Из Канады на Мартинику доставлено французское золото в слитках – на двести сорок пять миллионов долларов. Рузвельт опасается, как бы оно не оказалось в руках англичан. Это понятно. К сожалению, французский губернатор острова адмирал Робер стал на сторону Виши. Американцы определенно заигрывают с ним. Больше того: может быть, поддерживают Петена. В данном случае придется обдумать все дополнительно.
– Что касается Тулона, – Черчилль пробежал последнюю страничку адмиралтейской справки, – Тулон недосягаем. Он прикрыт с моря и с воздуха. А вот остальные порты… – премьер забарабанил по столу пальцами, – здесь надо принимать меры. Да, жесткие меры.
Он потер подбородок, потом провел ладонью по щеке, – кажется, можно не бриться. Все равно перед заседанием кабинета не хватит времени. Премьер посмотрел на часы. Пора!
Черчилль не напрасно провел время в раздумье. Пусть не все еще ясно, но надо действовать, нечего принимать во внимание моральные категории. Сегодня – союзник, завтра – нет. Когда союзники расходятся, один из них должен быть обезврежен. Таков закон. Это имеет значение не только во время войны, надо думать о будущем. Французский флот должен быть обезврежен. Кстати, после войны станет одним конкурентом меньше – конкурентом на море.
Как же назвать эту операцию? Черчилль на мгновение задумался. Хотя бы «Катапульта»…
Премьер-министр повернул в двери ключ и вышел. Через четверть часа начиналось заседание британского кабинета.
* * *
Первого июля премьер и военный министр Великобритании Уинстон Черчилль передал вице-адмиралу Соммервиллу краткое распоряжение: «Операцию „Катапульта“ следует приурочить к рассвету третьего июля 1940 года».
Соммервилл командовал британским флотом на Средиземном море. Корабли Соммервилла стояли на якорях в гибралтарской бухте – девятнадцать вымпелов во главе с линейным кораблем «Худ» и авианосцем «Арк Ройял». Несколько раньше вице-адмирал получил из Лондона текст ультиматума, который он должен был передать французскому адмиралу Жонсу. Французским кораблям, стоявшим в Оране и Мерс эль Кебире, предлагался выбор – перейти в английские порты, заявить о своем согласии продолжать борьбу с Германией или самим затопить свои корабли. Других вариантов ультиматум не предлагал.
В случае отказа адмиралу Соммервиллу предписывалось затопить французские корабли, используя для этого всю мощь имевшегося в его распоряжении флота.
Британская эскадра на рассвете покинула гибралтарскую бухту. Корабли обогнули скалистую, пирамидообразную крепость, прошли мимо мыса Европа с погашенным на время войны маяком. Когда-то маяк сиял рубиновыми огнями… Эскадра направилась к североафриканскому берегу.
В девять тридцать утра британские корабли появились на траверзе Орана. С верхнего мостика открывался вид на пепельно-белый город, обрамленный зеленью пальм, виднелись плоские кровли зданий. Он был по-восточному красив, этот город, раскинувшийся на выжженном, светло-коричневом, почти желтом берегу, омываемом прозрачным и сочным аквамариновым морем. В голубой бухте застыли серые громады кораблей. Соммервилл невольно залюбовался линейными кораблями. «Дюнкерк» и «Страсбург» стояли в небольшом отдалении один от другого. На кораблях шла утренняя уборка. Доносились свистки боцманских дудок. Солнце уже поднялось высоко, но еще не чувствовалось изнуряющего африканского зноя.
С ультиматумом на «Дюнкерк» Соммервилл направил капитана Холланда, бывшего морского атташе в Париже. Холланд безукоризненно знал французский язык.
Белый катер под британским флагом пересек бухту и, вздымая буруны, лихо остановился у высокого, точно скала, отвесного борта линкора. Соммервилл невооруженным глазом видел, как на «Дюнкерке» спустили трап и капитан ловко поднялся на борт.
Прошло довольно много времени, прежде чем на палубе вновь появилась фигура капитана Холланда. Он спустился на катер. От взора Соммервилла не укрылась одна насторожившая деталь – на французских кораблях с пушек сняли чехлы. До этого времени вице-адмирал полагал – все закончится простой демонстрацией.
