захочет ли она в создавшихся обстоятельствах выйти за меня замуж? Она уже раз отклонила мое предложение.
Мать устремила на Питера пронзительный взгляд, в котором странным образом сочетались негодование и надежда.
– Мама, – сказал Питер, снова сделав глубокий вдох, – я хочу, чтобы Сидли наконец стал моим домом.
Виконтесса продолжала, не отрываясь, пристально смотреть на него.
– Он твой, Питер, – ответила она. – Если ты проводишь здесь мало времени, это лишь твоя вина. Ты знаешь, что я постоянно тебя звала.
– Именно потому, что имение всегда было скорее вашим, чем моим, я не приезжал сюда, – сказал Питер.
– Сидли твой по праву с самого детства, – возразила мать. – Я же просто содержала его в порядке для тебя. Я заботилась об уюте и красоте дома. Вот и сейчас решила кое-что обновить – и все для тебя.
– Но вы ни разу не спросили у меня, чего я хочу, – покачал головой Питер.
– Да потому что тебя никогда здесь не бывает! – воскликнула виконтесса.
И она была права.
– Мне следовало взять на себя управление имением сразу же по достижении совершеннолетия, – проговорил Питер, – но я не сделал этого по известным нам обоим причинам, в которые не стоит углубляться. У меня есть свои соображения о том, как нужно вести дела и какой должна быть жизнь в Сидли. Я хочу покороче сойтись с соседями, хочу часто принимать гостей и чтобы гости, получив у меня радушный прием, чувствовали себя здесь как дома. Я намерен тут поселиться.
– Питер… – Мать теперь уже вполне пришла в себя и опять напоминала прежнюю виконтессу. – Это прекрасно! Я распоряжусь…
– Я хочу распоряжаться сам, матушка, – прервал ее Питер, – я хочу, чтобы имение принадлежало моей жене и детям, в том случае если я женюсь.
Мать неуверенно улыбнулась.
– Быть может, – продолжил Питер, – вам захочется навести новый блеск во вдовьем домике и, когда работы будут закончены, переехать туда.
– Во вдовий домик? – Глаза виконтессы расширились от негодования.
– Мне он всегда нравился, – сказал Питер. – Вам там, несомненно, будет удобно.
– Да там всегда жили гувернантки и учителя! – воскликнула она.
– Что ж, тогда мы приищем вам подходящий дом в Лондоне, – предложил Питер. – Там у вас почти круглый год будет общество, множество развлечений и магазинов. Вас везде с радостью будут принимать.
Откинувшись на спинку кресла, виконтесса воззрилась на сына. Питер заметил, как она приподняла подбородок.
– Я всю жизнь прожила здесь, вела все дела и содержала твое имение в порядке, – сказала она. – Ты мой единственный сын. После смерти отца все обязанности по управлению Сидли я взяла на себя и с тех пор ни разу ими не пренебрегла. Я отдала тебе свою жизнь.
Пока она говорила, Питер думал, что еще есть время все исправить.
– Я очень вам благодарен, – произнес он. – У меня было чудесное детство. Я никогда не сомневался, что любим. И рад, что не поспешил жениться, а потому имел возможность после совершеннолетия пожить в свое удовольствие, понять самого себя, выяснить, кто я, что я и чего хочу от жизни. Я никогда не сомневался, что и вы, и мой дом всегда готовы принять меня. Но теперь я достиг той степени зрелости, матушка, когда могу освободить вас от бремени, предоставив вам наслаждаться всеми радостями вашей жизни, по вашему собственному усмотрению. Ведь вам здесь было одиноко.
Питер в чем-то, конечно, лукавил, но правда в его словах, несомненно, была. Он, несмотря ни на что, всегда будет любить свою мать за ту любовь, что она дарила ему в детстве.
– Пожалуй, – отозвалась виконтесса, – я хотела бы жить в Лондоне.
