Новички всегда стараются произвести впечатление.
— Ты слышал, что он сказал? Он призывник и морпехом стал не по своей воле. На хрена нам такой нужен?
— Что поделаешь, война, — вздохнул я.
— Не нравится мне этот еврей, — сплюнул Непоседа.
— А вот это уже лишнее, Непоседа, — отрубил я. — Поживем — увидим. Может, он парень неплохой. Не наезжайте на него и сами увидим.
Когда я вернулся в палатку, Левин распаковывал свой «эрдэ».
— Что это мужики так окрысились? — спросил он. — Что я такого сказал?
— Левин, эти ребята уже давно вместе, и здесь у нас что-то вроде привилегированного клуба, так что сначала придется заслужить право быть его полноправным членом.
— Но я же не виноват, что меня призвали в морскую пехоту.
— Вот как раз об этом трепись поменьше. Эти ребята вместе побывали в бою и теперь, как одна семья, а ты для них пока никто. Так что спусти пар и не высовывайся.
— Как скажете, сержант, — смущенно пробормотал Левин. — Я постараюсь.
— Будем надеяться. И уж можешь не сомневаться, что я найду для тебя уйму работы. Если будешь как следует исполнять свои обязанности, то считай, что один друг в этом подразделении у тебя уже есть, но если окажешься лентяем... — Я выразительно посмотрел на него и вышел из палатки.
— Господи, у меня такое чувство, что я снова в учебке, — простонал Левин.
— Да не волнуйся ты так, — утешил его Мэрион. — Кроме того, считай, что у тебя уже есть один друг.
— Спасибо, капрал.
— Да брось, Ребята пока не приняли тебя, ко это оттого, что ты прибыл на замену парню, который погиб на Гвадалканале. Какой был парень! Остался прикрыть разведгруппу и погиб... Ладно, пойдем, я покажу тебе лагерь. Кстати, ты любишь классическую музыку?
* * *
— Левин!
— Я, сэр!
— Сегодня заступишь на ночное дежурство.
— Есть, сэр.
— И не надейся, что выспишься. С утра полевые учения, и твоя очередь тащить генератор.
— Левин!
— Да, капрал?
— Сегодня пойдешь копать новый гальюн.
— Есть, сэр.
— Мак, у тебя есть человек для работы на кухне?
— Есть... один.
Я делал все, чтобы Левин не знал ни минуты покоя. Он выполнял всю самую грязную и трудную работу. Выполнял молча и безропотно. Поэтому по прошествии времени ребята начали признавать его. Испанец Джо, например, оттаял после того, как получил карточки Левина на пиво. Мне он нравился как отличный радист, и уж, конечно, все с восторгом приняли тот факт, что Левин оказался прекрасным парикмахером.
И только Непоседа по-прежнему враждебно относился к новичку.
Тем не менее все это не освободило Левина от неприятных обязанностей. Он чистил гальюн, копал траншеи, занимался уборкой, растапливал по утрам печь, чтобы до подъема обогреть палатку. Между прочим, последнее послужило причиной для довольно забавного происшествия с Элкью. Разумеется, сам Элкью не считал это забавным, но факт остается фактом.
Однажды за несколько минут до подъема, когда сон особенно сладок, рядовой Джонс вскочил с койки и полусонный поплелся в гальюн, повинуясь неумолимому зову природы. Было еще темно, и палаточный лагерь спал. Поеживаясь от холода и отчаянно зевая, Элкью вошел в гальюн и, приняв традиционную позу, прикрыл глаза. Однако через несколько секунд какое-то смутное беспокойство заставило его окончательно проснуться. Он осторожно повернул голову влево и застыл от ужаса. Рядом с ним, почти плечом к плечу, сидел офицер. В полутьме Элкью разглядел капитанские нашивки. Все еще сомневаясь, он глянул вправо, где его соседом оказался лейтенант. Только сейчас до Джонса дошло, что в темноте он по ошибке зашел в офицерский гальюн. Сами господа офицеры, обнаружив рядового в своих апартаментах, отвернулись и постарались по возможности сохранить холодный и надменный вид. Элкью от смущения издал громкий звук и покраснел. Лейтенант с отвращением отвернулся, а капитан все время нервно постукивал ногой...
