Его рубашка и брюки были измазаны грязью, а лицо перепачкано сажей. Он выпрямился, широко улыбаясь.
- Что там внутри? - спросила она, не в силах скрыть любопытства.
- Пещера, Эмма! Потрясающая пещера! - воскликнул он, и его светлые глаза засияли. - Вот видишь, я все-таки был прав. Пойдем, я покажу тебе. А веревка нам больше не понадобится. Штольня совсем прямая и ведет как раз в пещеру.
- Настоящая пещера. Подумать только! - удивилась Эмма и, застенчиво улыбнувшись, добавила: - Прости, что я сомневалась в тебе, Эдвин.
Он засмеялся.
- Неважно. Если б ты не сомневалась в моих словах, я бы, может, не чувствовал себя обязанным доказать их правоту. Ну же! Пойдем! - Он прихватил с собой побольше свечей и скомандовал: - Я пойду впереди. Поначалу пригибай голову. У входа штольня очень низкая.
Эдвин пролез в расщелину, и Эмма протиснулась вслед за ним, моргая глазами, не привыкшими к темноте после яркого солнечного света. Сначала они ползли, но чем глубже они продвигались, тем шире и выше становилась штольня, так что остаток пути они могли идти только согнувшись. Вскоре Эмма разглядела дрожащий огонек свечи, оставленной Эдвином в пещере, а еще через несколько секунд он помог ей спрыгнуть туда.
Эдвин принялся зажигать новые свечи и ставить их аккуратно в ряд вдоль узкого выступа у входа в пещеру. Пока он занимался этим, Эмма с огромным интересом осматривалась кругом. Когда свечи загорелись и мрак рассеялся, она увидела, что пещера и вправду потрясающая, как сказал Эдвин. Это была просторная пещера, потолок которой уходил ввысь причудливым конусом. Из каменных стен выдавались небольшие плоские уступы, а совсем рядом с ними были огромные вмятины, такие гладкие, словно отполированные рукой великана. Потрясало великолепие этого захватывающего дух своей пышностью древнего, как само время, каменного дворца. В нем было прохладно и сухо. И стояла какая-то необыкновенная тишина. Эмма ощутила благоговейный страх.
Эдвин дал ей свечу, а другую взял сам.
- Давай рассмотрим все хорошенько. - Он двинулся вперед и вдруг что-то задел ногой. Юноша посмотрел под ноги, опустив свечу, чтоб лучше видеть. - Эмма! Посмотри! Здесь жгли костер! - Он пнул ногой почерневшую, обуглившуюся деревяшку, и она тотчас же рассыпалась в прах. - Господи! Кто-то уже открыл эту пещеру до нас!
- Ты прав, - подтвердила Эмма, пристально глядя на обуглившееся дерево. Но тут в дальнем углу она краем глаза увидела нечто, похожее на кучу мешков. - Вон там, Эдвин. Кажется, мешки.
Он проследил взглядом за ее указательным пальцем и быстрым шагом пересек пещеру.
- Да, это мешки. А на уступе над ними древний огарок сальной свечи. Идем же! Давай посмотрим, что еще мы сможем найти. Ты иди в ту сторону, а я буду осматривать с этой. - Голос его дрожал от нетерпения.
Эмма шла медленно, держа свечу. Она настороженно вглядывалась в открывшееся перед ней пространство, поглядывала на твердый земляной пол, внимательно осматривала уходящие ввысь стены. К ее безмерному разочарованию, дальняя сторона пещеры оказалась совсем пустой. Она уже собиралась вернуться и вновь присоединиться к Эдвину, как вдруг зыбкое пламя свечи осветило часть гладкой стены. Эмма была уверена, что может различить на ней нечеткие значки, нацарапанные на поверхности. Она подбежала ближе и поднесла к стене свечу. Это были слова!