Прибывший капитан Холланд доложил – адмирал Жонсу отказался его принять. Считает ниже своего достоинства вести официальные переговоры с капитаном, с человеком значительно ниже его рангом. Тем не менее Жонсу ответил на письмо Соммервилла. Вкратце содержание ответа сводилось к тому, что французские корабли не перейдут к немцам. Что касается ультиматума, то он не желает вступать в переговоры, на силу будет отвечать силой.
Переговоры продолжались в течение всего дня. Соммервилл информировал о них Лондон. Два союзных флота стояли друг перед другом с наведенными орудиями.
В шесть часов двадцать шесть минут после полудня Уинстон Черчилль передал приказ из адмиралтейства: «Французские корабли должны подчиниться вашим условиям либо потопить себя. В противном случае они должны быть потоплены вами до наступления темноты».
Радиограмма из Лондона запоздала на полчаса. В пять часов пятьдесят четыре минуты, получив снова не удовлетворивший его ответ, вице-адмирал Соммервилл сам приказал открыть огонь. Орудийные залпы разорвали напряженную тишину. Тотчас же ответили береговые батареи. Бомбардировщики, поднявшиеся с авианосца, нанесли бомбовый удар по кораблям. Линкор «Бретань» взлетел в воздух. Авиационные бомбы или снаряды крупного калибра взорвали пороховые погреба. «Бретань» развалился на части и в несколько минут исчез под водой.
Бой продолжался. Французские корабли, видимо, приняли решение выходить из боя. Они намеревались воспользоваться наступающей темнотой. Первым пошел на прорыв линкор «Страсбург». Огонь британских кораблей нанес ему серьезные повреждения. В кормовой части пылал пожар. Клубы дыма тянулись длинным шлейфом. Пламя вздымалось до половины мачт. Отстреливаясь, «Страсбург» вышел в открытое море. Преследовать его не имело смысла – он скрылся в сгустившейся темноте. Французской команде удалось погасить огонь.
Линейный корабль «Дюнкерк», не имея возможности для маневра, сел плотно на мель. Другой линкор, «Прованс», тоже получил тяжелые повреждения и сам выбросился на берег.
Операция «Катапульта» одновременно проводилась во всех портах, где стояли французские военные корабли. В Дакаре линкор «Ришелье», атакованный авианосцем «Гермес», также получил столь сильные повреждения, что на несколько лет выбыл из строя.
В Александрии французские морские силы уклонились от боя, крейсеры покинули порт. Впоследствии, так же, как и линкор «Страсбург», они достигли Тулона. Но большая часть французского флота перестала существовать. Удар, нанесенный «Катапультой», на многие годы ослабил морскую мощь Франции. Одним ударом Черчилль вывел из игры своего конкурента. Он довершил то, что не мог сделать Гитлер, разгромивший сухопутные силы Франции.
В тот день, когда эскадра вице-адмирала Соммервилла приближалась к обожженному африканскому берегу, по дороге из Дувра в Портсмут двигалась колонна грузовых военных машин, приспособленных для переброски войск. Из Дувра колонна вышла глухой ночью. Солдат подняли по тревоге. На рассвете она приближалась к месту своего назначения. Солдаты не знали, куда их везут. Говорили, будто где-то на побережье немцы высадили парашютный десант и морскую бригаду перебрасывали в район боевых действий.
Под брезентовым тентом стоял полумрак. Свет просачивался сквозь плотную ткань, и от этого внутри царил зеленоватый сумрак, как в густом хвойном лесу. Иногда задний полог приоткрывался движением ветра, и в узкую щель виднелся край убегающей дороги. Роберт сидел рядом с рыжим Эдвардом, плечом ощущая его тепло. Было тесно. Как всегда в ранний утренний час, клонило ко сну. Эдвард пошевелился.
– Давай пересядем, у меня совсем затекли ноги.
Пересаживаясь, потревожил соседей. Кто-то недовольно заворчал:
– Сидели бы вы спокойно, черти! Дайте хоть немного вздремнуть!
Но дремать не пришлось. В просвете полога замелькали дома. Въехали в город, куда-то свернули, машина замедлила ход и остановилась. Приказали выходить, строиться. Роберт, выпрыгнул на мостовую. Ноги как деревянные. Он осмотрелся. Кажется, Портсмут. Так и есть. Вот там виднеется остров Уайт. Крошоу часто бывал здесь, когда плавал матросом.
– Это Портсмут, – сказал он Эдварду.
– Неужели здесь высадились боши? Что-то слишком уж тихо.
– Да, не похоже… Посмотрим.
