Может, эта стройка снова медным тазом накроется, - кричал кто-то.
- Мы не бойцы. Пускай Лупу отдувается. А то как права качать - все крутые, а как драться, они в кусты.
Федя разыскал друзей и подробно рассказал о визите блондина и его ультиматуме.
- А Лупу? Чем он занимается? - спросил Белов, - Надо объединиться с ним. Сейчас некогда выяснять отношения...
Федя посмотрел на Белова с горькой усмешкой.
На Лупу не надейся, - сказал он. - Я слышал, как он сговаривался, чтобы его с его быками снова на стройку приняли. Молдаванам главное, чтобы работа была. Они без работы не могут. Так что он нам не помощник.
А ты-то с нами? - поинтересовался Белов у бывшего директора, с мрачным видом смотревшего на суету вокруг.
Степаныч махнул рукой.
- А куда же мне от вас деваться? Тут мой гараж, вся моя движимость и недвижимость. Отсюда только в землю.
Белов хлопнул Витька по плечу.
- Значит, будем воевать до полной победы. Ну, пошли, подрывник, наведаемся в твою лабораторию.
Утром следующего дня на дороге, ведущей к свалке показался вчерашний черный джип. У него в фарватере плыл по колдобинам микроавтобус, набитый людьми в черной форме.
Белов, Витек и Федя, как партизаны, следили за дорогой из кустов. Когда джип оказался в поле их зрения, Федя утвердительно кивнул.
Это они...
Если ты ошибся, я на всю жизнь забуду про спокойный сон, пожаловался Белов. Давай, Витя.
Витек дождался, пока джип наедет на закопанный в дорожной колее самодельный фугас, и соединил проводки, ведущие от бомбы к автомобильному аккумулятору.
Бухнул глухой взрыв. В небо взметнулись прошлогодняя листва и дорожный мусор, но выше всех, вращаясь, как летающая тарелка, взмыло автомобильное колесо. Джип подбросило в воздух, он с грохотом опустился на ребро и опрокинулся на бок. Обломки и комки земли с тихим шорохом попадали на землю, и на секунду вокруг воцарилась мертвая тишина.
- Неужели всех накрыло? Я так не хотел, - озадаченно прошептал Витек.
Да, переборщили. Нехорошо получилось, -признался Белов.
Но вот со скрипом открылась дверца джипа, и оттуда с ругаиыо и стопами выбрались блондин, водитель и двое охранников. Живые, хотя и не вполне здоровые. Морды у всех побитые, вид такой, будто в камнедробилке побывали.
Шедший за джипом микроавтобус был битком набит вооруженными людьми. Он остановился в десятке метров позади поврежденного взрывом джина.
Белов выругался про себя. Если сейчас бойцы из микроавтобуса выскочат и прочешут окрестность, самодеятельным диверсантам не уйти. Витек со своей хромой ногой быстро не побежит, а Белов и Федя его одного не бросят, но и быстро тащить не смогут. Что делать? Затаривать под грибников?
Но проблема снялась сама собой. Бойцы из микроавтобуса действительно выскочили, но никуда не пошли. Они столпились вокруг своего транспортного средства и загоготали, как гуси: «Гады, засада... Здесь засада!» Потом они быстренько затолкали в свой автобус раненых и контуженных при взрыве, погрузились в него сами и уехали.
- Полная победа! - констатировал Федя. Но Белов с сомнением покачал головой.
В этот раз нам просто повезло. Они не знают, что нас так мало. Но они все равно вернутся, причем скоро.
Стволы нужны, а их на свалке нет, - посетовал Витек.
Белов успокоил его.
- Я думаю, что сначала они будут разбираться с Лупу, а мы тем временем что-нибудь придумаем.
XXXV
Белобрысый Колян, явившись в офис Шмидта, обвинил в организации нападения Михая Лупу. Шмидт был вне себя от негодования.
Что? - чуть ли не орал он. - Какой-то молдаванин-нелегал будет ставить мне уело-вия, взрывать мои машины и убивать моих людей? А после этого он требует, чтобы я взял его на работу? Нет, я ничего не понимаю. Или чего-то не знаю.
Он протянул руку к телефонной трубке и, чертыхаясь, набрал номер...
Звонок Шмидта застал Введенского за разбором полетов в своем отделе. Он прервался на минуту, отпустил сотрудников на перекур, и внимательно выслушал своего конфидента. Шмидт описал положение дел на стройке, а затем попросил предоставить материал на Лупу и его людей. Полковник пообещал сделать это в кратчайшие сроки и спросил:
- Ты журналиста Невзглядова с телевидения знал?
