Когда эти черти выскакивают из засады, с ними не управишься даже копьем.
— Да, ты прав, — отвечал Джейми. Послышались шаги, тихо звякнуло стекло, и Джесси поняла, что мужчины наливают себе выпить.
— Вы сами знаете индейцев как никто другой, — раздался голос капитана.
— Да, я их знаю и собираюсь поддерживать с ними мир. У братьев Поухатана не хватило сил сохранить былой союз племен. Многие индейцы хотят торговать с белыми. Но все же…
— Что все же?
— Подчас они действительно способны на дикие выходки. В юности, когда отец настоял на том, что третьему сыну положено как следует познать мир и как можно больше путешествовать, чтобы найти свое место под солнцем, я забирался в дебри американских лесов. Мне довелось побывать у них в стойбищах. Я видел, как тщательно они готовятся к своим пыточным обрядам. Памунки славятся среди индейцев как искусные повара. Их женщины готовят пиршественное угощение. А воины с нетерпением ждут начала праздника и покрывают себя яркими узорами. Если пленник не растерзан на части и выдерживает все пытки, его забивают до смерти. Джон Ролф рассказывал мне, что именно то же собирались проделать и с ним, когда Покахонтас спасла ему жизнь. Она была совсем малышкой, но Поухатан любил ее больше всех — хотя вряд ли знал по именам всех своих детей от бесчисленного множества жен. Так вот, девочка закрыла собой пленника и не дала его прикончить.
— И все же мне кажется, что вы симпатизируете им, лорд Камерон.
— Пока мы одни, зови меня Джейми. Да, верно, мне нравятся индейцы. У них остро развито чувство собственного достоинства, и многие из них — мирные люди. Просто нельзя забывать, что это народ с совершенно иной, самобытной культурой, что для них верховным божеством является Окус, злобный кровожадный демон, и чтобы его умилостивить, они охотно приносят в жертву собственных Детей.
— Ну что ж, будем надеяться на то, что округ Карлайл сможет отразить любую атаку, — провозгласил капитан. — А теперь скажи-ка, Джейми, что еще я должен доставить на борту моей старушки?
— Да, конечно, капитан… — Камерон явно замялся, но все же докончил: — Купи мне хорошую просторную кровать с мягкой периной — из тех, что делают в Лондоне.
— А как насчет шелковых занавесок и полога?
— Это в колонии?.. — рассмеялся Джейми. Он подумал и решительно сказал: — Да. Купи все, что положено. Женщинам нравятся все эти финтифлюшки, верно?
— Ее светлость непременно оценит такое внимание, я уверен.
— Вот как? — с сомнением буркнул Джейми, и у Джесси сжалось сердце: столько горечи было в этих словах.
— Вы мудро выбрали себе жену, милорд. Она прекрасная женщина и не ударит в грязь лицом в Новом Свете. На это у нее хватит духу.
— Точно так же считаю и я.
— Она не хочет туда ехать? — Не хочет, но поедет.
— Ах, милорд, вы в этом уверены?
— Если она не поднимется на борт «Сладкого рая» сама, то тебе придется доставить ее связанной, в дерюжном мешке. Как угодно, но она должна попасть в Виргинию. А там посмотрим — может, я сам отошлю се обратно. — В его звучном голосе внезапно послышалась невероятная усталость. — Может быть, жизнь вдали от нее покажется мне избавлением, на этот вопрос ответ даст только время.
Джесси приросла к полу в коридоре, пылая как маков цвет. Когда разговор в кабинете коснулся индейцев, у нее в жилах застыла кровь. Она оцепенела, и ей едва не стало дурно. А потом, когда заговорили про нее, ее снова бросило в жар.
Мужчины беседовали еще какое-то время, но вскоре капитан собрался уходить. Джасмин, испугавшись, что ее застанут за подслушиванием, приникла спиной к стене. Но капитан не заметил скрытую в полумраке фигурку. Как ни в чем не бывало Хорнбн проследовал к парадной двери.
Джесси услышала, как Джейми снова звякнул графином, и подумала, что муж вот-вот выйдет из кабинета, чтобы проследовать в спальню.
В припадке безотчетного ужаса она опрометью кинулась вверх по ступеням. Не смея отказываться от обязанности проводить ночи в хозяйской спальне, Джесси лелеяла несбыточную надежду на то, что однажды сумеет достаточно убедительно притвориться спящей, так что Джейми оставит ее в покое.