Солдат встретил полковник Макгроег. Он накануне уехал из Дувра с кем-то из морского штаба.
Группами по десять человек прошли ближе к порту. Полковник остался с теми, где были Эдвард и Крошоу. Он сам инструктировал солдат. Теперь все разъяснилось. В порту стоят французские подводные лодки. Поступил приказ взять их под охрану. Французы нарушили союзный долг, заключили мир с Гитлером. Группа, которую возглавит сам Макгроег, займет субмарину «Сюркуф». Оружие применять только при крайней необходимости. Операция должна пройти без инцидентов. Решительные действия применять лишь в случае открытого сопротивления. Проверить оружие.
Солдаты защелкали затворами. Макгроег отошел, отдавая распоряжение другим группам.
– Знаешь, – сказал Эдвард, – мне как-то не по себе. Лучше бы воевать с немцами.
Роберт ответил что-то неопределенное. Он и сам был расстроен неожиданным оборотом событий. Вот тебе и парашютный десант! Эдвард прав. Было понятно, когда их везли в Норвегию, – говорили, надо сбить немцев. Еще понятнее, когда плавал через Ла-Манш. А сейчас… Роберта охватило смятение. Но он был только солдат.
Через площадь пробежали двое. Они волокли за собой пулемет на колесиках с широкими ободами. Третий бежал следом с металлическими коробками. Одна была полуоткрыта. Из-под крышки торчала пулеметная лента. Солдаты остановились у железной пожарной лестницы и начали втаскивать пулемет на крышу. Тот, что нес зеленые коробки, взобрался на первые ступени и, напрягаясь, тянул пулемет за хобот. Двое помогали снизу. Роберт заметил, что весь порт оцеплен войсками. Охрану несли шотландцы в коротких клетчатых юбках, в белых гетрах ниже колен.
Вскоре вернулся полковник Макгроег. Он отошел в сторону, чтобы видеть все группы, поднял руку и резко опустил ее.
Быстрым шагом солдаты вышли на пристань. У стенки, выстроившись в ряд, стояли подводные лодки кормой к берегу. На коротких флагштоках трепетали французские флаги. Дул легкий и мягкий ветер. Было совсем тихо. Только топот ног гулко разносился по пристани.
Субмарина «Сюркуф» стояла ближе других. Роберт сразу узнал ее. Остроносая, длинная, раза в полтора длиннее других подлодок. От кормы на берег был перекинут трап – две доски, сшитые планками. На борту стоял вахтенный. Он спокойно наблюдал за приближавшимися солдатами. Макгроег прошел по трапу. За ним шел Эдвард, потом Роберт.
– Пропуск! – Часовой опустил винтовку, преграждая дорогу.
Сзади напирали, и Крошоу невольно подтолкнул Эдварда. Тот едва не свалился с мостков. Вскинул руку, чтобы сохранить равновесие, и прикладом зацепил часового. Вахтенный отпрянул назад, вскинул винтовку.
Дальше все произошло молниеносно. Роберт видел, как мелькнула чья-то рука, схватившая винтовку за ствол. Услышал выстрел, увидел падающего на палубу Эдварда, бледного француза, отходившего к открытому люку. Он целился в Макгроега. Роберт выстрелил, сделав это почти бессознательно. Вахтенный тоже упал на палубу. Из люка высунулся другой французский моряк. Он попытался захлопнуть люк, но ему это не удалось. Подскочившие солдаты вцепились в стальную плиту с торчащими болтами. Француз скатился вниз. Он успел крикнуть:
– Тревога! К оружию!
Несколько солдат тоже ринулись вниз. Роберт скатился по трапу. Началась свалка. Моряка обезоружили. Он вырывался, и его держали за вывернутые руки. С искаженным лицом моряк продолжал кричать:
– К оружию! Нас предали! Да здравствует Франция!..
В конце узкого длинного коридора, белого, как санитарный покой, появилось еще несколько французских моряков. Раздались выстрелы. В тесном коридоре они словно разрывали барабанную перепонку. Роберт тоже что-то кричал, старался выстрелить, но было так тесно, что он никак не мог вскинуть винтовку. Снова мелькнуло лицо командира бригады. Кровь на кителе. Фигура французского офицера в мундире с золотыми галунами…
Перекрывая шум, офицер властно скомандовал экипажу подлодки прекратить сопротивление.
– Что это значит? – обратился он к Макгроегу.
