– Объяви нам свое имя.– Делила, – спокойно ответила она, – дочь Стаал-Уста.– Почему ты стоишь перед нами?– Я пришла на суд, чтобы ответить за смерть ан-кайдина Балдура, чью жизнь я забрала в прошлом году, – Дел глубоко вздохнула. – Искупить вину крови и заплатить союзу мечей за потерю.Над поляной повисла тяжелая тишина. Я осмотрелся, пытаясь разобраться в настроении людей, и увидел суровые Северные лица, услышал мрачные комментарии на Северном. Люди не хотели прощать ей смерть ан-кайдина.– Скажи нам, зачем ты это сделала, – потребовал Стиганд.– Мне нужно было напоить мою яватму.– Но почему кровью Балдура? Он не был достойным врагом, он был достойным другом!Аиды. Даже Стиганд вышел из себя.– Я не могла поступить иначе, – ответила Дел. – Он нужен был мне в мече.Голос Стиганда дрожал.– Тогда объясни нам, зачем? Скажи, почему это стоило ему жизни?Дел объяснила. Она говорила только со Стигандом, остальные для нее были только случайными слушателями. Сухо, невозмутимо, она поведала что случилось с ее семьей. Как Аджани и его налетчики уничтожили всех, кого она знала. Она выкладывала факты совершенно спокойно, словно случившееся ее не касалось, и я забеспокоился за исход суда.Она закончила рассказ быстро. Я бы не назвал его защитой, он прозвучал как косвенно связанная с делом история, и я испугался, что жесткий контроль, под которым она держала себя, настроит вока против нее.Пришла моя очередь.Глаза Стиганда высмотрели меня.– Выйдет ли вперед поручитель ан-истойя, чтобы назвать нам свое имя?Это был не совсем вопрос, хотя произнес его Стиганд в вопросительном тоне. Я шагнул вперед – люди сразу оживленно заговорили – попытался поймать взгляд Дел, но она не сводила глаз с вока.– Я – Песчаный Тигр, – объявил я, – рожденный на Юге, в Пендже… Я танцор меча седьмого ранга.Едва я начал говорить, наступила тишина.Стиганд подумал и кивнул.– Я наслышан об этом человеке. Он действительно Песчаный Тигр, что доказывают шрамы, полученные от кошки, которую он убил, чтобы получить имя. Он сражался с честью и достоинством.Ну, на самом-то деле ничего очень уж достойного там не было. Кот почти прикончил меня, и было сущим везением, что он лишь царапнул меня лапой по лицу, пока я пытался проколоть его к скале грубой пикой. Я далеко не сразу смог попасть в жизненно важные органы.Честь? Может быть. Мне не нужна была жизнь раба, а другого шанса получить свободу могло не представиться.Стиганд монотонно бормотал:– Ты пришел в Стаал-Уста как поручитель ан-истойя.Я согласился.– И ты сознаешь, какую ответственность берешь на себя.Ну, более-менее. Я готов был подтвердить рассказ Дел и сказать вока, что считал ее действия оправданными. Я все это им и сообщил.– И понимаешь последствия своего решения.Я мысленно вздохнул и сказал, что все понимаю. Мечтая, чтобы все это поскорее закончилось.– Хорошо ли ты знаешь ан-истойя?Я сказал, что последние десять месяцев провел вместе с Дел и возможно знал ее лучше, чем кто-либо, поскольку мы делили и круг, и постель, и тренировки. Мы работали вместе, что, если вока захочет, будет совсем нетрудно проверить. Достаточно отправить людей на Юг к нашим нанимателям.Я надеялся, что хоть это заткнет его: на проверку уйдет слишком много времени.Лицо у Стиганда было злое.– Согласен ли ты со словами ан-истойя? Считаешь ли, что у нее были причины убить Балдура?Я понял, что это хитрая проверка. Мне придется с большой осторожностью подбирать слова для ответа.Проклиная пробелы в знании языка Границы, я тем не менее начал, как я надеялся, мудрую и красивую речь в защиту действий Дел, но не успев и наполовину истощить свое красноречие, замолчал и сделал шаг вперед.– Все это ерунда, – сказал я им. – Сейчас все зависит оттого, как вока растолкует ее действия, а не решение, основанное на правильности или ошибочности. Всем нам приходилось совершать поступки, которым мы внутренне противились. Я сомневаюсь, что кому-то из нас нравится убивать людей, но иногда мы вынуждены убивать. Я думаю, что необходимость определяется силой обстоятельств, – я глубоко вздохнул. – Дел поклялась душами ее убитых родственников и ее яватмой, что отомстит убийцам. Сама по себе клятва была достойной. Так диктует честь, этому учат и в Стаал-Уста, но Дел понимала, что шансов на успех у нее было немного: одна женщина, даже если она виртуозно владеет мечом, не справится с двадцатью или тридцатью мужчинами,– я сделал короткий жест в сторону Дел, указывая на меч. – Она не могла рассчитывать ни на кого, кроме себя – получить кровный долг должен кто-то из родни, а все кроме нее погибли. И ей пришлось обратиться к помощи единственного человека, который, она знала, мог дать ей силу, поддержку и мощь, которые ей требовались – она попросила помощи у ее ан-кайдина.