— С чего ты взял?
— Ты все молчишь и молчишь. Словечка не проронила с тех пор, как мы сели в машину.
Она слегка коснулась кончиками пальцев синяка на его щеке.
— Больно?
— Пустяки.
— Наверное, мне следует гордиться тобой, как Салли Вирджилом, но я боюсь, что когда-нибудь тебе сломают шею во время матча.
Дэнни чуть улыбнулся.
— Значит, волнуешься за меня? Мне нравится, когда ты волнуешься за меня.
— Пойдем сегодня на танцы?
— С таким фингалом?
— Ладно, тогда посидим у меня, послушаем музыку. Ты, наверное, здорово вымотался.
— Ну, нет я уже две недели обещаю сходить с тобой на танцы, так что, Бог с ним, с фингалом. Светлее будет в зале...
Машина остановилась у дома Кэтлин. Дэнни оглянулся на крепко спящего Бада и привлек Кэтти к себе.
— Ты что, Дэнни! Соседи увидят.
— А мне плевать.
— Не глупи, — она мягко отстранилась. — Увидимся через час.
После танцев они поехали к озеру и там под тихую музыку, доносившуюся из радиоприемника, Дэнни снова и снова целовал Кэтти, а она сидела, подобрав под себя ноги, притихшая и печальная.
— В чем дело, зайка? Тебе холодно?
— Нет, — она отодвинулась от него и облокотилась на дверь. — Просто задумалась.
— Тогда поделись. Мне тоже интересно.
— Не знаю, как тебе сказать. Ты ведь скоро уезжаешь в Джорджию в колледж. — Голос у нее дрожал, но она пыталась говорить бодро. — Нам хорошо было вместе, правда?
— Я тоже думал об этом. Но что поделаешь, ведь надо получить профессию.
— Конечно.
— Я буду скучать по тебе, но ведь есть каникулы. Я постараюсь на лето устроиться здесь на работу.
— Ты здорово все продумал, да?
— Котенок, это же не зависит от нас. Ты же знаешь, я всегда хотел попасть в этот колледж.
— Знаю, — вздохнула она. — Но я очень боюсь, что ты встретишь другую девушку и забудешь меня.
— Зачем мне другая, если у меня есть ты? Когда-нибудь ты поймешь, почему я так хочу стать инженером-строителем. Они ведь ездят повсюду, по всему миру. Строят тоннели, мосты. Вот это настоящее дело! Инженеры везде нужны, а хороший инженер сам решает, в какой стране ему работать.
— Я знаю, ты давно об этом мечтал.
— Кэтти!
— Что?
— Ты пойми, мне очень не хочется расставаться с тобой.
Кэтти снова прижалась к нему.
— Может, это смешно, малыш, но иногда мне кажется, что, если другой парень прикоснется к тебе, я его убью.
— Правда?
— А в себе ты уверена, зайка? Я не хочу, чтобы ты из-за меня весь год сидела дома.
— Все равно без тебя я не хочу никуда идти.
— Пять лет — долгий срок... Подумай. Мне иногда хочется столько сказать тебе, но я не желаю тебя связывать. Надо сначала знать, насколько это у нас серьезно.
Кэтти вздохнула.
— Никогда не думала, что в жизни столько проблем.
* * *
Рано утром, в Буффало, новобранцев покормили в привокзальном ресторане, и, поев горячего, Дэнни понемногу начал приходить в себя и даже ощутил некоторое нетерпение — когда же они прибудут на место? Солнце светило в окна поезда и манило, звало, пробуждая знакомую всем мужчинам жажду приключений. Поезд постепенно заполнялся призывниками, которые садились почти в каждом большом городе.
— Привет, меня зовут Тэд Дуайер, а это Робин Лонг.
— Дэнни Форрестер, а тот тип наверху — Элкью Джонс.
— Как насчет перекинуться в картишки, ребята?
— Неплохая идея. Все равно до Чикаго еще далеко.
— В поезде уже полно народу.
— Будет еще больше.
Миля за милей рельсов, миля за милей американской земли, и долгие разговоры ни о чем, тягостные мысли о доме.
В туалетной предприимчивый тип по имени Шэннон О'Херни организовал нечто вроде мини-казино. О'Херни был здоровый малый, компанейский и разбитной, поэтому вскоре вокруг него собралась группа восторженных слушателей, а потом началась игра, сопровождаемая обильной выпивкой...
* * *
Генри Форрестер сидел в большом мягком кресле, погрузившись в воскресную газету. Бад, обложившись игрушками, расположился прямо на полу. Комнату наполнял голос футбольного комментатора:
— А сейчас, друзья, тридцатисекундная пауза для радиопереклички...
— Дэнни! — послышался из кухни голос миссис Форрестер. — Ты бы поторопился заехать за Кэтти. Ужин будет готов через полчаса.
— Хорошо, мама, уже еду.
— Бад!
