Эти слова вылетели у него потому, что он весь день твердил их про себя. С тех пор как он поцеловал Лидию вчера, он все время мысленно беседовал с Викторией, прося у нее прощения за то, что желает другую женщину с такой страстью, что это стало наваждением. И перед этим призраком, с которым он вел мысленный разговор, он оправдывал свое желание обладать женщиной, которая теперь носила его имя. Он ведь только мужчина. И вовсе не такой уж стоик. Может ли Виктория упрекать его за то, что он хочет другую женщину, что она очень нужна ему?
Он чувствовал себя ужасно виноватым. Но это не удерживало от желания взять то, что принадлежало ему по праву, по закону. Противоречия раздирали его. И хотя он покончил со своим преступным прошлым, моральные проблемы были для него внове, Росс их просто ненавидел. Он хотел бы свалить на кого-нибудь вину за бурю, бушевавшую в его душе. И Лидия казалась удобной жертвой, на которой он мог выместить свои чувства.
— О да. Ты никогда не позволишь мне забыть, что я всего лишь иду по следам твоей несравненной Виктории, не так ли? — Лидия разразилась слезами.
Появившийся в этот момент Бубба Лэнгстон почувствовал, как воздух вокруг Коулмэнов буквально накаляется от враждебности. Они выглядели дикими голодными животными, готовыми в любой момент броситься друг на друга. Он понимал, что рискует оказаться в клетке со львом, но его послали за Россом. Сглотнув, он произнес намеренно громко:
— Эй, Росс!
— Да? — Черноволосая голова мужчины повернулась, и на Буббу уставилась пара горящих зеленых глаз.
— Они послали меня за тобой. Там фургон ну… таких леди… — Бубба съежился под его взглядом.
Люк, оказавшийся рядом, хихикнул. Бубба оглянулся и предостерегающе посмотрел на него. Смех Люка превратился в мелкое подрагивание плеч и глухие невнятные звуки.
— У них там поломка у реки. Мистер Грейсон просит вас прийти помочь.
Росс посмотрел на Лидию долгим и тяжелым взглядом, взял шляпу и приказал парням:
— Покажите, где они.
Лидия наблюдала, как они удаляются. Безотчетно она взяла на руки Ли, который чувствовал себя совершенно удобно в корзинке, и прижала его маленькое теплое тело к своей груди, чтобы найти в этом хоть какое-то утешение. Она опустилась на стул и отсутствующим взглядом уставилась на огонь.

Прошел час. Все вокруг уже покончили с ужином и устраивались на ночь. Лидия заметила, что люди ее избегают, но бросают любопытствующие взгляды в ее сторону. Она не была голодна, тем не менее поела, решив, что слова Росса не испортили ей аппетита. С таким же успехом она съела бы опилки. Ли спал — посидев с ним, она положила его обратно в колыбель.
Она выбралась на свежий воздух и здесь увидела Ма, которая, поджав губы, решительно направлялась к ней с видом вождя индейцев, вступившего на тропу войны.
— Ты бы лучше посмотрела за своим мужем, — жестко сказала она, подтолкнув Лидию.
— А что такое…
— Иди. Этот фургон полон девок, там, возле реки.
— Девок?
— Ну да. Иди, я посмотрю за Ли, — поторопила Ма.
Лидия была озадачена. И, пересекая лагерь, она заметила, что все смотрели на нее, будто они знали нечто ужасное, но не хотели огорчать ее.
Фургон, стоявший возле реки, не был похож ни на какой другой, которые приходилось видеть Лидии. Он был сплошь разрисован гирляндами диких роз, сердечками, голубками. Оси красных колес были увенчаны белыми сердцами. Даже верх фургона выглядел крайне легкомысленно — там на крючках развевалось разнообразное женское нижнее белье. Лидия никогда не видела таких кружевных, прозрачных, в оборочках частей женского туалета. Она даже не знала, для чего некоторые из них предназначены.
Росс восседал на Счастливчике, одна нога закинута на луку седла. Удобно развалившись в седле и сдвинув шляпу на затылок, он курил сигару, зубы его сверкали, особенно выделяясь под черными усами. Он смеялся, закинув голову. Все это привело Лидию в ярость. Его поза петушиной самоуверенности напомнила ей Скаута. А манеры Скаута всегда раздражали ее.
Росс балагурил с пятью женщинами, свободно расположившимися, болтая голыми ногами, на скамьях фургона. На одной из них, с синяком под глазом, была огромная пурпурная шляпа. Ее платье имело настолько низкий вырез, что почти полностью обнажало мощные груди.