Упрямые застежки и крючки на платье никак не желали слушаться. Скидывая с ног туфли, она думала было позвать Молли, но побоялась тратить на это время. Отчаянные попытки взять себя в руки и успокоиться ни к чему не привели. Ее била нервная дрожь. Изо всех сил вцепившись в спинку кровати, она старалась дышать глубоко и ровно, но стоило закрыть глаза — и перед ее смятенным взором маячила толпа индейцев: голые, размалеванные дикари скакали вокруг костра и бросали в пламя куски тел несчастных пленников…
Дверь в спальню распахнулась. Джесси подскочила на месте и с ужасом уставилась на входящего. Это был Джейми. Бархатная бровь надменно поползла вверх, и небрежная улыбка выразила его недоумение по поводу того, что благоверная супруга все еще не заняла свое место на брачном ложе.
— Ты до сих пор на ногах?
— У меня запутались шнурки на корсете…
— Позвала бы Молли.
— Да, конечно, так я и сделаю.
— Ничего страшного. — Он уже двинулся в ее сторону — Джесси отшатнулась, избегая его прикосновений.
— Я справлюсь сама.
— Нет, не справишься, стой смирно.
Джейми моментально расстегнул платье, а потом не спеша отошел к столу, налил изрядную порцию густой янтарной жидкости в стакан и уселся, закинув ноги на столешницу и не отрывая глаз от жены.
— Прошу, — промолвил Камерон. — Продолжай сама.
— Если бы в тебе была хоть капля порядочности, ты бы потрудился выйти, пока я…
— Порядочности во мне нет ни на грош, а ты к тому же моя жена. Если тебе все еще требуется помощь — только скажи, и я к твоим услугам.
Тихонько чертыхнувшись, Джесси повернулась к нему спиной, но и тогда ощущала на себе его пронзительный взгляд, от которого душа уходила в пятки, а непослушные пальцы тряслись еще сильнее. Но вот наконец ей удалось содрать с себя тесное платье, и оно небрежно полетело прямо на пол. Скинув нижнюю юбку, Джесси обнаружила, что Молли заранее приготовила для нее ночную рубашку, но выбрала нечто воздушное, розовое, с кружавчиками и оборочками я возмутительно низким вырезом. Джесси сердито скомкала рубашку — поздно искать что-то менее вызывающее — и потянулась к шнуркам на корсете. В это мгновение Джейми оказался рядом. Он распустил шнурки, и корсет с шелестом сполз к ее ногам. Джесси невнятно пробурчала что-то вроде «спасибо», и Камерон вернулся к своему креслу за столом и выпивке. Прежде чем снять тонкую нижнюю сорочку, Джесси наполовину накинула ночную рубашку и лишь после этого рассталась с нижним бельем. Разозленная, испуганная, она и думать забыла про то, что осталась в чулках и подвязках, и шмыгнула в самый угол кровати, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Там она затаилась как мышь и долго ждала, пока Джейми встанет из-за стола. Было слышно, как он снимает камзол и башмаки, и Джесси зажмурилась изо всех сил.
Но в спальне вдруг стало необычно тихо. Измучившись от неопределенности, она решилась приоткрыть глаза. Муж стоял над ней и караулил каждое движение. С торжествующей улыбкой Джейми положил руку ей на грудь, и оба услышали, как бешено бьется ее сердце.
— Заснула? — на удивление мирным тоном осведомился он. У него в руке по-прежнему был бокал с виски. Камерон успел скинуть с себя всю одежду, кроме панталон.
Джесси не удостоила его ответом, ее возмущало овладевшее Камероном настроение. Он вел себя грубо, цинично и к тому же злоупотребил спиртным.
Джейми взял жену за подбородок. И стал вертеть туда-сюда, всматриваясь в застывшее лицо.
— Ну, где же она, та девица? — хрипло прошептал он.
— По-моему, ты пьян, — брезгливо отвечала Джесси.
— Разве? Милая, без виски жизнь стала бы невыносимой. Тебе тоже следует выпить.
— Я не желаю.
: — Ты не желаешь выпить вместе со мной? У Джесси мелькнула мысль, что ему придется отойти к столу, чтобы налить бокал и для нее. — Хорошо, я выпью.
— Прекрасно. — Он действительно вернулся к столу и налил еще один бокал.
Джесси не спускала с него глаз. И осторожно выбралась из постели, полагая, что оставаться там слишком опасно. Но тут же выяснилось, что лучше бы уж ей вообще не трогаться с места. Проклятая ночная рубашка скорее обнажала, нежели прикрывала ее прелести, и она обнаружила эту ошибку слишком поздно, заметив, как зажегся взгляд Джейми, обернувшегося к ней.