— Ну, чего? — недовольно откликнулся тот на голос матери.
— Начинай накрывать на стол.
Ответ Бада потонул в возбужденном реве стадиона и пулеметной скороговорке спортивного комментатора:
— ...Только что Микки Паркс вышел на замену. Он заменил Кай Олдрича в центре. Кстати, если вы не знаете, то Микки дальний родственник адмирала Паркса. Микки, безусловно, один из любимцев публики. Четвертый сезон он выступает...
— Мы прерываем радиотрансляцию футбольного матча для передачи экстренного сообщения. Только что японскими самолетами атакована американская военно-морская база в Перл-Харборе. Мы будем постоянно держать вас в курсе событий...
— ...Итак, четвертый сезон Микки Паркс играет за «Краснокожих»...
— Ты слышал, отец?
— Гм... Что? Я тут вздремнул малость.
Зазвонил телефон. Бад поднял трубку и передал ее Саре Форрестер. Она несколько секунд слушала, а потом крикнула мужу:
— Генри! А где находится Перл-Харбор?
* * *
Генри Форрестер тихо постучал в комнату Дэнни и, отворив дверь, вошел. Его старший сын лежал на кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок.
Окинув взглядом стены, увешанные фотографиями футбольных знаменитостей и команд, в которых играл Дэнни, Генри Форрестер присел на стул.
— Ты разве не будешь ужинать, сынок?
— Я не голоден.
— Мать очень расстроена. Сигарету хочешь?
— Нет, спасибо.
— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить?
— Кажется, но как только я пытаюсь это сделать, мать закатывает истерику.
— Тогда давай поговорим вдвоем. Может, мне ты сможешь объяснить?
— Я не могу этого объяснить даже себе, папа.
— В школе мне сказали, что тебя готовы принять в колледж в Джорджии. Ты же мечтал об этом.
— Мечтал... Только разве я могу учиться в колледже, играть в футбол, когда началась война?
— Но тебе ведь всего семнадцать! Армия обойдется пока без тебя. Не беспокойся, когда ты им понадобишься, они сами найдут тебя.
Дэнни вздохнул и безнадежно махнул рукой.
— Ну вот видишь... Мы уже сто раз говорили об этом.
— Поговорим и в сто первый. Я должен понять, иначе просто не подпишу твои бумаги.
— Делай, как хочешь.
— Я бы еще понял, если бы тебе плохо жилось дома или ты влип в неприятности.
— Да дело вовсе не в том, что мне плохо. Наоборот, мне очень хорошо. Ты даже ключи от машины мне отдал.
— Тогда почему ты записался добровольцем в морскую пехоту?
— Лучше не спрашивай.
— А Вирджил?
— Ты же знаешь, он бы пошел со мной, но его мать очень больна.
Генри Форрестер потер ладонью лысеющую голову и глубоко затянулся сигаретным дымом.
— Знаешь, Дэнни, я так паршиво себя чувствую, когда понимаю, что не смог стать для тебя хорошим отцом, не дал тебе всего того, что мог бы дать.
— Да ты всю жизнь работал, как лошадь, когда же ты мог еще и мной заниматься!
Форрестер-старший снова выпустил клуб дыма.
— Я иногда завидую тебе, Дэнни. Да-да, я завидую своему собственному сыну! И все потому, что ты стал таким, каким я сам всегда хотел быть. Когда тебе не было еще и десяти, ты уже не нуждался во мне. Помнишь, как ты бегал продавать газеты на углу и каждый день приходил в синяках, но все-таки отвоевал это место?
Дэнни молча кивнул, не понимая, к чему клонит отец. Тот тем временем закурил новую сигарету и продолжал:
— А когда мы запрещали тебе играть в футбол и запирали тебя, ты убегал через окно. И опять-таки добился своего и стал футболистом. У тебя хватило характера настоять на своем. А у меня это никогда не получалось.
— О чем ты говоришь, папа!
— Я всегда хотел, чтобы ты играл в футбол, но я тогда принял сторону мамы, Впрочем, я всегда принимаю ее сторону... В общем... я вот что хочу сказать... В душе я горжусь, что мой сын пошел в морскую пехоту. Но не думай, что так легко расстаться со своим мальчиком... Ну, ты сам понимаешь...
— Папа! — Дэнни приподнялся на койке. — Папа... Я... я даже не знаю что сказать...
— Ты уже сообщил Кэтти?
— Нет, сэр.
— Тогда тебе лучше не откладывая повидаться с ней.
Глава 2
Константин Звонски лежал на скрипучей кровати, окутанный облаком синеватого дыма, медленно плывущего по потолку. Тусклая лампочка под потолком едва освещала убогую комнатку дешевого отеля.
Тишину улицы нарушил стук каблучков. Звонски метнулся к окну и отодвинул грязную штору. Это, должно быть, Сьюзан.