– Она убила ее ан-кайдина!Страстный крик Стиганда повис в утреннем воздухе. И глядя на него, я подумал, что был дураком, надеясь услышать от старика оправдательный приговор.Я облизнул губы.– Но Балдур не мертв. Он живет в ее яватме.– Это невозможно, – вставил Телек.Я не согласился.– А разве Северяне не верят, что напоив яватму кровью достойного человека, враг он или нет, меч вбирает в себя отличительные черты этого человека?Телек махнул рукой.– И не только это.– Гибель, – четко произнес я, – вот что это означает. А может в этом и суть: я видел, как изменялись яватмы после смерти их танцоров. Сначала яватма Терона, потом Брона. Они умерли вместе с хозяевами, став обычными мечами.Все в вока обменялись взглядами. Конечно ничего нового я им не сообщил, но может они растерялись от моей осведомленности.– Поэтому, – спокойно продолжил я, – Дел пришлось попросить Балдура помочь и он согласился. Он вошел в круг и танцевал со своей лучшей ан-истойя. И умер, чтобы яватма Дел могла жить. Чтобы Дел могла собрать кровный долг, как и принято на Севере для человека с честью.Старик смотрел на меня. Я читал на его лице все, что он переживал: горе, гнев, понимание. Но он ничего не сказал. Он просто повернулся и отошел, а остальные члены вока пошли за ним.Аиды, ненавижу ждать. Но именно этим нам и пришлось заниматься, Дел и мне. Остальные стояли и смотрели. И ждали, как и мы.Наконец Стиганд вернулся вместе с вока и занял свое место перед заключенной в кольцо мечей Дел. Он ничего не сказал, пока остальные не встали в круг. И Телек, и Стиганд избегали моего взгляда.Плохой знак.Старик посмотрел на Дел.– Ты убила одного из нас. Такое не прощается, как не прощается и любая ненужная смерть.Дел даже не моргнула.– Ты согласилась заплатить долг меча родне Балдура, но он был одинок. Поэтому ты заплатишь Стаал-Уста.Дел кивнула.– Мы были снисходительны, вынося приговор. Мы предлагаем тебе выбор: жизнь или смерть. Ты согласишься на изгнание и уйдешь или останешься и будешь убита.Все собравшиеся разом заговорили. Некоторые считали приговор справедливым, другие возражали.Я посмотрел на Стиганда. Вот значит как. Старик все же помог. Я поискал глазами Телека – его лицо ничего не выражало, но в серых глазах я заметил удовлетворение. Честь Стаал-Уста не пострадала, Дел наказана, оба они получили что хотели: они освободили Обитель от болезненных воспоминаний о смерти и рождении.Я выдохнул с облегчением. Теперь мы могли ехать на Юг, возвращаться домой.– Насколько, – спросила Дел, – я изгнана?– Навсегда, – ответил Стиганд.Дел не удивилась и кивнула.– Я бы хотела выкупить год.Все снова замолчали. Люди удивились так, что у некоторых открылись рты.Стиганд растерялся.– Выкупить год?Голос Дел звенел в холодном воздухе.– Я прошу отложить первый день изгнания на двенадцать месяцев. Я заплачу.– Зачем тебе это? – потребовал Стиганд.– У меня есть ребенок, – Дел смотрела ему в глаза. – Хотя бы год я хочу побыть матерью.Телек закрыл глаза.Стиганд покачал головой.– Это неприемлемо… Ты бросила девочку…– …потому что вынуждена была сделать это, – тихий голос Дел был наполнен такой страстью, что звучал как крик. – Какой матерью была бы женщина без чести? Какую жизнь могла бы я предложить ребенку? Одни несчастья? И поэтому я произнесла клятвы и оставила девочку, чтобы получить кровный долг и вернуть честь своей семье… чтобы и у Калле было хоть немого чести, – она посмотрела в глаза Телеку. – Я не собираюсь забирать ее у вас. Я прошу позволить мне делить ее с вами один год, а потом она будет навеки ваша. Она останется здесь, а я уеду, – Дел не скрывала горечи. – Разве я так много прошу? Один год против целой вечности.