– Именем его величества передаю приказ… – Макгроег покачнулся, его поддержали солдаты. Ему трудно было говорить. – Ваше судно переходит под контроль британских властей.
– Я подчиняюсь силе. Вы нарушаете традиции союзного долга и дружбы. – Капитан субмарины повернулся к матросам, столпившимся в конце коридора: – Прошу вас не сопротивляться. Мы бессильны что-нибудь сделать.
– Я благодарю вас! – сказал Макгроег. – Понимаю и сочувствую, но я выполняю неприятный долг. – Он протянул капитану руку.
– Я тоже выполняю долг.
Капитан прошел в свою каюту, не заметив протянутой руки.
На палубе еще лежали трупы французского часового и Эдварда. Кровь сочилась из ран убитых, и, смешиваясь, она стекала по железу за борт. Кровь двух союзников… Роберт достал сигарету. Как же так?! Он закурил. Пальцы его дрожали.
Безоружные французские матросы выходили на берег. Подняли убитого и понесли. Первым сошел на берег капитан субмарины. Он остановился перед французским флагом и отдал честь. То же сделали и матросы. Не смогли отдать честь лишь те, что несли убитого часового.
На корме уже стоял английский патруль – два шотландца в клетчатых юбках и белых, до колен, гетрах. Солдаты теснились на железной палубе около люка. Они избегали смотреть друг другу в глаза, будто совершили что-то нечистое, позорное. В голове Крошоу проносились разрозненные обрывки мыслей. Тошнота, возникшая при виде крови, не проходила. За что он убил его?.. Француз выполнял свой долг. Но и он, Роберт, тоже выполнял долг. Может быть, он родственник тех ребят, которых Роберт ночью вывозил с песчаного берега, тех, что отказались покинуть Францию. Как сказал Эдвард? «Давай пересядем, у меня затекли ноги». Кажется, Роберт и сейчас готов поменяться с ним местами. Упасть на палубу и лежать, откинув голову, чтобы только не думать… А как же Кэт? Что он должен сказать ей? «Кэт! Кэт, я не виноват, что так получилось…»
– Да, грязное дело война! – Слова дошли до сознания Роберта откуда-то издалека. Говорил солдат, который мучился морской болезнью там, на нарах, во время похода в Норвегию. – Пошли!
Из субмарины вышел Макгроег. Он ранен в плечо. Ранен был еще один солдат, но легко. Приказали строиться. Эдварда унесли. Один из солдат взял ведро, стоявшее за люком, распутал конец, зачерпнул из-за борта воды и плеснул на то место, где растеклась кровь. Вода стала розовой – кровь еще не успела застыть.
Британских солдат увели. Они возвращались строевым шагом. Топот их ног раздавался на пристани. Роберта продолжало мутить.
Подводные лодки, как железные рыбы, стояли у пирса. На «Сюркуфе» еще развевался французский флаг.
«Да, грязное дело война», – повторил про себя Крошоу.
Часть третья. Дранг нах Остен
Глава первая
I
Странное зрелище представляла эта карета потускневшего голубого цвета с резными, под бронзу, украшениями, мчавшаяся по дороге в майский день злополучного для Англии 1940 года. Было нечто бутафорское и в одежде лакеев, стоявших в красных ливреях на запятках кареты, и в облике двух джентльменов, сидящих внутри ее в расшитых камзолах, в коротких панталонах, в чулках до колен и завитых белых париках, какие носили когда-то в аристократической старой Англии.
Четверка лошадей мчала карету к Викториахаузу, видневшемуся невдалеке на возвышенности пологого холма; холм окружали редкие деревья, покрывшиеся молодой, весенней листвой. Высокие, в рост человека, колеса подскакивали на неровностях дороги, и при каждом толчке один из спутников болезненно морщился. Другой сидел с неподвижным лицом и медленно цедил слова, будто его не беспокоили неудобства такого средневекового путешествия. Человек с застывшим лицом, в парике и парадном мундире, точно позирующий придворному живописцу, напыщенный и театральный, был лорд Эмерли, а его сосед, подвижной и худощавый, – престарелый парламентарий Самуэль Хор. Оба они ехали в Викториахауз на торжество, которое ежегодно устраивал чудаковатый хозяин поместья Стюарт Кингтон по случаю дня рождения ее величества королевы Виктории.