Но тут Эмма от изумления затаила дыхание, ведь первое слово, которое она прочитала, было Элизабет. Она опустила свечу чуть ниже. Следующим словом было Элизабетта. А под ним - Изабелла. Медленно глаза Эммы спускались вниз по колонке слов, начертанных на стене пещеры. Лилибет. Бет. Бетти. Бесс. Элиза. Лиза. Лиса. Рядом с этой колонкой было вырезано огромными заглавными буквами одно-единственное слово. АДАМ. Девушка судорожно глотнула. Под этим именем было нарисовано маленькое сердечко, пронзенное стрелой, а в нем - просто буквы „А Э”.
Взгляд Эммы был прикован к стене и этим двум буквам. Она вспомнила о медальоне, найденном в шкатулке матери, и холод сковал ее. „Только бы не моя мамочка и не он!”
- Эмма! Эмма! Ты где? Ау! Ау-у-у!
Девушка взяла себя в руки, услышав приближающиеся шаги Эдвина, звук которых гулко разносился по пещере. Она приоткрыла рот и снова закрыла его, вдруг засомневавшись в том, что сможет связно говорить. Наконец она отозвалась:
- Я здесь.
- И что же ты нашла? - спросил Эдвин, устремляясь в ее сторону. Она молча указала на надписи на стене. Глаза Эдвина зажглись при виде имени отца. - Адам! - изумленно прочел он, вцепившись взглядом в огромные буквы. - Да мой отец, должно быть, открыл эту пещеру много лет назад! - Он ликовал. - И посмотри, сколько здесь производных от имени Элизабет, даже по-итальянски и по-испански. Это очень интересно. Кем, ты думаешь, была или есть эта Элизабет?
Эмма промолчала. Эдвин, казалось, не заметил ее оглушительного безмолвия, хотя она стояла совсем рядом с ним, неподвижная, как камень.
- Думаю, что вряд ли стоит спрашивать об этом отца. Ну, как бы там ни было, давай еще немного поищем. - Восторг Эдвина еще не иссяк. Он кинулся на поиски, оставив Эмму у нацарапанных на стене слов, все еще не пришедшую в себя от того, что ей открылось.
- Иди сюда, Эмма! Я еще что-то нашел, - крикнул Эдвин спустя несколько секунд. Эмма подавила в себе желание немедленно выбежать из пещеры и как бы нехотя подошла к нему. Эдвин стоял в углу у кучи мешков, держа в руке плоский овальный камешек. Он протянул его девушке и поднес ближе свечу. - Ты видишь, Эмма? На камне что-то нарисовано. Да это миниатюрный портрет женщины, сделанный маслом. Взгляни! Кажется, это тетя Оливия. Я уверен, что это она.
Эмма ничего не сказала. Только мрачно подумала: „Нет, это не она. Это моя мама”.
- Ты думаешь, что это не тетя Оливия?
- Да нет, - вяло отозвалась Эмма. Эдвин сунул камень в карман.
- Я, пожалуй, сохраню его, - пояснил он.
Эмма поежилась, и свеча качнулась в ее руке. Эдвин не преминул заметить это.
- Эмма, да ты замерзла, - посочувствовал он и обнял ее. Эмма с трудом сдержалась, чтобы не отпрянуть.
- Да. Давай выберемся отсюда. На солнце теплее. - Не дожидаясь ответа, она вырвалась и побежала к выходу из пещеры. Девушка задула свечу и, поставив ее на уступ, стала выбираться наружу. Сначала согнувшись, потом ползком, она двигалась по штольне с невероятной скоростью, пока наконец не очутилась на свежем воздухе. Она вздохнула с облегчением. Никогда она больше не вернется туда. Никогда.
Немного погодя появился Эдвин. Он взглядом отыскал Эмму. Она стояла под сенью Рэмсденских скал, отряхивая платье от пыли и грязи. Волосы ее развевались на ветру. Лицо было непроницаемым. Вглядевшись, он вдруг понял, что холод и отчужденность, как уже не раз бывало, вновь овладели им. Будучи чувствительной натурой и особенно к тому, что касалось Эммы, он тут же ощутил перемену в ее настроении. Что-то заныло в груди.
