Никогда не интересовался. Зачем? Мы с ней птицы разного полета…
– Понимаю… – сказал я. – Но вы не обратили внимания, как она повела себя, обнаружив пропажу истории из своей сумочки? Может быть, она все-таки заметила вас?
– Не думаю, – грустно ответил Николай Петрович. – Она слишком самоуверенная особа, чтобы замечать таких, как я. И потом мне кажется, что она больше не заглядывала в сумочку. Во всяком случае, когда она покидала клинику, то не выглядела ни расстроенной, ни обескураженной.
– Значит, вы ее видели?
– Да, она вышла из больницы и направилась на стоянку. У нее такой маленький синий автомобильчик, «Тойота», кажется…
– Медсестры у вас много зарабатывают?
– Ну что вы! Большинство сотрудников не имеют своего транспорта. Но думаю, на такую внешность всегда найдется щедрый спонсор. Я говорю спонсор, потому что, по слухам, Юлия Дмитриевна не замужем…
Видимо, Николай Петрович говорил непривычно долго, потому что он заметно выдохся и еще больше побледнел. Но у него в кармане лежала моя сотня, и это сулило ему некоторое отдохновение в недалеком будущем. А мне предстояло тащиться за тридевять земель. Мысль об этом все сильнее отравляла мне существование.
Но судьба, словно сжалившись надо мной, сама предложила мне выход. Неожиданно за спиной послышался шум автомобильного мотора, видимо, нас догонял кто-то из припозднившихся сотрудников клиники. Я обернулся, намереваясь тормознуть машину даже в том случае, если это будет великолепный джип хозяина клиники.
Каково же было мое изумление, когда я увидел старенький, оранжевого цвета «Москвич»! Присмотревшись, я уже не испытывал никаких сомнений – за рулем машины сидел Юрий Николаевич Чехов собственной персоной!
Бока «Москвича» были заляпаны грязью, на капот налипли мокрые желтые листья. Видимо, Юрий Николаевич совершал поездку по осеннему лесу. Зная его привычки, я догадался, что не романтические чувства были тому причиной.
«Москвич» обогнал нас и затормозил у обочины, Чехов приоткрыл дверцу и, высунув голову, крикнул равнодушно:
– Не подвезти, мужики?
Я сообразил, что он не намерен афишировать наше знакомство, и так же отстраненно ответил:
– В карманах пусто!
– Да хрен с ним! – ответствовал Чехов. – Подвезу из чистого альтруизма!
Мы уселись в машину – Груздев на переднее сиденье, я сзади.
– Я в центр! – предупредил Чехов, трогая «Москвич» с места.
– Ну и отлично! – ответил Груздев. – Выбросите меня где-нибудь в пределах Садового кольца, ладно?
– С удовольствием, – заметил Чехов и обернулся ко мне. – А вас?
– Меня как можно дальше, – попросил я, незаметно подмигивая.
В дороге Груздев все время молчал и даже, по-моему, задремал. Чехов тоже помалкивал – из осторожности, – только то и дело поглядывал на мое отражение в зеркале. На Покровке, не доезжая Чистопрудного бульвара, Чехов остановил машину.
– Ага, спасибо! – сказал Груздев, словно очнувшись. – Я, пожалуй, выхожу. Большое спасибо.
Он не без труда выпростал свое длинное тело из машины.
– Николай Петрович! – окликнул я его на прощание. – Вы все-таки держите себя в руках!
Он неопределенно усмехнулся и торопливо пошел прочь, желая побыстрее исчезнуть в лабиринте московских переулков, скрыться от мира, который состоял из одних врагов…
– Кто такой? – хмуро поинтересовался Юрий Николаевич.
– Ложный след, – объяснил я. – Тот самый тип, за которым я вчера немного следил… – Я в общих чертах набросал Чехову картину своих достижений.
Он выслушал меня безо всяких эмоций. Грубое лицо его выглядело усталым и разочарованным.
– Значит, он направил тебя в другую сторону? – скептически подытожил он услышанное. – Ну что ж, за красивой бабой и следить приятно!
Я ошарашенно посмотрел на него.
– Ты считаешь, что он водит меня за нос?
– Да ничего я не считаю, – лениво протянул Чехов. – Я всегда говорил, что врачи – самая замкнутая и самая подозрительная каста… От них можно ожидать чего угодно. Нельзя верить тому, кто безнаказанно проливает человеческую кровь…
– Ну это уж ты, Юрий Николаевич, загнул! – возмущенно сказал я. – Это, между прочим, уже – как это? Волюнтаризм, во!