Целый день Элкью ждал расправы за свое преступление, но офицеры предпочли не разглашать факт его вторжения в святая святых...
* * *
Шестой полк, одетый в новенькую, выданную накануне форму, стоял в парадной линейке. Все три тысячи морпехов застыли в строю, пока командир дивизии генерал-майор Брайант, его заместитель бригадный генерал Снайпс и командир полка полковник Мэлколм обошли все батальоны. Потом и они вытянулись по стойке «смирно», и под барабанный бой на плац вынесли полковое знамя. Наше полковое знамя, с серебряными кольцами на древке, символизировавшими походы шестого полка: Доминиканская Республика, Шанхай, Гаити, Исландия... Флаг был огромный, с золотыми кистями. В центре красовалось изображение золотистого глобуса с якорем, орлом и надписью: шестой полк, Корпус морской пехоты Соединенных Штатов. Древко флага венчал золотой орел, держащий в когтях боевые ленты, на которых были увековечены названия мест боевой славы полка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Эй, хозяин, у тебя не найдется плитки шоколада? Хочу накормить кое-кого.
— Сколько их? — лениво поинтересовался Маккуэйд, рассматривая содержимое своего стакана.
— Семеро, — так же лениво ответил Бернсайд. — А с ними еще и девки.
— Я вижу, что здесь целая компания наших шоколадных друзей, — проревел другой морпех.
— Похоже на «голливудских морпехов», — заметил Бернсайд. — Сказать им пару слов?
— Да брось, Берни, — отозвался Джо Гомес. — Их ведь только семеро.
— Эй, «шоколадки», что пригорюнились?! — не унимался здоровяк.
— Нет, он меня все-таки достал. — Испанец Джо выпил свой стакан и поднялся.
— Позовешь, если понадобится помощь, — напутствовал его Маккуэйд.
Семеро морпехов с ухмылками смотрели, как Гомес подходит к их столу. Джо, не смущаясь, взял стул и подсел к ним.
— Привет, крошки, — поздоровался он, блеснув ослепительной белозубой улыбкой.
— Отвали, «шоколадка».
Испанец перегнулся через стол к здоровяку и поправил ему воротник.
— Ты должен думать о своем внешнем виде. Непрерывно. Только об этом, усек?
— Слушай, парень, — подал голос один из морпехов. — Мы не хотим неприятностей. Мы просто развлекаемся, усек?
— Усек, — радостно подтвердил испанец Джо. — Я тоже!
И с этими словами он нанес первый удар. Вернее, три удара. Оставшихся четверых морпехов он уже почти совсем зажал в угол, успевая отпихивать визжащих женщин, но тут его блестящая атака внезапно закончилась, ибо один из противников наградил его ударом стула по голове. К месту баталии подоспели Маккуэйд и Бернсайд. Они в два счета покончили с остальными морпехами и вытащили Гомеса на улицу.
— Постарел наш Джо, — грустно заметил Маккуэйд.
— Совсем расклеился, — со вздохом подтвердил Бернсайд. — Можно сказать, захирел.
— Первый веселый вечерок за весь отпуск.
* * *
Элкью Джонс заказал чашку чая в буфете вокзала и огляделся. До поезда оставалось еще минут двадцать, так что спешить было некуда. Его внимание привлек средних лет мужчина с седеющими висками, разглядывающий его сквозь очки в роговой оправе. Он был отлично одет и производил впечатление человека солидного.
Элкью вежливо улыбнулся ему, и мужчина тут же заговорил.
— Добрый вечер, янки. Прошу прощения, но что это у вас за шнурок на плече?
— Это аксельбант. Я из шестого полка морской пехоты. Наш полк заслужил эти аксельбанты во Франции еще в первую мировую войну.
— Здорово! У нас в городке нет американцев, вот я и заинтересовался. Вы, наверное, побывали на Гвадалканале?
