– Этого я не могу знать.
– Это была молодая женщина?
– Судя по голосу, молодая. Мне показалось, что она стесняется говорить.
– Значит, вы говорите, это было примерно в половине шестого.
В это время Тиёко Отори уже приехала в Каруидзаву…
Коскэ Киндаити, похоже, больше заинтересовала история с ключом.
– А во время разговора где был пиджак Цумура?
– Я не помню, висел ли он на спинке стула, как сказал недавно Синохара-сан. Но точно помню, что когда он пошел к телефону, он был в рубашке и галстуке-бабочке, а пиджака на нем не было. Да, да, из кармана рубашки выглядывал кончик трубки.
– Синохара-сан, а что вы можете сказать?
– К сожалению, ничего, так как я еще до этого ушел из кафе.
– Татибана-кун, а Маки и Мися там еще оставались?
– Да.
– Когда они ушли?
– Я не знаю. Я ушел немного раньше, чем Цумура-сэнсей, и больше этих двоих не видел.
– Синохара-сан тоже, наверное, не знает.
– Нет…
Синохара смущенно опустил голову. Помощник инспектора Хибия нетерпеливо сказал:
– Киндаити-сэнсей, об этом мы можем спросить у Мися. Нас больше интересует содержание разговора с этой неизвестной женщиной. Татибана-кун, вы не знаете, о чем они говорили?
– К сожалению, у меня нет привычки подслушивать чужие телефонные разговоры.
Помощник инспектора смутился. Киндаити спросил спокойно:
– Татибана-кун, ты учишься на кафедре композиции Университета искусств? Тогда ты должен знать Синкити Тасиро.
– Он учился вместе со мной. Вчера я его встретил.
– Тасиро-кун был исключен из университета?
– Нет, все устроили так, чтобы он был не исключен, а ушел по собственному желанию. В прошлом году он выкинул этот дурацкий номер, а так… У него талант, я даже завидую. Но у него почему-то развился комплекс неполноценности, и он постепенно от нас отдалился и в конце концов совершил этот глупый поступок. После этого он стал еще более скрытным и замкнутым, перестал ходить в университет. Я давно его не видел, а вчера встретил, спросил, собирается ли он возвратиться в университет. Он стал каким-то агрессивным… Видимо, если такое случается, то человеку уже нельзя помочь.
Когда речь зашла о Синкити Тасиро, Сигэки Татибана неожиданно стал красноречивым. Видимо, он не понимал страданий Синкити. Он говорил не с презрением, скорее с сочувствием, однако было ясно, что два этих молодых человека, воспитанных в совершенно разных условиях, не могли сойтись так же, как вода никогда не могла бы смешаться с маслом.
– Синдзи Цумура порицал Тасиро за ту его противозаконную попытку? – задал вопрос помощник инспектора Хибия.
Услышав слово «противозаконный», Сигэки Татибана поморщился.
– Я никогда ни слова от сэнсея про это не слышал. Взаимоотношениям между учителем и учеником такая же тайна для окружающих, как и отношения супругов. Но о музыке, я знаю, они говорили: до того как началась дискуссия, они некоторое время беседовали. Позже я расспрашивал Цумура-сэнсея и понял, что Тасиро подверг критике последние произведения сэнсея. Он и раньше критически относился к его творчеству, но после того случая стал еще более резким в своих высказываниях.
– Долго он здесь пробыл?
– Примерно до середины обсуждения, а затем незаметно исчез. Я тоже хотел с ним поговорить, но не успел, – с сожалением добавил Татибана.
– Он не сообщал, где остановился?
– Я не слышал.
– Как он был одет?
– Дайте подумать… Желтая рубашка, бежевый джемпер, серые брюки. На ногах были грязные баскетбольные кроссовки, на плече – зеленый рюкзак. Я все это запомнил, глядя, как он разговаривает с Цумура-сэнсеем. Волосы у него были растрепаны, в общем, он произвел на меня впечатление опустившегося, уставшего от всего человека.
На лице доброжелательного Татибана появилось выражение сострадания.
– Какого он роста?
– Примерно одного роста со мной. После прошлогоднего происшествия я с ним не встречался и сейчас был поражен его внешним видом: щеки у него ввалились, глаза лихорадочно блестели, он стал худой как щепка. А почему Тасиро вас интересует?
– О нем хватит. Расскажи нам лучше о том, что было вчера. Значит, ты троих преподавателей отправил на машине…
Но тут вмешался Коскэ Киндаити:
– Хибия-сан, может, нам лучше послушать, как изменился в последнее время Синдзи Цумура?