Шмидт напряг память.
Это не он снял репортаж о гибели Саши Белова и его семьи?
Он самый. Теперь, как мы с тобой знаем, семья Белова нашлась, сам он то ли мертв, то ли где-то скрывается, а вот Невзглядов погиб.
- Насильственной смертью? - предположил Шмидт.
Введенский сообщил об обстоятельствах гибели журналиста. Труп найден в подмосковном лесу. Изуродован до неузнаваемости, следов вокруг никаких. Информация об этом убийстве пока закрыта, чтобы волну не поднимать: все-таки известный журналист. Закончив рассказ, Введенский шутливым тоном поинтересовался, не Шмидта ли это работа. Тот, естественно, открестился от такого подозрения, но ему показалось, что Введенский ему не очень поверил.
В это же самое время похожая сцена разыгрывалась в кабинете Виктора Петровича Зорина. Перед ним стоял, вытянувшись в струнку, Андрей Литвиненко. Лицо его было красным, как от пощечин. Впрочем, упреки шефа вполне можно было бы расценить как моральные пощечины, затрещины и оплеухи.
Зорин был возмущен и даже не старался это скрыть.
- Как ты, профессионал, мог упустить этого недоумка? Как ты проморгал момент, когда он снюхался с этим отморозком - Кабаном? Почему его увезли у тебя из-под носа?
Литвиненко понимал, что шеф во всем трижды прав. Больше того, сам он костерил себя куда сильнее. Но он не собирался посыпать голову пеплом. Сейчас он сосредоточился на проблеме - где найти Кабана, и как изъять у него интересующую их информацию...
Тем временем виновник скандала Кабан мотался по городу и опрашивал своих информаторов. За надежные сведения о Белове он пообещал выплатить солидную сумму. Но пока никто на эти деньги не претендовал.
Изъятая у журналиста кассета утвердила Кабана во мнении, что Белов не погиб. Но как он и его люди ни выбивали из журналиста хоть какие-то сведения о том, где Белов находится в настоящее время, так ничего и не узнали. Сдох журналист, но не раскололся, падла. А может, и правда не знал?
Наконец в одном из питейных заведений самого низкого пошиба, куда даже бродяги без опаски могли зайти в поисках дозы наркоты, знакомый вышибала сообщил, что его спрашивал какой то придурок по прозвищу Бакен. Будто бы у него есть информация насчет Белова.
Кабан наморщил низкий лоб.
Что за Бакен? Не знаю такого.
Говорит, от Лупы, - пояснил вышибала.
Какая еще залупа? - скаламбурил Кабан. - Это не тот Лупу, что на свалке мазу держит? Ладно, показывай, где твой Бакен торчит.
Кабан прошел в угол к указанному вышибалой столу. За ним сидел бледный опустившийся тип. Тип курил самокрутку, судя по запаху - с анашой. Время от времени он откидывал со лба длинные пряди жидких волос.
Кабан подошел, ногой подвинул соседний стул, сел на него верхом, положив короткие толстые лапы на спинку.
- Ты Бакен? - спросил он требовательно.
Бледный поднял на него бесцветные водянистые глаза. Поняв, что перед ним Кабан, равнодушным тоном поинтересовался:
- Ты этого пацана ищешь? - и протянул Кабану сложенную вчетверо листовку «Криминал рвется к власти», на которой Саша Белов целился из пистолета в электорат...
XXXVI
Муса Джохаров стоял у выходившего на реку окна и делал вид, что внимательно разглядывает ярко подсвеченный прожекторами памятник Петру Первому. Был поздний вечер. За его спиной Асланбек Мокоев безуспешно обрабатывал господ Райнеке и Шнапскопфа, пытаясь склонить их на свою сторону. Но тс были неумолимы, как крестоносны: их условия оставались прежними. Или все акции российской стороны, или ничего.
То, что переговоры вел Асланбск, оскорбляло Мусу до глубины души, но он ни за что не показал бы этого никому, особенно тому же Ас-ланбеку. В их паре Муса всегда был вторым, всегда подчиненным. Такое положение определялось не только его возрастом.
В отличие от Асланбска, Муса был родом из малочисленного тейпа, давно утратившего свою силу и значение. Поэтому будь он даже старше Асланбска, тот все равно был бы начальником, а Муса на посылках.