Возможно, она тоже была не совсем искренна. Но Питер подумал, что там ей, наверное, в самом деле будет лучше. Услышав, что она отказалась от вдовьего домика, он вздохнул с облегчением.
– Но все это будет после Рождества, – подвел итог Питер. – Я задержал вас, матушка. Уже поздно. Вам пора спать. Завтра предстоят большие хлопоты.
– Да.
Однако виконтесса не спешила вставать.
– Питер, – обратилась она к нему, – я хочу, чтобы ты знал: я никогда и никого не смогла бы полюбить так, как любила твоего отца. Уильям Осборн, Джордж Грантем… они ничего для меня не значили, хотя мне с ними было хорошо. И я, конечно же, никому из них не желала зла.
– Я знаю.
Увы, Питер этого не знал, но обрушивать на ее голову обвинения не собирался. Он встал и предложил матери руку. Она поднялась за ним – маленькая, хрупкая и до сих пор красивая. Питер поцеловал ее в лоб и в щеку.
– Спокойной ночи, мама, – сказал он.
– Спокойной ночи, Питер, – ответила виконтесса и, не сказав более ни слова, с прямой спиной и легкой, но в то же время твердой поступью вышла из комнаты.
Питер бросил взгляд на графин с бренди, но не притронулся к нему, ибо знал, что, стоит ему сегодня только начать, как он напьется до беспамятства.
Несколько раз за сочельник Сюзанна вспоминала Клаудию, Элинор, Лайлу и девочек – всех, кто остался на Рождество в школе. «Как они там сейчас, сию минуту?» – думала она, пытаясь с помощью этой простой мысли вернуться к реальности, но это ей никак не удавалось. Как не удавалось поверить в реальность творившегося вокруг.
Сюзанне казалось, будто она видит какой-то странный сон.
Ее жизнь, весьма однообразная вплоть до прошлого августа, была предсказуема и скучна. Однако в этой размеренности она все-таки находила удовлетворение и даже была счастлива.
Вчерашний же день абсолютно выпадал из реальности. Неужели это она по своей воле отправилась с виконтом Уитлифом в Сидли-Парк во вдовий домик? Неужели это она легла там с ним в постель, чтобы предаться любви? Причем дважды! И второй раз сама заставила его сделать это…
А сегодня еще недавно совсем чужие люди стали ей почти совсем близкими и даже дорогими родственниками, с которыми она не расставалась ни на минуту с тех пор, как они приехали. Возможно ли почувствовать близкую родственную связь с людьми, о существовании которых она до вчерашнего дня даже не подозревала?
Но дедушка Осборн был так похож на отца в преклонном возрасте, доживи он до этих лет, что она так бы и смотрела на него не отрываясь, если б не бабушка с глазами отца, которая все время держала Сюзанну за руку, ласково похлопывая по ней и завороженно глядя на внучку. А вот у дедушки Клэптона были глаза Сюзанны, правда, выцветшие с годами и теперь скорее сероватые, чем зеленые. Глядя на его редкие седые волосы, Сюзанна предполагала, что когда-то они были золотисто-каштановыми. Дедушка Клэптон в отличие от дедушки и бабушки Осборн почти не участвовал в разговоре и лишь кивал, кротко улыбаясь, чем притягивал к себе взгляд Сюзанны и глубоко трогал ее сердце.
У бабушки и дедушки Осборн никого из детей не осталось, а единственной внучкой была Сюзанна. Пережив двоих сыновей, они с тех пор вели безрадостную жизнь.
Сюзанна чувствовала себя виноватой за то, что, сбежав в детстве, лишила их тем самым счастья общения с единственным близким существом. Но если посмотреть с другой стороны, то ведь они сами выгнали сына. Впрочем, Сюзанна не держала на них за это зла. Уильям Осборн сначала разрушил брак их старшего сына, а после убил его в драке. Сюзанне не терпелось узнать подробности этого несчастья. Была ли эта смерть случайной? Как все произошло? Брат отца, насколько ей известно, упав, ударился головой о камень. Так ли это? Но она не спрашивала.
