Добравшись до дому, Доусон позвонил Кэлли в гостиницу.
– Он знал, кто я такой. Вел себя так, словно почти ожидал подобного визита.
– Ну и что потом?
– Вышвырнул меня оттуда. Всюду одно и то же. Я бы мог прихватить этого парня за препятствие расследованию, но он может сказать, что ничего такого не было.
– Друзья в высоких сферах?
– Разумеется. Но что-то более определенное. Он вел себя так, будто знал, что я не должен появляться там. И знал, что я знаю это.
– Ладно, – сказал Кэлли.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Отложи это пока. Я имею в виду: не ходи больше туда, не гони волну. А если Протеро будет доставать, скажи, что это я велел.
– Я могу и сам позаботиться о себе.
– Мне не нужны одолжения, – вздохнул Кэлли. – Скажи, что это была моя идея, даже приказ, и тогда только одному из нас дадут по рукам.
– С тобой все в порядке? – спросил Доусон.
– Горло воспалилось. В остальном все отлично. Послушай: не тряси больше клетку Портера... но вот если ты все же смог бы провести кое-какие осторожные проверки двух главных пайщиков...
– Что ж, я могу найти их адреса, кредитные данные, нормы выдачи по закладным, документы о покупках в рассрочку, банковский баланс и текущие счета в сберегательных банках. Но это ведь не то, что мы хотим узнать, не так ли?
– Это не расскажет нам, кто они такие, нет. И о том, что у них за связь с Портером, тоже не расскажет. Но все равно взгляни.
Набирая номер Элен, Кэлли напевал про себя: «Если вы хотите оставить сообщение...»
«...Но если вы хотите оставить сообщение, то я...» – сказал голос Элен.
* * *
Эрик Росс вышел из рощицы и приостановился, глядя вниз, на башню. Она выделялась острым темным контуром на фоне неба, бледного от света полумесяца. Он нес с собой только сумку с винтовкой. Остальные его пожитки были припрятаны в расселине скалы на западной стороне торфяника. Днем он ходил в город за едой и, найдя небольшой тайник с деньгами в первом же доме, в который залез, отправился в универсам. На обратном пути он видел газетные стенды с кричащими заголовками. Репортажи рассказали ему, что убиты люди, что выстрелы были сделаны из башни. Говорилось также, что полиция отказалась делать предположения о возможности перемещения лондонского снайпера на юг. Газета не страдала подобной скромностью, она была убеждена, что убийства – дело рук одного и того же человека.
Росс стоял на улице, положив у ног сумки с покупками. Он прочитал статью медленно, дважды – ему трудно было это переварить. Он чувствовал себя разгневанным и обманутым, готовым расплакаться и озадаченным. Он чувствовал себя униженным. Он не мог найти ни одному из этих чувств объяснения, но они прожигали его насквозь. Он отправился к автостоянке, хотя его истинный интерес находился не там. Он подошел к башне и взглянул вверх, на ее верхушку, ее стены и бойницы, но он знал, что не может приблизиться к ней вплотную и попытаться проникнуть внутрь в дневное время. А теперь он вернулся, использовав рощицу как прикрытие, потом спустился по склону таким скрытным путем, который привел его прямо к двери.
Было уже поздно, за полночь, и ближняя дорога была пустынна. Он стоял в темноте, прижавшись спиной к шершавой стене башни, и прислушивался к ночным звукам. Минуты через две-три он повернулся к двери и осторожно оттянул ее наружу. Внутри ветер гонял вокруг стен тихое, гогочущее эхо. Росс зажег спичку, отправив этот ореол света переливаться по поперечным балкам и изгибам лестницы. Он высоко держал спичку, пока не дошел до лестницы и не поставил ногу на первую ступеньку: исследователь вступал на загадочный континент.
Вид с этих зубчатых стен был опьяняющим. С каждой стороны впереди и позади него до горизонта простиралась сельская местность, в полумраке жались к земле поля и деревья, в отдалении река демонстрировала блеск медленно текущего серебра. Прямо перед ним лежал город. Он посмотрел вниз, на автостоянку, окруженную неоновым туманом. Там было пусто. А позади нее сверкали уличные огни, огни машин, огни из окон и из открытых дверей. Он открыл сумку и достал прицел.