И ничто не могло изменить этого положения дел, кроме разве что... физического устранения Мокосва.
Время от времени к их группе присоединялся восемнадцати летний племянник Асланбека Каюм. И тогда дядя с племянником вели себя так, словно он человек второго сорта и создан Аллахом, чтобы должен им прислуживать.
Вот и сейчас делами занимался Асланбек, а Муса был у него вроде как на побегушках.
Значит, вы требуете все акции? - уточнил Асланбек.
Все до последней, - подтвердил Райнеке.
А если вы получите эти акции не от Шмидта, а от нас, вас это устроит?
Вы хотите сказать, что герр Шмидт не согласился продать акции нам, но продаст их вам? - Райнеке не счел нужным скрывать недоверчивую улыбку.
Асланбек прикусил язык. А эти немцы не такие лохи, какими кажутся на первый взгляд. Для них главное, чтобы ни один суд не мог впоследствии доказать, что при заключении сделки имел место хоть какой-то намек на криминал.
Как бы читая его мысли, к разговору подключился герр Шнапскопф.
- Я не сомневаюсь, господин Мокоев, что сделка со Шмидтом с вашей стороны будет совершена законными методами. Это наше пожелание. Все остальное - ваше личное дело. Весь «русский пакет» должен быть у нас.
Не дослушав коллегу, Райнеке возмущенно фыркнул и ушел в другую комнату. Через секунду оттуда послышался возбужденный женский голос. Шнапскопф выразительно посмотрел на гостей и пожал плечами. Дескать - сами видите, разговор окончен. Чеченцы тактично поднялись и направились к выходу из квартиры.
В лифте оба молчали. Кто их знает, этих неверных, не напихали ли они микрофонов и в лифте? Только выйдя на улицу, Муса спросил Асланбека.
- Что будем делать?
- Там видно будет, - ответил тот, - скорее всего Длинного, если будет мешать, придется замочить, а с толстяком договоримся. Он, я заметил, очень любит деньги. - Мокоев посмотрел на часы.
Пора было ехать на встречу. Эмиссары ждали приезда боевиков из Ичкерии. Без них Асланбек был сейчас как без рук. Правда, он не до конца понимал - будет ли он командовать группой или сам поступит в подчинение возглавляющего боевиков арабского инструктора, ваххабита Омара.
Полученные Асланбеком от Басаева на этот счет инструкции были весьма туманными и расплывчатыми. Он решил до времени не заострять этот вопрос и посмотреть, как все будет выглядеть на практике. Во всяком случае, он не собирался позволять арабу диктовать ему свои условия...
Боевики прибыли рано утром. Они приехали на двух микроавтобусах «Газель». Муса встретил их на въезде в Москву, провел через милицейские посты и проводил на скромной «восьмерке» до района новостроек, где для прибывших были сняты четыре квартиры на одном этаже. Новый дом и отсутствие соседей должны были компенсировать риск содержания всех боевиков в одном месте.
В обозримом будущем планировалось перевезти их в загородный дом, Муса сейчас как раз подыскивал такой вариант. Расселять прибывших по разным квартирам в Москве по двое-трое человек было нереально. Они не ориентировались в городе и не смогли бы быстро собраться по сигналу тревоги. Кроме того, их внешность и поведение могли привлечь внимание соседей и милиции, а этого допустить было никак нельзя. Асланбек уже ждал их в одной из квартир.
- Салам! - поприветствовал он шедшего первым командира боевиков Омара, высокого парня лет тридцати почти европейской внешности.
Тот ответил на приветствие. Асланбек внешне излучал дружелюбие, внутренне же весь сжался как пружина. Омар ему очень не понравился: слишком самоуверенный и, видно, любит командовать.
Асланбек вообще не любил арабских ваххабитов, которые с недавних пор стали все чаще появляться в чеченских горах. Узнать их можно было по коротко подстриженным усам и длинным бородам. Сектанты, одно слово. Па обычных мусульман смотрят свысока, как на грешников. А ведь если бы не нашли англичане в их пустыне нефть, они бы и сейчас верблюдов пасли.
А па что они тратят свои халявные нефтедоллары? Сады и дворцы в пустыне строят. У них нищие на «мерседесах» разъезжают. Дошло до того, что воду в прудах замораживать стали, чтобы при тридцатиградусной жаре рыбу подо льдом ловить и на естественных катках на коньках кататься!