Чехов мрачновато усмехнулся.
– А я, брат, с утра здесь, – сообщил он. – Приехал, еще рассветало. На стоянке немного пошарился – с прибором для обнаружения металлических предметов. У ребят взял. А потом прокатился по лесной дороге… – Он длинно и витиевато выругался. – На моей колымаге там делать нечего! Зарюхался в колею по самые яйца! Знал ведь, что не проскочу! Чудом выбрался… Но кое-что я все-таки нашел. – Он полез в карман и, перегнувшись через спинку сиденья, протянул мне ладонь.
Это была пистолетная гильза – маленький желтоватый цилиндрик, покрытый изнутри черной вонючей копотью.
– Сколько выстрелов слышала Марина – три? – спросил Чехов. – Ну вот, две гильзы они на следующее же утро отыскали, а эта почему-то оказалась далеко в стороне, под листьями. Ее они не нашли.
– Значит, все-таки одна улика у нас есть? – обрадовался я.
– Да какая эта улика! – поморщился Чехов. – Патрон «ПМ» 9х18 – распространенный боеприпас. Подходит ко многим видам оружия. Просто теперь я убедился, что на автостоянке стреляли, и стреляли из боевого оружия. Однако без трупа это пока не имеет смысла…
– Может быть, история болезни? – вспомнил я.
– Ну давай посмотрим, что там у тебя за история! – скептически произнес Чехов.
Я вытащил из кармана историю, развернул ее и перелистал. В специальном кармашке обнаружились фотографии пациента. Из текста явствовало, что Григорий Краснов неделю назад лег в клинику с целью пластической операции носа. После первого этапа операции он самовольно прервал лечение и ушел из больницы – так гласил скупой текст врачебных записей. Я протянул историю Юрию Николаевичу.
– Тут его личность, – сообщил я. – До вмешательства и после. Вам эта физиономия случайно не знакома?
Чехов долго рассматривал фотографии, хмурясь и озабоченно почесывая нос.
– Не помню такого, – разочарованно сказал он. – Из молодых, видно. Однако причина оперироваться у него имелась. Видишь, на первом снимке у него шнобель набок? Твой коллега – боксер… На последующих снимках вроде что-то к лучшему намечается, но бросил, понимаешь, лечение! – Чехов иронически посмотрел на меня и добавил: – Адресок, конечно, липовый… Ищи ветра в поле! Фотография – вещь хорошая, но не будешь ведь объявлять человека в розыск за то, что он из больницы сбежал… Ты-то что об этом думаешь?
Я взял у него историю и еще раз пролистал ее. Подпись на направлении показалась мне знакомой.
– Послушай, Юрий Николаевич! – сказал я возбужденно. – Его же осматривал тот самый врач, который порекомендовал эту клинику Марине!
– Ну и что? – пожал плечами Чехов. – Он наверняка смотрит сотни пациентов. Ты думаешь, он проверяет у них документы?
– А разве, если речь идет об изменении внешности, он не обязан ставить в известность милицию?
– О каком изменении внешности ты говоришь? Человек выправляет покалеченный нос… Ты лучше вот что скажи как врач – если он пластику начал делать, но не окончил, чем ему это грозит? Ну, грубо говоря, нос у него не отвалится?
– Вряд ли, – сказал я. – Но мысль интересная. Ты намекаешь, что он будет искать возможность завершить операцию?
– Кто его знает, – философски заметил Чехов. – Может, этому отморозку дела нет до своей внешности?
– Я все-таки попробую расспросить о нем у того доктора…
– А если этот доктор с ним заодно? Об этом ты подумал?
– Слушай, Юрий Николаевич! У тебя получается – что ни врач, то бандит! Мне этого косметолога сам Штейнберг рекомендовал! Конечно, я не буду так уж в лоб… Поспрашиваю аккуратно… Кстати, Юрий Николаевич, умоляю, дай взаймы сотню долларов! Я еще за визит не заплатил, понимаешь?
– Домой надо заехать, – сказал Чехов. – С собой нет ничего… Поедешь?
– Поеду! – вздохнул я.
– Отлично! – оживился Юрий Николаевич. – Заодно пообедаем и поужинаем. Да по маленькой, да? Ни-ни-ни, даже не возражай! Иначе никаких денег не получишь!
– Загремишь ты, Юрий Николаевич, в больницу, – мрачно предрек я. – А я ведь сейчас в отпуске – кто тебя будет на ноги ставить?
– Пока хозяина гильзы не найдем, – убежденно сказал Чехов, – я себе этого не позволю. Плохо ты, брат, Чехова знаешь!