Странный, архаический наряд путников и лакеев, карета диккенсовских времен, грохот колес с железными ободьями не мешали спутникам вести современный и злободневный разговор, начатый еще в машине по пути из Лондона. Речь шла о предложении нового премьер-министра Уинстона Черчилля, которое он сделал Самуэлю Хору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Что касается Тулона, – Черчилль пробежал последнюю страничку адмиралтейской справки, – Тулон недосягаем. Он прикрыт с моря и с воздуха. А вот остальные порты… – премьер забарабанил по столу пальцами, – здесь надо принимать меры. Да, жесткие меры.
Он потер подбородок, потом провел ладонью по щеке, – кажется, можно не бриться. Все равно перед заседанием кабинета не хватит времени. Премьер посмотрел на часы. Пора!
Черчилль не напрасно провел время в раздумье. Пусть не все еще ясно, но надо действовать, нечего принимать во внимание моральные категории. Сегодня – союзник, завтра – нет. Когда союзники расходятся, один из них должен быть обезврежен. Таков закон. Это имеет значение не только во время войны, надо думать о будущем. Французский флот должен быть обезврежен. Кстати, после войны станет одним конкурентом меньше – конкурентом на море.
Как же назвать эту операцию? Черчилль на мгновение задумался. Хотя бы «Катапульта»…
Премьер-министр повернул в двери ключ и вышел. Через четверть часа начиналось заседание британского кабинета.
* * *
Первого июля премьер и военный министр Великобритании Уинстон Черчилль передал вице-адмиралу Соммервиллу краткое распоряжение: «Операцию „Катапульта“ следует приурочить к рассвету третьего июля 1940 года».
Соммервилл командовал британским флотом на Средиземном море. Корабли Соммервилла стояли на якорях в гибралтарской бухте – девятнадцать вымпелов во главе с линейным кораблем «Худ» и авианосцем «Арк Ройял». Несколько раньше вице-адмирал получил из Лондона текст ультиматума, который он должен был передать французскому адмиралу Жонсу. Французским кораблям, стоявшим в Оране и Мерс эль Кебире, предлагался выбор – перейти в английские порты, заявить о своем согласии продолжать борьбу с Германией или самим затопить свои корабли. Других вариантов ультиматум не предлагал.
В случае отказа адмиралу Соммервиллу предписывалось затопить французские корабли, используя для этого всю мощь имевшегося в его распоряжении флота.
Британская эскадра на рассвете покинула гибралтарскую бухту. Корабли обогнули скалистую, пирамидообразную крепость, прошли мимо мыса Европа с погашенным на время войны маяком. Когда-то маяк сиял рубиновыми огнями… Эскадра направилась к североафриканскому берегу.
В девять тридцать утра британские корабли появились на траверзе Орана. С верхнего мостика открывался вид на пепельно-белый город, обрамленный зеленью пальм, виднелись плоские кровли зданий. Он был по-восточному красив, этот город, раскинувшийся на выжженном, светло-коричневом, почти желтом берегу, омываемом прозрачным и сочным аквамариновым морем. В голубой бухте застыли серые громады кораблей. Соммервилл невольно залюбовался линейными кораблями. «Дюнкерк» и «Страсбург» стояли в небольшом отдалении один от другого. На кораблях шла утренняя уборка. Доносились свистки боцманских дудок. Солнце уже поднялось высоко, но еще не чувствовалось изнуряющего африканского зноя.
С ультиматумом на «Дюнкерк» Соммервилл направил капитана Холланда, бывшего морского атташе в Париже. Холланд безукоризненно знал французский язык.
Белый катер под британским флагом пересек бухту и, вздымая буруны, лихо остановился у высокого, точно скала, отвесного борта линкора. Соммервилл невооруженным глазом видел, как на «Дюнкерке» спустили трап и капитан ловко поднялся на борт.
Прошло довольно много времени, прежде чем на палубе вновь появилась фигура капитана Холланда. Он спустился на катер. От взора Соммервилла не укрылась одна насторожившая деталь – на французских кораблях с пушек сняли чехлы. До этого времени вице-адмирал полагал – все закончится простой демонстрацией.
Прибывший капитан Холланд доложил – адмирал Жонсу отказался его принять. Считает ниже своего достоинства вести официальные переговоры с капитаном, с человеком значительно ниже его рангом. Тем не менее Жонсу ответил на письмо Соммервилла. Вкратце содержание ответа сводилось к тому, что французские корабли не перейдут к немцам. Что касается ультиматума, то он не желает вступать в переговоры, на силу будет отвечать силой.