Но он не набросился на нее как дикий зверь, а просто протянул ей бокал. Джесси взяла его, отвернулась и прошла к подоконнику. Створки окна были распахнуты настежь, чтобы впустить ласковый летний ветерок. Он приятно овевал ее с ног до головы.
Джесси не слышала и не чувствовала, как Джейми под. ходит к ней вплотную. И оттого испуганно вскрикнула, когда ее обняли сзади за талию, подняли и усадили на подоконник. Стиснув зубы, она ждала, пока Джейми шарил по ее бедрам, расстегивал подвязки и снимал чулки. Он медленно, осторожно скатывал их по чуткой коже, и Джесси потрясла сила разбуженных им ощущений. Ее испуганные глаза встретились с его взглядом, и в индигово-черной глубине зажглось неистовое пламя страсти.
— Так где же она? — настойчиво спрашивал Камерон. — Могу ли я достучаться до нее?
Джесси застыла от страха, но Джейми не обратил на это внимания. Джесси машинально, одним глотком выпила виски. Оно жидким огнем скатилось по горлу далеко вниз, туда, где удивительным образом встретилось с ласковыми пальцами, и от слияния этих двух ощущений произошел взрыв, потрясший ее с головы до ног.
— Хватит, — взмолилась она, но не получила ответа. Джейми все так же упорно всматривался в ее глаза и спрашивал:
— Где одушевление, где жизнерадостность? Где пламя твоей души? Я успел разглядеть его нынче вечером!
— Наверное, у тебя нет масла, от которого загорается такой огонь! — яростно выпалила Джесси.
— Нет-нет, — упрямо покачал головой Камерон. — никогда не поверю в это, леди, и, так или иначе, выясню это еще до утра!
— Нет…
Джейми отобрал у жены пустой бокал и прижал ее спиной к стене. А потом поцеловал жадно и страстно. Одной рукой он ласкал ей грудь, а другая проникла в ложбинку между бедер, умело пробуждая к жизни ее женское начало.
Внезапно Джейми опрокинул ее на спину, прямо на подоконнике. Джесси покорно взглянула ему в лицо, в темные, бездонные, горящие страстью глаза. Ночная рубашка разлетелась в клочья, и она с испуганным криком дернулась, чтобы прикрыться.
— Нет, — отрезал он.
— Но это была одна из моих любимых рубашек, — пожаловалась она.
— Купишь себе другую. — Их глаза встретились, и Джесси замолкла.
Джейми завел ей руки высоко за голову и снова поцеловал в губы. А потом не спеша проложил дорожку вдоль ложбинки между грудей, обведя кругом каждый сосок, и стал спускаться ниже, к животу. Дышавший в окно летний ветер холодил кожу, влажную от легких поцелуев, и от этого ей стало зябко. Такой странный, колдовской контраст между жаром от выпитого виски внутри и прохладой снаружи… удивительно! Джейми все еще целовал се живот. Его дыхание было таким ласковым… Но вот темная голова приподнялась, и губы их слились в поцелуе. У Джесси захватило дух, горло сжималось в судорогах, она напряглась всем телом, впитывая нежные, возбуждающие поцелуи. Джейми оторвался от ее губ, затем осторожно раздвинул ей бедра и пробежался губами по чуткой коже, ласково щекоча и покусывая, прежде чем припал к горячим влажным складкам, укрытым мягкими завитками.
И в этот миг в ней словно что-то взорвалось. Джесси забилась, жадно глотая воздух, желая, чтобы пытка длилась без конца. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Джесси содрогалась всем телом, переполненным Жгучей, сладостной истомой, и, к своему удивлению, не только не стремилась вырваться из рук Джейми, но желала распахнуться перед ним как можно полнее. Звездный свет, черный бархат июньской ночи, ласковый ветер — все слилось в единый сверкающий вихрь, и она горела — и не могла сгореть в волшебном, неземном пламени. Ее мало волновала близость, казавшаяся ранее неприличной, — все поглотили неистовый любовный голод, жажда новых ласк…
И тут она наткнулась на его темные, светившиеся триумфом глаза над собой.
— Ох! — Джесси в ужасе забилась, чтобы спрятаться от него, от этих торжествующих глаз, но Джейми и не думал отпускать ее. Напротив, он скидывал с себя панталоны. В волшебном свете звезд Джейми был неотразим: высокий, стройный, словно Адонис, с готовым к любви копьем. Он легко поднял на руки Джесси, все еще смущенную своим непристойным поведением, и гортанно рассмеялся, ликуя от одержанной победы.
