Садись-ка ты ужинать.
– Нет уж… без меня вечеруйте.
Никита Кузьмич постоял около спящего Кости, вздохнул и вышел в соседнюю комнату.
Глава 27
Неоплатный долг
Купание в ледяной воде даром не прошло: Костя заболел. К утру у него поднялась температура, и Сергей, закутав брата в тулуп, повез его в больницу.
Проводить Костю прибежала Варя.
– Плохо с ним? Да? – спросила она у Сергея.
– Бредил всю ночь… Топор требовал. «Руби гужи!» – кричал.
Возок был маленький, и девочке негде было сесть. Она встала на запятки и всю дорогу поглядывала на Костю, надеясь перехватить его взгляд. Но воротник тулупа плотно закрывал лицо мальчика.
Пурга за ночь утихла, дали прояснились, деревья, опушенные инеем, стояли недвижимо и казались хрупкими, точно отлитыми из фарфора. Сухой снег визжал под полозьями.
С наветренной стороны изб, амбаров и сараев намело огромные сугробы с искусно обточенными гранями, с причудливо нависающими козырьками. В поле на буграх снег снесло, и обнажилась мерзлая рыжая земля.
Подвода остановилась у крыльца больницы. Сергей, как маленького, взяв брата на руки, понес его в помещение.
Костя заметил Варю и поманил ее к себе:
– Бригадиром пусть Митя пока будет… А ты за теплицу отвечаешь. Понятно?
– Не беспокойся, все сделаем. Ты лечись.
– Я долго не залежусь. Грипп у меня, наверное.
А на другой день Варя вновь бегала в больницу и узнала от санитарки, что у Кости Ручьева воспаление легких.
На уроке девочка сидела, повернув голову к окну, и ей все представлялись заснеженная Чернушка, полынья во льду, тонущий воз и Костя, бросившийся спасать коня.
– Ты совсем не слушаешь! – шепнула ей Катя. – Клавдия Львовна заметить может…
В перемену Варя рассказала восьмиклассникам, что Косте придется пролежать в больнице не менее трех недель.
Ребята приуныли. Это было совсем некстати. Приближались зимние каникулы, школьников ждали новогодняя елка, катание с гор, лыжные состязания, к которым Костя уже начал готовиться.
– Вот это хлебнул водички! – огорченно сказал Паша. – Дорогонько ему купание обойдется…
– Что говорить! – отозвался Вася. – Будоражил нас, подгонял, а теперь сам застрянет, как воз в распутицу… А все через кого? Через одного недотепу… – И он покосился на Витю, который, не решаясь подойти к ребятам, медленно собирал учебники и тетради.
– Тихо, ты! – одернул его Митя. – Не знаешь разве, что Витя во всем повинился, от отцовского заступничества отказался? Думаешь, легко это?..
– Ты, Новосел, помолчи! – сказал Паша. – Я тебе потом все растолкую…
И хотя ребята ничего обидного Вите не говорили, но мальчику казалось, что в душе они негодуют, на него и никогда не простят Костиной болезни. Он ходил подавленный, молчаливый.
– Вы Вити Кораблева сейчас не сторонитесь, – сказал Федор Семенович школьникам. – Помягче с ним будьте. Поддержите его…
Дома Никита Кузьмич с досадой посматривал на приунывшего сына:
– Что, брат, достается тебе? Не принял моей подмоги, так уж пеняй на себя… выкручивайся теперь как знаешь.
Но потом, не выдержав, он начинал собираться в школу:
– Так уж и быть, поговорю я с директором. А то ведь заклюют тебя, на ногах не устоишь.
– Совсем это не нужно, – сдерживала его Галина Никитична. – Ты лучше Витю спроси, как к нему в классе относятся. Не похоже, чтобы его заклевали…
И Витя все чаще и чаще становился на сторону матери и сестры. Он стал мягче с ними, предупредительнее. Часто Витя и Галина Никитична вместе шли в школу, и между ними завязывались откровенные разговоры.
Когда же в сумерки сестра собиралась за водой, мальчик отбирал у нее ведра и сам отправлялся к колодцу. Возвращался он обычно не скоро, так как пережидал, чтобы от колодца все разошлись, ставил на лавку в кухне тяжелые ведра и жадно пил холодную воду.
Как-то раз, возвращаясь вместе с ребятами из школы, Витя заметил мать. Она тянула к речке маленькие круторогие санки с плетеной корзиной, наполненной бельем. На повороте санки раскатились, и корзина опрокинулась в снег.
Варя с Катей первыми кинулись к Анне Денисовне, помогли поднять корзину, собрали мокрое белье.
– Тетя Нюша, давайте мы повезем, – предложила Варя, хватаясь за веревку. – А вы сзади придерживайте.