У дедушки Клэптона же имелись три дочери и, кроме Сюзанны, восемь внуков – ее двоюродные братья и сестры. Так он сказал ей, по своему обыкновению тихо улыбаясь. Старшая дочь замужем за сменившим его в их деревенской церкви священником, а их сын служит викарием в храме неподалеку от них.
Выходит, у нее есть еще и тети, дяди, а также двоюродные братья и сестры.
– Как непохожа сейчас была бы моя жизнь на нынешнюю, если б я тогда не сбежала из Финчема, – сказала Сюзанна.
– И наша тоже. – Бабушка потрепала ее по руке.
– А согласилась бы ты изменить свою судьбу, вернувшись в прошлое, если б такое было возможно? – мягко поинтересовался дедушка Клэптон. – На мой взгляд, человеческие судьбы всегда в итоге складываются как надо, вот только нам не дано знать Божьего промысла, ибо пути Господни неисповедимы и лишь одному Всевышнему с самого начала известно, куда выведет нас наш извилистый и тернистый жизненный путь.
– Ну что от тебя еще ждать, Эмброуз? – с досадой вклинился в разговор дедушка Осборн. – Я на своем веку мало видел людей, у которых судьба сложилась как надо, вокруг одни тернии да извилины. И если за это ответствен Всевышний, то я, встретившись с Ним в день Страшного суда, поспорю.
– Не знаю, готова была бы я изменить ход событий, – улыбнулась Сюзанна, понимая, что дедушки не всегда сходятся во мнениях. – Но я жалею, что не встретилась с вами раньше, и ту пару недель, что провела в Лондоне, вспоминаю с ужасом. Но за это я потом была вознаграждена шестью годами счастья в школе мисс Мартин, а последние пять лет имею любимую работу и горжусь тем, чего достигла в жизни.
Бабушка снова потрепала ее по руке.
– Работать учительницей хорошо женщине без семьи, – сказал дедушка Осборн, – или той, чья семья живет впроголодь. Я не богач, Сюзанна, но и не бедняк, а ты все, что у нас осталось. Пришло время нам воссоединиться. Надо найти тебе хорошего жениха, чтобы заботился о тебе, когда нас не станет.
Бабушка погладила Сюзанну по руке, и та ощутила тыльной стороной ладони распухшие суставы ее подагрических пальцев.
– Думаю, Кларенс, Сюзанна уже его нашла, – сказала она. – Виконт Уитлиф весьма красивый и обаятельный молодой человек. Мне вчера показалось, что он очень высокого мнения о нашей внучке. Он всех нас пригласил на завтрашний бал в Сидли-Парк, но у меня такое чувство, что его главный интерес – Сюзанна, с которой он хочет танцевать.
– Уж точно не со мной, Сэди! – рассмеялся лающим смехом дедушка Осборн. – Но он виконт. А это высокая планка, хотя, может быть, и не слишком. У нас достойная родословная. У Эмброуза тоже.
– Ведь ты полковник как-никак, – напомнила ему бабушка Осборн.
– Хм-м… – протянул дед. – Пожалуй, придется выяснить намерения этого молодого человека.
Сюзанна высвободила руку, которую сжимала бабушка, и прижала ладони к щекам.
– Дедушка! – воскликнула она. – Пожалуйста, ничего не говорите ему, ради Бога!
Она почувствовала, что краснеет, и рассмеялась. Не прошло и суток с момента их знакомства, как дед уже пытается взять ее под свою опеку.
Неужели не прошло и суток? А она уже любит их всех. Так не бывает!
Однако это чудесно!
Должно быть, они не знают, вдруг подумала Сюзанна, какую роль сыграла виконтесса Уитлиф в судьбе ее отца – имя Питера не произвело на них впечатления.