Он подошел к ней и взял ее за руку.
- Что случилось, Эмма?
Она отвернулась, не ответив.
- Что-то не так? - чуть громче спросил он. Девушка стряхнула его руку:
- Нет, все так.
- Но ты на себя не похожа. И выскочила из пещеры, как перепуганный кролик.
- Да нет. Я просто замерзла, вот и все.
Понимая, что теперь от нее ничего не добьешься, Эдвин отошел. Он стряхнул грязь с брюк и принялся собирать инструменты. В этот миг он почувствовал себя опустошенным. Эмма сидела на плоском камне, на котором отдыхала всегда. Он смотрел, как она приподняла тяжелую гриву своих волос и изящно откинула ее за спину. Потом она сложила руки на коленях и сидела, глядя далеко вперед, не отрывая глаз от вересковых пустошей и простирающейся за ними долины. Юноша улыбнулся. Эмма выглядела так неприступно, так величаво. Нет, царственно, поправил он сам себя: как высоко она держит голову, какая у нее необыкновенная осанка.
Он медленно подошел к ней, стараясь выглядеть непринужденно. Сев на землю у ее ног, он поднял на нее глаза.
- Тебе стало лучше? Теперь, когда ты на солнце, - отважился он тихо спросить.
- Да, спасибо, - отозвалась Эмма, мельком взглянув на него.
Эдвин вздрогнул. Она все еще была далекой и холодной. Он примостил голову на плоском камне и закрыл глаза, гадая, с чего это вдруг она стала с ним так сурова. Она намеренно отстраняется от него, он это понял. В груди заломило от боли, и уже знакомое чувство утраты охватило его.
Тем временем изощренный ум Эммы лихорадочно работал. Как могла ее милая добрая мамочка дружить с Адамом Фарли? С этим ужасным человеком. И к тому же мама провела несколько лет своей юности в Рипоне с кузиной Фридой. И тут ее вдруг осенила мысль: ведь Элизабет - не такое уж редкое имя. Разве не могло быть вырезано на стене имя какой-нибудь другой Элизабет? Возможно, какой-нибудь девушки из аристократического рода, знавшей Адама Фарли в юности. Гораздо более вероятно, что он водил дружбу со знатной дамой, нежели с простолюдинкой. Но был еще и камень, который нашел Эдвин. И на нем действительно мог быть портрет Оливии Уэйнрайт, как думал Эдвин. По крайней мере, очень похоже. Затем она вспомнила о медальоне. Но и это ничего особенного не значило. Имена многих людей начинаются на букву „А”. Мама могла получить медальон от кого угодно. Теперь все эти доводы казались Эмме неопровержимыми. И поскольку мысль о дружбе ее матери с Адамом Фарли была невыносима для нее - ведь это могло очернить память о маме, - Эмма постепенно убедила себя в том, что Элизабет из пещеры это другая девушка.
Она сразу повеселела. Посмотрела на Эдвина, мирно сидящего у ее ног. Бедняжка Эдвин! Она была жестока и несправедлива к нему, он же всегда такой милый и славный. Она легонько, почти игриво, похлопала его по плечу.
Эдвин открыл глаза и не без опаски посмотрел наверх, не ведая, какое у нее настроение. К его большой радости, Эмма улыбалась ему своей прелестной лучезарной улыбкой, а в ее изумрудных глазах плясали ослепительные огоньки.
- Мне кажется, уже пора поесть. Ты не проголодался, Эдвин?
- Да я просто умираю с голоду! - Он был вне себя от счастья, увидев, что к ней вернулось хорошее настроение. Он вскочил и, подбежав к своему пиджаку, достал маленькие золотые карманные часы. - Эмма, да ведь уже полпятого! Я мгновенно распакую корзинку.