— Пожалуйста… — прошептала Джесси, однако сама не имела понятия, о чем просит. А он уложил ее на кровать и слился воедино. Джесси охнула — так легко, в мгновение ока все вернулось к ней: и это томное, неземное блаженство, и острое до боли желание вобрать его в себя полностью, без остатка.
И Джейми с готовностью откликнулся на ее желание. Вот он приподнялся, чтобы упереться попрочнее, и его лицо напряглось от первобытной, потрясающей страсти. Впрочем, Джесси не долго наблюдала за его лицом. Задыхаясь от наслаждения, она двигалась вместе с ним, понимая, к чему стремится, и уверенными рывками продвигаясь все ближе к желанному завершению. Она не замечала, что стала такой же влажной и скользкой, как Джейми. Ее полностью поглотил волшебный, ослепительный взрыв, утоливший голод молодого, созданного для любви тела. Она почувствовала, какими бешеными, лихорадочными толчками отвечает ей Джейми, но вот и он запрокинул голову с каким-то гортанным стоном и рухнул рядом без сил.
Джесси лежала, не смея шевельнуться. Хотя теперь ей было холодно от ночного ветерка, лицо пылало как в огне — вряд ли леди пристало такое неприличное поведение. Ей хотелось зарыться лицом в подушки, поскорее укрыться где-нибудь подальше отсюда, найти нору поглубже и затаиться там, сжавшись в комок.
Но не прошло и минуты, как она почувствовала на себе руки мужа. Они двигались легко и ласково, едва касаясь кожи кончиками пальцев.
Наконец Джейми поднялся на локте и поймал ее за подбородок, и Джесси с новой силой возненавидела его за торжество, которое прочла в иссиня-черных глазах.
— Она все-таки существует! — заявил Джейми. — Я нашел это огненное создание, эту женщину, полную страсти!
— Нет…
Джесси зажмурилась и хотела отодви1гуться. Она услышала его хриплый смех и почувствовала, как он целует ее — сначала губы, потом грудь.
— Не надо больше! — шептала Джесси в отчаянии. — Не надо!
— Нет, я непременно получу больше, пика не упустил свое пламенное создание, — возражал Джейми, лаская жену взглядом. — Иначе оно ускользнет, прежде чем я найду его снова!
И он немедленно перешел от слов к делу. У Джесси не было сил сопротивляться или отказаться от наслаждения. И он брал ее снова и снова, и она отдавалась ему все с тем же неистовым пылом на протяжении всей ночи…
Рассудок отступил перед древним как мир, могучим инстинктом, и Джесси не замечала, что давно пылает ответной страстью, что трепетные пальчики ласково гладят широкую спину, а горячий влажный язык ласкает каждый дюйм сильного бронзового тела…
В отличие от Джесси Джейми не мог не замечать, как изменились их отношения, и в упоении восторгался каждым движением жены, каждым криком и вздохом. Тем горше ему было вспоминать о том, как близко их расставание.
И он стремился взять от волшебной ночи все, до конца, сделать так, чтобы Джесси не смогла забыть его, забыть об их браке. В окне занимался рассвет, когда он наконец позволил ей заснуть в полном изнеможении, но и тогда Джейми не переставал ласкать ее, еле слышно касаясь то легких золотистых волос, рассыпанных по подушке солнечным облаком, то точеных черт прекрасного лица, то изящных изгибов юного тела.
Уж не совершает ли он глупость, приказав ей следовать за ним, на другой конец жестокого, коварного океана?
Джесси вздохнула и улыбнулась во сне, и Джейми ужасно захотелось узнать, о ком она грезит. Он сумел разбудить ее женское начало, ему хватило упорства проникнуть в самые потаенные глубины, где обитала страсть, которую он инстинктивно чувствовал под колючим ледяным панцирем. Что ж, тем большим дураком он оказался — позволил страсти окончательно затуманить голову. Ведь нынешняя ночь так ничего и не изменит. Стоит Джесси проснуться — и она станет по-прежнему сопротивляться, если не придумает чего-нибудь похуже в отместку за его победу па этом необычном поле битвы.
Нет… он не мог ошибаться. Ведь главной, неизменной его страстью были и остаются земли там, на другом конце света. Да, все верно, он взял ее в жены, потому что хотел, потому что всегда был сам себе хозяином и потому что он так решил. Но кроме этого, Джейми взял ее в жены из-за ее несгибаемого духа. Ее переполняла страстная, неистовая жажда жизни, и он не оставит ее здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Да, ты прав, — отвечал Джейми. Послышались шаги, тихо звякнуло стекло, и Джесси поняла, что мужчины наливают себе выпить.
