– Вы хотите сказать… – начал ошарашенный Курочкин. Он еще не забыл, что квартира расположена на восьмом этаже. В Человека-Муху Курочкин тоже не верил.– Я хочу сказать то, что сказал, – строго оборвал его гость. – Повторяю еще раз: кто из вас заказчик? Вы или вы? – Стремительный палец человека в спортивном облачении указал сперва на Дмитрия Олеговича, потом на господина Птахина. – Вопрос понятен?Шеф, наконец-то, вернул себе дар речи, но еще не набрал громкости.– Я… – шепотом сказал он, едва шевеля губами.– Громче! – потребовал гость. – Не бормочите! Вы или не вы?– Он, – проговорил Курочкин и потыкал стволом в сторону господина Птахина. Кем-кем, но заказчиком убийства Дмитрию Олеговичу притворяться не хотелось. Ему хватило трех часов в образе киллера.– Я, – уже тверже проговорил господин Птахин. Красные пятна с его лица постепенно исчезали. Выражение отчаяния стало уступать место робкой надежде. Он даже вспомнил опять о секундной стрелке хронометра.– Тогда имейте в виду, – холодно сказал незнакомец Шефу. – Стоимость заказа возрастает вдвое. На сто процентов.– На СКОЛЬКО? – Разговор о деньгах окончательно вернул господина Птахина к жизни.– На сто, – безапелляционно повторил гость. – Это минимум. Другой бы на моем месте вас просто убил. Другой, но не я. Только дураки убивают бесплатно. Вы согласны? Да или нет?Господин Птахин, Шеф Ассоциации «Кинорынок России», уставился на циферблат своих часов. Как видно, времени оставалось всего ничего. Но и сумма, должно быть, была не маленькая.– Почему так много? – не выдержал он.– Терпеть не могу жмотов, – сообщил в ответ гость. Курочкин уже не сомневался, что перед ним – тот самый киллер Сорок Восьмой. Собственно, это на нем и было написано.– Я не жмот, я деловой человек, – Шеф не отводил уже взгляда от хронометра на руке. Торгуясь, он загонял себя в цейтнот. Это походило на живую иллюстрацию к уже знакомой мудрости «Время – деньги».– Объясняю, деловой человек. – Террорист Сорок Восьмой слегка повысил голос. На Курочкина он уже перестал обращать внимание и разговаривал только с заказчиком. – Вы нарушили условия договора. Не встретили меня в условленном месте – это во-первых. Мне пришлось самому вас искать, отчего вся моя подготовка оказалась сорвана – это во-вторых. Я не получил обед и женщину – это в-третьих и в-четвертых. В-пятых, я заказывал энергичного рыжего кота, чтобы пугал соловьев. Где он? Я видел в коридоре только рыжего неврастеника, забившегося в угол…Курочкину стало неловко. На нем была часть вины по превращению кота в неврастеника. Вторая часть вины была на изготовителях шипучего слабительного «Цоппи». Вместо средства от запора они выпустили средство против котов.– …В-шестых, икебана, – Сорок Восьмой сердито воздел палец. – Я дал четкую инструкцию, как расставлять букеты. Вместе они образовали бы сочетание «усталый путник глядит на вершину горы». А вы что сделали? Смешали линии земли и неба, перепутали последовательность. И знаете что получилось? «Привет участникам соревнования»! Кто смог бы созерцать эту дрянь?…Курочкин потупился. Он и не подозревал, что расстановка чахлых букетиков обозначает что-то конкретное. Цветы – они и есть цветы, тем более подсохшие. Для Дмитрия Олеговича, как фармацевта, имели смысл только лекарственные растения. Вот их язык он понимал и без переводчика с икебанского языка.– …В-седьмых, клетку с соловьями вы не оборудовали необходимым насестом… – Все свои претензии Сорок Восьмой мог перечислить на память.Господин Птахин сдался.– Понял, согласен, вы меня убедили, – поспешно вклинился он в перечень ошибок и просчетов. – Двойной тариф, ладно, пусть будет так… – Стрелка часов буквально гипнотизировала его.– Двойной тариф плюс двести баксов, – уточнил киллер. – Двести баксов за испорченный костюм. Пока лез к вам по пожарной лестнице, весь перемазался в ржавчине. Кто же так лестницы красит? Скаредный господин Птахин скрипнул зубами:– О'кей. По рукам. – Видно было, что с гораздо большей охотой он бы ударил не по рукам, а кое-кому по физиономии. Но время, время!– Отлично, – с удовлетворением произнес Сорок Восьмой. – Давно бы так. Теперь давайте винтовку, – обратился он уже к Курочкину.