Сам Асланбек считал себя суфием. Он не падал в обморок, если ему случалось пропустить время молитвы, и в глубине души превыше Мохамеда, мир ему, почитал святых героев Кавказа - Кази-муллу и Шамиля. Главным же в жизни он считал тарикат - путь борьбы с неверными. Впрочем, здесь их позиции сходились.
Внешне Омар ничем не напоминал религиозного фанатика. Никакой бороды и стриженых усов. Он выглядел, как интеллигент. С ним приехали четырнадцать бойцов. Это были молодые парни из горных аулов и две женщины: Сажи и Айза.
- У той, что постарше, федералы убили мужа, младшая - ее сестра, - пояснил Омар.
Распределив боевиков на постой, Муса оставил их размещаться, а сам вышел из квартиры и спустился вниз. «Гостям столицы» категорически запрещалось выходить из дома, поэтому их снабжение целиком лежало на нем. Правда, холодильники в квартирах были под завязку набиты продуктами, но ему предстояло сделать дополнительные покупки.
Отъехав от дома, Муса достал трубку телефона и набрал номер. Мобильник был самый обыкновенный, и номер его ничем не отличался от других семизначных номеров. Особенность была в том, что мобильник не фиксировал в своей памяти этот номер - ни как входящий, ни как выходящий. И прослушивать его смог бы только один человек, тот, которому Муса сейчас и звонил.
Если бы Асланбек услышал этот разговор, Муса не прожил бы и минуты после этого. Дождавшись длинного гудка, Муса нажал звездочку и набрал цифровой код. Трубку сняли сразу.
- Алло, Игорь Леонидович, - сказал звонивший, - Муса говорит...
И он подробно доложил полковнику о приезде боевиков, назвал номера их машин и адрес, по которому их можно найти.
- Цель приезда пока неизвестна, - закончил он свой доклад. - Когда узнаю, сообщу...
Введенский завербовал Мусу давно, вскоре после того, как тот впервые приехал в Москву. Тогда, после перестрелки с ореховскими, тот оказался в одной камере с четырьмя братками. Жить ему оставалось - до утра в лучшем случае.
С ним могло произойти все что угодно. Он мог упасть со шконки высотой двадцать сантиметров над полом и разбиться насмерть. Он мог выдохнуть, а потом забыть вдохнуть. Мог вены вскрыть или сам себе горло перерезать. Да мало ли, что может случиться с человеком в тюрьме?
Введенский забрал Мусу из камеры в последний момент, когда братки собирались его разорвать - в буквальном смысле - на две половины, как древляне князя Игоря. Сил ореховским было не занимать, ненависти - тоже.
Дело полковник порвал у Вахи па глазах, а его самого отпустил. Как и в случае со Шмидтом, фээсбэшник не стал мелочиться. Он не только спас жизнь молодому горцу, но и помог сохранить ему чувство собственного достоинства. Он вел себя и говорил с Мусой с огромным уважением, с необычайным тактом. Это было то, чего никогда не делал Асланбек. Поэтому чем сильнее в сердце Мусы крепла обида на Мокоева, тем охотнее он сотрудничал с полковником Введенским.
XXXVII
Белов достал из кармана ключ. Обычный плоский ключ от квартирного замка был надежно спрятан в выемке под стелькой его кроссовок. Теперь ее пришлось оторвать. Он до последнего момента не хотел им воспользоваться, этим ключом, но обстоятельства вынудили. «Ключ от квартиры, где деньги лежат», - подумал Саша.
Здесь его действительно ждали деньги, оружие и чистые документы. Или засада. Он учитывал это, но выбора не оставалось. Приходилось рисковать.
Квартира была куплена на окраине Москвы на чужое имя. Предназначалась она для того, чтобы в случае крайней необходимости можно было уйти на дно, пересидеть какое-то время. На всякий пожарный случай. На покупке такой квартиры настоял в свое время Космос. А выбирал и покупал ее Шмидт, тогдашний начальник службы безопасности Бригады. Это обстоятельство и удерживало Белова от небезопасного визита.
Вполне возможно, что Шмидт уже забыл об этом незначительном эпизоде в своей жизни, Но мог и не забыть и оставить там комитет для встречи. Или забыть, но вспомнить после визита Белова. И тогда он точно будет знать, что Белов жив.
«Да? Ну и черт с ним, - подумал вдруг Александр. - Пусть узнает...».
До города он доехал вместе со Степанычем и Витьком. У ближайшего входа в метро попросил остановить машину, вышел, прихватив с собой большую туристическую сумку. На прощанье назвал место встречи; перекресток возле дома с «квартирой, где деньги лежат».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
- Мы не бойцы. Пускай Лупу отдувается. А то как права качать - все крутые, а как драться, они в кусты.