Лидия шла к фургону, как маленький солдат, выпрямив спину и высоко подняв голову с вызывающе выставленным подбородком.
Мадам увидела ее первой. Ее веер прекратил ленивые движения, и она с восхищением следила за девушкой, маршировавшей к ним с такой решимостью и уверенностью. Она была большим знатоком женских достоинств и сразу же поняла, каким кладом может стать эта девушка. Немного подкрасить, приодеть, и она принесет мадам целое состояние.
Росс почувствовал, что внимание его аудитории ослабло. Женщины смотрели куда-то за его спину. Он повернул голову и увидел Лидию. Она остановилась в нескольких шагах и взглянула на него.
— Вы будете ужинать в фургоне, мистер Коулмэн? Он затянулся сигарой, выдохнул клуб дыма, изучил сигару и медленно ответил:
— Это миссис Коулмэн, леди. Лидия, это мадам Ляру и ее… спутницы.
Щеки Лидии вспыхнули, а девицы продолжали щебетать. Она услышала, как одна из девиц произнесла: «Когда-нибудь в своей жизни вы видели нечто подобное?»
Ее глаза стали ледяными, когда, изучив всех девиц, остановились на мадам, которая продолжала оценивающе смотреть на нее.
— Ну, я задала вопрос. — Лидия, фыркнув, обратила свой взгляд на Росса.
Росс смотрел на нее. Он хотел бы, чтобы она не выглядела такой красивой на фоне заходящего солнца, лучи которого пробивались сквозь копну ее волос. Почему ее тело в простой одежде выглядело таким желанным, более желанным, чем выставленные напоказ тела девиц, одетых в шелк и кружева? Она была похожа на шелковистую львицу, которую надо было срочно укрощать. Он почувствовал, что сию секунду спрыгнет с лошади, бросится к ней и начнет процесс укрощения прямо здесь. И первое, что он сделает, — поцелует ее чувственные губы.
— Нет, я не буду ужинать в лагере. Эти леди, — он дотронулся до края шляпы, и девицы вновь захихикали, — застряли в грязи. Я помог им выбраться. Я предложил сопроводить их до города, где их ждет владелец салуна «Веселый отдых».
— А также ждут железнодорожники, у которых карманы штанов набиты монетами, — потянулась одна из девиц.
— Между прочим, у них в штанах не только монеты, — добавила другая, и все они разразились смехом, включая Росса.
Лидия стиснула зубы, а ее ногти впились в ладони.
— Ну и на здоровье! — Лидия развернулась и через высокую траву и полевые цветы направилась обратно в лагерь.
Росс стряхнул пепел и посмотрел ей вслед. Если бы она показала, что он ей нужен, если бы попросила его, он бы ушел за ней. Но ей наплевать, она не попросила, стало быть, ему пора поразвлечься. До этого момента он не осознавал, как ему не хватало выпивки, карт, женщин. Да, женщин. Сначала Виктория не допускала до себя месяцами. А теперь он живет с женщиной, которую не выносит, которая буквально навязала ему себя.
Достаточно с него семейной жизни и этой женитьбы. Черт возьми, он больше не вернется к этому! На сегодня у него был большой выбор женщин, и, видит Бог, он переспит с ними со всеми, даже если после этого завтра не сможет встать на ноги.
Он повернулся, его зеленые глаза внимательно прошлись по всем девицам и остановились на мадам Ляру:
— Как только вы будете готовы, леди…

— Я вижу, вам эта книга понравилась.
Лидия оторвалась от страниц, которые держала близко к светильнику:
— Здравствуйте, мистер Уинстон.
— Можно присесть? — Он улыбнулся в полумраке и показал на стул.
Комок благодарности подступил к ее горлу. Мистер Хилл говорил с ней так, как будто ничего не произошло. К этому времени все в караване уже знали, что Росс отправился в Буэннтаун с теми девками. Переселенцы обращались с Лидией так, словно она была в глубоком трауре. Знали бы они, насколько это ей безразлично, думала она упрямо.
Она обманывала себя! На сердце у нее было очень тяжело, особенно после того, как Росс унизил ее перед этими девками.
— Садитесь, пожалуйста, Уинстон, — принужденно сказала она. — Не хотите ли кофе?
— Да, спасибо.
Отхлебнув кофе, он поинтересовался:
— Есть какие-нибудь трудности с чтением, или вы слишком горды, чтобы просить о помощи?