С момента появления в доме родных Сюзанны Маркемы, а также Эдит с мистером Морли были достаточно тактичны, чтобы не мешать их встрече, и умудрялись встречаться с ними лишь за обеденным столом. После обеда Сюзанна с бабушкой прошли за Эдит в детскую посмотреть на Джейми, выбрав время, когда малыш не спал и был особенно весел.
– Мне, конечно же, хочется, – сказала Эдит, – чтобы вы видели его в самом хорошем настроении.
Они пробыли в детской больше часа: восторгались ребенком, передавая его с рук на руки и заставляя его улыбаться. Бабушка Сюзанны, пока они разговаривали, держала мальчика на руках и, когда тот начинал требовать внимания, успокаивала его воркующим голосом.
Именно в это время, как потом выяснилось, на пороге дома в Финчеме появился виконт Уитлиф с двумя своими зятьями и юным Флинн-Поузи.
Во время визита Уитлифа оба деда Сюзанны уединились с виконтом в библиотеке, в то время как все остальные остались в гостиной. Кто стал инициатором встречи, Сюзанне так никто и не сказал, а сама она спрашивать не стала, чтобы никто, не дай Бог, не подумал, что она в нем заинтересована.
Когда Сюзанна спустилась вниз, Питера уже не было.
Но она увидит его завтра на балу, напомнила она себе. И от одной этой мысли ее сердце было готово то ли упасть, то ли воспарить, повергая Сюзанну в полное смятение и расстройство.
Ей нельзя начинать думать, что невозможное может стать возможным.
Правда была такова, что Питер попросил двух почтенных джентльменов, остановившихся в Финчеме, о приватной встрече. С разочарованием узнав, что Сюзанна с Эдит в детской, он в то же время обрадовался: это обстоятельство значительно облегчало его задачу. Он попросил у Тео позволения на несколько минут занять его библиотеку, чтобы кое-что обсудить с полковником Осборном и его преподобием Клэптоном. Тео – с понимающей улыбкой – согласился.
После нескольких обязательных учтивых приветствий Питер перешел к делу. Вернее, полковник, свирепо хмуря брови и угрожающе покашливая в усы, подвел его к самому главному.
– Вы, Уитлиф, как я понимаю, – проговорил он, – вчера днем катали мою внучку в своем экипаже, даже не позаботившись взять с собой хотя бы грума на запятках.
Питеру показалось, что в спину ему уткнулось дуло дробовика.
Второй почтенный джентльмен смотрел на него вполне добродушно, ну разве что с едва заметным стальным блеском в кротких глазах.
– Это так, – признался Питер: лгать, будто у него на запятках был не один, а целых шесть грумов с острым, как у орла, зрением, которые следили за тем, чтобы все было благопристойно, не было смысла. – Завтра на рождественском балу я собираюсь просить руки вашей внучки, господа. А нынче я пришел за вашим благословением.
Накануне вечером ему пришло в голову, что поступить следует именно так. Возможно, Сюзанна отнесется к нему более благосклонно, если он получит благословение ее родных.
Но еще он подумал о том, что имя Уитлиф может оказаться им знакомо, а потому, обращаясь к ним за благословением, он, возможно, обрекает свои надежды на провал.
Его преподобие Клэптон, сидевший в кресле у камина, просиял.
Полковник, стоявший у письменного стола, свирепо нахмурился.
– Почему? – пролаял он. – Почему вы хотите жениться на моей внучке?
– Видите ли, сэр, я питаю к вашей внучке глубокие чувства, – отвечал Питер.
– Несмотря на то что она, когда у вас эти чувства возникли, была бесприданницей? – спросил полковник, и Питеру стало жаль солдат, служивших под его началом: жизнь у них, надо думать, была не сахар.
– Да, сэр, – отрапортовал Питер.
– Ну, значит, вы дурак, Уитлиф, – сказал джентльмен.
Питер изумленно вскинул брови.
– Если вы считаете, что любовь к мисс Осборн делает меня дураком, сэр, – проговорил он, – пусть так.