Эмма засмеялась, покачивая головой, а Эдвин в замешательстве уставился на нее.
- Что такое?
- Как жаль, что ты себя не видишь, Эдвин Фарли! Ты похож на трубочиста: все лицо грязное и руки. Да ты только взгляни на мои! - Она подняла руки ладонями вверх. Он захохотал вместе с ней.
- Я мигом сведу тебя вон к тому ручью, - крикнула девушка. Она вскочила и понеслась вниз по склону холма. Эдвин помчался за ней. Он догнал ее и ухватился за ее пояс. Она засмеялась и попыталась вырваться, но он крепко держал его. Они споткнулись и упали, и покатились вниз по вереску, все так же весело смеясь. Они докатились до самой кромки воды, и Эмма непременно упала бы в ручей, если б Эдвин не держал ее так крепко в своих объятиях.
- Ты только посмотри, что ты наделал, Эдвин Фарли! - упрекнула Эмма сквозь смех, притворившись раздосадованной. - Ты все мое платье вымочил в ручье!
Эдвин отпустил ее и сел, нетерпеливо откинув волосы со лба.
- Прости, Эмма, но ведь это только с краю. Оно быстро высохнет на солнце.
- Ага, надейсь.
- Ты хотела сказать: „Да, надеюсь, что так”, Эмма, - поправил ее Эдвин.
Девушка лукаво посмотрела на него и произнесла, подражая его интонации:
- Да, Эдвин, ты совершенно прав. Я неправильно выразилась.
Она очень усердно выговаривала слова, а ее голос, всегда такой нежный и певучий, стал настолько утонченно-рафинированным, что юноша раскрыл рот от изумления. Эмма ткнула его меж ребер.
- Я сумею говорить, как ты, если захочу, - заявила она, доверительно пояснив: - Я частенько слушала, как говорит твоя тетя. У нее восхитительный голос и выговор.
- У тебя тоже, Эмма, когда ты правильно произносишь слова и не съезжаешь на свой йоркширский диалект. - Он нежно ей улыбнулся. - Надеюсь, ты не против, что я указываю тебе на ошибки в твоей речи. Ведь ты сама меня просила.
- Да, конечно. И я признательна тебе за это. - Она мысленно улыбнулась. Сознание того, что она так удивила его, необычайно щекотало ее самолюбие. Наклонившись к ручью, девушка смыла грязь с рук и, сложив их ковшиком, принялась плескать воду на лицо.
Когда Эмма закончила приводить себя в порядок, Эдвин тоже умылся. А потом они сидели на берегу ручья, несущего свои воды вниз по каменистому склону, и весело разговаривали, как всегда радуясь тому, что они вместе.
Эдвин восторженно мечтал о поступлении на юридический факультет Кембриджа и очень подробно рассказывал ей о профессии адвоката. А Эмма, в свою очередь, с гордостью рассказывала о Уинстоне и о том, как красиво он выглядел в форме Королевского флота, когда приезжал домой на побывку.
Эмма внезапно замолчала и посмотрела на небо.
- Странно, но мне показалось, что брызнул дождь.
- Но небо ведь чистое, лишь пара маленьких тучек.
- И все же лучше взять корзину и поторопиться в усадьбу.
- Не глупи. Это всего лишь летний дождик. Он кончится через несколько минут.
Но пока он говорил, мохнатые тучи, все быстрей набегавшие от кромки вересковых пустошей, поглотили тусклое солнце. Грянул гром. Казалось, что небо разверзлось, обнажив ослепительные клинки алмазно-белых молний, а затем стремительно наступила жуткая темнота, мгновенно окрасившая все небо, как черная краска окрашивает ткань, и поглотившая остатки света.
- Скорее! - закричал Эдвин и быстро помог ей подняться. - Погода совершенно непредсказуема на этих богом забытых пустошах. Ни за что не угадаешь, когда разразится гроза.