Дмитрий Олегович перевел взгляд на настенные часы. До времени «Ч» оставалось жалкие две минуточки.– Не отдам, – решительно сказал Курочкин и наставил ствол на киллера.– Ваш человек спятил? – удивился Сорок Восьмой.– Это не мой человек! – плачущим голосом воскликнул господин Птахин. Торгуясь, он как-то упустил из виду факт существования Курочкина. Чужого человека с чужим ружьем.– Если не ваш, то что он здесь делает? – резонно спросил киллер.– Не знаю! – простонал господин Птахин. – То есть знаю. Это какой-то фармацевт. Мои дураки приняли его за вас. Они думали, что вы – это он.– Что за чушь, – нахмурился Сорок Восьмой и сделал шаг к Дмитрию Олеговичу. – Я – это всегда я. Ну-ка, дайте сюда винтовку.– Стойте! Вы на мушке! – предупредил Курочкин, стараясь, чтобы его голос звучал грозно, как в кино. – Я могу выстрелить!Сорок Восьмой как-то очень оскорбительно засмеялся. Не по-американски, во весь зубастый рот, и даже не по-нашему, в половину рта. А по-особенному, по-киллерски, почти не разжимая губ. Выглядело это страшновато.– Ни хрена вы не сможете, – коротко сказал он и, сделав еще шаг вперед, легко вырвал оружие из рук Дмитрия Олеговича. Даже если тот и захотел, бы, все равно не успел нажать на курок.Оружие перешло к настоящему хозяину в секунду. Курочкин ощутил себя сопливым детсадовцем, у которого парень из старшей группы за обедом отнял компот – и выпил. Глупо, обидно и некому пожаловаться.– Винтовку сами собирали? – между тем осведомился киллер.Дмитрий Олегович смог только кивнуть.– Я вас поздравляю, – объявил Сорок Восьмой. – Первый раз вижу, чтобы кто-то додумался привинтить оптический прицел на место глушителя. 21 Нежданно-негаданно пригодилась последняя пара наручников: ими к трубе в Главной комнате наскоро приковали самого Курочкина. В самом дальнем углу, чтобы не мешал. Приковывая Дмитрия Олеговича, киллер вел себя почти вежливо, зато господин Птахин, наоборот, проявил мелкую мстительность натуры и торопливо засадил Курочкину по уху.Свой удар возмездия респектабельный Птахин сопроводил визгливым «Сволочь!» и двумя непечатными словами. Несмотря на все разговоры о Голливуде и таинствах кинобизнеса, Шеф показал себя обыкновенным советским начальником-самодуром. Рассуждая логически, он должен был сперва наказать своих двух подручных за халатность. Однако те были далеко в туалете, а Дмитрий Олегович – здесь и прямо под рукой.Обо всем этом Курочкин успел подумать, пока металлический браслет защелкивали на его руке.Вторая рука оставалась свободной, но ею ни до чего невозможно было дотянуться.– Быстрее, быстрее! – лихорадочно торопил господин Птахин Сорок Восьмого. Тем не менее в поведении киллера не чувствовалось и намека на суету или нервозность.Дмитрий Олегович впервые в жизни наблюдал за работой профессионального снайпера и не мог не оценить точной выверенности каждого жеста, малейшего движения. Как будто где-нибудь внутри человека в спортивном костюме с цифрами 4 и 8 вдруг заработала и начала стремительно набирать обороты некая машина для совершения убийства, превращая глаза – в окуляры, а сердце – в пламенный мотор. Сорок Восьмой наверняка стоил тех денег, которые ему платили заказчики.Сначала киллер захлопнул лежащий на двух табуретках продолговатый зеленый ящик, где прежде хранилось разобранное оружие, и тщательно протер крышку белым носовым платком. Платок почернел, крышка посветлела.– Ур-роды, – весело пробормотал снайпер. – Просил же, чтобы ни пылинки!…Он сложил платок вдвое, еще раз прогулялся им по поверхности крышки, после чего вновь проверил чистоту – уже с помощью указательного пальца. Видимо, состояние пальца его удовлетворило.– Другое дело, – сказал он.Затем Сорок Восьмой разом свел на нет долгую кропотливую работу Курочкина, превратив винтовку обратно в груду поблескивающих металлом запчастей и аккуратно разложив детали на импровизированном столе. Вся процедура разборки заняла у него лишь несколько секунд, не больше. Насвистывая себе под нос, киллер поколдовал над запчастями. Казалось, он почти не притрагивался к ним, однако детали словно бы подчинились его пассам и само собой образовали единое целое. То, что далось Курочкину с мучительным трудом, Сорок Восьмой совершил просто шутя и играя. К тому же – быстро и бесшумно. Даже патроны у него входили в магазин без малейшего щелчка.