– И это, Кларенс, нужно признать, – мягко вмешался священник, – в высшей степени достойный ответ. Я склонен дать свое благословение.
– Хм-м… – протянул полковник, и Питер понял, что он очень доволен. – Что ж, Уитлиф, она больше не бесприданница. За ней приличное состояние. Что вы на это скажете?
– С вашей стороны, сэр, это очень благородно по отношению к мисс Осборн, – ответил Питер, – но мои чувства от этого никак не меняются.
– А что вы, молодой человек, можете ей предложить, кроме своих чувств, которые, насколько мне известно, товар ненадежный? – спросил полковник.
И Питер понял, что раз их разговор превратился в брачные переговоры, ему дали добро.
Итак, он заручился поддержкой двух почтенных джентльменов.
Что было, по его понятию, самой простой частью задуманного.
Глава 25
Никто не помнил, когда в Сидли устраивался такой грандиозный праздник. Несколько дней по всей округе только и было разговоров что о нем. Намеченный на рождественский вечер, этот прием стал для всех дорогим подарком от молодого виконта.
Питер всегда пользовался расположением соседей, которые восхищались им издалека, считая его в отличие от матери-виконтессы человеком добрым и отзывчивым. Теперь они получили тому подтверждение: Питер каждому самолично доставил приглашение, сопроводив его убедительной просьбой непременно почтить своим присутствием бал, чтобы отпраздновать Рождество с его семейством и друзьями, будто это они оказывали ему любезность.
От такого приглашения никто из соседей не отказался бы, даже имея на то причины. В предвкушении той радостной минуты, когда они чинно-благородно отправятся в Сидли, даже утренняя служба в церкви и традиционный гусь казались не столь привлекательными, как прежде.
Сидли в день Рождества мало чем отличался от прочих домов. В гостиной для детей устроили особый праздник, которым руководил сам виконт. К детям присоединились и многие родители, в то время как остальные взрослые, рассредоточившись в других комнатах, готовились к вечернему веселью.
Весь дом был украшен сосновыми ветками, ветками падуба, лентами и колокольчиками. В гостиной своего часа ждало рождественское полено, а в центре с потолка свисала большая, прихотливо сплетенная «ветка поцелуев» – плод усилий трех сестер виконта. Ветка, лишь только ее в сочельник приладили к потолку, стала предметом живейшего интереса и поводом для многочисленных смешков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Мать устремила на Питера пронзительный взгляд, в котором странным образом сочетались негодование и надежда.
– Мама, – сказал Питер, снова сделав глубокий вдох, – я хочу, чтобы Сидли наконец стал моим домом.
Виконтесса продолжала, не отрываясь, пристально смотреть на него.
– Он твой, Питер, – ответила она. – Если ты проводишь здесь мало времени, это лишь твоя вина. Ты знаешь, что я постоянно тебя звала.
– Именно потому, что имение всегда было скорее вашим, чем моим, я не приезжал сюда, – сказал Питер.
– Сидли твой по праву с самого детства, – возразила мать. – Я же просто содержала его в порядке для тебя. Я заботилась об уюте и красоте дома. Вот и сейчас решила кое-что обновить – и все для тебя.
– Но вы ни разу не спросили у меня, чего я хочу, – покачал головой Питер.
– Да потому что тебя никогда здесь не бывает! – воскликнула виконтесса.
И она была права.
– Мне следовало взять на себя управление имением сразу же по достижении совершеннолетия, – проговорил Питер, – но я не сделал этого по известным нам обоим причинам, в которые не стоит углубляться. У меня есть свои соображения о том, как нужно вести дела и какой должна быть жизнь в Сидли. Я хочу покороче сойтись с соседями, хочу часто принимать гостей и чтобы гости, получив у меня радушный прием, чувствовали себя здесь как дома. Я намерен тут поселиться.