Федя разыскал друзей и подробно рассказал о визите блондина и его ультиматуме.
- А Лупу? Чем он занимается? - спросил Белов, - Надо объединиться с ним. Сейчас некогда выяснять отношения...
Федя посмотрел на Белова с горькой усмешкой.
На Лупу не надейся, - сказал он. - Я слышал, как он сговаривался, чтобы его с его быками снова на стройку приняли. Молдаванам главное, чтобы работа была. Они без работы не могут. Так что он нам не помощник.
А ты-то с нами? - поинтересовался Белов у бывшего директора, с мрачным видом смотревшего на суету вокруг.
Степаныч махнул рукой.
- А куда же мне от вас деваться? Тут мой гараж, вся моя движимость и недвижимость. Отсюда только в землю.
Белов хлопнул Витька по плечу.
- Значит, будем воевать до полной победы. Ну, пошли, подрывник, наведаемся в твою лабораторию.
Утром следующего дня на дороге, ведущей к свалке показался вчерашний черный джип. У него в фарватере плыл по колдобинам микроавтобус, набитый людьми в черной форме.
Белов, Витек и Федя, как партизаны, следили за дорогой из кустов. Когда джип оказался в поле их зрения, Федя утвердительно кивнул.
Это они...
Если ты ошибся, я на всю жизнь забуду про спокойный сон, пожаловался Белов. Давай, Витя.
Витек дождался, пока джип наедет на закопанный в дорожной колее самодельный фугас, и соединил проводки, ведущие от бомбы к автомобильному аккумулятору.
Бухнул глухой взрыв. В небо взметнулись прошлогодняя листва и дорожный мусор, но выше всех, вращаясь, как летающая тарелка, взмыло автомобильное колесо. Джип подбросило в воздух, он с грохотом опустился на ребро и опрокинулся на бок. Обломки и комки земли с тихим шорохом попадали на землю, и на секунду вокруг воцарилась мертвая тишина.
- Неужели всех накрыло? Я так не хотел, - озадаченно прошептал Витек.
Да, переборщили. Нехорошо получилось, -признался Белов.
Но вот со скрипом открылась дверца джипа, и оттуда с ругаиыо и стопами выбрались блондин, водитель и двое охранников. Живые, хотя и не вполне здоровые. Морды у всех побитые, вид такой, будто в камнедробилке побывали.
Шедший за джипом микроавтобус был битком набит вооруженными людьми. Он остановился в десятке метров позади поврежденного взрывом джина.
Белов выругался про себя. Если сейчас бойцы из микроавтобуса выскочат и прочешут окрестность, самодеятельным диверсантам не уйти. Витек со своей хромой ногой быстро не побежит, а Белов и Федя его одного не бросят, но и быстро тащить не смогут. Что делать? Затаривать под грибников?
Но проблема снялась сама собой. Бойцы из микроавтобуса действительно выскочили, но никуда не пошли. Они столпились вокруг своего транспортного средства и загоготали, как гуси: «Гады, засада... Здесь засада!» Потом они быстренько затолкали в свой автобус раненых и контуженных при взрыве, погрузились в него сами и уехали.
- Полная победа! - констатировал Федя. Но Белов с сомнением покачал головой.
В этот раз нам просто повезло. Они не знают, что нас так мало. Но они все равно вернутся, причем скоро.
Стволы нужны, а их на свалке нет, - посетовал Витек.
Белов успокоил его.
- Я думаю, что сначала они будут разбираться с Лупу, а мы тем временем что-нибудь придумаем.
XXXV
Белобрысый Колян, явившись в офис Шмидта, обвинил в организации нападения Михая Лупу. Шмидт был вне себя от негодования.
Что? - чуть ли не орал он. - Какой-то молдаванин-нелегал будет ставить мне уело-вия, взрывать мои машины и убивать моих людей? А после этого он требует, чтобы я взял его на работу? Нет, я ничего не понимаю. Или чего-то не знаю.
Он протянул руку к телефонной трубке и, чертыхаясь, набрал номер...
Звонок Шмидта застал Введенского за разбором полетов в своем отделе. Он прервался на минуту, отпустил сотрудников на перекур, и внимательно выслушал своего конфидента. Шмидт описал положение дел на стройке, а затем попросил предоставить материал на Лупу и его людей. Полковник пообещал сделать это в кратчайшие сроки и спросил:
- Ты журналиста Невзглядова с телевидения знал?