Выполнив норматив по сборке-разборке оружия, киллер бережно приставил винтовку к одному из табуретов, огляделся по сторонам и взял с подоконника уже знакомые Курочкину листки с красными и синими стрелками. «Кто их там оставил?» – мысленно возмутился Дмитрий Олегович, но затем припомнил, что именно он и оставил. Не думая о последствиях.Изучению схем Сорок Восьмой посвятил секунд пятнадцать, потом небрежно бросил бумажки на пол. Листки с разноцветными стрелками разлетелись по комнате. Некоторые из них упали у ног господина Птахина.– Порядок, – произнес киллер. – Траектория, точки схода… Годится.Шпингалеты на окне подчинились его ласковому нажиму так же легко и безмолвно, как и до этого – патроны в магазине. Обе створки распахнулись наружу, тоже не издав при этом ни звука. Потом тишина разом иссякла: Москва влилась в комнату через открытое окно и тотчас наполнила все помещение приглушенным гулом городского прибоя. Впрочем, здесь, на восьмом этаже, город не слишком досаждал своим присутствием – точно воспитанный ребенок, привыкший не очень шуметь в присутствии взрослых.– Умничка, – похвалил Москву киллер и, щедро послюнив свой мизинец, выставил его в окно. Ненадолго, секунды на полторы. Потом вернул обратно.Должно быть, мизинец принес Сорок Восьмому хорошие новости с улицы.– Славно-славно, – негромко хмыкнул киллер. – Скорость, направление ветра… То, что надо.Он вновь раскрыл зеленый ящик, извлек оттуда кусок губчатого пенопласта странной формы и водрузил его на подоконник. Кусок больше всего был похож на абстрактную скульптуру. Не успел Курочкин удивиться, как Сорок Восьмой легонько прижал скульптуру большим пальцем – строго посередине. Пенопласт тихонько пискнул, поддался, и Дмитрий Олегович неожиданно увидел на месте никчемного пенопластового кома самую настоящую подставку для ствола.– Отлично, – похвалил киллер сам себя, а может, и подставку.Стоящий поодаль господин Птахин внезапно издал короткий и нервный вопль, как будто ему с размаху наступили на ногу.– Что еще там? – недовольным тоном спросил Сорок Восьмой, бережно укладывая ствол винтовки в гнездо на пенопластовой подставке.– Время… – страшным шепотом проговорил Шеф «Кинорынка», уставившись на циферблат. – Время уже вышло…Дмитрий Олегович в своем углу вытянул шею и сумел разглядеть цифры на электронных часах. Действительно, срок истек! Часы уже показывали пятнадцатую секунду после времени «Ч», шестнадцатую, семнадцатую, восемнадцатую…– Все пропало! – простонал господин Птахин.– Все пропало! – не без злорадства подтвердил прикованный Курочкин из своего угла. – Кончилось ваше время.Спина Сорок Восьмого осталась равнодушной к этим воплям печали и радости. Похоже, киллер вовсе не собирался складывать оружия. Он даже не обернулся на звук.– Заткнитесь вы, оба, – хладнокровно посоветовал он – Ничего не пропало.– Но время… – с растерянностью в голосе проговорил Шеф «Кинорынка». – Я точно знаю, американцы не опаздывают. Первая заповедь Голливуда…– Не знаю, как в Америке и тем более в Голливуде, – спокойно перебил его Сорок Восьмой, ни на миг не отлипая от оптического прицела. – Но у нас всегда и все опаздывают. Хоть русские, хоть американцы. Даже японцы… Климат у нас такой, что ли? Я одного француза часов шесть ждал, такого пунктуального. В Одессе дело было. Придет в четыре, – сказал мне заказчик. Восемь, девять, десять…Радость в душе Курочкина мигом испарилась.Господин Птахин, напротив, воспрянул духом, не перестав при этом сомневаться.– А вы его не пропустите? – поспешно спросил он у спины Сорок Восьмого. – Вы его увидите? Заметите?– Появится – замечу, – лаконично отозвался киллер, по-прежнему глядя в прицел. – Не суетитесь. Появится клиент, я его сделаю… Ага. Вот, кстати, и он. Надо же, почти вовремя… метров пятьдесят до первой точки схода… Ну и толпа!– Но ведь вы не промахнетесь? – Шеф «Кинорынка», не вняв совету киллера, суетился и чуть ли не пританцовывал на месте. – Вы попадете?Даже у Сорок Восьмого терпение все-таки было не железным.