Подбежал запыхавшийся Витя:
– Это вас не касается… Идите своей дорогой!
Он отобрал у девочек веревку, впрягся в санки и потянул их к речке.
– Не иначе, где-нибудь медведь издох! – ахнула Катя. – Витька Кораблев белье повез полоскать! Чудо из чудес!
– Да-а… событие! – улыбнулась Варя.
Витя спустился на лед и остановился у края проруби.
– Вот спасибо, сынок!… Иди теперь. Я одна управлюсь, – сказала Анна Денисовна.
Витя оглянулся: девочки все еще стояли на высоком берегу.
– Нет… Я с тобой побуду, – тихо сказал он. – Давай пополощу! – и потянулся к корзине с бельем. Мать с удивлением покосилась на сына:
– Тогда уж лучше вальком постучи…
Витя взял тяжелый, слегка изогнутый валек и, присев на корточки, принялся изо всех сил колотить им по белью. Колючие брызги, как мелкий песок, летели в лицо, звучные удары валька далеко разносились по реке, и им отвечало такое же звучное эхо.
От ветра и ледяной воды пальцы на руках вскоре зашлись, стали неповоротливыми, чужими.
Вите очень хотелось сунуть их за пазуху или в варежки, но было неловко перед матерью, которая то и дело погружала руки в прорубь и, казалось, не чувствовала холода.
– Ты не храбрись, погрей пальцы-то, закоченеют! – посоветовала мать. – А на меня не смотри – у меня руки дубленые.
Витя немного подышал на пальцы и, раззадорившись, решил все же пополоскать белье. Выхватил из корзины рубашку и окунул ее в прорубь. Ледяная вода, как кипяток, обожгла пальцы. Витя отдернул их, и течение Утянуло рубашку под лед.
– Мама… я рубаху утопил, – растерянно признался мальчик.
Мать покачала головой, потом рассмеялась и махнула рукой:
– А туда ей и дорога!.. Она латаная и не по плечу тебе. А старое, что ж его жалеть… – Анна Денисовна распрямила поясницу и пытливо посмотрела на сына: – Как в школе-то? Очень ребята косятся на тебя?
– Да нет, не особо. Может, что и думают про себя, только молчат…
– Ничего, ничего… Переболеешь – сладитесь, слюбитесь… Ребята у нас добрые. Ты бы Костю-то проведал. Как он там?..
Витя замялся. Он не раз подумывал о том, чтобы сходить к Ручьеву в больницу, поговорить с ним с глазу на глаз, но никто его не приглашал туда, а пойти одному у мальчика не хватало решимости.
– Схожу как-нибудь, – пообещал он матери.
Но вот дня через два Варя после уроков объявила, что сегодня восьмиклассники могут навестить Костю.
Ребята сбежали вниз, разобрали стоявшие за крыльцом лыжи и через школьный сад заскользили с холма вниз, к больнице.
Задержался лишь Витя Кораблев.
– У тебя что? Крапление не держит? – спросила у него Варя. – У меня запасной ремешок есть. Возьми!
– Да нет… Уже исправил… – Витя вдел ногу в крепление и, помявшись, спросил: – А он что, Ручьев… и меня звал?
– Понятное дело, всех!
– Тогда пошли! Догоняй! – обрадовался Витя и, с силой оттолкнувшись палками, покатился со «школьной горы».
Он мчался напрямик, ловко объезжая заснеженные кусты и стволы деревьев, взвихривая на поворотах веера снежной пыли. Вскоре школьники подъехали к больнице. Но к Косте сегодня их не пустили. Пробравшись к окну, они пытались посмотреть в палату сквозь оттаянные кемто «глазки» в замерзшем стекле, но увидеть ничего не успели: из-за угла вышел больничный сторож и разогнал школьников.
Кораблев в эти дни жил неспокойно. Восьмиклассники как будто не сторонились его, и все же на сердце было нелегко. Мальчику все казалось, что он перед ребятами, особенно перед Костей, в неоплатном долгу.
– Что ты как в воду опущенный ходишь? – как-то спросила его Варя. – Встряхнись! Можно подумать – обижают тебя в школе.
– Я на ребят не жалуюсь… – Витя помолчал, потом смущенно признался: – Только мне для вас такое сделать хочется… что-нибудь особенное!
Что особенное – он и сам хорошо не знал. Может быть, случится пожар или кто-нибудь будет тонуть, и Витя первый бросится на помощь. Или Костя Ручьев из-за болезни сильно отстанет в учебе, и он возьмется подготовить его к экзаменам…
– Зачем же особенное? – точно угадав его мысли, сказала девочка. – Никто пока не горит, не тонет. Просто будь с нами вместе, заодно.
– Это так, – согласился Витя и спросил, удалось ли Варе увидеть Костю.