Больше я не стал возражать. Усталость с Юрия Николаевича словно рукой сняло. Он весело гнал машину по осенним улицам и что-то напевал под нос. Перспектива провести вечер в моей компании на самом деле его по-настоящему радовала, и я не рискнул портить ему настроение. Тем более что у меня дома есть было, кажется, совершенно нечего.
– Я вот думаю, – энергично сообщил Чехов, быстро взглянув на меня через плечо. – Если насчет этой девахи, медсестры, твой длинный доктор не врал – интересно было бы узнать, кому она собиралась отнести историю болезни? Чуешь? Круг ее знакомств – вот где разгадка!
Глава 6
На следующее утро я решил навестить доктора Заболоцкого до того, как у него начнется прием. Больше никаких дел у меня в первой половине дня не было, а после обеда Юрий Николаевич пообещал отвезти меня в клинику на «Москвиче». Сам же он решил посвятить утро наведению справок о гражданине Краснове и неопознанных телах, обнаруженных в городе за последние два дня. Еще вчера мы не поленились и поинтересовались адресом, который Краснов указал в истории болезни. По этому адресу находилась дамская парикмахерская.
Было около девяти часов утра, когда я добрался до серого особняка на Петровском бульваре. Как и в первый раз, он произвел на меня впечатление не жилого дома, а музейного экспоната – такие тишина и спокойствие окружали его.
Впрочем, внутри дома, несмотря на ранний час, царило некоторое напряжение. Я ощутил это, как только мне открыли дверь.
– Что вам угодно? – вежливо, но неприветливо произнесла женщина средних лет, одетая в строгое черное платье – можно было подумать, что она собралась на похороны. – Прием у доктора с десяти.
– Прошу прощения, – сказал я. – Доктору я кое-что должен. Вы, наверное, его супруга?
Траурная женщина уничтожающе фыркнула и с раздражением произнесла:
– Супруга! И надо же такое придумать!
Откуда-то из глубины дома вдруг донесся еще один женский голос, высокий и напряженный:
– Я не позволю водить себя за нос! Не позволю! Ты можешь шляться со своими проститутками где угодно, но я не желаю, чтобы они совали нос в мой дом!
– Вот это супруга! – понизив голос, сообщила женщина в черном. Кажется, ее немного тешила драма, разыгрывающаяся за ее спиной. – Здесь как в анекдоте, когда муж возвращается из командировки, – только наоборот. У вас еще не пропало желание видеть доктора?
– Наоборот, – ответил я. – Может быть, мне удастся хоть немного скрасить ему жизнь…
– Тогда я доложу, – сказала женщина. – Может, они угомонятся.
Она повернулась и ушла в дом, захлопнув дверь перед моим носом. Около пяти минут я мог спокойно пофантазировать на темы игривого образа жизни почтенного доктора и обдумать философский вопрос о необходимости брака. Потом дверь неожиданно и решительно распахнулась снова, и на пороге появился сам доктор Заболоцкий.
– Вы ко мне? – отрывисто спросил он, пытаясь сосредоточить взгляд на моем лице.
В глазах его отражалось глубокое огорчение и подавленное бешенство. Однако внешне он держался весьма достойно. Одет доктор был уже в белый халат и застегнут на все пуговицы. Видимо, от семейных невзгод он прятался в своей профессиональной скорлупе. Я попытался отыскать на его лице хоть какие-то следы инкриминируемого ему грехопадения, но ничего не увидел, кроме гладко выбритых щек и маски авторитетного, никогда не ошибающегося эскулапа.
– Вообще-то у меня прием с десяти часов, – сказал Заболоцкий, но тут же, украдкой оглянувшись, добавил нетвердо: – Но если уж вы пришли…
– Собственно, я не на прием, – пояснил я. – Я приходил к вам три дня назад. С девушкой… По рекомендации Бориса Иосифовича… Мы остались должны вам сто долларов…
– Да-да-да! – с жаром воскликнул Заболоцкий. – Я уже вспомнил! И как у вас дела? Последовали моему совету?
– Да, Марина легла в клинику Миллера, – сказал я. – Завтра начнется лечение.
– Однако что же мы тут стоим! – спохватился Заболоцкий. – Прошу вас, заходите!
Мы прошли с ним в холл с высокими окнами. Я невольно огляделся по сторонам и посмотрел наверх, ожидая внезапного появления разгневанной супруги. Заболоцкий заметил мой взгляд и развел руками.