Нервно затягиваясь сигаретой, он слушал, как она поднимается по лестнице и подходит к двери. Едва она оказалась в комнате, он захлопнул дверь и обнял ее, свежую и раскрасневшуюся от январского холода.
— Господи, солнышко, ты же вся дрожишь.
— Я сейчас согреюсь.
— Нет-нет, ты чем-то напугана.
Она мягко освободилась от его рук, сняла пальто и, присев на кресло, закрыла лицо руками.
— Что, опять твой старик?
Она молча кивнула.
— Черт возьми, ну почему он не оставит нас в покое!
— Я сейчас... сейчас, Конни...
Он зажег ей сигарету.
— Спасибо, милый.
— Что, совсем плохо?
Сьюзан уже взяла себя в руки, но глаза у нее были полны слез.
— Как обычно. Обзывал, грозился... Но это уже не важно. Я здесь, значит, все в порядке.
Конни крепко ударил кулаком по своей ладони.
— Черт, иногда мне кажется, что он прав. Я не то, что тебе нужно... Иначе разве я позволил бы тебе приходить в этот крысятник? Он ведь желает тебе добра. Если бы я был таким парнем, как он хочет!
— Разве я когда-нибудь жаловалась?
— Да в том-то и дело, что никогда. Нет... я не то говорю...
Он отвернулся и оперся руками на стол. Сьюзан подошла сзади и, обняв его, положила голову ему на плечо.
— Ты сегодня даже не поцеловал меня, Конни.
Он тут же обернулся и обнял ее.
— Я так люблю тебя, солнышко, что иногда кажется, что сойду с ума.
Он несколько раз поцеловал ее, едва касаясь губами ее губ.
— Я тоже люблю тебя, Конни, — прошептала она.
Конни усадил ее на кровать.
— Слушай, малыш, мне нужно сказать тебе что-то важное. Мы уже говорили об этом. Твой отец не оставит нас в покое, поэтому нам нужно уехать из Филадельфии. Мы сможем... Я найду работу... Господи, ты же знаешь, что я стану пахать, как вол, только бы у тебя было все, что ты хочешь...
— Я знаю, Конни.
Он быстро нагнулся к ней и жадно, но в то же время нежно поцеловал в губы.
— Сьюзан, ты даже не представляешь, что значишь для меня. Вся моя жизнь — это ты. Без тебя и жить не стоит.
Она поцеловала его руку и улыбнулась.
— Надеюсь, мистер, вы знаете, что тоже небезразличны мне?
Он закурил сигарету и некоторое время нервно ходил по комнате, не зная, с чего начать.
— В общем, так... Вчера я записался добровольцем в морскую пехоту. — Долго мямлить было не в его характере.
— Что?!
— Подожди. — Он обнял ее. — Мне сказали, что нас повезут в Калифорнию, понимаешь? Я буду откладывать деньги, каждый цент, потом сниму тебе квартиру, и ты приедешь. Мы начнем жить сами, подальше от твоего отца и этого вонючего города. Вдвоем, понимаешь? — Он говорил торопливо, словно опасаясь, что она перебьет, но, увидев ее лицо, запнулся. — В чем дело, Сьюзан? Ты что, не рада?
— Н-не знаю, милый. Все это так неожиданно.
— Ты что, не хочешь уехать в Калифорнию?
— Дай мне подумать, Конни, как же так вот сразу... Некоторое время она задумчиво разглядывала его.
— Морская пехота, да?
— Это единственный выход. — Голос у него был почти умоляющим, — Там наверняка найдется работа, и я смогу быстро вызвать тебя.
— А твои мать и сестра?
Конни вздохнул.
— Мать подписала мои бумаги, а Ванде остался только год в школе. К тому же дядя Эд присмотрит за ними. И хватит об этом. Мы сейчас говорим о нас!
— Мне страшно, Конни.
— Ну что ты, маленькая, чего же тут бояться?
— Не знаю, но все равно страшно. Отец опасается трогать меня, пока ты здесь, а когда я останусь одна... Конни, столько всякого может случиться! А что, если ты не вызовешь меня в Калифорнию?
— Ты будешь там, клянусь тебе. Это ведь наш единственный шанс. — Он снова обнял ее и, уложив к себе на колени, укачивал, как ребенка. — Если мы останемся и будем встречаться в грязных отелях, ты скоро возненавидишь меня. А ведь я живу только для тебя, солнышко.
Его губы касались ее лица.
— Малыш, ты так и не согрелась.
— Я боюсь, Конни, что-то случится...
— Ш-ш-ш... Все будет хорошо, моя девочка.
— Правда? — Она пригрелась в его объятиях и постепенно успокоилась.
— Сегодня наш последний день перед Калифорнией, — прошептал он, медленно расстегивая пуговицы на ее блузке.
— Да, Конни... да, милый...
* * *
Константин Звонски вышел из ресторана вокзала Чикаго, где призывников накормили ужином, и остановился на платформе выкурить сигарету.