— Вы сами знаете индейцев как никто другой, — раздался голос капитана.
— Да, я их знаю и собираюсь поддерживать с ними мир. У братьев Поухатана не хватило сил сохранить былой союз племен. Многие индейцы хотят торговать с белыми. Но все же…
— Что все же?
— Подчас они действительно способны на дикие выходки. В юности, когда отец настоял на том, что третьему сыну положено как следует познать мир и как можно больше путешествовать, чтобы найти свое место под солнцем, я забирался в дебри американских лесов. Мне довелось побывать у них в стойбищах. Я видел, как тщательно они готовятся к своим пыточным обрядам. Памунки славятся среди индейцев как искусные повара. Их женщины готовят пиршественное угощение. А воины с нетерпением ждут начала праздника и покрывают себя яркими узорами. Если пленник не растерзан на части и выдерживает все пытки, его забивают до смерти. Джон Ролф рассказывал мне, что именно то же собирались проделать и с ним, когда Покахонтас спасла ему жизнь. Она была совсем малышкой, но Поухатан любил ее больше всех — хотя вряд ли знал по именам всех своих детей от бесчисленного множества жен. Так вот, девочка закрыла собой пленника и не дала его прикончить.
— И все же мне кажется, что вы симпатизируете им, лорд Камерон.
— Пока мы одни, зови меня Джейми. Да, верно, мне нравятся индейцы. У них остро развито чувство собственного достоинства, и многие из них — мирные люди. Просто нельзя забывать, что это народ с совершенно иной, самобытной культурой, что для них верховным божеством является Окус, злобный кровожадный демон, и чтобы его умилостивить, они охотно приносят в жертву собственных Детей.
— Ну что ж, будем надеяться на то, что округ Карлайл сможет отразить любую атаку, — провозгласил капитан. — А теперь скажи-ка, Джейми, что еще я должен доставить на борту моей старушки?
— Да, конечно, капитан… — Камерон явно замялся, но все же докончил: — Купи мне хорошую просторную кровать с мягкой периной — из тех, что делают в Лондоне.
— А как насчет шелковых занавесок и полога?
— Это в колонии?.. — рассмеялся Джейми. Он подумал и решительно сказал: — Да. Купи все, что положено. Женщинам нравятся все эти финтифлюшки, верно?
— Ее светлость непременно оценит такое внимание, я уверен.
— Вот как? — с сомнением буркнул Джейми, и у Джесси сжалось сердце: столько горечи было в этих словах.
— Вы мудро выбрали себе жену, милорд. Она прекрасная женщина и не ударит в грязь лицом в Новом Свете. На это у нее хватит духу.
— Точно так же считаю и я.
— Она не хочет туда ехать? — Не хочет, но поедет.
— Ах, милорд, вы в этом уверены?
— Если она не поднимется на борт «Сладкого рая» сама, то тебе придется доставить ее связанной, в дерюжном мешке. Как угодно, но она должна попасть в Виргинию. А там посмотрим — может, я сам отошлю се обратно. — В его звучном голосе внезапно послышалась невероятная усталость. — Может быть, жизнь вдали от нее покажется мне избавлением, на этот вопрос ответ даст только время.
Джесси приросла к полу в коридоре, пылая как маков цвет. Когда разговор в кабинете коснулся индейцев, у нее в жилах застыла кровь. Она оцепенела, и ей едва не стало дурно. А потом, когда заговорили про нее, ее снова бросило в жар.
Мужчины беседовали еще какое-то время, но вскоре капитан собрался уходить. Джасмин, испугавшись, что ее застанут за подслушиванием, приникла спиной к стене. Но капитан не заметил скрытую в полумраке фигурку. Как ни в чем не бывало Хорнбн проследовал к парадной двери.
Джесси услышала, как Джейми снова звякнул графином, и подумала, что муж вот-вот выйдет из кабинета, чтобы проследовать в спальню.
В припадке безотчетного ужаса она опрометью кинулась вверх по ступеням. Не смея отказываться от обязанности проводить ночи в хозяйской спальне, Джесси лелеяла несбыточную надежду на то, что однажды сумеет достаточно убедительно притвориться спящей, так что Джейми оставит ее в покое.