Аиды, баска, о таком мы не договаривались.Лицо Телека помрачнело, но Стиганд расстроенным мне не показался. Он даже улыбнулся.– Ты сказала, что готова заплатить за год. Чем? Своей жизнью и изгнанием ты платишь долг меча Стаал-Уста… Так что у тебя остается?– Кровный дар, – ровно ответила она, – за год.Стиганд говорил мягко. Он был уверен в исходе.– Я снова спрашиваю: что? Ты хочешь отдать яватму?– Нет, – тихо ответила Дел. – Я дам вам нового ан-истойя. Я отдаю вам на год Песчаного Тигра. 38 Вокруг меня только шум. Все говорили со мной, говорили обо мне: Стиганд, Телек, другие члены вока, все Северяне с острова. Но для меня их слова были просто шумом, вообще все превратилось в ровный шум. Я легко ушел от него, пробившись сквозь толпу, и наконец добрался до Дел. Я потянулся, схватил ее за руку повыше локтя и подтащил поближе.– Нам нужно поговорить.Вока выпустил ее из клетки. Каждый вытащил свой меч и убрал его в ножны, демонстрируя этим свое согласие. Только два меча остались в земле: ни Стиганду, ни Телеку идея Дел ничего хорошего не сулила, но решение принималось большинством голосов и в конце концов им пришлось выдернуть мечи. Дел выкупила год.Она попыталась вырвать руку, но я только крепче сжал пальцы и Дел сдалась. Она позволила мне вытащить ее из сутолоки и протащить через лес к берегу, где была привязана наша лодка.Я отпустил ее руку, не сомневаясь, что там, где лежали мои пальцы, остались красные пятна, которые к утру посинеют.Дел держалась скованно, неуверенно и с интересом рассматривала горы, упирающиеся в небо. Звуки беспрепятственно летели над водой. Я слышал ржание лошадей и мне даже показалось, что я узнал жеребца.Я показал на лодку.– Что, – начал я спокойно, – помешает мне сесть в лодку и уплыть?– Ты не умеешь грести, – ровно ответила Дел.– Я быстро учусь… и ты сделала все, чтобы заставить меня убраться отсюда.– Тогда уезжай, – безразлично сказала она.Я снова схватил ее за руку и развернул лицом ко мне.– Ты прекрасно знаешь, что я не могу! Ты все рассчитала, так? Ты знала, что согласившись подчиниться решению вока, я сам себя поймал в ловушку, и ты могла делать все, что хотела, не считаясь с моими желаниями.– Но ты свободен, – отрезала она. – Ты не пленник, ты ученик, наравне с остальными… Никто не будет держать тебя здесь против твоей воли. Тебя не закуют в кандалы и не запрут в доме. Может быть тебе дадут яватму…– Я не хочу яватму! – закричал я. – Я хочу только сесть в эту лодку – с тобой – и переплыть озеро, прямо сейчас. А там мы возьмем жеребца и к аидам уберемся отсюда.– У меня есть год, – непреклонно объявила она. – Должным образом приобретенный и оплаченный.– Моей свободой! – я не сводил с нее глаз, изумляясь ее решимости, полному отсутствию жалости ко мне, равнодушию, с которым она меня продала.– Ты даже не спросила, что я об этом думаю.Она повернулась и взглянула мне в глаза.– А если бы я подошла к тебе и нежно сказала: «Пожалуйста, Тигр, ты сделаешь это для меня? Тигр, ты подаришь мне год твоей жизни?» – Дел покачала головой. – Зачем тратить слова попусту. Я же знала, что ты ответишь.– Нет, не знала. Даже не представляла. Потому что ты так увлечена собой и своими проблемами, что моих проблем не замечаешь.– Замечаю! – закричала она. – Я все замечаю! Но я не могу забыть и о Калле! Я помню о моей дочери…– …которую ты бросила сразу же после ее рождения.– Потому что я была вынуждена…– Не вали мне это козье дерьмо, Дел. Ты могла ее и не бросать. Никто тебя не заставлял. Никто не вырывал у тебя ребенка и не запрещал приближаться к ней, пока ты не отомстишь за свою семью. Ты сама приняла решение. Твое…– А что ты об этом знаешь? – закричала Дел. – Что ты знаешь о любви и чести семьи… что ты знаешь об ответственности родственников друг за друга. У тебя же никого нет, за всю твою жизнь ты так и не узнал, что такое ответственность перед кем-то.Ударила она больно.– А ты думала об ответственности перед Калле, когда бросала ее? Ты делала это на благо Калле или ради себя?Глаза Дел загорелись.– Я…– …должна была это сделать. Знаю, – я покачал головой. – У тебя есть полное право принимать суровые решения, когда дело касается только тебя. Но ты не имеешь права решать, как жить другим.