— Эй, приятель, мы с тобой нигде не встречались? — раздался голос позади.
Звонски обернулся и внимательно оглядел высокого красивого парня, заговорившего с ним.
— Может, и встречались. Лицо знакомое. Ты призывался в Филадельфии?
— Нет, в Балтиморе... Вспомнил! Ты играл за «Сентрал Хай»!
— Играл... Черт возьми, так это ты тот полузащитник из Балтимора, который попортил нам столько крови! Рад познакомиться, старик. Меня зовут Звонски.
— Точно, имя я теперь тоже вспомнил. И ты еще говоришь, что я попортил вам крови! А кто половину матча мотал нашу защиту?
Лицо маленького поляка расплылось в довольной улыбке.
— Неплохая была игра, да?
— Отличная. Наши ребята много говорили о тебе на обратном пути в Балтимор. Для своего веса ты чертовски здорово играл. Меня зовут Дэнни Форрестер. Ты тоже в Сан-Диего?
— А куда же еще?
— Как, говоришь, твое имя?
— Зови меня просто Ски, так легче запомнить.
— Слушай, мы тут с ребятами в кино собрались. Все равно до отправления еще часа четыре. Идем с нами, а?
— С удовольствием.
...Спустя несколько часов, когда поезд проносил их через поля Иллинойса и Дэнни безуспешно пытался заснуть, до него донесся голос Ски.
— Спишь?
— Разве тут уснешь?
Он был прав. Из туалета, где засела разухабистая компания О'Херни, доносились взрывы хохота и гомон голосов.
— Мне тоже что-то не спится.
— Интересно, что там нас ждет в Сан-Диего?
— Скоро увидим... У тебя есть девушка, Дэн?
— Есть.
— У меня тоже.
— Я как раз сейчас думал о ней.
— И я тоже. Я всегда думаю о ней. И скучаю не по дому, а только по Сьюзан. — Ски приподнялся и протянул Дэнни фотографию. — Вот она.
Дэнни внимательно рассмотрел черноволосую девушку и вежливо присвистнул.
— Хороша, правда? — просиял Ски.
— Чертовски хороша.
— А у тебя есть фото твоей девушки?
Вернув Дэнни комплимент по поводу Кэтти, Ски заложил руки за голову и уставился в потолок.
— Как только закончим обучение в лагере, я сразу вызову ее и женюсь. А ты собираешься жениться на своей?
— Мы пока не думали об этом.
— Обычное школьное увлечение, да?
— Нет, просто мне кажется, что сейчас не время для этого. Кто знает, что случится с нами?
— Это понятно, но у нас все по-другому. Мы уже вроде как муж и жена. Она для меня все. Весь мир, вся жизнь...
— Это я могу понять. Правда, могу.
— Я чертовски рад, что встретил тебя, Дэнни. Хорошо бы попасть в одно подразделение.
Дэнни кивнул, и они умолкли, думая каждый о своем.
* * *
Марвин Уокер лежал на диване и читал журнал, время от времени качая головой и тихо ругаясь себе под нос. Сибил Уокер сидела рядышком в кресле и молча вязала, поглядывая на кухню, где занималась дочь.
— Марвин!
— Черт бы их побрал, это не правительство, а банда коммунистов!
— Марвин!
— Так зажимать налогами рабочего человека...
— Марвин, немедленно брось этот журнал!
— А? Ты что-то сказала, дорогая?
— Я хочу поговорить с тобой.
Марвин снял очки для чтения и внимательно посмотрел на жену.
— Что-то случилось, Сибил?
— Тебе не кажется, что пора нам поговорить по душам с Кэтти?
— Это по твоей части. Вы, женщины, сами разберетесь.
— Да я не об этом...
— А о чем же тогда?
— О ней и Дэнни.
— О Господи, ты опять за свое.
— Да, а ты его вечно защищаешь.
— Ок мне нравится.
— Мне тоже. Он хороший мальчик, но, по-моему, Кэтти еще рановато постоянно встречаться с одним парнем.
— Тихо, женщина. Вечно ты из мухи слона делаешь. Что в этом плохого?
— Ей нужно встречаться и с другими парнями, она же никого, кроме Дэнни, не знает и, по-моему, знать не хочет.
— Если тебя это так волнует, то, как тебе известно, он скоро уезжает в колледж.
— Вот поэтому я и не хочу, чтобы Кэтти чувствовала себя связанной.
— Слушай, пусть они сами решают. Так будет лучше.
— Но, Марвин...
— Дэнни славный парень, и я рад, что он встречается с нашей дочерью. Надеюсь, что там, в колледже, его не уведут из-под носа у Кэтти, Это и будет им испытанием разлукой. А все остальное пусть решают сами.
Сибил вздохнула и снова принялась за вязание, когда в дверь позвонили.
Нацепив подтяжки, Марвин пошел открывать.
— Привет, Дэнни.