Шмидт напряг память.
Это не он снял репортаж о гибели Саши Белова и его семьи?
Он самый. Теперь, как мы с тобой знаем, семья Белова нашлась, сам он то ли мертв, то ли где-то скрывается, а вот Невзглядов погиб.
- Насильственной смертью? - предположил Шмидт.
Введенский сообщил об обстоятельствах гибели журналиста. Труп найден в подмосковном лесу. Изуродован до неузнаваемости, следов вокруг никаких. Информация об этом убийстве пока закрыта, чтобы волну не поднимать: все-таки известный журналист. Закончив рассказ, Введенский шутливым тоном поинтересовался, не Шмидта ли это работа. Тот, естественно, открестился от такого подозрения, но ему показалось, что Введенский ему не очень поверил.
В это же самое время похожая сцена разыгрывалась в кабинете Виктора Петровича Зорина. Перед ним стоял, вытянувшись в струнку, Андрей Литвиненко. Лицо его было красным, как от пощечин. Впрочем, упреки шефа вполне можно было бы расценить как моральные пощечины, затрещины и оплеухи.
Зорин был возмущен и даже не старался это скрыть.
- Как ты, профессионал, мог упустить этого недоумка? Как ты проморгал момент, когда он снюхался с этим отморозком - Кабаном? Почему его увезли у тебя из-под носа?
Литвиненко понимал, что шеф во всем трижды прав. Больше того, сам он костерил себя куда сильнее. Но он не собирался посыпать голову пеплом. Сейчас он сосредоточился на проблеме - где найти Кабана, и как изъять у него интересующую их информацию...
Тем временем виновник скандала Кабан мотался по городу и опрашивал своих информаторов. За надежные сведения о Белове он пообещал выплатить солидную сумму. Но пока никто на эти деньги не претендовал.
Изъятая у журналиста кассета утвердила Кабана во мнении, что Белов не погиб. Но как он и его люди ни выбивали из журналиста хоть какие-то сведения о том, где Белов находится в настоящее время, так ничего и не узнали. Сдох журналист, но не раскололся, падла. А может, и правда не знал?
Наконец в одном из питейных заведений самого низкого пошиба, куда даже бродяги без опаски могли зайти в поисках дозы наркоты, знакомый вышибала сообщил, что его спрашивал какой то придурок по прозвищу Бакен. Будто бы у него есть информация насчет Белова.
Кабан наморщил низкий лоб.
Что за Бакен? Не знаю такого.
Говорит, от Лупы, - пояснил вышибала.
Какая еще залупа? - скаламбурил Кабан. - Это не тот Лупу, что на свалке мазу держит? Ладно, показывай, где твой Бакен торчит.
Кабан прошел в угол к указанному вышибалой столу. За ним сидел бледный опустившийся тип. Тип курил самокрутку, судя по запаху - с анашой. Время от времени он откидывал со лба длинные пряди жидких волос.
Кабан подошел, ногой подвинул соседний стул, сел на него верхом, положив короткие толстые лапы на спинку.
- Ты Бакен? - спросил он требовательно.
Бледный поднял на него бесцветные водянистые глаза. Поняв, что перед ним Кабан, равнодушным тоном поинтересовался:
- Ты этого пацана ищешь? - и протянул Кабану сложенную вчетверо листовку «Криминал рвется к власти», на которой Саша Белов целился из пистолета в электорат...
XXXVI
Муса Джохаров стоял у выходившего на реку окна и делал вид, что внимательно разглядывает ярко подсвеченный прожекторами памятник Петру Первому. Был поздний вечер. За его спиной Асланбек Мокоев безуспешно обрабатывал господ Райнеке и Шнапскопфа, пытаясь склонить их на свою сторону. Но тс были неумолимы, как крестоносны: их условия оставались прежними. Или все акции российской стороны, или ничего.
То, что переговоры вел Асланбск, оскорбляло Мусу до глубины души, но он ни за что не показал бы этого никому, особенно тому же Ас-ланбеку. В их паре Муса всегда был вторым, всегда подчиненным. Такое положение определялось не только его возрастом.
В отличие от Асланбска, Муса был родом из малочисленного тейпа, давно утратившего свою силу и значение. Поэтому будь он даже старше Асланбска, тот все равно был бы начальником, а Муса на посылках.
И ничто не могло изменить этого положения дел, кроме разве что... физического устранения Мокосва.