Вдвоем они вскарабкались на холм. Дождь хлестал как из ведра. Потоки воды лились неуемным водопадом. Когда они добрались до Рэмсденских скал, тьма стала кромешной, единственным источником света были резкие вспышки молний, насыщавшие небо электрическими разрядами. Эдвин и Эмма промокли до костей, по их одежде, волосам и лицам струилась вода.
Эдвин схватил мешок и свой мокрый пиджак и кинул их Эмме.
- Возьми вот это, - крикнул он и подтолкнул ее к расщелине.
- Разве ты не хочешь, чтоб мы добежали до усадьбы? - возразила она.
- Мы ни за что не добежим, Эмма. Мы попали в настоящую грозу. Взгляни на небо. Темно, как ночью. Не спорь! Скорей в пещеру, моя девочка. Там спокойно и сухо.
Хотя Эмма решительно не хотела возвращаться в пещеру, ей пришлось признать, что предложение Эдвина не лишено здравого смысла. У них действительно не было другого выхода. В такую погоду на пустошах может быть крайне опасно. Она прижала мешок и пиджак к себе и, непреклонно сжав губы, полезла в расщелину. Эдвин следовал за ней, толкая перед собой корзину с едой.
Когда они оказались в пещере, Эмма остановилась у входа, стараясь прийти в себя. Эдвин достал носовой платок, вытер мокрые руки и передал платок Эмме. А затем он стремительно развернул такую бурную деятельность, так энергично и умело, что Эмма на мгновение застыла ошеломленная. Сначала он зажег все свечи на уступе у входа и открыл корзину с едой.
- Здесь есть „Санди газет”, - громко сказал Эдвин. - Я взял ее с собой почитать на случай, если ты опоздаешь. Она тоже пригодится. Нарви ее кусочками. - Он бросил газету к ногам девушки и продолжал: - В прошлый раз я заметил за мешками кучу хвороста и несколько поленьев. Они были совершенно сухие. Мы сейчас разожжем костер. - Он взял свечу, подал Эмме руку и отвел ее в дальний угол пещеры.
- Мы разведем костер где-нибудь здесь, - объяснял Эдвин, чертя по земле носком ботинка. - Здесь будет лучше всего. Это место проветривается сразу через две штольни: через ту, по которой мы ползли, и через вон ту с противоположной стороны. - Он показал на расщелину, которой Эмма прежде не замечала.
- А куда она ведет, Эдвин?
- Я точно не знаю. Она слишком узкая для меня. Я уже пробовал пролезть в нее, когда в первый раз осматривал пещеру. Но сквозь нее проникают потоки воздуха с вересковых пустошей. Ну, живее, Эмма! Давай поторопимся. А потом мы можем присесть на мешки и попытаться обсохнуть. Я уже замерзаю и уверен, что ты тоже.
Вскоре они разожгли костер. Бумага и хворост сразу запылали, и, пока они горели, Эдвин подбросил пару небольших поленьев. Потом он занялся пустыми мешками. Их было около дюжины, поэтому несколько штук юноша разложил на полу, а остальные скатал валиками и положил у стены.
- Так нам будет удобнее, Эмма, - заверил он, обернувшись с радостной улыбкой.
Эмма стояла у костра, дрожа от холода. На ее лице все еще сверкали капли воды, а мокрые волосы спадали по спине. Она пыталась отжать подол мокрого насквозь платья.
Эдвин подошел к костру, его тоже била дрожь. Он закашлялся. Эмма взглянула на него сквозь языки пламени и нахмурилась.
- Ах, Эдвин, я надеюсь, ты не простудишься опять, ведь тебе только недавно стало лучше.
- Я тоже надеюсь, - проговорил он, кашляя и прикрываясь рукой. Уняв кашель и переведя дыхание, Эдвин сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56