Помощник инспектора Хибия был явно недоволен, что его прервали:
– Ах, так? Тогда задавайте вопросы вы, Киндаити-сэнсей.
– Татибана-кун, ты будешь говорить? Или Синохара-сан? Как изменился Цумура?
– Цумура-кун может на меня обидеться, – смущенно сказал Синохара, потирая лысеющий лоб. – Мне неловко… Человек быстро не может измениться. Цумура-кун и раньше был, и сейчас остается добродушным и наивным малым, до крайности пунктуальным. Однако в последнее время он, похоже, стал испытывать отвращение к своей репутации добродушного и наивного малого, к своей сверхпунктуальности во всем. Поэтому он начал нарочно нарушать обещания, пропускать репетиции, хотя потом об этом сожалел. Я ему как-то сказал: брось ты эту показуху. Как бы ты ни старался выставить себя этаким разгильдяем, ты не такой человек…
– Цумура употребляет спиртное?
– Да. И тоже с недавнего времени. Не то чтобы раньше он совсем не пил, однако за последний год сильно пристрастился к спиртному. Об этом мы с ним тоже говорили, но…
– С какого времени он так изменился?
После некоторого колебания Синохара сказал:
– После развода с Отори.
Кего Маки, расставшись с Тиёко Отори, помешался на головоломках, Синдзи Цумура пристрастился к спиртному…
– Как вы считаете, для развода были какие-нибудь конкретные причины?
– Я не хотел бы вторгаться в частную жизнь других людей, но, как мне кажется, особо серьезных причин для этого не было. Они оба творческие люди с яркими индивидуальностями, оба были загружены работой. Подобным людям невозможно наладить нормальную семейную жизнь. Нужно сказать, что такие супружеские пары, как родители присутствующего здесь Сигэки Татибана, встречаются крайне редко.
– Извините, Синохара-сан, но и мои родители часто переживали кризисы в своих отношениях.
– Но ты был сын-скрепка, ты скреплял их брачный союз.
– Что это такое – сын-скрепка? – продемонстрировал Киндаити жажду познания.
– Киндаити-сэнсей, вы не знаете Горо Татибана-сэнсея?
Присвистнув, Коскэ Киндаити вновь внимательно посмотрел на лицо Сигэки Татибана.
– Так значит, Горо Татибана-сэнсей…
– Это мой отец.
– И пианистка Фумико Савамура-сан?…
– Моя матушка.
– Он их единственный сын, – вмешался Синохара. – Так как сын скрепляет их отношения, я зову его «сын-скрепка». – И Синохара весело рассмеялся.
Коскэ Киндаити наконец понял смысл этого выражения.
Горо Татибана был композитором, создателем филармонии «Сакура» и блестящим воспитателем целой плеяды музыкантов. В своей филармонии он создал один из самых известных в Японии оркестров, которым сам и дирижировал. Фумико Савамура была одной из самых талантливых пианисток Японии.
– Так вот как дело обстоит, – сказал Коскэ Киндаити со вздохом и невольно запустил руку в свою растрепанную шевелюру. Действительно, Тасиро, этот опустившийся молодой человек, и сын таких родителей не могут быть друзьями. – Выходит, что между Цумура и Отори не было такой скрепки.
– Супруги расходятся и при наличии скрепки, – хмуро пробурчал Хибия, видимо имея в виду Мися.
Остальные трое поняли смысл этого высказывания, и некоторое время царило неловкое молчание, которое нарушил Синохара, привыкший находить выход из трудных ситуаций.
– Татибана-сэнсей с самого начала был против брака Цумура и Отори. В любом случае из этого ничего хорошего не должно получиться, говорил он.
– А значит, Цумура был…
– Учеником Татибана-сэнсея. А Сигэки Татибана – любимый ученик Цумура.
«Синкити Тасиро тоже ведь был учеником Цумура», – подумал Киндаити.
– Хотя говорят, что Тиёко и Синдзи разошлись мирно и по взаимному согласию, для Цумура развод стал, вероятно, настолько сильным потрясением, что он сильно изменился. Как бы то ни было, Цумура-кун сделался необычайно подозрительным, перестал верить людям.
– Перестал верить людям? – Коскэ Киндаити сделал ударение на этих словах. – Вы хотите сказать, что Отори каким-то образом предала Цумура или обманула его?
– Нет, я не это имел в виду. Иначе говоря, и любовь, и брак были разрушены действительностью.