— Добрый вечер, мистер Уокер, здравствуйте, миссис Уокер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Ты все молчишь и молчишь. Словечка не проронила с тех пор, как мы сели в машину.
Она слегка коснулась кончиками пальцев синяка на его щеке.
— Больно?
— Пустяки.
— Наверное, мне следует гордиться тобой, как Салли Вирджилом, но я боюсь, что когда-нибудь тебе сломают шею во время матча.
Дэнни чуть улыбнулся.
— Значит, волнуешься за меня? Мне нравится, когда ты волнуешься за меня.
— Пойдем сегодня на танцы?
— С таким фингалом?
— Ладно, тогда посидим у меня, послушаем музыку. Ты, наверное, здорово вымотался.
— Ну, нет я уже две недели обещаю сходить с тобой на танцы, так что, Бог с ним, с фингалом. Светлее будет в зале...
Машина остановилась у дома Кэтлин. Дэнни оглянулся на крепко спящего Бада и привлек Кэтти к себе.
— Ты что, Дэнни! Соседи увидят.
— А мне плевать.
— Не глупи, — она мягко отстранилась. — Увидимся через час.
После танцев они поехали к озеру и там под тихую музыку, доносившуюся из радиоприемника, Дэнни снова и снова целовал Кэтти, а она сидела, подобрав под себя ноги, притихшая и печальная.
— В чем дело, зайка? Тебе холодно?
— Нет, — она отодвинулась от него и облокотилась на дверь. — Просто задумалась.
— Тогда поделись. Мне тоже интересно.
— Не знаю, как тебе сказать. Ты ведь скоро уезжаешь в Джорджию в колледж. — Голос у нее дрожал, но она пыталась говорить бодро. — Нам хорошо было вместе, правда?
— Я тоже думал об этом. Но что поделаешь, ведь надо получить профессию.
— Конечно.
— Я буду скучать по тебе, но ведь есть каникулы. Я постараюсь на лето устроиться здесь на работу.
— Ты здорово все продумал, да?
— Котенок, это же не зависит от нас. Ты же знаешь, я всегда хотел попасть в этот колледж.
— Знаю, — вздохнула она. — Но я очень боюсь, что ты встретишь другую девушку и забудешь меня.
— Зачем мне другая, если у меня есть ты? Когда-нибудь ты поймешь, почему я так хочу стать инженером-строителем. Они ведь ездят повсюду, по всему миру. Строят тоннели, мосты. Вот это настоящее дело! Инженеры везде нужны, а хороший инженер сам решает, в какой стране ему работать.
— Я знаю, ты давно об этом мечтал.
— Кэтти!
— Что?
— Ты пойми, мне очень не хочется расставаться с тобой.
Кэтти снова прижалась к нему.
— Может, это смешно, малыш, но иногда мне кажется, что, если другой парень прикоснется к тебе, я его убью.
— Правда?
— А в себе ты уверена, зайка? Я не хочу, чтобы ты из-за меня весь год сидела дома.
— Все равно без тебя я не хочу никуда идти.
— Пять лет — долгий срок... Подумай. Мне иногда хочется столько сказать тебе, но я не желаю тебя связывать. Надо сначала знать, насколько это у нас серьезно.
Кэтти вздохнула.
— Никогда не думала, что в жизни столько проблем.
* * *
Рано утром, в Буффало, новобранцев покормили в привокзальном ресторане, и, поев горячего, Дэнни понемногу начал приходить в себя и даже ощутил некоторое нетерпение — когда же они прибудут на место? Солнце светило в окна поезда и манило, звало, пробуждая знакомую всем мужчинам жажду приключений. Поезд постепенно заполнялся призывниками, которые садились почти в каждом большом городе.
— Привет, меня зовут Тэд Дуайер, а это Робин Лонг.
— Дэнни Форрестер, а тот тип наверху — Элкью Джонс.
— Как насчет перекинуться в картишки, ребята?
— Неплохая идея. Все равно до Чикаго еще далеко.
— В поезде уже полно народу.
— Будет еще больше.
Миля за милей рельсов, миля за милей американской земли, и долгие разговоры ни о чем, тягостные мысли о доме.
В туалетной предприимчивый тип по имени Шэннон О'Херни организовал нечто вроде мини-казино. О'Херни был здоровый малый, компанейский и разбитной, поэтому вскоре вокруг него собралась группа восторженных слушателей, а потом началась игра, сопровождаемая обильной выпивкой...
* * *
Генри Форрестер сидел в большом мягком кресле, погрузившись в воскресную газету. Бад, обложившись игрушками, расположился прямо на полу. Комнату наполнял голос футбольного комментатора:
— А сейчас, друзья, тридцатисекундная пауза для радиопереклички...
— Дэнни! — послышался из кухни голос миссис Форрестер. — Ты бы поторопился заехать за Кэтти. Ужин будет готов через полчаса.
— Хорошо, мама, уже еду.
— Бад!
— Ну, чего? — недовольно откликнулся тот на голос матери.