И внезапно все они оказались здесь. Эти твари, за которыми он охотился, которыми он кормился. Они гуляли по улицам, заглядывали в окна, входили в дома и выходили из них – все эти их непостижимые приходы и уходы. Его грудь затопил внезапный прилив волнения и жара, распространившись по телу, словно приступ вожделения. Кожа на голове напряглась и затрепетала, и он ощутил, как на ней поднимаются волосы. Вот они, все тут.
«Ощущал ли Мартин что-то подобное? Было ли все для него таким же, когда он убивал тех людей?» Росс сел на парапет в том единственно возможном месте, которое позволяло сделать надежный выстрел по автостоянке. Ему пришлось вытянуть ноги перед собой, и прицел мог удобно двигаться только вправо. В своем воображении Росс населил пустое пространство людьми, нагрузив их пакетами, покупками, верхней одеждой, детскими колясками... Ночной ветер охлаждал жар на его щеках и, казалось, придавал ему душевной энергии. Он закрыл глаза и полетел прочь с башни, темным призраком в ночном небе, возвращаясь в созвездие огней, взволнованный шумом своих крыльев, спускавших его вниз.
Он пытался понять, спал ли он: сон был таким отчетливым. «Мартин, – подумал он, – ты приближаешься ко мне. Ты знал, что так будет». Он свесил ноги вниз и посмотрел назад, в сторону рощицы. Внезапно он почувствовал себя здесь, на этих зубчатых стенах, совершенно беззащитным – ясно видимая человеческая фигурка на фоне строгой геометрии камня. Он резко присел и собрал винтовку, прежде чем открыть люк. Потом он зажег целую горсть спичек, подержав их так мгновение, чтобы склеилась сера, и швырнул эту маленькую ракету вниз, в колодец башни. Ничего. Он двинулся вниз так же, как это делал Джексон, подпирая спиной стену. У двери он приостановился, чтобы прислушаться. И снова ничего.
Он появился из дверей, низко согнувшись, и сразу же откатился влево прочь от склона и в прикрытие, которое создавала сама башня. Там он полежал спокойно. Сумка с винтовкой мешала ему. Он сел на корточки и вытащил свой ремень из двух петелек, пропустил его через ручку сумки, а потом снова застегнул пряжку. Когда он приподнялся, сумка неуклюже раскачивалась у его бедра, но зато руки были свободны. Он поднялся по склону неспешной пробежкой, постоянно оглядывая все вокруг и срезая большой угол поперек травы. Он направлялся к той стороне рощицы, которая лежала дальше всего от прямого пути к башне.
«Я ведь прав, Мартин, не так ли?» По деревьям пронесся порыв ветра и замер в листьях, словно в какой-то комнате вдруг разом наступило молчание. Внезапная тишина напомнила Россу о баре поблизости от Берлинской стены в Западном Берлине, где все вдруг замолчали, когда Мартин Джексон выступил вперед. Это случилось на полпути их поездки с заданием по Рейну. Он понимал, что девушка была шлюшкой, и она, должно быть, рассчитывала на то, чтобы не упустить своих шансов, как и остальные. Ее подцепили три французских солдата, но теперь она им уже надоела. Возможно, слишком напились, а может, они уже сворачивали куда-то по пути в этот бар. В какой-то момент они расхохотались, а в следующий она пронзительно завизжала. Они то ли не заплатили ей, то ли заплатили недостаточно. Солдаты все еще хохотали. Один из них замахнулся на нее рукой, скорее не в раздражении, а просто прогоняя прочь. Она приняла это за удар и тут же ударила в ответ, скользнув ребром ладони по его брови.
Хохот прекратился. Малый, которого она ударила, развернул ее за плечи и ударом сапога послал к двери, заехав каблуком ей прямо в поясницу. Она рухнула на какой-то стол, сбив с него все стаканы. По идее она должна была бы тут же уйти из бара. Должна была бы, но она этого не сделала. Вопреки логике, поступая глупо, она повернулась и, размахивая руками, бросилась на ближайшего к ней солдата. Тот быстро увернулся, сгреб ее за руку и что есть силы влепил ей пощечину, а потом отшвырнул следующему, который, повторив то же самое, передал ее дальше. Вот тогда-то они и начали хохотать снова.