Время от времени к их группе присоединялся восемнадцати летний племянник Асланбека Каюм. И тогда дядя с племянником вели себя так, словно он человек второго сорта и создан Аллахом, чтобы должен им прислуживать.
Вот и сейчас делами занимался Асланбек, а Муса был у него вроде как на побегушках.
Значит, вы требуете все акции? - уточнил Асланбек.
Все до последней, - подтвердил Райнеке.
А если вы получите эти акции не от Шмидта, а от нас, вас это устроит?
Вы хотите сказать, что герр Шмидт не согласился продать акции нам, но продаст их вам? - Райнеке не счел нужным скрывать недоверчивую улыбку.
Асланбек прикусил язык. А эти немцы не такие лохи, какими кажутся на первый взгляд. Для них главное, чтобы ни один суд не мог впоследствии доказать, что при заключении сделки имел место хоть какой-то намек на криминал.
Как бы читая его мысли, к разговору подключился герр Шнапскопф.
- Я не сомневаюсь, господин Мокоев, что сделка со Шмидтом с вашей стороны будет совершена законными методами. Это наше пожелание. Все остальное - ваше личное дело. Весь «русский пакет» должен быть у нас.
Не дослушав коллегу, Райнеке возмущенно фыркнул и ушел в другую комнату. Через секунду оттуда послышался возбужденный женский голос. Шнапскопф выразительно посмотрел на гостей и пожал плечами. Дескать - сами видите, разговор окончен. Чеченцы тактично поднялись и направились к выходу из квартиры.
В лифте оба молчали. Кто их знает, этих неверных, не напихали ли они микрофонов и в лифте? Только выйдя на улицу, Муса спросил Асланбека.
- Что будем делать?
- Там видно будет, - ответил тот, - скорее всего Длинного, если будет мешать, придется замочить, а с толстяком договоримся. Он, я заметил, очень любит деньги. - Мокоев посмотрел на часы.
Пора было ехать на встречу. Эмиссары ждали приезда боевиков из Ичкерии. Без них Асланбек был сейчас как без рук. Правда, он не до конца понимал - будет ли он командовать группой или сам поступит в подчинение возглавляющего боевиков арабского инструктора, ваххабита Омара.
Полученные Асланбеком от Басаева на этот счет инструкции были весьма туманными и расплывчатыми. Он решил до времени не заострять этот вопрос и посмотреть, как все будет выглядеть на практике. Во всяком случае, он не собирался позволять арабу диктовать ему свои условия...
Боевики прибыли рано утром. Они приехали на двух микроавтобусах «Газель». Муса встретил их на въезде в Москву, провел через милицейские посты и проводил на скромной «восьмерке» до района новостроек, где для прибывших были сняты четыре квартиры на одном этаже. Новый дом и отсутствие соседей должны были компенсировать риск содержания всех боевиков в одном месте.
В обозримом будущем планировалось перевезти их в загородный дом, Муса сейчас как раз подыскивал такой вариант. Расселять прибывших по разным квартирам в Москве по двое-трое человек было нереально. Они не ориентировались в городе и не смогли бы быстро собраться по сигналу тревоги. Кроме того, их внешность и поведение могли привлечь внимание соседей и милиции, а этого допустить было никак нельзя. Асланбек уже ждал их в одной из квартир.
- Салам! - поприветствовал он шедшего первым командира боевиков Омара, высокого парня лет тридцати почти европейской внешности.
Тот ответил на приветствие. Асланбек внешне излучал дружелюбие, внутренне же весь сжался как пружина. Омар ему очень не понравился: слишком самоуверенный и, видно, любит командовать.
Асланбек вообще не любил арабских ваххабитов, которые с недавних пор стали все чаще появляться в чеченских горах. Узнать их можно было по коротко подстриженным усам и длинным бородам. Сектанты, одно слово. Па обычных мусульман смотрят свысока, как на грешников. А ведь если бы не нашли англичане в их пустыне нефть, они бы и сейчас верблюдов пасли.
А па что они тратят свои халявные нефтедоллары? Сады и дворцы в пустыне строят. У них нищие на «мерседесах» разъезжают. Дошло до того, что воду в прудах замораживать стали, чтобы при тридцатиградусной жаре рыбу подо льдом ловить и на естественных катках на коньках кататься!