– Киндаити-сэнсей, – деликатно вмешался в разговор Сигэки Татибана. – Пожалуйста, не воспринимайте слишком серьезно происшедшие с Цумура-сэнсеем изменения. Сэнсей бравирует своими пороками, но это всего лишь рисовка. Он остается по-прежнему хорошим и отзывчивым человеком. Это его стремление выказать себя хуже, чем он есть, иногда проявляется таким странным образом, что вызывает только смех.
– Например?
– Например, в одежде. Сэнсей недавно приобрел охотничью шляпу черного цвета, оделся во все черное: черный шарф, перчатки черные и большие черные солнечные очки. Я ему как-то сказал: сэнсей, вам, по-моему, надо прекратить эти странные шутки. В таком виде вы похожи на убийцу из гангстерского фильма. Как ни странно, эти слова ему очень понравились, и он все повторял: да, да, я убийца, я убийца. Это было довольно смешно.
– Так-так. Что, и вчера вечером он возвращался домой, переодевшись в костюм гангстера?
– Да. Сэнсей поднял шум, потеряв ключ, и пока мы лихорадочно его искали, он быстро переоделся в эту одежду, держал себя чопорно и сердито. Все это выглядело довольно комично. – Татибана от души рассмеялся.
Воспользовавшись паузой, потерявший терпение инспектор Хибия снова бросился задавать вопросы:
– А сейчас расскажи, как все было вчера. Ты примерно в семь сорок пять собирался отвезти на машине трех преподавателей. В это время Цумура поднял шум, что он потерял ключ.
– В конце концов все пришли к выводу, что он где-то его обронил, и сели в машину. Он был все в том же гангстерском костюме. – Татибана вновь рассмеялся, но Хибия не обратил на это внимания.
– А зачем он поехал домой, если у него не было ключа?
– Если вы приедете в Асамаин, то поймете. Эта вилла предназначена для сдачи в аренду, поэтому она построена довольно просто. На окнах нет ставень, стеклянная дверь завешена только шторой, поэтому если разбить окно и засунуть внутрь руку, то можно открыть внутреннюю задвижку. Однако… – Татибана покачал головой. – Когда я был там в последний раз, я проверил все оконные стекла, и ни одно из них не было разбито. Поэтому я все-таки думаю, что сэнсей, вероятно, забыл ключ в замочной скважине, а вернувшись, нашел его. Или он мог взять дубликат ключа у владельца дома, который живет поблизости.
– Значит, ты развез всех по очереди? – нетерпеливо перебил его Хибия.
– Двух других сэнсеев я уже высадил.
– Машиной управлял ты?
– Да, это ведь моя машина.
– Татибана-кун, а где ты живешь? – спросил Коскэ Киндаити.
– Я живу в Минами-га-Оке.
– Тебе и в самом деле было удобно их развезти по домам.
– Цумура-сэнсей остался последним. Но он при въезде на Старую дорогу неожиданно попросил его высадить. Мне это показалось странным, погода портилась, но я решил, что ему надо что-то купить. Как только я доехал до перекрестка Роппон, выключили свет. Я подумал, что сэнсей в темноте может заблудиться, но потом вспомнил, что на Старой дороге есть магазин, где продаются карманные фонарики, и решил вернуться в концертный зал, я должен был еще кое-что привести в порядок.
– Так ты говоришь, когда ты видел через окно трубку, Цумура точно не было дома? – строго спросил Киндаити.
– Мне так показалось.
– А не мог он просто спать днем? – спросил Киндаити больше для успокоения Хибия.
– Это совершенно невозможно.
– Почему?
– Цумура-сэнсей очень не любит мотыльков.
– Мотыльков!? Почему?
– Это что-то вроде болезни. Если хоть один мотылек залетит в комнату, он пугается и начинает кричать. Поэтому, когда Цумура-сэнсей дирижировал, мы следили, чтобы на окнах были сетки.
– Но почему? Почему именно мотыльки? – возбужденно спросил Хибия, но никто не отозвался.
Татибана продолжал:
– Когда я заглядывал в окно и увидел трубку, я заметил, что изнутри на оконных стеклах расселось множество мотыльков. Они выглядели как затейливый узор. Сэнсей ни за что не уснул бы в комнате, где находилась такая туча мотыльков!
Помощник инспектора Хибия и Коскэ Киндаити почти одновременно отодвинули свои стулья и встали.
– Татибана-кун, не мог бы ты проводить нас к этому бунгало?
– Киндаити-сэнсей, что случилось?
