На другой день преподаватель географии, как нарочно, вызвал Катю к карте и спросил о хозяйстве Туркмении.
Девочка растерянно покосилась на Варю, взяла указку и принялась рассказывать такое, что Илья Васильевич круто повернулся на стуле:
– Ну, знаешь, голубушка, ты все широты сместила и превратила цветущую республику в зону пустыни! – И обратился к Варе: – Помогите подруге закончить путешествие более благополучно.
Стиснув зубы, Варя медленно подошла к карте. Катя услужливо сунула ей в руку указку. Алеша, угадав состояние сестры и Вари, принялся подавать им таинственные знаки, что должно обозначать: урок подходит к концу, надо притвориться, что не поняли вопроса, несколько раз переспросить учителя и этим затянуть время.
Но вдруг Варя поставила указку в угол:
– Я, Илья Васильевич, не приготовила урока… Поставьте мне что полагается.
Учитель высоко поднял брови:
– Люблю за откровенность.
– Вы только Варе двойку не ставьте, – попросила Катя. – Мы вчера с ней математикой занимались, засиделись до позднего.
– Скажите на милость, даже смягчающие вину обстоятельства нашлись, – усмехнулся Илья Васильевич. – А все-таки, Балашова, я этого не ожидал. Насколько я помню, за последние два года это у тебя первая двойка?
– Первая… – прошептала Варя.
Двойка до такой степени ошеломила восьмиклассников, что они не сразу сообразили, как поступить с девочкой. Одни предлагали срочно собрать комсомольскую группу, другие – собрание всего класса. Пока ребята спорили, Варя куда-то исчезла.
Митя с Костей заглянули в учительскую, в «живой уголок», в библиотеку – Вари нигде не было.
В коридоре к ним подбежал возбужденный Колька:
– Это правда, что наша вожатая двойку получила?
– Не труби на всю школу! – осадил его Костя. – Откуда ты взял?
– Прахов Борьке Самохвалову сказал, Борька – первому звену, первое звено – второму. Теперь весь отряд знает, – не переводя дыхания, сообщил Колька.
– Связь у вас работает… – хмыкнул Костя и с безразличным видом заметил: – Ну и подумаешь, одна двойка! О чем разговор?
– Одна – это, конечно, ничего. Да у нас завтра сбор насчет успеваемости. Борьку Самохвалова обсуждать будем. Еще Петракова и Маню Юркину. Они на троих семь двоек имеют.
– Ну и обсуждайте на здоровье!
– Знаешь, Костя… – замялся Колька. – Борька говорит: «Раз у вожатой двойка, чего же с нас спрашивать?»
Костя заверил, что одна двойка у вожатой не имеет никакого значения, обещал при встрече сам все растолковать Борьке Самохвалову и спросил, не видел ли Колька Варю.
– Они с Ваней Воробьевым в нашем классе закрылись. Секретный разговор у них.
Ребята спустились в нижний этаж и постучали в дверь пятого класса. Им открыл Ваня Воробьев.
Кроме него и Вари, которая, сгорбившись, сидела за тесной партой, в классе находилась еще Галина Никитична.
– Вот, полюбуйтесь! – Ваня растерянно кивнул на девичку: – Пионервожатой не хочет быть… отказывается.
– Какая же я теперь вожатая? – сказала Варя. – Кто мне поверит? Завтра же весь отряд про двойку знать будет!..
– Уже знает! – сказал Митя.
– Видите, Галина Никитична, видите! – вскрикнула девочка, но вдруг осеклась: на нее в упор смотрели Костя и Митя. – Что вы уставились? Ну и пожалуйста! Без вас знаю… класс опозорила, бригаду подвела. Можете не говорить!
– Да мы и не говорим. – Костя отвел глаза в сторону и сделал Мите знак, чтобы тот молчал.
– Галина Никитична, – вновь обратилась Варя к учительнице, – скажите вы им… Какая я, в самом деле, вожатая?
Но Галина Никитична как будто не расслышала вопроса и с любопытством оглядывала класс: самодельные портьеры на окнах, цветы на подоконниках, стопочку книг в углу на этажерке. Но больше всего внимание учительницы привлекла деревянная резная полка, уставленная самыми различными предметами: были тут какие-то камни, кости, коробочки с песком и глиной, зазубренный серп, ржавый светец для лучины и даже плетенные из луба лапти.
– Что это за выставка? – спросила Галина Никитична.
– Это мои пионеры натаскали, первое звено, – сказала Варя. – Все больше предметы старого быта. Вот эти лапти мы у бабки Алены выпросили… последние на всю деревню, еле-еле нашли их. Мы потом все находки в школьный музей передадим… А за цветы у нас второе звено отвечает, за библиотеку – третье.