Упрямые застежки и крючки на платье никак не желали слушаться. Скидывая с ног туфли, она думала было позвать Молли, но побоялась тратить на это время. Отчаянные попытки взять себя в руки и успокоиться ни к чему не привели. Ее била нервная дрожь. Изо всех сил вцепившись в спинку кровати, она старалась дышать глубоко и ровно, но стоило закрыть глаза — и перед ее смятенным взором маячила толпа индейцев: голые, размалеванные дикари скакали вокруг костра и бросали в пламя куски тел несчастных пленников…
Дверь в спальню распахнулась. Джесси подскочила на месте и с ужасом уставилась на входящего. Это был Джейми. Бархатная бровь надменно поползла вверх, и небрежная улыбка выразила его недоумение по поводу того, что благоверная супруга все еще не заняла свое место на брачном ложе.
— Ты до сих пор на ногах?
— У меня запутались шнурки на корсете…
— Позвала бы Молли.
— Да, конечно, так я и сделаю.
— Ничего страшного. — Он уже двинулся в ее сторону — Джесси отшатнулась, избегая его прикосновений.
— Я справлюсь сама.
— Нет, не справишься, стой смирно.
Джейми моментально расстегнул платье, а потом не спеша отошел к столу, налил изрядную порцию густой янтарной жидкости в стакан и уселся, закинув ноги на столешницу и не отрывая глаз от жены.
— Прошу, — промолвил Камерон. — Продолжай сама.
— Если бы в тебе была хоть капля порядочности, ты бы потрудился выйти, пока я…
— Порядочности во мне нет ни на грош, а ты к тому же моя жена. Если тебе все еще требуется помощь — только скажи, и я к твоим услугам.
Тихонько чертыхнувшись, Джесси повернулась к нему спиной, но и тогда ощущала на себе его пронзительный взгляд, от которого душа уходила в пятки, а непослушные пальцы тряслись еще сильнее. Но вот наконец ей удалось содрать с себя тесное платье, и оно небрежно полетело прямо на пол. Скинув нижнюю юбку, Джесси обнаружила, что Молли заранее приготовила для нее ночную рубашку, но выбрала нечто воздушное, розовое, с кружавчиками и оборочками я возмутительно низким вырезом. Джесси сердито скомкала рубашку — поздно искать что-то менее вызывающее — и потянулась к шнуркам на корсете. В это мгновение Джейми оказался рядом. Он распустил шнурки, и корсет с шелестом сполз к ее ногам. Джесси невнятно пробурчала что-то вроде «спасибо», и Камерон вернулся к своему креслу за столом и выпивке. Прежде чем снять тонкую нижнюю сорочку, Джесси наполовину накинула ночную рубашку и лишь после этого рассталась с нижним бельем. Разозленная, испуганная, она и думать забыла про то, что осталась в чулках и подвязках, и шмыгнула в самый угол кровати, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Там она затаилась как мышь и долго ждала, пока Джейми встанет из-за стола. Было слышно, как он снимает камзол и башмаки, и Джесси зажмурилась изо всех сил.
Но в спальне вдруг стало необычно тихо. Измучившись от неопределенности, она решилась приоткрыть глаза. Муж стоял над ней и караулил каждое движение. С торжествующей улыбкой Джейми положил руку ей на грудь, и оба услышали, как бешено бьется ее сердце.
— Заснула? — на удивление мирным тоном осведомился он. У него в руке по-прежнему был бокал с виски. Камерон успел скинуть с себя всю одежду, кроме панталон.
Джесси не удостоила его ответом, ее возмущало овладевшее Камероном настроение. Он вел себя грубо, цинично и к тому же злоупотребил спиртным.
Джейми взял жену за подбородок. И стал вертеть туда-сюда, всматриваясь в застывшее лицо.
— Ну, где же она, та девица? — хрипло прошептал он.
— По-моему, ты пьян, — брезгливо отвечала Джесси.
— Разве? Милая, без виски жизнь стала бы невыносимой. Тебе тоже следует выпить.
— Я не желаю.
: — Ты не желаешь выпить вместе со мной? У Джесси мелькнула мысль, что ему придется отойти к столу, чтобы налить бокал и для нее. — Хорошо, я выпью.
— Прекрасно. — Он действительно вернулся к столу и налил еще один бокал.
Джесси не спускала с него глаз. И осторожно выбралась из постели, полагая, что оставаться там слишком опасно. Но тут же выяснилось, что лучше бы уж ей вообще не трогаться с места. Проклятая ночная рубашка скорее обнажала, нежели прикрывала ее прелести, и она обнаружила эту ошибку слишком поздно, заметив, как зажегся взгляд Джейми, обернувшегося к ней.