– Будете говорить под руку, я вам еще накину коэффициент, – сурово пообещал он. – За работу в присутствии заказчика.Господин Птахин сразу заткнулся. Теперь он просто приплясывал от нетерпения, стараясь как-нибудь, бочком, тоже выглянуть в окошко.– Двадцать пять метров… – бормотал себе под нос киллер. – Давай, давай, дружок… Люди ждут. Во-от. Молодец.Прислушиваясь к плотоядному бормотанью Сорок Восьмого, Курочкин чувствовал себя едва ли не соучастником убийства. Сейчас американца хладнокровно расстреляют, а он, Курочкин, не сможет этому помешать! Что же делать? Что, господи, что?… Дмитрий Олегович подергал свой браслет. Труба была железной, наручники – стальными. Не вырваться.– Двадцать метров… – причмокнул Сорок Восьмой. – Красивая у него шляпа. Вдове достанется…Курочкин обшарил глазами весь пол вокруг себя. Можно было бы выломать паркетину, но здесь, как назло, пол не паркетный.– Ша-аг, еще оди-ин… – тем временем бурчал киллер. – Автограф дал – и вперед иди… Та-ак, правильно…Дмитрия Олеговича вдруг осенило. Сорок Восьмой просил не говорить ему под руку! Значит, надо говорить. Еще лучше – орать.– Ой, цветет кали-ина, – что есть силы завыл он, – в поле у ручья-а-а! Парня молодо-ова полюбила я-а-а!…Поняв его маневр, господин Птахин коршуном налетел на него, пытаясь зажат ему рот.– Парня полюби-и-ла на… свою… беду-у!… – Курочкин ожидал нападения и встретил Шефа «Кинорынка» пинками. Одна рука у него была прикована; зато вторая – свободна. Плюс две ноги. И еще зубы. – Не мо-огу откры-ыться… слов я… не…Господин Птахин показал себя не слишком умелым кулачным бойцом. Вернее, еще менее умелым, чем Дмитрий Олегович. Половина его ударов не достигала цели. Вторую половину Курочкин терпел. Ему вновь досталось по уху, зато и противник теперь держал на отлете левую руку с укушенным пальцем.– …Слов я не на-ай-ду-у-ууу!… Битву в углу неожиданно пресек Сорок Восьмой. Вперившись в окуляр, он внезапно пробормотал:– Пойте-пойте! А вы – не мешайте ему петь! Я сам люблю вокал… Парня полюби-и-ла на свою беду, – замурлыкал он. – Пойте, пока я целюсь… Пятнадцать метров до точки схода… Иди-иди, американец…Потасовка стихла сама собой. Господин Птахин отошел в другой угол – зализывать раны, а Дмитрий Олегович моментально замолчал. Ни один из его расчетов не оправдался. Даже кошмарное его пение не могло спасти Брюса Боура от пули. Сорок Восьмой был настоящим профессионалом.– Эй, чего замолчали? – осведомился киллер. – Пойте, мне не мешает. Что, расхотели? Понимаю… Та-ак, пять метров, – продолжил он. – Три. О-о, шляпу снял. Сейчас мы его…Курочкин закрыл глаза.Ба-БАХ!!Не открывая глаз, Курочкин подумал, что для снайперской винтовки с глушителем это чересчур громко. Совсем близко от него раздались топот и крики. Какие-то незнакомые голоса. Кто-то угрожающе засопел над самым ухом.Осторожно-осторожно Дмитрий Олегович разомкнул веки.Рядом с ним сидела здоровенная овчарка и скалила зубы. Человек в светло-синем обмундировании отдавал отрывистые команды. Подчиняясь им, господин Птахин и киллер Сорок Восьмой (без винтовки) уже стояли лицом к стене и подпирали обеими руками эту самую стену. Курочкин хотел было сказать, что у него свободна только одна рука, однако никто, кроме овчарки, не обращал на него внимания. Да и собака скорее не скалилась, а улыбалась ему.Комната быстро наполнялась и другими светло-синими людьми с автоматами наперевес. Каждый из них первым делом спешил обратиться к своему командиру.– Товарищ капитан! – докладывал один. – Там еще пять комнат! Общая площадь превышает санитарные нормативы.– Товарищ капитан! – брал под козырек другой. – Обнаружен спортивный зал. Шведская стенка, батут, штанга, тренажеры.– Товарищ капитан! Спальня явно гостевая!…– Товарищ капитан! Компьютер с «Комбатом», без лицензии!…– Холодильник четырехкамерный!…– Зеленые насаждения в вазах!…Последним в комнату, запыхавшись, влетел совсем молодой светло-синий парень. Он победно потрясал клеткой с парой ошалевших соловьев. Клетка раскачивалась. Соловьи, решившие, что пришел их смертный час, жалобно чирикали безо всякой фонограммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38