Девочка оживилась, подошла к шкафу, достала щербатую глиняную чашу, облепленную землей, и протянула учительнице:
– Вы посмотрите, что Колька в овраге выкопал! Уверяет, что это памятник древней Руси. Пионеры требуют в город на проверку послать.
Ребята склонились над чашей. Поцарапали пальцами окаменевшую землю, зачем-то понюхали ее.
– Какая там древность! – фыркнул Митя. – Обыкновенная плошка из глины. Их в Почаеве гончары делают.
– Я тоже так думаю, – согласилась Варя. – Но ребята же требуют… надо как-то им доказать.
– Обязательно надо! – Учительница с улыбкой посмотрела на девочку: – А почему тебе все-таки наскучило с пионерами работать?
– Мне не наскучило! – вспыхнула Варя.
Галина Никитична обернулась к Ване Воробьеву и спросила, сколько у Вари общественных нагрузок.
Ваня пересчитал по пальцам:
– Что-то около четырех…
– Видишь, Варя, – сказала учительница, – может быть, и все беды от этого. Мечешься ты, нахватала кучу дел, везде поспеть хочешь. Придется освободить тебя кое от каких поручений. Но из вожатых не отпустим. Пионеры, я знаю, любят тебя…
– Еще как! – подтвердил Костя. – Только Варьке сказать надо, чтобы с умом работала! А то она все сама да сама, нянчится с ребятами, как с детским садом… А ты организуй, дай задание, потом проверь – вот и время для уроков останется.
– Надо и других восьмиклассников к работе привлекать, – добавил Ваня. – На сбор позови, поручение дай… – И он выразительно посмотрел на Митю и Костю.
– Слушай, Варя, слушай! Советы дельные, – поддержала его учительница. – Главное, тебе сейчас не разбрасываться, все силы на учение собрать.
– Так, Галина Никитична, – взмолилась девочка, – раньше пионеры каждому моему слову верили… А теперь как будет?
– Думаю, за одну двойку они тебя не осудят.
– Сбор у меня завтра… И как раз насчет успеваемости.
Ваня посоветовал повременить пока со сбором, дождаться лучших дней.
– А зачем ждать? – лукаво поглядывая на девочку, сказал Костя. – Пусть Варька с пионерами опытом поделится… Как она двойку огребла…
– Вот-вот! – вспыхнула Варя. – Самая подходящая тема! Еще и смеешься!..
– Я без шуток. – принялся защищать свое предложение Костя. – Пионеров все равно не проведешь. Вот ты им честно, прямо и расскажи, как еще работать не умеешь, как разбрасываешься, почему двойку схватила… Думаешь, что это ребятам на пользу не пойдет?
– Сбор действительно может быть поучительный, – согласилась с Костей Галина Никитична. – Вот только как Варя?
– Хорошо, – подумав, сказала Варя. – Будет завтра сбор! Только с условием: придется потрудиться и еще кое-кому. Пусть Костя с Митей тоже на сбор придут и расскажут, как они сами работают…
Митя развел руками:
– Мы-то при чем?
– Не вздумайте отказываться! – Ваня погрозил ребятам пальцем. – Сами недавно в пионерах ходили.
– Если уж на то пошло, Федора Семеновича на сбор пригласить надо, – сказал Митя.
– Ой, верно! – вскрикнула Варя. – Как же я не догадалась! Может, еще деда Новоселова позвать? Он про сына расскажет, как тот ученым стал… – Она вырвала из тетради лист бумаги и села за парту: – Давайте тогда план сбора наметим… Подсказывайте!
Ребята склонились над партой. Галина Никитична вышла из класса и осторожно прикрыла за собой дверь.
Глава 13
Страда
В конце занятий Галина Никитична задержала восьмиклассников, чтобы поговорить об очередных делах. Но не успела она открыть собрание, как в класс вошли Ваня Воробьев и Саша Неустроев. Они о чем-то пошептались с учительницей, после чего та обратилась к ребятам:
– У Саши есть к вам просьба.
– Это можно! – охотно ответил за всех староста Сема Ушков и многозначительно поглядел на ребят: вот, мол, какая нам честь выпала!
– Я к вам, ребята, от молодежи вечерней школы, – начал Неустроев, пригладив волосы. – Наши ребята в учении малость отстают. Отвыкли они, позабыли многое. Вот мы и просим помочь нам…
– Это я посоветовал к вам обратиться, – добавил Ваня Воробьев. – Вы же народ сильный.