— Да, сэр.
— Жарко там пришлось, я слышал.
— Это уж точно.
— Меня зовут Басби. — Мужчина протянул руку. — Том Басби, представитель Данморской машиностроительной компании. Строим камнедробилки и строим, заверяю вас, отлично. Впрочем, вам, наверное, это неинтересно. Вы куда едете?
— В отпуск. Нам дали по десять дней отпуска.
— Это хорошо. У нас есть где отдохнуть. Как, простите, ваше имя?
— Ламонт Джонс. Друзья зовут меня Элкью.
— Элкью звучит лучше. — Они пожали друг другу руки. — Куда направляешься, Элкью?
— В Данневерк.
— Данневерк?! Что ты забыл там, парень?
— Да просто хочу поразвлечься.
— Та-ак, — протянул Басби, а потом решительно потащил Элкью к кассе. — Немедленно сдай билет.
— Что?
— Ты едешь ко мне домой.
— Но...
— Никаких «но», Элкью. Возьми билет до Палмерстон-Норта.
— Но, мистер Басби, я же не могу вот так взять и прийти в ваш дом.
— Чушь собачья. За кого ты меня принимаешь? Чтобы я позволил своему американскому другу ехать в Данневерк? Ни за что! Мой дом — твой дом, сынок. И не волнуйся, старый Том Басби знает, что тебе нужно. У нас в городе полно смазливых девчонок.
— Не знаю, что и сказать, сэр...
— Ты забыл, что меня зовут Том. А вот и наш поезд.
* * *
Всю дорогу до Палмерстон-Норта они провели в приятной беседе. Том Басби оказался увлекательным рассказчиком, но в свою очередь с жадным любопытством слушал рассказы Элкью о Лос-Анджелесе.
Тем не менее, когда поезд подошел к вокзалу Палмерстон-Норта, Элкью снова почувствовал себя неловко.
— Не дрейфь, сынок, моя старушка Грэйс — баба что надо.
Грэйс оказалась миловидной маленькой женщиной лет сорока — сорока пяти. Рядом с ней стоял мальчик, явно Басби-младший.
Обменявшись сдержанными, чисто британскими поцелуями с женой, Том отдал портфель сыну и взъерошил ему волосы.
— А теперь, жены мои и дети, держитесь. У меня есть для вас сюрприз. — Он повернулся к Элкью, стоявшему сзади. — Познакомьтесь с Элкью Джонсом, морским пехотинцем, который только что вернулся с Гвадалканала.
— Американец! — взвизгнул от восторга Ронни Басби. — И он будет жить у нас?
— Та же мысль пришла и мне в голову, когда я увидел его. Что скажешь, миссис Басби.
— Я рада, что хоть иногда тебе в голову приходят хорошие мысли. Вы, должно быть, оба проголодались? Тогда скорее домой. Машина стоит на той стороне улицы.
— Бегает еще? — удивился Том. — Ты не представляешь, Элкью, сколько хлопот с этой машиной. Опять же запчастей не хватает.
— Как вам нравится в Новой Зеландии? — спросила Грэйс.
— Замечательно, миссис Басби.
— Можно, я понесу твое ружье, Элкью? — возбужденно спросил Ронни, не сводивший восторженных глаз с американца.
— Конечно, малыш, бери.
Они влезли в старый «форд». Грэйс включила стартер, но машина не заводилась.
— Чертов аккумулятор, — проворчал Том Басби.
— Чертов аккумулятор, — немедленно поддержал его сын.
— Ну что ты с ней сделаешь, — простонала Грэйс, снова пытаясь завести машину.
— Погодите, миссис Басби. — Элкью выбрался из машины и открыл капот.
Повозившись минут пять, он снова сел на место.
— Можно ехать.
Грэйс недоверчиво включила стартер, и двигатель сразу завелся.
— Невероятно! — воскликнула она.
— Да ты, оказывается, механик! — хлопнул его по плечу Том.
— А я знаю гимн морской пехоты! — перекричал всех Ронни.