— Я, оказывается, помню гораздо больше, чем думала вначале. — Она вежливо улыбнулась. — Если у меня возникают какие-нибудь сложности со словами, то Росс… — Она умолкла, произнеся его имя. Уставившись в огонь, она подумала, что он, наверное, целует одну из тех женщин, как целовал ее только вчера. — Росс помогает мне. Он умеет читать.
— Как повезло вам обоим, — тихо произнес Уинстон.
Ему очень хотелось стать настолько сильным, чтобы наказать человека, который был причиной выражения отчаяния, написанного на ее лице. Но да же если бы у него хватило сил, все равно — это не его, Хилла, дело. И все же как посмел этот человек столь тяжко оскорбить ее на глазах у всех? Его следовало бы наказать кнутом.
— Ли уже спит? — решил он сменить тему. Это помогло отвлечь ее, горечь ушла с ее лица, оно оживилось.
— Он просто ангел. Высосет последнюю бутылочку и тут же засыпает. Причем спит так крепко! Но просыпается рано.
— Отличный мальчуган.
— Да, верно. Иногда я забываю, что это не мой ребенок.
Ей не следовало бы говорить об этом. Уинстон увидел, как печаль вновь овладела ею, и поднялся.
— Спасибо за кофе. — Он поставил чашку на задний борт фургона. — Пора. Как и Ли, всем нам надо рано вставать.
— Да, — сказала она и подумала: «Где-то Росс будет этим утром?»
— Вам помочь погасить костер?
— Нет, — быстро ответила она, все еще надеясь, что сегодняшней ночью Росс возвратится. — Я сама все сделаю попозже, а пока хочу еще немного почитать.
Уинстон поднес ее руку к губам и мягко поцеловал:
— Спокойной ночи, прекрасная Лидия.
Он растворился в темноте, и Лидия осталась в одиночестве дожидаться возвращения Росса.

Это было одно из тех мест, которые он часто посещал раньше, и, еще не переступив порог, он уже почувствовал, что его ждут неприятности. Тем не менее он вошел, как бы желая наказать себя. «Леди» стали действовать ему на нервы еще по пути в Буэннтаун. Они хихикали, глупо ухмылялись и вроде бы невзначай касались его, но вместо того, чтобы возбудить, приводили в мрачное настроение. Он продолжал думать о Лидии и том, как храбро она держалась перед ним и этими женщинами, которые недвусмысленно пытались соблазнить его. Как трогательно она при этом выглядела!
Борясь с чувствами вины и разочарования, Росс распахнул двери «Веселого отдыха» и вошел в салун, обставленный с претензией на роскошь. Но атмосфера была тяжелой от плотных клубов дыма, запаха несвежего пива и немытых тел. Красные обои давно висели клочьями, а у обнаженной девицы, грубо намалеванной на стене над баром, оба глаза были прострелены. Пол был липким от табачных плевков. Игра пианиста оскорбляла слух всякого, кто имел хоть какой-то вкус к музыке. И напитки лились рекой.
Посетители, казалось, ни на что не обращали внимания. Они пришли, чтобы хорошо провести время, и появление пяти новых девок заставило их кровь быстрее циркулировать, а настроение подняться.
Это была именно та атмосфера, в которой нуждался Росс, чтобы убедить себя, что он несчастен в своей новой жизни.
Он взял бутылку виски и направился через дурно пахнущую толпу к столу, где в разгаре была игра в покер. Слава Богу, ставки были невысоки; он сел за стол и в следующем круге выиграл. Прошло несколько сдач, он выпил бесчисленное количество виски, когда заметил, что человек, сидящий напротив, внимательно его изучает. Человек выглядел слишком неприметно, что немедленно вызвало тревогу у Росса.
Все его инстинкты, тренированные годами, моментально встрепенулись. Несмотря на то, что последние три года он жил честно, тем не менее его тело было готово мгновенно отреагировать на любую потенциальную угрозу. Когда Росс вновь взглянул напротив, человек уже отвернулся, но Росс понял, что его узнали. Он собрал выигрыш, оставил бутылку на столе в качестве дара за удачную игру и направился к боковому выходу из салуна.
Росс осторожно вышел в темный переулок, его глаза тут же обшарили все места, где мог бы притаиться снайпер. Он хорошо знал их всех. Черт! Человек, наблюдавший за ним, в салуне, стоял на углу и раскуривал сигару. Это могло ничего не значить, но могло значить и все, и Росс решил не искушать судьбу. Он оставил Счастливчика перед салуном: только свистнуть — и лошадь прибежит. Но сейчас нужно вести себя тихо.