Но он не набросился на нее как дикий зверь, а просто протянул ей бокал. Джесси взяла его, отвернулась и прошла к подоконнику. Створки окна были распахнуты настежь, чтобы впустить ласковый летний ветерок. Он приятно овевал ее с ног до головы.
Джесси не слышала и не чувствовала, как Джейми под. ходит к ней вплотную. И оттого испуганно вскрикнула, когда ее обняли сзади за талию, подняли и усадили на подоконник. Стиснув зубы, она ждала, пока Джейми шарил по ее бедрам, расстегивал подвязки и снимал чулки. Он медленно, осторожно скатывал их по чуткой коже, и Джесси потрясла сила разбуженных им ощущений. Ее испуганные глаза встретились с его взглядом, и в индигово-черной глубине зажглось неистовое пламя страсти.
— Так где же она? — настойчиво спрашивал Камерон. — Могу ли я достучаться до нее?
Джесси застыла от страха, но Джейми не обратил на это внимания. Джесси машинально, одним глотком выпила виски. Оно жидким огнем скатилось по горлу далеко вниз, туда, где удивительным образом встретилось с ласковыми пальцами, и от слияния этих двух ощущений произошел взрыв, потрясший ее с головы до ног.
— Хватит, — взмолилась она, но не получила ответа. Джейми все так же упорно всматривался в ее глаза и спрашивал:
— Где одушевление, где жизнерадостность? Где пламя твоей души? Я успел разглядеть его нынче вечером!
— Наверное, у тебя нет масла, от которого загорается такой огонь! — яростно выпалила Джесси.
— Нет-нет, — упрямо покачал головой Камерон. — никогда не поверю в это, леди, и, так или иначе, выясню это еще до утра!
— Нет…
Джейми отобрал у жены пустой бокал и прижал ее спиной к стене. А потом поцеловал жадно и страстно. Одной рукой он ласкал ей грудь, а другая проникла в ложбинку между бедер, умело пробуждая к жизни ее женское начало.
Внезапно Джейми опрокинул ее на спину, прямо на подоконнике. Джесси покорно взглянула ему в лицо, в темные, бездонные, горящие страстью глаза. Ночная рубашка разлетелась в клочья, и она с испуганным криком дернулась, чтобы прикрыться.
— Нет, — отрезал он.
— Но это была одна из моих любимых рубашек, — пожаловалась она.
— Купишь себе другую. — Их глаза встретились, и Джесси замолкла.
Джейми завел ей руки высоко за голову и снова поцеловал в губы. А потом не спеша проложил дорожку вдоль ложбинки между грудей, обведя кругом каждый сосок, и стал спускаться ниже, к животу. Дышавший в окно летний ветер холодил кожу, влажную от легких поцелуев, и от этого ей стало зябко. Такой странный, колдовской контраст между жаром от выпитого виски внутри и прохладой снаружи… удивительно! Джейми все еще целовал се живот. Его дыхание было таким ласковым… Но вот темная голова приподнялась, и губы их слились в поцелуе. У Джесси захватило дух, горло сжималось в судорогах, она напряглась всем телом, впитывая нежные, возбуждающие поцелуи. Джейми оторвался от ее губ, затем осторожно раздвинул ей бедра и пробежался губами по чуткой коже, ласково щекоча и покусывая, прежде чем припал к горячим влажным складкам, укрытым мягкими завитками.
И в этот миг в ней словно что-то взорвалось. Джесси забилась, жадно глотая воздух, желая, чтобы пытка длилась без конца. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Джесси содрогалась всем телом, переполненным Жгучей, сладостной истомой, и, к своему удивлению, не только не стремилась вырваться из рук Джейми, но желала распахнуться перед ним как можно полнее. Звездный свет, черный бархат июньской ночи, ласковый ветер — все слилось в единый сверкающий вихрь, и она горела — и не могла сгореть в волшебном, неземном пламени. Ее мало волновала близость, казавшаяся ранее неприличной, — все поглотили неистовый любовный голод, жажда новых ласк…
И тут она наткнулась на его темные, светившиеся триумфом глаза над собой.
— Ох! — Джесси в ужасе забилась, чтобы спрятаться от него, от этих торжествующих глаз, но Джейми и не думал отпускать ее. Напротив, он скидывал с себя панталоны. В волшебном свете звезд Джейми был неотразим: высокий, стройный, словно Адонис, с готовым к любви копьем. Он легко поднял на руки Джесси, все еще смущенную своим непристойным поведением, и гортанно рассмеялся, ликуя от одержанной победы.