* * *
Элкью открыл глаза и, сладко потянувшись, сел на белоснежной постели. В дверь тихо постучали.
— Войдите! — зевая, проревел Джонс.
Все семейство Басби ввалилось в комнату. Элкью трусливо прикрылся одеялом. Грэйс принесла огромный поднос, который поставила на колени американцу.
— Что вы, Грэйс, как-то неловко есть прямо в постели, да еще в пижаме.
Том Басби рассмеялся.
— Привыкай к роскоши, мой мальчик.
— Лучше я оденусь и поем за столом.
— Вздор! Ешь прямо здесь.
Элкью окинул взглядом поднос, уставленный аппетитными блюдами, и поскреб затылок.
— Очень мило с вашей стороны. Ну что ж, можно пожр... я хотел сказать, покушать и в постели.
— Не будем вам мешать. — Грэйс поднялась и вытеснила своих мужчин из комнаты.
...А потом был обед в Теннисном клубе, куда набилось не меньше сотни человек, в основном молоденьких девчонок, которые пришли увидеть настоящего морпеха-американца, и только тогда Элкью окончательно убедился, что скучать ему не придется.
Энди затушил сигарету и потянулся в кресле.
— Пэт...
— Да?
— Ты не возражаешь, если мы сегодня никуда не пойдем? Просто посидим, поговорим.
Она внимательно посмотрела на него.
— Как хочешь... Энди, ты неважно выглядишь.
— Да, мне что-то нехорошо. — Он чувствовал, как лоб покрыла испарина.
Пэт подошла к нему.
— Господи, да у тебя жар! Я вызову врача. Тебе нужно в больницу.
— Не поеду я ни в какую больницу. — Энди вдруг стало холодно. — Это просто малярия. Я уже видел такое. День потрясет, а потом отпустит. У меня осталось только шесть дней отпуска, и я не собираюсь проводить их в больнице.
Крупные капли пота катились по его лицу. Он попытался подняться, но не смог.
— У меня в куртке... посмотри... там есть хинин. Дай мне три таблетки. И вызови такси, я отлежусь у себя в отеле.
Он снова попытался подняться, но Пэт, взяв его за плечи, усадила обратно.
— Подожди, я постелю тебе в спальне.
— Нет... не надо...
— Никуда я тебя не отпущу в таком состоянии. Раз уже не хочешь в больницу, то останешься здесь.
Оказавшись в постели, он сразу закутался в одеяло.
— Мне холодно, Пэт, укрой меня... холодно... три таблетки каждые четыре часа... — Дыхание его стало прерывистым, глаза закатились.
Пэт кое-как раздела его и принесла еще пару одеял.
— Ски! Ну давай же, братан! Держись, ни одна баба не стоит этого! — Энди вцепился в одеяла. — Я с тобой, братан! Энди поможет тебе... Ски! Они там в траве! Ну, стреляй же!
...В неярком свете настольной лампы лицо Энди выглядело бледным и осунувшимся. Пэт тихо подошла к нему и осторожно положила руку на лоб. Лихорадка прошла, но швед все еще не приходил в себя. Пэт смочила полотенце и обтерла ему лицо и шею. Энди тихо застонал и приоткрыл глаза. Потом с трудом приподнялся на локте и огляделся.
Пэт взяла со стола чашку с чаем и присела на краешек кровати.
— И давно я здесь? — неуверенно спросил Энди.
— Третий день.
Он покачал головой и вздохнул.
— Ну и задал я тебе хлопот.
— Как ты себя чувствуешь?
— На миллион долларов. — Энди сел на кровати и только теперь заметил, что раздет.
— Мне пришлось снять с тебя одежду. Она была совсем мокрая от пота. — Пэт подала ему чашку с горячим чаем.
Энди взял чай и несколько секунд рассматривал ее усталое лицо.
— Представляю, что я тут наговорил.
— Ничего. Главное, что все кончилось. Хочешь сигарету?
Они закурили. Энди постепенно приходил в себя.
— Хорошо, что я не отпустила тебя в отель.