– У каждого свой ад, как заметил классик! – сокрушенно произнес он. – Правила хорошего тона требуют, чтобы к приходу гостей все скелеты были убраны в шкаф. Но вы заявились в неурочный час, и получился маленький прокол, за который я приношу извинения…
Эти слова дались ему с видимым усилием. Заболоцкий был не из тех людей, которые объясняются и извиняются. Мне следовало понимать эти объяснения как невысказанную просьбу – я должен был сделать вид, что приоткрывшийся занавес над семейной сценой прошел мимо моего внимания.
Он напрасно беспокоился. Люди зачастую склонны преувеличивать интерес окружающих к собственной персоне. Окружающих волнуют в первую очередь свои дела. Я давно догадывался, что богатые тоже плачут, и по большому счету мне не было никакого дела до их слез.
Заболоцкий ввел меня в кабинет и с видимым облегчением затворил за собой дверь.
Я медленно полез в карман за бумажником. Косметолог рассеянно взял у меня из рук стодолларовую купюру и бросил ее в ящик письменного стола.
– Благодарю вас! – произнес он механически и с некоторым нетерпением посмотрел на меня. – У вас есть ко мне еще какие-то вопросы?
– Откровенно говоря, есть один вопрос, Анатолий Александрович! – сказал я, усаживаясь в кресло. – У меня, собственно, нет никакого права его задавать, поэтому мне приходится рассчитывать только на вашу добрую волю…
Заболоцкий изобразил на лице внимание.
– Я вас слушаю, – произнес он.
– Знаете, я встретил в больнице одного человека, – как можно простодушнее начал я. – И он показался мне знакомым. Раньше я занимался боксом, и, понимаете, кажется, я встречался с этим человеком на ринге… Пока я собирался с мыслями, этот человек выписался из больницы. Ну и, как это часто бывает, теперь мне захотелось во что бы то ни стало встретиться с ним! Воспоминания молодости…
Заболоцкий едва заметно улыбнулся.
– Простите, я не совсем понимаю, какое отношение к вашим воспоминаниям имею я? – с вежливым недоумением спросил он.
– Дело в том, что вы направляли его в клинику, – пояснил я. – Мне показывали его историю, там ваше направление… Вот я и подумал, может быть, у вас есть адрес этого человека? Вы, наверное, ведете журнал приема?
– Журнал я, разумеется, веду, – терпеливо сказал Заболоцкий. – Только я опять не понимаю – раз вы смотрели историю, то должны знать адрес. В истории же все это указано!
– Это верно! Но произошла смешная вещь. – Я неестественно рассмеялся. – Тот адрес, который указан в истории, оказался ошибочным. По нему расположена дамская парикмахерская! Так я подумал, может быть, в вашем журнале есть правильный адрес?
Заболоцкий пожал плечами.
– Может быть, – согласился он. – Но ведь вы понимаете, что у меня нет возможности проверять правильность тех сведений, что сообщают о себе пациенты?
– Да, естественно, – согласился я. – Просто я надеюсь – а вдруг повезет?
– Ну что ж… Надежды, как говорится, юношей питают, – без выражения произнес Заболоцкий и достал из шкафа пухлый фолиант. – Вы, конечно, помните фамилию?
– Разумеется! Зовут его Григорий Краснов…
– Краснов, Краснов… – пробормотал косметолог, перелистывая свой талмуд. – Когда поступил – не помните?
– Около недели назад, – быстро подсказал я.
– Около недели… – задумчиво повторил Заболоцкий. – Так, так… Ну, вот ваш Краснов! – Он поднял на меня глаза. – Будьте любезны взглянуть!
Я поднялся, подошел к столу и через плечо Анатолия Александровича заглянул в журнал. Запись абсолютно ничем не отличалась от записи в истории болезни.
Говорят, что отрицательный результат – это тоже результат. Но на моем лице отразилось разочарование, которое заметил и Заболоцкий.
– Опять парикмахерская? – сочувственно спросил он.
– Она самая! – в сердцах выругался я.
– Не огорчайтесь! – сказал Заболоцкий. – Если эта встреча так важна для вас, не все еще потеряно. Возможно, этот человек когда-нибудь опять придет ко мне на прием, и я дам вам знать. Оставьте свой телефончик.
– У меня только рабочий телефон, – ответил я. – Но сейчас я в отпуске.
– Но ведь когда-то вы выйдете из отпуска, – улыбнулся Анатолий Александрович.
– Боюсь, к тому времени у меня все перегорит, – тоже с улыбкой сказал я.
Заболоцкий закрыл журнал и отодвинул его на край стола.