Сам Асланбек считал себя суфием. Он не падал в обморок, если ему случалось пропустить время молитвы, и в глубине души превыше Мохамеда, мир ему, почитал святых героев Кавказа - Кази-муллу и Шамиля. Главным же в жизни он считал тарикат - путь борьбы с неверными. Впрочем, здесь их позиции сходились.
Внешне Омар ничем не напоминал религиозного фанатика. Никакой бороды и стриженых усов. Он выглядел, как интеллигент. С ним приехали четырнадцать бойцов. Это были молодые парни из горных аулов и две женщины: Сажи и Айза.
- У той, что постарше, федералы убили мужа, младшая - ее сестра, - пояснил Омар.
Распределив боевиков на постой, Муса оставил их размещаться, а сам вышел из квартиры и спустился вниз. «Гостям столицы» категорически запрещалось выходить из дома, поэтому их снабжение целиком лежало на нем. Правда, холодильники в квартирах были под завязку набиты продуктами, но ему предстояло сделать дополнительные покупки.
Отъехав от дома, Муса достал трубку телефона и набрал номер. Мобильник был самый обыкновенный, и номер его ничем не отличался от других семизначных номеров. Особенность была в том, что мобильник не фиксировал в своей памяти этот номер - ни как входящий, ни как выходящий. И прослушивать его смог бы только один человек, тот, которому Муса сейчас и звонил.
Если бы Асланбек услышал этот разговор, Муса не прожил бы и минуты после этого. Дождавшись длинного гудка, Муса нажал звездочку и набрал цифровой код. Трубку сняли сразу.
- Алло, Игорь Леонидович, - сказал звонивший, - Муса говорит...
И он подробно доложил полковнику о приезде боевиков, назвал номера их машин и адрес, по которому их можно найти.
- Цель приезда пока неизвестна, - закончил он свой доклад. - Когда узнаю, сообщу...
Введенский завербовал Мусу давно, вскоре после того, как тот впервые приехал в Москву. Тогда, после перестрелки с ореховскими, тот оказался в одной камере с четырьмя братками. Жить ему оставалось - до утра в лучшем случае.
С ним могло произойти все что угодно. Он мог упасть со шконки высотой двадцать сантиметров над полом и разбиться насмерть. Он мог выдохнуть, а потом забыть вдохнуть. Мог вены вскрыть или сам себе горло перерезать. Да мало ли, что может случиться с человеком в тюрьме?
Введенский забрал Мусу из камеры в последний момент, когда братки собирались его разорвать - в буквальном смысле - на две половины, как древляне князя Игоря. Сил ореховским было не занимать, ненависти - тоже.
Дело полковник порвал у Вахи па глазах, а его самого отпустил. Как и в случае со Шмидтом, фээсбэшник не стал мелочиться. Он не только спас жизнь молодому горцу, но и помог сохранить ему чувство собственного достоинства. Он вел себя и говорил с Мусой с огромным уважением, с необычайным тактом. Это было то, чего никогда не делал Асланбек. Поэтому чем сильнее в сердце Мусы крепла обида на Мокоева, тем охотнее он сотрудничал с полковником Введенским.
XXXVII
Белов достал из кармана ключ. Обычный плоский ключ от квартирного замка был надежно спрятан в выемке под стелькой его кроссовок. Теперь ее пришлось оторвать. Он до последнего момента не хотел им воспользоваться, этим ключом, но обстоятельства вынудили. «Ключ от квартиры, где деньги лежат», - подумал Саша.
Здесь его действительно ждали деньги, оружие и чистые документы. Или засада. Он учитывал это, но выбора не оставалось. Приходилось рисковать.
Квартира была куплена на окраине Москвы на чужое имя. Предназначалась она для того, чтобы в случае крайней необходимости можно было уйти на дно, пересидеть какое-то время. На всякий пожарный случай. На покупке такой квартиры настоял в свое время Космос. А выбирал и покупал ее Шмидт, тогдашний начальник службы безопасности Бригады. Это обстоятельство и удерживало Белова от небезопасного визита.
Вполне возможно, что Шмидт уже забыл об этом незначительном эпизоде в своей жизни, Но мог и не забыть и оставить там комитет для встречи. Или забыть, но вспомнить после визита Белова. И тогда он точно будет знать, что Белов жив.
«Да? Ну и черт с ним, - подумал вдруг Александр. - Пусть узнает...».
До города он доехал вместе со Степанычем и Витьком. У ближайшего входа в метро попросил остановить машину, вышел, прихватив с собой большую туристическую сумку. На прощанье назвал место встречи; перекресток возле дома с «квартирой, где деньги лежат».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27