Энди только сейчас заметил целую батарею склянок с различными лекарствами и импровизированную постель из нескольких стульев, где Пэт могла прикорнуть, не оставляя его одного.
— Пэт... я не знаю, что и сказать. Никто никогда не заботился обо мне... Ты выглядишь уставшей. Ты хоть немного поспала за эти дни?
— Спала, спала, не беспокойся.
— Пэт, я конечно, смутно помню, что тут происходило, но несколько раз, когда мне было холодно, я чувствовал... ну, мне показалось...
— Тебе не показалось, — спокойно ответила она. — Ты не мог согреться даже под несколькими одеялами, и я ложилась к тебе.
Энди взял ее руку и поцеловал. Потом притянул Пэт к себе. Она склонила голову ему на грудь.
— Я так боялась за тебя, милый.
Он приподнял ее лицо и поцеловал в губы. Пэт закрыла глаза, а его большие руки осторожно гладили ее волосы. Она обняла его.
— Энди, мой Энди...
Его рука потянулась к поясу на ее халате.
— Энди, не надо... ты еще слаб...
— Нет-нет, я уже в порядке.
— Энди... — Она расстегнула халат и провалилась в сладкую бездну...
Глава 2
Однажды утром, уж не помню точно дату, к нам в палатку вошел старший сержант Пуччи в сопровождении невысокого добродушного с виду морпеха.
— Мак, это твой новый радист.
Мои ребята, приводившие в порядок форму, подняли головы.
— Левин. Джейк Левин, — представился новичок.
— Можешь звать меня Мак.
— Здорово, сержант, — нарочито развязно сказал он. — Ну, кореша, где мне приткнуть свою задницу? Он изо всех сил старался казаться бывалым морпехом.
— Можешь занять мою койку. Я, пожалуй, пойду спать к телефонистам, — хмуро бросил Непоседа Грэй и вышел из палатки.
Левин проводил его растерянным взглядом, потом пожал плечами и пошел по кругу знакомиться с ребятами. Он приняли его подчеркнуто холодно. Только Мэрион приветливо пожал ему руку.
— Откуда ты, корешок? — спросил кто-то.
— Из Бруклина.
— Я так и думал.
— Ну и потрепало нас, пока добрались сюда.
— Давно из учебки?
— Два месяца. Надеюсь, мы поладим, если уж нас загнали в одну упряжку.
— Что значит, загнали?
— А я призывник, или ты думаешь, что можно по своей воле влезть в это дерьмо?
— Что-то здесь стало пованивать, — заметил Эрдэ.
— Не то слово, — согласился Сияющий Маяк. — Пойдем лучше прогуляемся.
Все, за исключением Левина и Мэриона, вышли из палатки. Я последовал за ними.
— Мак, и мы должны терпеть этого горластого кретина?
— Не кипятись. Новички всегда стараются произвести впечатление.
— Ты слышал, что он сказал? Он призывник и морпехом стал не по своей воле. На хрена нам такой нужен?
— Что поделаешь, война, — вздохнул я.
— Не нравится мне этот еврей, — сплюнул Непоседа.
— А вот это уже лишнее, Непоседа, — отрубил я. — Поживем — увидим. Может, он парень неплохой. Не наезжайте на него и сами увидим.
Когда я вернулся в палатку, Левин распаковывал свой «эрдэ».
— Что это мужики так окрысились? — спросил он. — Что я такого сказал?
— Левин, эти ребята уже давно вместе, и здесь у нас что-то вроде привилегированного клуба, так что сначала придется заслужить право быть его полноправным членом.
— Но я же не виноват, что меня призвали в морскую пехоту.
— Вот как раз об этом трепись поменьше. Эти ребята вместе побывали в бою и теперь, как одна семья, а ты для них пока никто. Так что спусти пар и не высовывайся.
— Как скажете, сержант, — смущенно пробормотал Левин. — Я постараюсь.