– Сожалею, что ничем не могу больше помочь, – сказал он. – Кстати, какой доктор ведет вашу подругу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Понимаю… – сказал я. – Но вы не обратили внимания, как она повела себя, обнаружив пропажу истории из своей сумочки? Может быть, она все-таки заметила вас?
– Не думаю, – грустно ответил Николай Петрович. – Она слишком самоуверенная особа, чтобы замечать таких, как я. И потом мне кажется, что она больше не заглядывала в сумочку. Во всяком случае, когда она покидала клинику, то не выглядела ни расстроенной, ни обескураженной.
– Значит, вы ее видели?
– Да, она вышла из больницы и направилась на стоянку. У нее такой маленький синий автомобильчик, «Тойота», кажется…
– Медсестры у вас много зарабатывают?
– Ну что вы! Большинство сотрудников не имеют своего транспорта. Но думаю, на такую внешность всегда найдется щедрый спонсор. Я говорю спонсор, потому что, по слухам, Юлия Дмитриевна не замужем…
Видимо, Николай Петрович говорил непривычно долго, потому что он заметно выдохся и еще больше побледнел. Но у него в кармане лежала моя сотня, и это сулило ему некоторое отдохновение в недалеком будущем. А мне предстояло тащиться за тридевять земель. Мысль об этом все сильнее отравляла мне существование.
Но судьба, словно сжалившись надо мной, сама предложила мне выход. Неожиданно за спиной послышался шум автомобильного мотора, видимо, нас догонял кто-то из припозднившихся сотрудников клиники. Я обернулся, намереваясь тормознуть машину даже в том случае, если это будет великолепный джип хозяина клиники.
Каково же было мое изумление, когда я увидел старенький, оранжевого цвета «Москвич»! Присмотревшись, я уже не испытывал никаких сомнений – за рулем машины сидел Юрий Николаевич Чехов собственной персоной!
Бока «Москвича» были заляпаны грязью, на капот налипли мокрые желтые листья. Видимо, Юрий Николаевич совершал поездку по осеннему лесу. Зная его привычки, я догадался, что не романтические чувства были тому причиной.
«Москвич» обогнал нас и затормозил у обочины, Чехов приоткрыл дверцу и, высунув голову, крикнул равнодушно:
– Не подвезти, мужики?
Я сообразил, что он не намерен афишировать наше знакомство, и так же отстраненно ответил:
– В карманах пусто!
– Да хрен с ним! – ответствовал Чехов. – Подвезу из чистого альтруизма!
Мы уселись в машину – Груздев на переднее сиденье, я сзади.
– Я в центр! – предупредил Чехов, трогая «Москвич» с места.
– Ну и отлично! – ответил Груздев. – Выбросите меня где-нибудь в пределах Садового кольца, ладно?
– С удовольствием, – заметил Чехов и обернулся ко мне. – А вас?
– Меня как можно дальше, – попросил я, незаметно подмигивая.
В дороге Груздев все время молчал и даже, по-моему, задремал. Чехов тоже помалкивал – из осторожности, – только то и дело поглядывал на мое отражение в зеркале. На Покровке, не доезжая Чистопрудного бульвара, Чехов остановил машину.
– Ага, спасибо! – сказал Груздев, словно очнувшись. – Я, пожалуй, выхожу. Большое спасибо.
Он не без труда выпростал свое длинное тело из машины.
– Николай Петрович! – окликнул я его на прощание. – Вы все-таки держите себя в руках!
Он неопределенно усмехнулся и торопливо пошел прочь, желая побыстрее исчезнуть в лабиринте московских переулков, скрыться от мира, который состоял из одних врагов…
– Кто такой? – хмуро поинтересовался Юрий Николаевич.
– Ложный след, – объяснил я. – Тот самый тип, за которым я вчера немного следил… – Я в общих чертах набросал Чехову картину своих достижений.
Он выслушал меня безо всяких эмоций. Грубое лицо его выглядело усталым и разочарованным.
– Значит, он направил тебя в другую сторону? – скептически подытожил он услышанное. – Ну что ж, за красивой бабой и следить приятно!
Я ошарашенно посмотрел на него.
– Ты считаешь, что он водит меня за нос?
– Да ничего я не считаю, – лениво протянул Чехов. – Я всегда говорил, что врачи – самая замкнутая и самая подозрительная каста… От них можно ожидать чего угодно. Нельзя верить тому, кто безнаказанно проливает человеческую кровь…
– Ну это уж ты, Юрий Николаевич, загнул! – возмущенно сказал я. – Это, между прочим, уже – как это? Волюнтаризм, во!
Чехов мрачновато усмехнулся.