— Начинай накрывать на стол.
Ответ Бада потонул в возбужденном реве стадиона и пулеметной скороговорке спортивного комментатора:
— ...Только что Микки Паркс вышел на замену. Он заменил Кай Олдрича в центре. Кстати, если вы не знаете, то Микки дальний родственник адмирала Паркса. Микки, безусловно, один из любимцев публики. Четвертый сезон он выступает...
— Мы прерываем радиотрансляцию футбольного матча для передачи экстренного сообщения. Только что японскими самолетами атакована американская военно-морская база в Перл-Харборе. Мы будем постоянно держать вас в курсе событий...
— ...Итак, четвертый сезон Микки Паркс играет за «Краснокожих»...
— Ты слышал, отец?
— Гм... Что? Я тут вздремнул малость.
Зазвонил телефон. Бад поднял трубку и передал ее Саре Форрестер. Она несколько секунд слушала, а потом крикнула мужу:
— Генри! А где находится Перл-Харбор?
* * *
Генри Форрестер тихо постучал в комнату Дэнни и, отворив дверь, вошел. Его старший сын лежал на кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок.
Окинув взглядом стены, увешанные фотографиями футбольных знаменитостей и команд, в которых играл Дэнни, Генри Форрестер присел на стул.
— Ты разве не будешь ужинать, сынок?
— Я не голоден.
— Мать очень расстроена. Сигарету хочешь?
— Нет, спасибо.
— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить?
— Кажется, но как только я пытаюсь это сделать, мать закатывает истерику.
— Тогда давай поговорим вдвоем. Может, мне ты сможешь объяснить?
— Я не могу этого объяснить даже себе, папа.
— В школе мне сказали, что тебя готовы принять в колледж в Джорджии. Ты же мечтал об этом.
— Мечтал... Только разве я могу учиться в колледже, играть в футбол, когда началась война?
— Но тебе ведь всего семнадцать! Армия обойдется пока без тебя. Не беспокойся, когда ты им понадобишься, они сами найдут тебя.
Дэнни вздохнул и безнадежно махнул рукой.
— Ну вот видишь... Мы уже сто раз говорили об этом.
— Поговорим и в сто первый. Я должен понять, иначе просто не подпишу твои бумаги.
— Делай, как хочешь.
— Я бы еще понял, если бы тебе плохо жилось дома или ты влип в неприятности.
— Да дело вовсе не в том, что мне плохо. Наоборот, мне очень хорошо. Ты даже ключи от машины мне отдал.
— Тогда почему ты записался добровольцем в морскую пехоту?
— Лучше не спрашивай.
— А Вирджил?
— Ты же знаешь, он бы пошел со мной, но его мать очень больна.
Генри Форрестер потер ладонью лысеющую голову и глубоко затянулся сигаретным дымом.
— Знаешь, Дэнни, я так паршиво себя чувствую, когда понимаю, что не смог стать для тебя хорошим отцом, не дал тебе всего того, что мог бы дать.
— Да ты всю жизнь работал, как лошадь, когда же ты мог еще и мной заниматься!
Форрестер-старший снова выпустил клуб дыма.
— Я иногда завидую тебе, Дэнни. Да-да, я завидую своему собственному сыну! И все потому, что ты стал таким, каким я сам всегда хотел быть. Когда тебе не было еще и десяти, ты уже не нуждался во мне. Помнишь, как ты бегал продавать газеты на углу и каждый день приходил в синяках, но все-таки отвоевал это место?
Дэнни молча кивнул, не понимая, к чему клонит отец. Тот тем временем закурил новую сигарету и продолжал:
— А когда мы запрещали тебе играть в футбол и запирали тебя, ты убегал через окно. И опять-таки добился своего и стал футболистом. У тебя хватило характера настоять на своем. А у меня это никогда не получалось.
— О чем ты говоришь, папа!
— Я всегда хотел, чтобы ты играл в футбол, но я тогда принял сторону мамы, Впрочем, я всегда принимаю ее сторону... В общем... я вот что хочу сказать... В душе я горжусь, что мой сын пошел в морскую пехоту. Но не думай, что так легко расстаться со своим мальчиком... Ну, ты сам понимаешь...
— Папа! — Дэнни приподнялся на койке. — Папа... Я... я даже не знаю что сказать...
— Ты уже сообщил Кэтти?
— Нет, сэр.
— Тогда тебе лучше не откладывая повидаться с ней.
Глава 2
Константин Звонски лежал на скрипучей кровати, окутанный облаком синеватого дыма, медленно плывущего по потолку. Тусклая лампочка под потолком едва освещала убогую комнатку дешевого отеля.
Тишину улицы нарушил стук каблучков. Звонски метнулся к окну и отодвинул грязную штору. Это, должно быть, Сьюзан.