Неустроев и Ваня, переглянувшись с учительницей, сели за парту, и Косте показалось, что глаза у них были хитрые прехитрые.
Галина Никитична между тем сделала вид, что просьба Неустроева застала ее врасплох:
– Очень, конечно, лестно, что о нашем классе идет такая слава. Но мне кажется, что она сильно преувеличена. Впрочем, мы сейчас можем проверить, кто как успевает.
Учительница раскрыла классный журнал и неторопливо начала читать отметки.
Мелькали пятерки, четверки, попадались двойки, но троек было больше всего.
И чем дальше читала Галина Никитична, тем все ниже наклонялись школьники к партам, словно хотели спрятаться или провалиться сквозь землю.
– Как видите, картина не очень отрадная, – сказала в заключение учительница-Едва ли мы сумеем чем-либо помочь вечерней школе.
– Да-а, обстановочка не из важных! – огорчился Неустроев. – Ребят самих хоть на буксир бери… Придется, пожалуй, к девятому классу обратиться.
Он поднялся и, небрежно кивнув ребятам, вместе с Ваней вышел из класса,
Ученики медленно распрямились и посмотрели на учительницу. Она продолжала листать классный журнал. Наконец подняла голову:
– А нехорошо, ребята, получилось!
– Зачем вы наши отметки при Саше читали? – с упреком сказал Сема Ушков. – Теперь весь колхоз узнает.
– Ты думаешь, что наши отметки – секрет? – заметил Костя. – И так о них всему белому свету известно.
– Все равно, надо было без посторонних огласить… – не сдавался Ушков.
– Значит, вам все же немного стыдно, – усмехнулась Галина Никитична. – Перед посторонними стыдно, а самим перед собой нет? Считаете, что в классе все благополучно? Как вы, например, к урокам химии относитесь? А к географии, немецкому языку?.. Ну, что ж вы молчите?
И класс разговорился. Многие признались, что еще мало занимаются дома, работают в половину сил.
Потом ребята ополчились против двоечников: это они тянут класс назад, лишают его доброй славы! Каждого двоечника вызывали к столу и заставляли объяснять, почему он ленится.
Алеша Прахов решил выехать на своем излюбленном коньке: мать у него несочувствующая, загружает его работой по хозяйству, и, кроме того, он часто угорает дома от печки.
– Старо, третий год слышим! – не поверили ребята.
Худенькая большеглазая Феня Заглядова говорить ничего не стала, а только горько расплакалась.
– Феня болела долго, много уроков пропустила, – сказал Митя и предложил девочке свою помощь.
По его примеру, вызвались заниматься с отстающими Сема Ушков, Витя Кораблев.
Вышла к столу и Варя.
– Не оправдываюсь, признаю… Получила двойку. Позорную!.. По заслугам… – глухо выговорила она, опустила голову и плотно сжала губы.
Костя почему-то отвернулся и стал смотреть в окно. Лучше бы он сам получил эту двойку!
– Может, тебе, Балашова, помощь требуется? – спросил Митя.
– Чего там «может»! – решительно заявил Ушков. – Пусть с ней, как и раньше, Кораблев занимается. И посадить их опять за одну парту.
– Верно, верно! – подхватила Катя.
– А я бы на ее месте сам справился, без всяких шефов, – сказал Костя.
Варя кинула на него быстрый взгляд и вспыхнула:
– Двоек у меня больше не будет! Слово даю! – И она пошла к парте.
К концу собрания речь зашла о старосте класса: он совсем не следит за успеваемостью и не знает, кто как учится.
– Да что я, двужильный, в самом деле? – взмолился Ушков. – С меня и дисциплины хватает! Одного Прахова унять – сто лошадиных сил надо.
Галина Никитична согласилась с ним. Ушков за последнее время неплохо следил за порядком в классе, и больше загружать его не имело смысла. Она предложила поручить наблюдать за успеваемостью Мите: мальчик настойчивый, твердый, дорожит своим классом.
Ребята охотно проголосовали за Епифанцева.
– Только, чур, не обижаться! – предупредил он. – От меня вам покою не будет.
В первый же день Митя завел тетрадь в клеенчатой обложке и стал аккуратно заносить в нее отметки всех ребят. Каждый, кто получал двойку или даже тройку, теперь никак не мог избежать беседы с Митей. Он задерживал ученика в классе, останавливал на улице, приходил на дом и допытывался, что помешало ему получить лучшую отметку.
И когда однажды Алеша, по старой привычке, сослался на то, что угорел и не мог приготовить уроки, Митя в сопровождении Семы Ушкова пришел к Праховым и принялся осматривать печку.
– Мы по поручению класса, – заявил он Алешиной матери. – Печку проверить. Может, у нее тяга плохая?