— Пожалуйста… — прошептала Джесси, однако сама не имела понятия, о чем просит. А он уложил ее на кровать и слился воедино. Джесси охнула — так легко, в мгновение ока все вернулось к ней: и это томное, неземное блаженство, и острое до боли желание вобрать его в себя полностью, без остатка.
И Джейми с готовностью откликнулся на ее желание. Вот он приподнялся, чтобы упереться попрочнее, и его лицо напряглось от первобытной, потрясающей страсти. Впрочем, Джесси не долго наблюдала за его лицом. Задыхаясь от наслаждения, она двигалась вместе с ним, понимая, к чему стремится, и уверенными рывками продвигаясь все ближе к желанному завершению. Она не замечала, что стала такой же влажной и скользкой, как Джейми. Ее полностью поглотил волшебный, ослепительный взрыв, утоливший голод молодого, созданного для любви тела. Она почувствовала, какими бешеными, лихорадочными толчками отвечает ей Джейми, но вот и он запрокинул голову с каким-то гортанным стоном и рухнул рядом без сил.
Джесси лежала, не смея шевельнуться. Хотя теперь ей было холодно от ночного ветерка, лицо пылало как в огне — вряд ли леди пристало такое неприличное поведение. Ей хотелось зарыться лицом в подушки, поскорее укрыться где-нибудь подальше отсюда, найти нору поглубже и затаиться там, сжавшись в комок.
Но не прошло и минуты, как она почувствовала на себе руки мужа. Они двигались легко и ласково, едва касаясь кожи кончиками пальцев.
Наконец Джейми поднялся на локте и поймал ее за подбородок, и Джесси с новой силой возненавидела его за торжество, которое прочла в иссиня-черных глазах.
— Она все-таки существует! — заявил Джейми. — Я нашел это огненное создание, эту женщину, полную страсти!
— Нет…
Джесси зажмурилась и хотела отодви1гуться. Она услышала его хриплый смех и почувствовала, как он целует ее — сначала губы, потом грудь.
— Не надо больше! — шептала Джесси в отчаянии. — Не надо!
— Нет, я непременно получу больше, пика не упустил свое пламенное создание, — возражал Джейми, лаская жену взглядом. — Иначе оно ускользнет, прежде чем я найду его снова!
И он немедленно перешел от слов к делу. У Джесси не было сил сопротивляться или отказаться от наслаждения. И он брал ее снова и снова, и она отдавалась ему все с тем же неистовым пылом на протяжении всей ночи…
Рассудок отступил перед древним как мир, могучим инстинктом, и Джесси не замечала, что давно пылает ответной страстью, что трепетные пальчики ласково гладят широкую спину, а горячий влажный язык ласкает каждый дюйм сильного бронзового тела…
В отличие от Джесси Джейми не мог не замечать, как изменились их отношения, и в упоении восторгался каждым движением жены, каждым криком и вздохом. Тем горше ему было вспоминать о том, как близко их расставание.
И он стремился взять от волшебной ночи все, до конца, сделать так, чтобы Джесси не смогла забыть его, забыть об их браке. В окне занимался рассвет, когда он наконец позволил ей заснуть в полном изнеможении, но и тогда Джейми не переставал ласкать ее, еле слышно касаясь то легких золотистых волос, рассыпанных по подушке солнечным облаком, то точеных черт прекрасного лица, то изящных изгибов юного тела.
Уж не совершает ли он глупость, приказав ей следовать за ним, на другой конец жестокого, коварного океана?
Джесси вздохнула и улыбнулась во сне, и Джейми ужасно захотелось узнать, о ком она грезит. Он сумел разбудить ее женское начало, ему хватило упорства проникнуть в самые потаенные глубины, где обитала страсть, которую он инстинктивно чувствовал под колючим ледяным панцирем. Что ж, тем большим дураком он оказался — позволил страсти окончательно затуманить голову. Ведь нынешняя ночь так ничего и не изменит. Стоит Джесси проснуться — и она станет по-прежнему сопротивляться, если не придумает чего-нибудь похуже в отместку за его победу па этом необычном поле битвы.
Нет… он не мог ошибаться. Ведь главной, неизменной его страстью были и остаются земли там, на другом конце света. Да, все верно, он взял ее в жены, потому что хотел, потому что всегда был сам себе хозяином и потому что он так решил. Но кроме этого, Джейми взял ее в жены из-за ее несгибаемого духа. Ее переполняла страстная, неистовая жажда жизни, и он не оставит ее здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44