– А я, брат, с утра здесь, – сообщил он. – Приехал, еще рассветало. На стоянке немного пошарился – с прибором для обнаружения металлических предметов. У ребят взял. А потом прокатился по лесной дороге… – Он длинно и витиевато выругался. – На моей колымаге там делать нечего! Зарюхался в колею по самые яйца! Знал ведь, что не проскочу! Чудом выбрался… Но кое-что я все-таки нашел. – Он полез в карман и, перегнувшись через спинку сиденья, протянул мне ладонь.
Это была пистолетная гильза – маленький желтоватый цилиндрик, покрытый изнутри черной вонючей копотью.
– Сколько выстрелов слышала Марина – три? – спросил Чехов. – Ну вот, две гильзы они на следующее же утро отыскали, а эта почему-то оказалась далеко в стороне, под листьями. Ее они не нашли.
– Значит, все-таки одна улика у нас есть? – обрадовался я.
– Да какая эта улика! – поморщился Чехов. – Патрон «ПМ» 9х18 – распространенный боеприпас. Подходит ко многим видам оружия. Просто теперь я убедился, что на автостоянке стреляли, и стреляли из боевого оружия. Однако без трупа это пока не имеет смысла…
– Может быть, история болезни? – вспомнил я.
– Ну давай посмотрим, что там у тебя за история! – скептически произнес Чехов.
Я вытащил из кармана историю, развернул ее и перелистал. В специальном кармашке обнаружились фотографии пациента. Из текста явствовало, что Григорий Краснов неделю назад лег в клинику с целью пластической операции носа. После первого этапа операции он самовольно прервал лечение и ушел из больницы – так гласил скупой текст врачебных записей. Я протянул историю Юрию Николаевичу.
– Тут его личность, – сообщил я. – До вмешательства и после. Вам эта физиономия случайно не знакома?
Чехов долго рассматривал фотографии, хмурясь и озабоченно почесывая нос.
– Не помню такого, – разочарованно сказал он. – Из молодых, видно. Однако причина оперироваться у него имелась. Видишь, на первом снимке у него шнобель набок? Твой коллега – боксер… На последующих снимках вроде что-то к лучшему намечается, но бросил, понимаешь, лечение! – Чехов иронически посмотрел на меня и добавил: – Адресок, конечно, липовый… Ищи ветра в поле! Фотография – вещь хорошая, но не будешь ведь объявлять человека в розыск за то, что он из больницы сбежал… Ты-то что об этом думаешь?
Я взял у него историю и еще раз пролистал ее. Подпись на направлении показалась мне знакомой.
– Послушай, Юрий Николаевич! – сказал я возбужденно. – Его же осматривал тот самый врач, который порекомендовал эту клинику Марине!
– Ну и что? – пожал плечами Чехов. – Он наверняка смотрит сотни пациентов. Ты думаешь, он проверяет у них документы?
– А разве, если речь идет об изменении внешности, он не обязан ставить в известность милицию?
– О каком изменении внешности ты говоришь? Человек выправляет покалеченный нос… Ты лучше вот что скажи как врач – если он пластику начал делать, но не окончил, чем ему это грозит? Ну, грубо говоря, нос у него не отвалится?
– Вряд ли, – сказал я. – Но мысль интересная. Ты намекаешь, что он будет искать возможность завершить операцию?
– Кто его знает, – философски заметил Чехов. – Может, этому отморозку дела нет до своей внешности?
– Я все-таки попробую расспросить о нем у того доктора…
– А если этот доктор с ним заодно? Об этом ты подумал?
– Слушай, Юрий Николаевич! У тебя получается – что ни врач, то бандит! Мне этого косметолога сам Штейнберг рекомендовал! Конечно, я не буду так уж в лоб… Поспрашиваю аккуратно… Кстати, Юрий Николаевич, умоляю, дай взаймы сотню долларов! Я еще за визит не заплатил, понимаешь?
– Домой надо заехать, – сказал Чехов. – С собой нет ничего… Поедешь?
– Поеду! – вздохнул я.
– Отлично! – оживился Юрий Николаевич. – Заодно пообедаем и поужинаем. Да по маленькой, да? Ни-ни-ни, даже не возражай! Иначе никаких денег не получишь!
– Загремишь ты, Юрий Николаевич, в больницу, – мрачно предрек я. – А я ведь сейчас в отпуске – кто тебя будет на ноги ставить?
– Пока хозяина гильзы не найдем, – убежденно сказал Чехов, – я себе этого не позволю. Плохо ты, брат, Чехова знаешь!