— Будем надеяться. И уж можешь не сомневаться, что я найду для тебя уйму работы. Если будешь как следует исполнять свои обязанности, то считай, что один друг в этом подразделении у тебя уже есть, но если окажешься лентяем... — Я выразительно посмотрел на него и вышел из палатки.
— Господи, у меня такое чувство, что я снова в учебке, — простонал Левин.
— Да не волнуйся ты так, — утешил его Мэрион. — Кроме того, считай, что у тебя уже есть один друг.
— Спасибо, капрал.
— Да брось, Ребята пока не приняли тебя, ко это оттого, что ты прибыл на замену парню, который погиб на Гвадалканале. Какой был парень! Остался прикрыть разведгруппу и погиб... Ладно, пойдем, я покажу тебе лагерь. Кстати, ты любишь классическую музыку?
* * *
— Левин!
— Я, сэр!
— Сегодня заступишь на ночное дежурство.
— Есть, сэр.
— И не надейся, что выспишься. С утра полевые учения, и твоя очередь тащить генератор.
— Левин!
— Да, капрал?
— Сегодня пойдешь копать новый гальюн.
— Есть, сэр.
— Мак, у тебя есть человек для работы на кухне?
— Есть... один.
Я делал все, чтобы Левин не знал ни минуты покоя. Он выполнял всю самую грязную и трудную работу. Выполнял молча и безропотно. Поэтому по прошествии времени ребята начали признавать его. Испанец Джо, например, оттаял после того, как получил карточки Левина на пиво. Мне он нравился как отличный радист, и уж, конечно, все с восторгом приняли тот факт, что Левин оказался прекрасным парикмахером.
И только Непоседа по-прежнему враждебно относился к новичку.
Тем не менее все это не освободило Левина от неприятных обязанностей. Он чистил гальюн, копал траншеи, занимался уборкой, растапливал по утрам печь, чтобы до подъема обогреть палатку. Между прочим, последнее послужило причиной для довольно забавного происшествия с Элкью. Разумеется, сам Элкью не считал это забавным, но факт остается фактом.
Однажды за несколько минут до подъема, когда сон особенно сладок, рядовой Джонс вскочил с койки и полусонный поплелся в гальюн, повинуясь неумолимому зову природы. Было еще темно, и палаточный лагерь спал. Поеживаясь от холода и отчаянно зевая, Элкью вошел в гальюн и, приняв традиционную позу, прикрыл глаза. Однако через несколько секунд какое-то смутное беспокойство заставило его окончательно проснуться. Он осторожно повернул голову влево и застыл от ужаса. Рядом с ним, почти плечом к плечу, сидел офицер. В полутьме Элкью разглядел капитанские нашивки. Все еще сомневаясь, он глянул вправо, где его соседом оказался лейтенант. Только сейчас до Джонса дошло, что в темноте он по ошибке зашел в офицерский гальюн. Сами господа офицеры, обнаружив рядового в своих апартаментах, отвернулись и постарались по возможности сохранить холодный и надменный вид. Элкью от смущения издал громкий звук и покраснел. Лейтенант с отвращением отвернулся, а капитан все время нервно постукивал ногой...
Целый день Элкью ждал расправы за свое преступление, но офицеры предпочли не разглашать факт его вторжения в святая святых...
* * *
Шестой полк, одетый в новенькую, выданную накануне форму, стоял в парадной линейке. Все три тысячи морпехов застыли в строю, пока командир дивизии генерал-майор Брайант, его заместитель бригадный генерал Снайпс и командир полка полковник Мэлколм обошли все батальоны. Потом и они вытянулись по стойке «смирно», и под барабанный бой на плац вынесли полковое знамя. Наше полковое знамя, с серебряными кольцами на древке, символизировавшими походы шестого полка: Доминиканская Республика, Шанхай, Гаити, Исландия... Флаг был огромный, с золотыми кистями. В центре красовалось изображение золотистого глобуса с якорем, орлом и надписью: шестой полк, Корпус морской пехоты Соединенных Штатов. Древко флага венчал золотой орел, держащий в когтях боевые ленты, на которых были увековечены названия мест боевой славы полка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36