Нервно затягиваясь сигаретой, он слушал, как она поднимается по лестнице и подходит к двери. Едва она оказалась в комнате, он захлопнул дверь и обнял ее, свежую и раскрасневшуюся от январского холода.
— Господи, солнышко, ты же вся дрожишь.
— Я сейчас согреюсь.
— Нет-нет, ты чем-то напугана.
Она мягко освободилась от его рук, сняла пальто и, присев на кресло, закрыла лицо руками.
— Что, опять твой старик?
Она молча кивнула.
— Черт возьми, ну почему он не оставит нас в покое!
— Я сейчас... сейчас, Конни...
Он зажег ей сигарету.
— Спасибо, милый.
— Что, совсем плохо?
Сьюзан уже взяла себя в руки, но глаза у нее были полны слез.
— Как обычно. Обзывал, грозился... Но это уже не важно. Я здесь, значит, все в порядке.
Конни крепко ударил кулаком по своей ладони.
— Черт, иногда мне кажется, что он прав. Я не то, что тебе нужно... Иначе разве я позволил бы тебе приходить в этот крысятник? Он ведь желает тебе добра. Если бы я был таким парнем, как он хочет!
— Разве я когда-нибудь жаловалась?
— Да в том-то и дело, что никогда. Нет... я не то говорю...
Он отвернулся и оперся руками на стол. Сьюзан подошла сзади и, обняв его, положила голову ему на плечо.
— Ты сегодня даже не поцеловал меня, Конни.
Он тут же обернулся и обнял ее.
— Я так люблю тебя, солнышко, что иногда кажется, что сойду с ума.
Он несколько раз поцеловал ее, едва касаясь губами ее губ.
— Я тоже люблю тебя, Конни, — прошептала она.
Конни усадил ее на кровать.
— Слушай, малыш, мне нужно сказать тебе что-то важное. Мы уже говорили об этом. Твой отец не оставит нас в покое, поэтому нам нужно уехать из Филадельфии. Мы сможем... Я найду работу... Господи, ты же знаешь, что я стану пахать, как вол, только бы у тебя было все, что ты хочешь...
— Я знаю, Конни.
Он быстро нагнулся к ней и жадно, но в то же время нежно поцеловал в губы.
— Сьюзан, ты даже не представляешь, что значишь для меня. Вся моя жизнь — это ты. Без тебя и жить не стоит.
Она поцеловала его руку и улыбнулась.
— Надеюсь, мистер, вы знаете, что тоже небезразличны мне?
Он закурил сигарету и некоторое время нервно ходил по комнате, не зная, с чего начать.
— В общем, так... Вчера я записался добровольцем в морскую пехоту. — Долго мямлить было не в его характере.
— Что?!
— Подожди. — Он обнял ее. — Мне сказали, что нас повезут в Калифорнию, понимаешь? Я буду откладывать деньги, каждый цент, потом сниму тебе квартиру, и ты приедешь. Мы начнем жить сами, подальше от твоего отца и этого вонючего города. Вдвоем, понимаешь? — Он говорил торопливо, словно опасаясь, что она перебьет, но, увидев ее лицо, запнулся. — В чем дело, Сьюзан? Ты что, не рада?
— Н-не знаю, милый. Все это так неожиданно.
— Ты что, не хочешь уехать в Калифорнию?
— Дай мне подумать, Конни, как же так вот сразу... Некоторое время она задумчиво разглядывала его.
— Морская пехота, да?
— Это единственный выход. — Голос у него был почти умоляющим, — Там наверняка найдется работа, и я смогу быстро вызвать тебя.
— А твои мать и сестра?
Конни вздохнул.
— Мать подписала мои бумаги, а Ванде остался только год в школе. К тому же дядя Эд присмотрит за ними. И хватит об этом. Мы сейчас говорим о нас!
— Мне страшно, Конни.
— Ну что ты, маленькая, чего же тут бояться?
— Не знаю, но все равно страшно. Отец опасается трогать меня, пока ты здесь, а когда я останусь одна... Конни, столько всякого может случиться! А что, если ты не вызовешь меня в Калифорнию?
— Ты будешь там, клянусь тебе. Это ведь наш единственный шанс. — Он снова обнял ее и, уложив к себе на колени, укачивал, как ребенка. — Если мы останемся и будем встречаться в грязных отелях, ты скоро возненавидишь меня. А ведь я живу только для тебя, солнышко.
Его губы касались ее лица.
— Малыш, ты так и не согрелась.
— Я боюсь, Конни, что-то случится...
— Ш-ш-ш... Все будет хорошо, моя девочка.
— Правда? — Она пригрелась в его объятиях и постепенно успокоилась.
— Сегодня наш последний день перед Калифорнией, — прошептал он, медленно расстегивая пуговицы на ее блузке.
— Да, Конни... да, милый...
* * *
Константин Звонски вышел из ресторана вокзала Чикаго, где призывников накормили ужином, и остановился на платформе выкурить сигарету.
— Эй, приятель, мы с тобой нигде не встречались? — раздался голос позади.