Девушка крутилась и крутилась по этому кружку из трех мужчин, не прекращая движения и получая все новые затрещины. И тут же ее передавали дальше. Ее голова моталась из стороны в сторону при каждом ударе, глаза закрывались. Движения ее тела были неуклюжи от скорости и ужаса, охватившего ее, брызги крови, взлетая, падали на ее блузку, руки и волосы. Бар грохотал от голосов: протестующих, встревоженных, взволнованных, поощрительных... Крик Джексона взлетел над всем этим, и в помещении стало вдруг тихо, когда он выступил вперед. Солдаты приостановились, наблюдая за его приближением, ближайший из них держал девушку одной рукой, как ребенок держит тряпичную куклу. Джексон стоял перед ними, молчаливый, с кривой, почти извиняющейся улыбкой на лице.
Казалось, это было еще вчера или в жизни какого-то другого человека. На самом краю рощицы Росс присел на корточки, чтобы подождать.
Джексон видел Росса на башне и сделал широкий круг, который должен был привести его к месту, как раз чуть ниже двери. Он не сводил глаз с очертаний, верхушки башни не на секунду, во всяком случае, так ему казалось. На миг он увидел там фигуру, но она мгновенно исчезла. Он остановился, озадаченный и обеспокоенный. Он был уверен, что его невозможно было ни увидеть, ни услышать, однако эта фигура скрылась. Он всматривался в почти полную темноту, он прислушивался, наклонив голову. Потом продолжил спускаться по склону, направляясь к точно выверенной точке в двери, где в тот самый момент Росс пристегивал сумку с винтовкой к своему ремню.
Когда Росс добрался до укрытия из деревьев рощицы, Джексон припал к земле так же, как недавно Росс, и его ноги оказались на том же самом месте, словно ничего не изменилось. Он выпрямился и сделал пару шагов вдоль башни. Он внимательно смотрел на дверь. А в рощице над ним Росс не сводил глаз с зубчатых стен. «Стоять лицом к лицу, никаких прощаний на расстоянии». Джексон осторожно протиснулся внутрь, сквозь маленькое пространство, на которое дверь была оттянута назад, а потом немедленно сдвинулся влево, чтобы избежать естественного для правши бокового удара правой рукой. При закрытом люке темнота была особенно беспросветной. Джексон двигался, низко пригнувшись. Он крепко держал свою «беретту» обеими руками, вытянув их вперед и поигрывая дулом, поводя им вокруг невидимых стен, подобно человеку, поливающему из шланга.
Он постоял в молчании две-три минуты, вслушиваясь так напряженно, что в ушах у него раздался шум моря. Потом он вытащил легкий на вес фонарь из кармана своей маскировочной куртки и поставил его на пол справа от себя так далеко, насколько мог дотянуться. Фонарик был маленьким, но давал луч с широким углом. Джексон щелчком включил его и откатился влево на один полный оборот тела. Потом он поднялся, держа пистолет на взводе. Он посмотрел на пустые стены. Потом он посмотрел на люк.
Ветер слегка сместился и дул со стороны торфяника. Можно было ощутить какой-то йодистый, запах. Это был запах дрока и текущих по граниту ручейков. Джексон прошелся разок по зубчатым стенам, подобно часовому, потом присел в том месте, откуда был виден город. Он был удивлен и немного расстроен. «Эрик... Еще одна ночь. Возможно, завтра. Но я уверен, что ты придешь. Мы встретимся. У нас с тобой будет время для прощания».
Он встал, и тут чья-то рука хлопнула его по плечу этаким приятельским жестом. И какое-то слово приветствия неясно прогудело в ночи. Джексон оцарапал колени и костяшки пальцев, ударившись о шершавую штукатурку основания зубцов. Он двинул плечом, но ничего не почувствовал. Когда он потрогал его рукой, он обнаружил, что ткань на куртке разорвана. Он дотянулся еще дальше и нащупал дыру с рваными краями. Его пальцы испачкались кровью.
Он перекатился к люку, стремительным броском спустился с лестницы, потом, не теряя инерции движения, бросился прямо через дверь. Продолжительный треск выстрела из винтовки и эхо слились в один звук. Пуля прошла через прогнившее дерево двери, издав такой звук, будто швырнули гальку в убегающую волну. Джексон посмотрел на стену, идущую вдоль дороги. Выстрелы были безошибочными. Довольно скоро эта дорога станет яркой от огней фар. Он представил себе Росса, укрывшегося где-то под выступом холма и делящего это пространство на четыре части своим ночным прицелом.
Сохраняя угол, который расширял линию огня Росса, Джексон побежал назад от башни к стене. Это был не самый лучший путь отхода. Но дорога к торфянику уже была захвачена Россом, блокирована Россом. Он перемахнул через стену, подобно жокею, припавшему к своей лошади. Потом он двинулся прочь из города, переходя на бег. Зловещий вой сирен подстегнул его.