– Калле моя.– Ты отдала ее.– Нет.– Да, – я тяжело вздохнул и потер шрамы на щеке, собирая остатки терпения и самообладания. На меня навалилась странная тяжесть. – Ей хорошо с Телеком и Ханой, ты сама это признала. Зачем все разрушать?– Я не хочу ничего разрушать. Просто один год я тоже буду рядом с ней.– А ты подумала, как Калле к этому отнесется? Ты – временная мать, пришедшая когда тебе этого захотелось, и ты ждешь, что девочка привяжется к тебе и полюбит тебя как Хану? – я покачал головой. – Каково ей будет, Дел?Дел отвернулась и пристально уставилась на озеро. В голубых глазах заблестели слезы.– Один год против всей жизни.– Ну а что будет, когда год закончится и тебе придется оставить ее навсегда? Думаешь это будет легко? Думаешь ты сможешь просто уйти, сказав, что время истекло?– Лучше я уйду зная, что провела с ней год, чем с такой пустотой, как сейчас.Большей глупости нельзя было придумать.– Но ты бросила ее на следующий день после рождения, Дел! Ты провела пять лет вдали от нее… так откуда такие требования?– Я поняла, что совершила ошибку, – Дел снова повернулась ко мне. – Я ошибалась, Тигр, – она была так напряжена, что я опасался срыва. – Когда я пришла сюда, у меня перед глазами все время стояли Аджани и его люди, и я не могла думать ни о чем, кроме мести. Мечты о ней поддерживали меня всю дорогу до Стаал-Уста. Я знала, что вынашиваю ребенка. Знала, что как только научусь обращаться с мечом, получу свою яватму, я смогу сделать все, о чем мечтаю. Тогда у меня будут и силы, и мастерство для этого.Я постарался говорить спокойно.– Я знаю, что такое месть. Я знаю, что такое ненависть. Но невозможно жить нормальной жизнью, подчиняясь только этим чувствам.Дел сжала губы.– Я жила, подчиняясь этим чувствам пять лет, так что не говори мне, что это невозможно.– Я сказал нормальной жизнью, Дел. Твоя жизнь не нормальна. Она даже не близка к нормальной.– Может и нет, – согласилась Дел. – Но я надеюсь, что проведя год здесь, с Калле, я верну душевное равновесие, которое мне необходимо.Я развел руками.– А как же Калле? Каково ей будет?Дел замотала головой так решительно, что косы зашлепали по плечам.– Тигр, ты не понимаешь. Ты даже не представляешь…– …что может чувствовать Калле? – закончил я. – Подумай еще раз, Дел.Она прижала ладони к вискам.– Ты не понимаешь, – повторила она. – Откуда тебе понять? Ты же сам признал, что не знаешь, зачал ли хоть одного ребенка и тебе безразлично, есть ли на Юге дети твоей крови, – она отвела от лица ладони и ударила ими по бедрам. – И ты стоишь здесь и поучаешь меня, утверждая, что знаешь все переживания моей дочери?– Да, – отрезал я. – Знаю гораздо лучше, чем ты.– Тигр… – раздраженно начала Дел.– Я знаю, – повторил я, для выразительности ткнув себя пальцем в грудь. – Я знаю – глубоко внутри, вот здесь – что это такое, быть брошенным. Каково расти, не зная родителей… Каково быть одному… Каково сознавать, что женщина, которая родила тебя, бросила тебя на песок как дерьмо и оставила гнить, – я подошел ближе к Дел, совсем близко. – Я знаю, Дел. Очень хорошо знаю.Она побелела и не сводила с меня глаз. Я изумил ее страстью в голосе, но не переубедил. Дел не считалась со мной.– Это не одно и то же, Тигр. Я не бросала Калле…– Она не поймет в чем разница, – грубовато сказал я. – Да, ты, Хана и Телек попытаетесь объяснить ей, что произошло, но она не поймет. Она просто будет знать, что ты ушла. Что ты оставила ее… и только это будет иметь значение. Она не поймет всех причин твоего отъезда, но поймет, что ты ее бросила.– Когда она повзрослеет…– На сколько? – спросил я. – Для этого должны пройти годы, Дел. Много-много лет, пока она сама не столкнется со сложностями жизни, но и тогда она может не понять до конца. Оттого, что человек понимает причины, боль меньше не становится, – я глубоко вздохнул. – Тебе вынесен суровый приговор: вечное изгнание из Стаал-Уста, вечная разлука с дочерью… А ты подумала, как этот купленный год изменит ее жизнь?– Она сможет пожить со своей матерью, – безжизненным голосом сообщила Дел.Я подумал и покачал головой.– Хана ее мать.– Ты не понимаешь! – закричала Дел. – Откуда тебе понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40