Переговоры продолжались в течение всего дня. Соммервилл информировал о них Лондон. Два союзных флота стояли друг перед другом с наведенными орудиями.
В шесть часов двадцать шесть минут после полудня Уинстон Черчилль передал приказ из адмиралтейства: «Французские корабли должны подчиниться вашим условиям либо потопить себя. В противном случае они должны быть потоплены вами до наступления темноты».
Радиограмма из Лондона запоздала на полчаса. В пять часов пятьдесят четыре минуты, получив снова не удовлетворивший его ответ, вице-адмирал Соммервилл сам приказал открыть огонь. Орудийные залпы разорвали напряженную тишину. Тотчас же ответили береговые батареи. Бомбардировщики, поднявшиеся с авианосца, нанесли бомбовый удар по кораблям. Линкор «Бретань» взлетел в воздух. Авиационные бомбы или снаряды крупного калибра взорвали пороховые погреба. «Бретань» развалился на части и в несколько минут исчез под водой.
Бой продолжался. Французские корабли, видимо, приняли решение выходить из боя. Они намеревались воспользоваться наступающей темнотой. Первым пошел на прорыв линкор «Страсбург». Огонь британских кораблей нанес ему серьезные повреждения. В кормовой части пылал пожар. Клубы дыма тянулись длинным шлейфом. Пламя вздымалось до половины мачт. Отстреливаясь, «Страсбург» вышел в открытое море. Преследовать его не имело смысла – он скрылся в сгустившейся темноте. Французской команде удалось погасить огонь.
Линейный корабль «Дюнкерк», не имея возможности для маневра, сел плотно на мель. Другой линкор, «Прованс», тоже получил тяжелые повреждения и сам выбросился на берег.
Операция «Катапульта» одновременно проводилась во всех портах, где стояли французские военные корабли. В Дакаре линкор «Ришелье», атакованный авианосцем «Гермес», также получил столь сильные повреждения, что на несколько лет выбыл из строя.
В Александрии французские морские силы уклонились от боя, крейсеры покинули порт. Впоследствии, так же, как и линкор «Страсбург», они достигли Тулона. Но большая часть французского флота перестала существовать. Удар, нанесенный «Катапультой», на многие годы ослабил морскую мощь Франции. Одним ударом Черчилль вывел из игры своего конкурента. Он довершил то, что не мог сделать Гитлер, разгромивший сухопутные силы Франции.
В тот день, когда эскадра вице-адмирала Соммервилла приближалась к обожженному африканскому берегу, по дороге из Дувра в Портсмут двигалась колонна грузовых военных машин, приспособленных для переброски войск. Из Дувра колонна вышла глухой ночью. Солдат подняли по тревоге. На рассвете она приближалась к месту своего назначения. Солдаты не знали, куда их везут. Говорили, будто где-то на побережье немцы высадили парашютный десант и морскую бригаду перебрасывали в район боевых действий.
Под брезентовым тентом стоял полумрак. Свет просачивался сквозь плотную ткань, и от этого внутри царил зеленоватый сумрак, как в густом хвойном лесу. Иногда задний полог приоткрывался движением ветра, и в узкую щель виднелся край убегающей дороги. Роберт сидел рядом с рыжим Эдвардом, плечом ощущая его тепло. Было тесно. Как всегда в ранний утренний час, клонило ко сну. Эдвард пошевелился.
– Давай пересядем, у меня совсем затекли ноги.
Пересаживаясь, потревожил соседей. Кто-то недовольно заворчал:
– Сидели бы вы спокойно, черти! Дайте хоть немного вздремнуть!
Но дремать не пришлось. В просвете полога замелькали дома. Въехали в город, куда-то свернули, машина замедлила ход и остановилась. Приказали выходить, строиться. Роберт, выпрыгнул на мостовую. Ноги как деревянные. Он осмотрелся. Кажется, Портсмут. Так и есть. Вот там виднеется остров Уайт. Крошоу часто бывал здесь, когда плавал матросом.
– Это Портсмут, – сказал он Эдварду.
– Неужели здесь высадились боши? Что-то слишком уж тихо.
– Да, не похоже… Посмотрим.
Солдат встретил полковник Макгроег. Он накануне уехал из Дувра с кем-то из морского штаба.