* * *
Склон холма был белым как мел от огней прожекторов. Казалось, вот-вот на него выбегут гуськом команды под пронзительные крики и пение болельщиков. Кэлли стоял на самой верхушке длинной тени, отбрасываемой башней, одинокая фигура наверху крепостных укреплений. Крис Буллен устало шел к нему, поднимаясь по полю.
– Два выстрела, мы полагаем. Получено пять заключений, все они одинаковы. Они там ищут пулю, которая прошла через дверь.
Поток неистовых огней освещал дверной проем и внутреннюю часть башни. Внутри двигались люди, почти невидимые в этом белом зареве, словно литейщики у раскаленного добела горна.
– Какой вывод вы делаете? – спросил Кэлли.
Буллен подвинулся к нему, чтобы стоять рядом. Они оба смотрели с вершины холма вниз, лица их были в темноте.
– Кто-то развлекается с дальнобойной винтовкой. Кто-то с дальнобойной винтовкой тоже хочет испробовать это развлечение. Кто-то с дальнобойной винтовкой намеревается подражать, теряет самообладание и вместо этого стреляет в башню. – Буллен помолчал. – Или это один и тот же человек?
– Почему?
– А хрен его знает, – помотал головой Буллен.
"Или два человека. Один человек стреляет в другого. «Мы на торфянике».
Кэлли долго трезвонил в ночной звонок. Портье впустил его и вручил ему ключ. Кэлли взглянул на свою ячейку, проверяя, на; месте ли запасной. В ячейке лежал какой-то конверт, которого там раньше не было.
Эта карта была частью складного листа, вырванного из старого путеводителя, типа тех, которые стопками лежат мертвым грузом в какой-нибудь местной библиотеке. На обрывке был участок торфяника, кто-то толстым карандашом особо отметил нужное место, начертив контуры концентрических колец, которые сходились в закрашенном кружке возле слов «Бетел-Тор». Кэлли мельком взглянул на карту, а потом небрежно отбросил ее на тумбочку у кровати и сходил за виски, как будто эта карта его вовсе не интересовала. Он разыграл равнодушие, хотя и был в одиночестве – этакое представление без публики.
Он сел на кровати, держа виски в одной руке, а обрывок карты – в другой. «Кемп знал обо мне, – подумал он. – Кто-то знал, что я приеду сюда, знал даже, какая гостиница, какой номер... Портер знал о Майке Доусоне. А что же я знаю? Да ничего. Я знаю, что они на торфянике. А с этой картой я даже знаю, где на торфянике они, вероятно, должны быть. Но я не знаю, кто они такие».
Он допил свое виски и поставил будильник на половину пятого, а потом лег на спину, оставив свет включенным. Обрывок карты был прислонен к часам, как официальное приглашение.
Глава 48
Их называли трупными огоньками, эти бледноватые вспышки, пробегавшие ночью по болоту. Кэлли вступил на торфяник в предрассветный час. Со всех сторон от него появлялись и гасли маленькие язычки пламени, вот только что были там и исчезли, вроде крошечных маяков в тумане. Его неполная карта дала ему представление о ведущей туда дороге и о приблизительном направлении. До рассвета он успел пройти примерно милю и теперь высматривал ориентиры. В первых лучах рассвета торфяник выглядел устрашающе. Какая-то бесконечная оголенность. Гранитные обнажения пород, промытые ливнями до такой степени, что они почти истерлись до холодной, бездушной и уже не поддающейся изменениям сердцевины. Ручьи струились бурой водой, вливаясь в подвижную почву трясины. Холмы были похожи на сжатые кулаки. Штормовые ветры и ливни, лед и засуха отобрали у этого ландшафта все, что можно было отобрать.
Ветер примчался с северо-запада, он, казалось, решил ринуться вниз на укрепления и обрушиться на передовые высоты по засеянному торфу. Овцы повернулись к нему спинами, их шерсть уплотнилась после летней стрижки. Это был обычный прохладный день позднего лета, но торфяник создавал свою собственную погоду. На Кэлли были джинсы, кроссовки, свитер и легкое непромокаемое полупальто. Он не знал этого торфяника, но он знал, что еще не пришло время умирать оттого, что негде укрыться. Эта смерть достаточно скоро придет. Глупые люди и животные, которым некуда деться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50