Больше я не стал возражать. Усталость с Юрия Николаевича словно рукой сняло. Он весело гнал машину по осенним улицам и что-то напевал под нос. Перспектива провести вечер в моей компании на самом деле его по-настоящему радовала, и я не рискнул портить ему настроение. Тем более что у меня дома есть было, кажется, совершенно нечего.
– Я вот думаю, – энергично сообщил Чехов, быстро взглянув на меня через плечо. – Если насчет этой девахи, медсестры, твой длинный доктор не врал – интересно было бы узнать, кому она собиралась отнести историю болезни? Чуешь? Круг ее знакомств – вот где разгадка!
Глава 6
На следующее утро я решил навестить доктора Заболоцкого до того, как у него начнется прием. Больше никаких дел у меня в первой половине дня не было, а после обеда Юрий Николаевич пообещал отвезти меня в клинику на «Москвиче». Сам же он решил посвятить утро наведению справок о гражданине Краснове и неопознанных телах, обнаруженных в городе за последние два дня. Еще вчера мы не поленились и поинтересовались адресом, который Краснов указал в истории болезни. По этому адресу находилась дамская парикмахерская.
Было около девяти часов утра, когда я добрался до серого особняка на Петровском бульваре. Как и в первый раз, он произвел на меня впечатление не жилого дома, а музейного экспоната – такие тишина и спокойствие окружали его.
Впрочем, внутри дома, несмотря на ранний час, царило некоторое напряжение. Я ощутил это, как только мне открыли дверь.
– Что вам угодно? – вежливо, но неприветливо произнесла женщина средних лет, одетая в строгое черное платье – можно было подумать, что она собралась на похороны. – Прием у доктора с десяти.
– Прошу прощения, – сказал я. – Доктору я кое-что должен. Вы, наверное, его супруга?
Траурная женщина уничтожающе фыркнула и с раздражением произнесла:
– Супруга! И надо же такое придумать!
Откуда-то из глубины дома вдруг донесся еще один женский голос, высокий и напряженный:
– Я не позволю водить себя за нос! Не позволю! Ты можешь шляться со своими проститутками где угодно, но я не желаю, чтобы они совали нос в мой дом!
– Вот это супруга! – понизив голос, сообщила женщина в черном. Кажется, ее немного тешила драма, разыгрывающаяся за ее спиной. – Здесь как в анекдоте, когда муж возвращается из командировки, – только наоборот. У вас еще не пропало желание видеть доктора?
– Наоборот, – ответил я. – Может быть, мне удастся хоть немного скрасить ему жизнь…
– Тогда я доложу, – сказала женщина. – Может, они угомонятся.
Она повернулась и ушла в дом, захлопнув дверь перед моим носом. Около пяти минут я мог спокойно пофантазировать на темы игривого образа жизни почтенного доктора и обдумать философский вопрос о необходимости брака. Потом дверь неожиданно и решительно распахнулась снова, и на пороге появился сам доктор Заболоцкий.
– Вы ко мне? – отрывисто спросил он, пытаясь сосредоточить взгляд на моем лице.
В глазах его отражалось глубокое огорчение и подавленное бешенство. Однако внешне он держался весьма достойно. Одет доктор был уже в белый халат и застегнут на все пуговицы. Видимо, от семейных невзгод он прятался в своей профессиональной скорлупе. Я попытался отыскать на его лице хоть какие-то следы инкриминируемого ему грехопадения, но ничего не увидел, кроме гладко выбритых щек и маски авторитетного, никогда не ошибающегося эскулапа.
– Вообще-то у меня прием с десяти часов, – сказал Заболоцкий, но тут же, украдкой оглянувшись, добавил нетвердо: – Но если уж вы пришли…
– Собственно, я не на прием, – пояснил я. – Я приходил к вам три дня назад. С девушкой… По рекомендации Бориса Иосифовича… Мы остались должны вам сто долларов…
– Да-да-да! – с жаром воскликнул Заболоцкий. – Я уже вспомнил! И как у вас дела? Последовали моему совету?
– Да, Марина легла в клинику Миллера, – сказал я. – Завтра начнется лечение.
– Однако что же мы тут стоим! – спохватился Заболоцкий. – Прошу вас, заходите!
Мы прошли с ним в холл с высокими окнами. Я невольно огляделся по сторонам и посмотрел наверх, ожидая внезапного появления разгневанной супруги. Заболоцкий заметил мой взгляд и развел руками.