– Питер… – Мать теперь уже вполне пришла в себя и опять напоминала прежнюю виконтессу. – Это прекрасно! Я распоряжусь…
– Я хочу распоряжаться сам, матушка, – прервал ее Питер, – я хочу, чтобы имение принадлежало моей жене и детям, в том случае если я женюсь.
Мать неуверенно улыбнулась.
– Быть может, – продолжил Питер, – вам захочется навести новый блеск во вдовьем домике и, когда работы будут закончены, переехать туда.
– Во вдовий домик? – Глаза виконтессы расширились от негодования.
– Мне он всегда нравился, – сказал Питер. – Вам там, несомненно, будет удобно.
– Да там всегда жили гувернантки и учителя! – воскликнула она.
– Что ж, тогда мы приищем вам подходящий дом в Лондоне, – предложил Питер. – Там у вас почти круглый год будет общество, множество развлечений и магазинов. Вас везде с радостью будут принимать.
Откинувшись на спинку кресла, виконтесса воззрилась на сына. Питер заметил, как она приподняла подбородок.
– Я всю жизнь прожила здесь, вела все дела и содержала твое имение в порядке, – сказала она. – Ты мой единственный сын. После смерти отца все обязанности по управлению Сидли я взяла на себя и с тех пор ни разу ими не пренебрегла. Я отдала тебе свою жизнь.
Пока она говорила, Питер думал, что еще есть время все исправить.
– Я очень вам благодарен, – произнес он. – У меня было чудесное детство. Я никогда не сомневался, что любим. И рад, что не поспешил жениться, а потому имел возможность после совершеннолетия пожить в свое удовольствие, понять самого себя, выяснить, кто я, что я и чего хочу от жизни. Я никогда не сомневался, что и вы, и мой дом всегда готовы принять меня. Но теперь я достиг той степени зрелости, матушка, когда могу освободить вас от бремени, предоставив вам наслаждаться всеми радостями вашей жизни, по вашему собственному усмотрению. Ведь вам здесь было одиноко.
Питер в чем-то, конечно, лукавил, но правда в его словах, несомненно, была. Он, несмотря ни на что, всегда будет любить свою мать за ту любовь, что она дарила ему в детстве.
– Пожалуй, – отозвалась виконтесса, – я хотела бы жить в Лондоне.
Возможно, она тоже была не совсем искренна. Но Питер подумал, что там ей, наверное, в самом деле будет лучше. Услышав, что она отказалась от вдовьего домика, он вздохнул с облегчением.
– Но все это будет после Рождества, – подвел итог Питер. – Я задержал вас, матушка. Уже поздно. Вам пора спать. Завтра предстоят большие хлопоты.
– Да.
Однако виконтесса не спешила вставать.
– Питер, – обратилась она к нему, – я хочу, чтобы ты знал: я никогда и никого не смогла бы полюбить так, как любила твоего отца. Уильям Осборн, Джордж Грантем… они ничего для меня не значили, хотя мне с ними было хорошо. И я, конечно же, никому из них не желала зла.
– Я знаю.
Увы, Питер этого не знал, но обрушивать на ее голову обвинения не собирался. Он встал и предложил матери руку. Она поднялась за ним – маленькая, хрупкая и до сих пор красивая. Питер поцеловал ее в лоб и в щеку.
– Спокойной ночи, мама, – сказал он.
– Спокойной ночи, Питер, – ответила виконтесса и, не сказав более ни слова, с прямой спиной и легкой, но в то же время твердой поступью вышла из комнаты.
Питер бросил взгляд на графин с бренди, но не притронулся к нему, ибо знал, что, стоит ему сегодня только начать, как он напьется до беспамятства.
Несколько раз за сочельник Сюзанна вспоминала Клаудию, Элинор, Лайлу и девочек – всех, кто остался на Рождество в школе. «Как они там сейчас, сию минуту?» – думала она, пытаясь с помощью этой простой мысли вернуться к реальности, но это ей никак не удавалось. Как не удавалось поверить в реальность творившегося вокруг.
Сюзанне казалось, будто она видит какой-то странный сон.