Группами по десять человек прошли ближе к порту. Полковник остался с теми, где были Эдвард и Крошоу. Он сам инструктировал солдат. Теперь все разъяснилось. В порту стоят французские подводные лодки. Поступил приказ взять их под охрану. Французы нарушили союзный долг, заключили мир с Гитлером. Группа, которую возглавит сам Макгроег, займет субмарину «Сюркуф». Оружие применять только при крайней необходимости. Операция должна пройти без инцидентов. Решительные действия применять лишь в случае открытого сопротивления. Проверить оружие.
Солдаты защелкали затворами. Макгроег отошел, отдавая распоряжение другим группам.
– Знаешь, – сказал Эдвард, – мне как-то не по себе. Лучше бы воевать с немцами.
Роберт ответил что-то неопределенное. Он и сам был расстроен неожиданным оборотом событий. Вот тебе и парашютный десант! Эдвард прав. Было понятно, когда их везли в Норвегию, – говорили, надо сбить немцев. Еще понятнее, когда плавал через Ла-Манш. А сейчас… Роберта охватило смятение. Но он был только солдат.
Через площадь пробежали двое. Они волокли за собой пулемет на колесиках с широкими ободами. Третий бежал следом с металлическими коробками. Одна была полуоткрыта. Из-под крышки торчала пулеметная лента. Солдаты остановились у железной пожарной лестницы и начали втаскивать пулемет на крышу. Тот, что нес зеленые коробки, взобрался на первые ступени и, напрягаясь, тянул пулемет за хобот. Двое помогали снизу. Роберт заметил, что весь порт оцеплен войсками. Охрану несли шотландцы в коротких клетчатых юбках, в белых гетрах ниже колен.
Вскоре вернулся полковник Макгроег. Он отошел в сторону, чтобы видеть все группы, поднял руку и резко опустил ее.
Быстрым шагом солдаты вышли на пристань. У стенки, выстроившись в ряд, стояли подводные лодки кормой к берегу. На коротких флагштоках трепетали французские флаги. Дул легкий и мягкий ветер. Было совсем тихо. Только топот ног гулко разносился по пристани.
Субмарина «Сюркуф» стояла ближе других. Роберт сразу узнал ее. Остроносая, длинная, раза в полтора длиннее других подлодок. От кормы на берег был перекинут трап – две доски, сшитые планками. На борту стоял вахтенный. Он спокойно наблюдал за приближавшимися солдатами. Макгроег прошел по трапу. За ним шел Эдвард, потом Роберт.
– Пропуск! – Часовой опустил винтовку, преграждая дорогу.
Сзади напирали, и Крошоу невольно подтолкнул Эдварда. Тот едва не свалился с мостков. Вскинул руку, чтобы сохранить равновесие, и прикладом зацепил часового. Вахтенный отпрянул назад, вскинул винтовку.
Дальше все произошло молниеносно. Роберт видел, как мелькнула чья-то рука, схватившая винтовку за ствол. Услышал выстрел, увидел падающего на палубу Эдварда, бледного француза, отходившего к открытому люку. Он целился в Макгроега. Роберт выстрелил, сделав это почти бессознательно. Вахтенный тоже упал на палубу. Из люка высунулся другой французский моряк. Он попытался захлопнуть люк, но ему это не удалось. Подскочившие солдаты вцепились в стальную плиту с торчащими болтами. Француз скатился вниз. Он успел крикнуть:
– Тревога! К оружию!
Несколько солдат тоже ринулись вниз. Роберт скатился по трапу. Началась свалка. Моряка обезоружили. Он вырывался, и его держали за вывернутые руки. С искаженным лицом моряк продолжал кричать:
– К оружию! Нас предали! Да здравствует Франция!..
В конце узкого длинного коридора, белого, как санитарный покой, появилось еще несколько французских моряков. Раздались выстрелы. В тесном коридоре они словно разрывали барабанную перепонку. Роберт тоже что-то кричал, старался выстрелить, но было так тесно, что он никак не мог вскинуть винтовку. Снова мелькнуло лицо командира бригады. Кровь на кителе. Фигура французского офицера в мундире с золотыми галунами…
Перекрывая шум, офицер властно скомандовал экипажу подлодки прекратить сопротивление.
– Что это значит? – обратился он к Макгроегу.
– Именем его величества передаю приказ… – Макгроег покачнулся, его поддержали солдаты. Ему трудно было говорить. – Ваше судно переходит под контроль британских властей.