– У каждого свой ад, как заметил классик! – сокрушенно произнес он. – Правила хорошего тона требуют, чтобы к приходу гостей все скелеты были убраны в шкаф. Но вы заявились в неурочный час, и получился маленький прокол, за который я приношу извинения…
Эти слова дались ему с видимым усилием. Заболоцкий был не из тех людей, которые объясняются и извиняются. Мне следовало понимать эти объяснения как невысказанную просьбу – я должен был сделать вид, что приоткрывшийся занавес над семейной сценой прошел мимо моего внимания.
Он напрасно беспокоился. Люди зачастую склонны преувеличивать интерес окружающих к собственной персоне. Окружающих волнуют в первую очередь свои дела. Я давно догадывался, что богатые тоже плачут, и по большому счету мне не было никакого дела до их слез.
Заболоцкий ввел меня в кабинет и с видимым облегчением затворил за собой дверь.
Я медленно полез в карман за бумажником. Косметолог рассеянно взял у меня из рук стодолларовую купюру и бросил ее в ящик письменного стола.
– Благодарю вас! – произнес он механически и с некоторым нетерпением посмотрел на меня. – У вас есть ко мне еще какие-то вопросы?
– Откровенно говоря, есть один вопрос, Анатолий Александрович! – сказал я, усаживаясь в кресло. – У меня, собственно, нет никакого права его задавать, поэтому мне приходится рассчитывать только на вашу добрую волю…
Заболоцкий изобразил на лице внимание.
– Я вас слушаю, – произнес он.
– Знаете, я встретил в больнице одного человека, – как можно простодушнее начал я. – И он показался мне знакомым. Раньше я занимался боксом, и, понимаете, кажется, я встречался с этим человеком на ринге… Пока я собирался с мыслями, этот человек выписался из больницы. Ну и, как это часто бывает, теперь мне захотелось во что бы то ни стало встретиться с ним! Воспоминания молодости…
Заболоцкий едва заметно улыбнулся.
– Простите, я не совсем понимаю, какое отношение к вашим воспоминаниям имею я? – с вежливым недоумением спросил он.
– Дело в том, что вы направляли его в клинику, – пояснил я. – Мне показывали его историю, там ваше направление… Вот я и подумал, может быть, у вас есть адрес этого человека? Вы, наверное, ведете журнал приема?
– Журнал я, разумеется, веду, – терпеливо сказал Заболоцкий. – Только я опять не понимаю – раз вы смотрели историю, то должны знать адрес. В истории же все это указано!
– Это верно! Но произошла смешная вещь. – Я неестественно рассмеялся. – Тот адрес, который указан в истории, оказался ошибочным. По нему расположена дамская парикмахерская! Так я подумал, может быть, в вашем журнале есть правильный адрес?
Заболоцкий пожал плечами.
– Может быть, – согласился он. – Но ведь вы понимаете, что у меня нет возможности проверять правильность тех сведений, что сообщают о себе пациенты?
– Да, естественно, – согласился я. – Просто я надеюсь – а вдруг повезет?
– Ну что ж… Надежды, как говорится, юношей питают, – без выражения произнес Заболоцкий и достал из шкафа пухлый фолиант. – Вы, конечно, помните фамилию?
– Разумеется! Зовут его Григорий Краснов…
– Краснов, Краснов… – пробормотал косметолог, перелистывая свой талмуд. – Когда поступил – не помните?
– Около недели назад, – быстро подсказал я.
– Около недели… – задумчиво повторил Заболоцкий. – Так, так… Ну, вот ваш Краснов! – Он поднял на меня глаза. – Будьте любезны взглянуть!
Я поднялся, подошел к столу и через плечо Анатолия Александровича заглянул в журнал. Запись абсолютно ничем не отличалась от записи в истории болезни.
Говорят, что отрицательный результат – это тоже результат. Но на моем лице отразилось разочарование, которое заметил и Заболоцкий.
– Опять парикмахерская? – сочувственно спросил он.
– Она самая! – в сердцах выругался я.
– Не огорчайтесь! – сказал Заболоцкий. – Если эта встреча так важна для вас, не все еще потеряно. Возможно, этот человек когда-нибудь опять придет ко мне на прием, и я дам вам знать. Оставьте свой телефончик.
– У меня только рабочий телефон, – ответил я. – Но сейчас я в отпуске.
– Но ведь когда-то вы выйдете из отпуска, – улыбнулся Анатолий Александрович.
– Боюсь, к тому времени у меня все перегорит, – тоже с улыбкой сказал я.
Заболоцкий закрыл журнал и отодвинул его на край стола.
– Сожалею, что ничем не могу больше помочь, – сказал он. – Кстати, какой доктор ведет вашу подругу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31