Синохара тоже встал и переводил взгляд с Киндаити на Хибия. Побледневшее лицо Сигэки Татибана застыло.
– Хибия-сан, может, нам рассказать…
Инспектор Хибия, глядя на них в упор сквозь толстые линзы очков, делая ударение на каждой фразе, сказал:
– Синохара-сан и Татибана-сан, внимательно выслушайте то, что я скажу, и я прошу вас оказать содействие следствию. Кего Маки, который вчера здесь беседовал с Цумура, вчера вечером… нет, сегодня утром был найден мертвым в своей студии. Ну, Татибана-кун, пошли.
Глава двенадцатая

Беседа археологов
– Сэнсей, там уже, наверное, негде копать?
– Да что вы! Бассейн реки Инд – это огромная территория. Правда, район Хараппа из-за строительства железной дороги настолько разворочен тяжелой техникой, что нам там делать нечего. А вот Мохенджо-Даро – это рай для археологов. Вы же знаете, Асука-сан, что в Мохенджо-Даро пока раскопаны только три верхних слоя, а их по крайней мере семь. В результате исследований я пришел к выводу, что в бассейне реки Инд помимо уже известных городов Хараппа и Мохенджо-Даро должен существовать третий древний город. Я в этом совершенно уверен. Разве есть что-нибудь более захватывающее, чем раскопки неизвестного города?
– Конечно, если такой город действительно существует.
– Обязательно существует. Мои исследования верны. К тому же, Асука-сан, что касается настоящих археологов, то их важнейшая обязанность состоит не только в открытии, но и в сохранении ранее обнаруженных исторических памятников великих древних цивилизаций.
– Да-да. Многие из них находятся в угрожающем состоянии.
– Если все пустить на самотек, то они снова будут похоронены под землей. Поэтому уже сейчас надо принимать меры по их сохранению, и было бы нелепо рассчитывать только на правительство Пакистана.
Беседа происходила в «берлоге» – так Тадахиро Асука частенько называл свой кабинет. В этой довольно большой комнате все стены до самого потолка были заставлены книжными полками с книгами по археологии со всего света. Среди них было довольно много книг японских авторов и, конечно, трудов Хидэмото Матоба. Те две книги, которые Коскэ Киндаити обнаружил в коттедже Кего Маки, видимо, были тоже с этих полок.
Тадахиро, как известно, не имел себе равных в предпринимательстве, но в то же время был романтиком и любителем-археологом. Для того чтобы поддерживать баланс между этими двумя «я», он иногда спасался в своей «берлоге». После смерти отца отсутствие свободного времени заставило его оставить мечту вновь отправиться на Восток. Послевоенная эпоха отдалила его от любимого занятия, хотя и в это время ему удавалось иногда закрываться в своем убежище, что стало для него единственным способом снимать стрессы.
Здесь были сосредоточены все мечты Тадахиро. Помимо полок с книгами и альбомами в комнате находилось пять больших шкафов-витрин, в которых были выставлены редкие археологические находки: египетские папирусы и глиняные таблички из Месопотамии, найденные в пирамидах золотые с рубинами, лазуритом и изумрудами ожерелья, пояса из раковин, ручные зеркала, кувшины для косметики, инкрустированные шкатулки ручной работы для хранения драгоценностей и другие вещи, которые принадлежали древним правителям Египта. Здесь же были найденные в Месопотамии художественные изделия из камня и глины, многие из которых, как скромно заявлял Тадахиро, были подделками или копиями, но они, тем не менее, были достаточно хороши, чтобы будить воображение мечтателя. В шкафах можно было увидеть и находки, привезенные с нашумевших в свое время раскопок в Мохенджо-Даро: вылепленные из глины фигурки кроликов и обезьян, рисунки на досках из мыльного камня, изображающие слонов, коров и других животных, а также редкие образцы вырезанных на каменных дощечках пиктограмм, которые раскрывали некоторые тайны древней индийской цивилизации.
Тадахиро гордился положением, которого добился после войны, однако не мог не понимать, что существовавшее в его душе хрупкое равновесие было нарушено, и в этом была повинна работа, которая отнимала все время. Тадахиро не сожалел о том, как сложилась его жизнь после войны. И все же чувство, что ему чего-то не хватает, с годами становилось острее. Но больше всего расстраивало Тадахиро то, что ему уже перевалило за пятьдесят.
В последнее время Тадахиро все чаще охватывало беспокойство, что его мечты о дальнейшем изучении цивилизаций Древнего Востока так и останутся мечтами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34