– Да нет, печка справная: не дымит, не чадит, – ответила Алешина мать.
– А может, все-таки трубу переложить надо? Мы похлопочем перед правлением.
– Белены вы объелись? Новую печку да перекладывать!
– Алеша говорит, что угарно у вас, уроки учить не может.
– Ах он, бес лукавый! Приди он домой – я ему голову проветрю…
Но больше всех от Мити доставалось тем ученикам, которые взялись помогать отстающим.
Однажды после очередной двойки, полученной Праховым, Митя насел на Костю:
– Поздравляю, шеф-помощник! У Прахова еще одна двойка прибавилась.
– Я-то при чем? – начал оправдываться Костя. – Сколько раз Прахову говорил: «Заходи, будем вместе заниматься». А его на аркане не затащишь.
– А без аркана не можешь? Сам бы к нему на дом пошел!
– Еще бегать за ним, ухаживать!
– И побегаешь… Это же тебе комсомол поручил Прахова вытянуть. А не справляешься – откажись.
– Ну-ну, не справляюсь! – буркнул Костя. – Быстрый ты очень!
Но все же Костя пошел к Праховым.
Алеша лежал на печи, на теплых мошках с пшеницей. Заметив Ручьева, он прикрыл глаза и захрапел. Костя потянул его за голую пятку:
– Вижу, как ты спишь… Притворяешься. Оболью вот сейчас холодной водой – будешь знать!
Но Алеша продолжал храпеть и даже для большей убедительности почмокал губами.
Тогда Костя деловито разделся, повесил полушубок и шапку на гвоздик и полез на печь:
– Тоже мне храпит!.. Ты бы послушал, как дед Новоселов классно умеет: балки дрожат, тараканы мрут.
Костя прилег рядом с Алешей и так оглушительно захрапел над его ухом, что тот сразу открыл глаза:
– Чего прилез? Спать мешаешь!
– Вставай, спускайся на пол… Заниматься надо! А то залег ни свет ни заря… еще куры на нашест не садились.
– А это тебя не касается… Хочу – сплю, хочу – гуляю…
– Как это – не касается? Я же твой бригадир, отвечаю за тебя.
– Хорош бригадир! В школе словечка замолвить не мог. А еще товарищем называешься!
– Товарищ неплохой, на мель не посажу. Ты что о двойках-то думаешь?
– А что о них думать? Не везет мне, и все тут.
– Скажи по-честному… – Костя повернул голову Прахова к себе: – Ты в комсомол очень хочешь?
– Да чего ты меня пытаешь? Чего пытаешь? – повысил голос Алеша. – Думаешь, только вы с Кивачевым такие сознательные, а Прахов, мол, не дорос, его за ручку водить надо…
Он отвернулся и начал спускаться с печи. Костя полез следом:
– А ты докажи делом, тогда поверят.
– Давай любое задание… в лепешку расшибусь!
– Есть для тебя задание: покончи с двойками. Если нужно, я тебе по математике помогать буду.
– Я в таких друзьях не нуждаюсь! – сказал Алеша.
– А я, может, не по дружбе к тебе пришел, – усмехнулся Костя. – У меня поручение от комсомольской организации… с меня требуют.
– А-а, поручение!.. – сбавил тон Алеша. – Только я сейчас по истории заниматься буду, потом география на очереди, потом русский язык…
– Ну что ж, подождем, вечер велик… И до математики очередь дойдет.
Они сели за стол, и каждый занялся своим делом. Правда, Алеша так широко разложил на столе книжки и тетради, что Косте достался совсем крошечный уголок. Но он не обиделся и только немного потеснил Алешине хозяйство.
– Да ты что, Ручей, командуешь! – возмутился Алеша. – Не у себя дома…
– Давай-ка лучше не отвлекаться. Что у тебя там по плану: география, русский язык, математика?.. Вот и действуй!
И очередь до математики действительно доходила…
Но заниматься с Алешей было нелегко. Он спешил, путал, сердился и в конце концов заявлял, что математика нужна только скучным бухгалтерам, он же в бухгалтеры никогда не пойдет, а будет играть на баяне в музыкальном ансамбле или, как Саша Неустроев, изучит мотор и станет работать трактористом в МТС.
– Погорел твой Саша! – заметил Костя. – Только и умеет баранку крутить, а что к чему – меньше прицепщика понимает. Недаром он в вечернюю мичуринскую школу записался.
Все эти доводы мало действовали на Алешу. Костя между тем выходил из себя, но не отступал.
Бывали дни, когда Прахов сразу же после занятий исчезал неизвестно куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36