Звонски обернулся и внимательно оглядел высокого красивого парня, заговорившего с ним.
— Может, и встречались. Лицо знакомое. Ты призывался в Филадельфии?
— Нет, в Балтиморе... Вспомнил! Ты играл за «Сентрал Хай»!
— Играл... Черт возьми, так это ты тот полузащитник из Балтимора, который попортил нам столько крови! Рад познакомиться, старик. Меня зовут Звонски.
— Точно, имя я теперь тоже вспомнил. И ты еще говоришь, что я попортил вам крови! А кто половину матча мотал нашу защиту?
Лицо маленького поляка расплылось в довольной улыбке.
— Неплохая была игра, да?
— Отличная. Наши ребята много говорили о тебе на обратном пути в Балтимор. Для своего веса ты чертовски здорово играл. Меня зовут Дэнни Форрестер. Ты тоже в Сан-Диего?
— А куда же еще?
— Как, говоришь, твое имя?
— Зови меня просто Ски, так легче запомнить.
— Слушай, мы тут с ребятами в кино собрались. Все равно до отправления еще часа четыре. Идем с нами, а?
— С удовольствием.
...Спустя несколько часов, когда поезд проносил их через поля Иллинойса и Дэнни безуспешно пытался заснуть, до него донесся голос Ски.
— Спишь?
— Разве тут уснешь?
Он был прав. Из туалета, где засела разухабистая компания О'Херни, доносились взрывы хохота и гомон голосов.
— Мне тоже что-то не спится.
— Интересно, что там нас ждет в Сан-Диего?
— Скоро увидим... У тебя есть девушка, Дэн?
— Есть.
— У меня тоже.
— Я как раз сейчас думал о ней.
— И я тоже. Я всегда думаю о ней. И скучаю не по дому, а только по Сьюзан. — Ски приподнялся и протянул Дэнни фотографию. — Вот она.
Дэнни внимательно рассмотрел черноволосую девушку и вежливо присвистнул.
— Хороша, правда? — просиял Ски.
— Чертовски хороша.
— А у тебя есть фото твоей девушки?
Вернув Дэнни комплимент по поводу Кэтти, Ски заложил руки за голову и уставился в потолок.
— Как только закончим обучение в лагере, я сразу вызову ее и женюсь. А ты собираешься жениться на своей?
— Мы пока не думали об этом.
— Обычное школьное увлечение, да?
— Нет, просто мне кажется, что сейчас не время для этого. Кто знает, что случится с нами?
— Это понятно, но у нас все по-другому. Мы уже вроде как муж и жена. Она для меня все. Весь мир, вся жизнь...
— Это я могу понять. Правда, могу.
— Я чертовски рад, что встретил тебя, Дэнни. Хорошо бы попасть в одно подразделение.
Дэнни кивнул, и они умолкли, думая каждый о своем.
* * *
Марвин Уокер лежал на диване и читал журнал, время от времени качая головой и тихо ругаясь себе под нос. Сибил Уокер сидела рядышком в кресле и молча вязала, поглядывая на кухню, где занималась дочь.
— Марвин!
— Черт бы их побрал, это не правительство, а банда коммунистов!
— Марвин!
— Так зажимать налогами рабочего человека...
— Марвин, немедленно брось этот журнал!
— А? Ты что-то сказала, дорогая?
— Я хочу поговорить с тобой.
Марвин снял очки для чтения и внимательно посмотрел на жену.
— Что-то случилось, Сибил?
— Тебе не кажется, что пора нам поговорить по душам с Кэтти?
— Это по твоей части. Вы, женщины, сами разберетесь.
— Да я не об этом...
— А о чем же тогда?
— О ней и Дэнни.
— О Господи, ты опять за свое.
— Да, а ты его вечно защищаешь.
— Ок мне нравится.
— Мне тоже. Он хороший мальчик, но, по-моему, Кэтти еще рановато постоянно встречаться с одним парнем.
— Тихо, женщина. Вечно ты из мухи слона делаешь. Что в этом плохого?
— Ей нужно встречаться и с другими парнями, она же никого, кроме Дэнни, не знает и, по-моему, знать не хочет.
— Если тебя это так волнует, то, как тебе известно, он скоро уезжает в колледж.
— Вот поэтому я и не хочу, чтобы Кэтти чувствовала себя связанной.
— Слушай, пусть они сами решают. Так будет лучше.
— Но, Марвин...
— Дэнни славный парень, и я рад, что он встречается с нашей дочерью. Надеюсь, что там, в колледже, его не уведут из-под носа у Кэтти, Это и будет им испытанием разлукой. А все остальное пусть решают сами.
Сибил вздохнула и снова принялась за вязание, когда в дверь позвонили.
Нацепив подтяжки, Марвин пошел открывать.
— Привет, Дэнни.
— Добрый вечер, мистер Уокер, здравствуйте, миссис Уокер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36