– Я подчиняюсь силе. Вы нарушаете традиции союзного долга и дружбы. – Капитан субмарины повернулся к матросам, столпившимся в конце коридора: – Прошу вас не сопротивляться. Мы бессильны что-нибудь сделать.
– Я благодарю вас! – сказал Макгроег. – Понимаю и сочувствую, но я выполняю неприятный долг. – Он протянул капитану руку.
– Я тоже выполняю долг.
Капитан прошел в свою каюту, не заметив протянутой руки.
На палубе еще лежали трупы французского часового и Эдварда. Кровь сочилась из ран убитых, и, смешиваясь, она стекала по железу за борт. Кровь двух союзников… Роберт достал сигарету. Как же так?! Он закурил. Пальцы его дрожали.
Безоружные французские матросы выходили на берег. Подняли убитого и понесли. Первым сошел на берег капитан субмарины. Он остановился перед французским флагом и отдал честь. То же сделали и матросы. Не смогли отдать честь лишь те, что несли убитого часового.
На корме уже стоял английский патруль – два шотландца в клетчатых юбках и белых, до колен, гетрах. Солдаты теснились на железной палубе около люка. Они избегали смотреть друг другу в глаза, будто совершили что-то нечистое, позорное. В голове Крошоу проносились разрозненные обрывки мыслей. Тошнота, возникшая при виде крови, не проходила. За что он убил его?.. Француз выполнял свой долг. Но и он, Роберт, тоже выполнял долг. Может быть, он родственник тех ребят, которых Роберт ночью вывозил с песчаного берега, тех, что отказались покинуть Францию. Как сказал Эдвард? «Давай пересядем, у меня затекли ноги». Кажется, Роберт и сейчас готов поменяться с ним местами. Упасть на палубу и лежать, откинув голову, чтобы только не думать… А как же Кэт? Что он должен сказать ей? «Кэт! Кэт, я не виноват, что так получилось…»
– Да, грязное дело война! – Слова дошли до сознания Роберта откуда-то издалека. Говорил солдат, который мучился морской болезнью там, на нарах, во время похода в Норвегию. – Пошли!
Из субмарины вышел Макгроег. Он ранен в плечо. Ранен был еще один солдат, но легко. Приказали строиться. Эдварда унесли. Один из солдат взял ведро, стоявшее за люком, распутал конец, зачерпнул из-за борта воды и плеснул на то место, где растеклась кровь. Вода стала розовой – кровь еще не успела застыть.
Британских солдат увели. Они возвращались строевым шагом. Топот их ног раздавался на пристани. Роберта продолжало мутить.
Подводные лодки, как железные рыбы, стояли у пирса. На «Сюркуфе» еще развевался французский флаг.
«Да, грязное дело война», – повторил про себя Крошоу.
Часть третья. Дранг нах Остен
Глава первая
I
Странное зрелище представляла эта карета потускневшего голубого цвета с резными, под бронзу, украшениями, мчавшаяся по дороге в майский день злополучного для Англии 1940 года. Было нечто бутафорское и в одежде лакеев, стоявших в красных ливреях на запятках кареты, и в облике двух джентльменов, сидящих внутри ее в расшитых камзолах, в коротких панталонах, в чулках до колен и завитых белых париках, какие носили когда-то в аристократической старой Англии.
Четверка лошадей мчала карету к Викториахаузу, видневшемуся невдалеке на возвышенности пологого холма; холм окружали редкие деревья, покрывшиеся молодой, весенней листвой. Высокие, в рост человека, колеса подскакивали на неровностях дороги, и при каждом толчке один из спутников болезненно морщился. Другой сидел с неподвижным лицом и медленно цедил слова, будто его не беспокоили неудобства такого средневекового путешествия. Человек с застывшим лицом, в парике и парадном мундире, точно позирующий придворному живописцу, напыщенный и театральный, был лорд Эмерли, а его сосед, подвижной и худощавый, – престарелый парламентарий Самуэль Хор. Оба они ехали в Викториахауз на торжество, которое ежегодно устраивал чудаковатый хозяин поместья Стюарт Кингтон по случаю дня рождения ее величества королевы Виктории.
Странный, архаический наряд путников и лакеев, карета диккенсовских времен, грохот колес с железными ободьями не мешали спутникам вести современный и злободневный разговор, начатый еще в машине по пути из Лондона. Речь шла о предложении нового премьер-министра Уинстона Черчилля, которое он сделал Самуэлю Хору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91