– Сегодня пропустили… Ему легче стало. Книги отнесла, про ребят рассказала, про теплицу.
– А он что?
– Беспокоится, конечно… – Варя внимательно посмотрела на мальчика. – Костя просил, пока он в больнице лежит, чтобы ты с Праховым позанимался…
– Это правда? – встрепенулся Витя.
– Прикажешь еще клятву дать? – рассердилась Варя. – Конечно, просил! И сказал, чтобы ты построже с Праховым, потачки ему не давал…
– Будьте покойны, я его возьму в оборот!
В тот же вечер Кораблев явился к Алеше Прахову и сказал, что будет заниматься с ним по математике.
– А ты это как? – удивился Алеша. – Сам надумал? Или прислал кто?
– Костя велел… пока он болен. Нельзя тебя из рук выпускать.
– Ну, если Костя, то давай… – согласился Алеша.
Глава 28
Буран
Наказ Кости помочь Прахову по математике не давал Вите Кораблеву покоя. Теперь он все чаще и чаще зазывал Алешу к себе в дом и садился с ним заниматься.
По старой привычке, Алеша заходил к Кораблевым с опаской, заранее заглядывал в окна и спрашивал Витю, дома ли Никита Кузьмич или нет.
– Да ты не робей! Не съест он тебя, не обидит, – уверял Витя.
И правда, Никита Кузьмич, встречая Алешу, ничего ему не говорил и не мешал мальчикам заниматься. Но Прахов в его присутствии чувствовал себя крайне стесненно и на все вопросы Вити отвечал каким-то скучным голосом.
– Не входи ты в горницу, пока мы занимаемся. Побудь на кухне, – попросил как-то раз Витя отца.
– Да зачем он тебе, этот Прахов? – удивился Никита Кузьмич. – С таким пристяжным далеко не ускачешь. Иль ты на свою голову не надеешься?..
В разговор вмешалась Анна Денисовна:
– Просят же тебя, отец! Сделай одолжение.
С этого дня при каждом появлении Алеши мать уводила Никиту Кузьмича из горницы или посылала его с каким-нибудь поручением к соседям.
Витя занимался с Праховым настойчиво и много. И странное дело: раньше он просто дал бы Алеше списать из своей тетради и остался бы доволен, но сейчас было куда приятнее объяснять Прахову новую трудную задачку или теорему, расшевелить его, заставить подумать.
В классе Витя внимательно прислушивался к ответам Прахова и испытывал облегчение, когда тот отвечал толково и уверенно.
Один раз они даже поссорились. Это было на уроке географии.
Алеша накануне не выучил урока и, когда его вызвали к карте, понес такую околесицу, что рассмешил весь класс. Географ Илья Васильевич отослал мальчика на место и поставил в журнале жирную двойку.
Возбужденный Алеша сел за парту и попытался с победным видом подморгнуть Вите: видал, мол, какой я веселый и неунывающий парень!
– Чучело ты огородное! – сердито шепнул ему Витя и отвернулся.
– Не по графику ж вызвали… Не приготовил я урока.
– Так бы и сознался! Незачем балаган разводить перед всем классом. Погоди вот… Сегодня же будешь со мной географией заниматься!
С каждым днем Алеша все больше привязывался к дому Кораблевых. Ему нравилось слушать радио или рыться в книгах, которые беспорядочной кучей лежали на Витином столике.
– Ну и разгром у тебя! Словно после землетрясения, – сказал как-то Алеша. – Ты бы полку завел.
– Отец этажерку обещал купить, да все почему-то тянет… – не очень охотно объяснил Витя.
Дня через два после этого разговора, когда Вити не было дома, Прахов притащил к Кораблевым тяжелую, громоздкую полку, сколоченную из грубо обструганных досок, и сказал Анне Денисовне, что они сделали ее вместе с Витькой в школьной мастерской. Вскоре пришел Витя и, заметив Алешу, который укреплял над столом эту полку, растерянно заморгал глазами:
– Кто тебя просил?
– Завал же на столе… Раскопки производить надо.
– Хороша полочка, хороша! – похвалила мать. – Не беда, что великонька. Тут главное – свои руки делали. – И она принялась упрашивать сына смастерить ей такую же полку для кухонной посуды.
– Сделаем, тетя Анна! Обязательно! – заверил Алеша. – Правда, Витька?
Мальчик буркнул что-то под нос и принялся расставлять на полке книги…
Как-то раз Алеша застал Витю за чтением устава ВЛКСМ.
– Готовишься? Да? – спросил он.
– Было время-готовился. Сам знаешь, чем все кончилось. А ты как?
Алеша задумался.
– А знаешь, Витя, – заговорил он наконец, – я думаю, нас еще могут в комсомол принять.