Он прижался к стене и, продолжая следить за силуэтом на углу, беззвучно прокрался до конца здания. У задней двери он увидел фургон мадам. Мягкий свет фонаря изнутри освещал мадам, стоящую в проеме.
Он неслышно подошел к ней.
— Почему ты не с другими? — прошептал он.
— А ты почему? — ответила она.
Она курила сигару, и дым струился вокруг черных волос, уложенных в высокую прическу. Ее губы и щеки были накрашены. Лицо было покрыто толстым слоем грима, и если не приглядываться, то все недостатки, особенно морщины вокруг глаз, были незаметны. Рука лежала на животе и придерживала полы черного шелкового халата с жутким драконом, вышитым на плече так, что его выдыхающие огонь ноздри и красные бешеные глаза приходились как раз на мощную грудь.
Росс бросил взгляд в сторону салуна. Радостный визг, звуки пианино, рокот злых и веселых голосов смешивались в один гул:
— Слишком много народу.
Мадам выбросила сигару:
— Я так и думала. И я сегодня слишком устала от этого.
Россу было одиноко. Он подумал о человеке перед входом в салун. Преследователи, сейчас и до конца жизни — преследователи. Он вспомнил о Виктории. Она умерла и безжалостно бросила его обратно в ту жизнь, от которой он хотел навсегда избавиться. Он пытался не думать о Ли. И Лидии. Боже, помоги не думать о Лидии.
— У тебя есть бутылка?
— Конечно. — Она подняла руку, полы халата распахнулись и открыли взору тело, желанное для многих, но уже постаревшее. Только ее груди оставались прекрасными. У нее были замечательные груди с сосками, подкрашенными в цвет губам, меж бедер темнело обширное гнездо волос. Ее бедра были тяжелыми, но лодыжки тонкими. — У меня много виски и всего другого, в чем вы сейчас так нуждаетесь, мистер Коулмэн.
Она была опытной проституткой. А он кто? Сын проститутки. И успокоение следует получать там, где его тебе предлагают. Он залез в фургон, и полог закрылся за ним.

Стоял адский мрак, когда Росс, пьяно спотыкаясь, вылез из фургона. Тупо глядя в темноту, он попытался сделать несколько шагов, но понял, что идти не в состоянии. Подняв пальцы ко рту, сложил их надлежащим образом и свистнул. В полной тишине свист прозвучал пронзительно. Росс напрягся, но тут же расслабился, увидев, появившуюся из-за угла лошадь. Это было единственное движение в столь поздний час. Салун давно уже закрылся на ночь.
После нескольких неудачных попыток ему удалось взобраться на лошадь и направить ее к лагерю. Боже, как ему было плохо. Каждый шаг Счастливчика острой болью отзывался в черепе. Никогда он так не радовался, увидев очертания стоящих кружком фургонов.
Он сполз с седла, взял в руки поводья и отвел лошадь на огражденную веревками стоянку.
— Ты друг, настоящий друг, — шептал он, неловко снимая седло.
Позаботившись о жеребце, Росс побрел вдоль фургонов, не в силах определить, который из них его. Голова у него кружилась, виски в желудке бурлило: вдруг он бросился в кусты, и его вырвало. Да, в прежние годы выпить столько, сколько сегодня, было для него детской забавой.
Он двинулся к фургону, осуждая себя за то, как поступил с мадам… как там ее. Он думал, что ему все равно, какое женское тело ему попадется, чтобы разрядить напряжение. Но оказался не прав.
Она была податлива, говорила ему, как он хорош, умен и силен. Она хвалила его тело. Он даже поцеловал ее. Но по сравнению с губами Лидии ее губы были неприятно горькими. Он погрузил лицо в складки кожи на ее шее и тут же отпрянул. Он пьяно ласкал ее груди, но вместо упругости и свежести, наткнулся на мягкие обвисшие шары плоти, и это показалось ему отвратительным.
Она не выглядела как Лидия, пахла не так, на вкус и на ощупь была не та. Нет, черт возьми, не Лидия! Виктория, Виктория. Помнишь? Твоя жена. Женщина, которую ты любил. Женщина, которую ты все еще желаешь.
Но он видел лицо Лидии, а не Виктории. Даже когда мадам терпеливо ласкала его и пыталась ему помочь, и он хотел представить себе Викторию, перед его глазами стояло лицо Лидии, пристально глядящей на него янтарными глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43