– За какие же это заслуги?
– Ну, не сейчас, конечно, попозже… Ты год с отличием кончишь, и я, может быть, подтянусь. А летом урожай в поле вырастим. Тоже в зачет пойдет…
– Так я же не в бригаде у вас…
– Ах да! – вспомнил Алеша. – А почему волынишь? Подавай заявление, и баста. Зараз примем!
– Все равно без Ручьева не утвердите.
– Ты подавай… там видно будет, – настаивал Алеша.
…В один из воскресных дней Витя, по обыкновению, сидел дома и поджидал Прахова заниматься. Но тот почему-то не пришел.
Кораблев решил, что приятель заленился, и отправился разыскивать его по колхозу.
Алеши нигде не было. Зато встретилась Катя, и от нее Витя узнал, что Прахов сегодня с утра дежурит в теплице.
Витя вернулся домой, взял учебники и пошел в школу. Приоткрыв скрипучую дверь теплицы, он заметил Алешу. Тот сидел у печки, помешивал кочергой мерцающие золотом угли и, пользуясь одиночеством, не очень складно, но громко распевал песню.
– Ученик Прахов, почему не явились на занятия? – спросил Витя.
– Причина вполне уважительная! Нахожусь на посту, – засмеялся Алеша.
– Подумаешь, пост! Истопил печку – и свободен.
– Ну, не скажи…
Алеша с жаром принялся объяснять, какое серьезное и ответственное дело быть дежурным по теплице.
– Да, Витька, ты наше просо еще не видел? Знаменито растет!
Он подвел Кораблева к делянке. Посеянные на большом расстоянии друг от друга, ничем не стесненные, стебли проса хорошо разрослись, доходили почти до пояса и начали выкидывать боковые метелки.
Алеша сообщил, что члены бригады думают провести в теплицу электрическое освещение, заставил Витю измерить промежутки между рядками проса, ввернул что-то насчет широкорядного сева, вегетационного периода…
– Я, кажется, не первоклассник, – остановил его Витя. – Понимаю кое-что…
Он дождался, когда Алеша закрыл печную трубу, полил посевы и повел его в школу.
На улице мело, ветер крепчал, посвистывал в оголенных яблонях. С востока наползала белесая мгла.
Витя покачал головой: погода явно портилась. А он-то собирался после занятий с Алешей покататься часок-другой на лыжах!
Ребята заняли пустующий восьмой класс, разделись. Витя сел за учительский стол и, подражая голосу Федора Семеновича, вызвал Алешу к доске:
– Так-с! Начинаем работать!
Первая задача далась нелегко. Алеша начал громко сопеть и несколько раз стирал с доски рукой, но Витя учительским тоном напоминал ему, что для этого существует тряпка. Когда задача была решена, Алеша, по привычке, заглянул в конец задачника.
– Смотри! – обрадовался он. – Сошлось с ответом! Точь-в-точь подогнал. Ай Прахов, ай молодец!..
– Не подогнал, а решил правильно, – перебил его Витя. – Мозгами пошевелил… Садись, Прахов. Передышка! – И он прислушался к вою вьюги за стеной.
Алеша подошел к окну и выглянул в форточку. Буран разыгрался не на шутку. Седая мгла окутала всю округу, в пяти шагах ничего не было видно. За углом тревожно бренчала оторванная водосточная труба. Где-то со звоном разбилось стекло.
Алеша с трудом закрыл форточку и протер залепленные снегом глаза:
– Ну и буранище!.. Как бы стекла в теплице не побило… – Он схватил полушубок, начал одеваться. – Пойдем, Витька, проверим!
– Кто я при тебе? Пятая спица в колеснице? – с досадой сказал Витя. – Ты же дежурный, а не я.
Алеша с недоумением взглянул на товарища:
– Опять не так… Ну и норов у тебя! Кручено-верчено… А в общем, как знаешь. – И, сердито запахнув полушубок, он выбежал из класса.
Витя поежился. Зря он, пожалуй, сказал о пятой спице! Надо бы помолчать…
Он нагнал Алешу у школьного крыльца. Буран встретил мальчиков крепким штормовым ударом, перехватил Дыхание. Со всех сторон швыряло колючим снегом, шуршало, посвистывало, завывало. Ребята подняли воротники полушубков и, пригнувшись, начали пробираться к теплице. Тропку замело, идти пришлось по целине, глубоко увязая в сугробах.
Мальчики долго месили снег, забирая в поисках теплицы то вправо, то влево, а теплицы все не было. Алеша подумал, что это как на Крайнем Севере: пошел человек во время бурана к соседу в гости – и заблудился… Наконец сквозь непогоду вырисовался силуэт старого тополя, росшего недалеко от теплицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36