Ее жизнь, весьма однообразная вплоть до прошлого августа, была предсказуема и скучна. Однако в этой размеренности она все-таки находила удовлетворение и даже была счастлива.
Вчерашний же день абсолютно выпадал из реальности. Неужели это она по своей воле отправилась с виконтом Уитлифом в Сидли-Парк во вдовий домик? Неужели это она легла там с ним в постель, чтобы предаться любви? Причем дважды! И второй раз сама заставила его сделать это…
А сегодня еще недавно совсем чужие люди стали ей почти совсем близкими и даже дорогими родственниками, с которыми она не расставалась ни на минуту с тех пор, как они приехали. Возможно ли почувствовать близкую родственную связь с людьми, о существовании которых она до вчерашнего дня даже не подозревала?
Но дедушка Осборн был так похож на отца в преклонном возрасте, доживи он до этих лет, что она так бы и смотрела на него не отрываясь, если б не бабушка с глазами отца, которая все время держала Сюзанну за руку, ласково похлопывая по ней и завороженно глядя на внучку. А вот у дедушки Клэптона были глаза Сюзанны, правда, выцветшие с годами и теперь скорее сероватые, чем зеленые. Глядя на его редкие седые волосы, Сюзанна предполагала, что когда-то они были золотисто-каштановыми. Дедушка Клэптон в отличие от дедушки и бабушки Осборн почти не участвовал в разговоре и лишь кивал, кротко улыбаясь, чем притягивал к себе взгляд Сюзанны и глубоко трогал ее сердце.
У бабушки и дедушки Осборн никого из детей не осталось, а единственной внучкой была Сюзанна. Пережив двоих сыновей, они с тех пор вели безрадостную жизнь.
Сюзанна чувствовала себя виноватой за то, что, сбежав в детстве, лишила их тем самым счастья общения с единственным близким существом. Но если посмотреть с другой стороны, то ведь они сами выгнали сына. Впрочем, Сюзанна не держала на них за это зла. Уильям Осборн сначала разрушил брак их старшего сына, а после убил его в драке. Сюзанне не терпелось узнать подробности этого несчастья. Была ли эта смерть случайной? Как все произошло? Брат отца, насколько ей известно, упав, ударился головой о камень. Так ли это? Но она не спрашивала.
У дедушки Клэптона же имелись три дочери и, кроме Сюзанны, восемь внуков – ее двоюродные братья и сестры. Так он сказал ей, по своему обыкновению тихо улыбаясь. Старшая дочь замужем за сменившим его в их деревенской церкви священником, а их сын служит викарием в храме неподалеку от них.
Выходит, у нее есть еще и тети, дяди, а также двоюродные братья и сестры.
– Как непохожа сейчас была бы моя жизнь на нынешнюю, если б я тогда не сбежала из Финчема, – сказала Сюзанна.
– И наша тоже. – Бабушка потрепала ее по руке.
– А согласилась бы ты изменить свою судьбу, вернувшись в прошлое, если б такое было возможно? – мягко поинтересовался дедушка Клэптон. – На мой взгляд, человеческие судьбы всегда в итоге складываются как надо, вот только нам не дано знать Божьего промысла, ибо пути Господни неисповедимы и лишь одному Всевышнему с самого начала известно, куда выведет нас наш извилистый и тернистый жизненный путь.
– Ну что от тебя еще ждать, Эмброуз? – с досадой вклинился в разговор дедушка Осборн. – Я на своем веку мало видел людей, у которых судьба сложилась как надо, вокруг одни тернии да извилины. И если за это ответствен Всевышний, то я, встретившись с Ним в день Страшного суда, поспорю.
– Не знаю, готова была бы я изменить ход событий, – улыбнулась Сюзанна, понимая, что дедушки не всегда сходятся во мнениях. – Но я жалею, что не встретилась с вами раньше, и ту пару недель, что провела в Лондоне, вспоминаю с ужасом. Но за это я потом была вознаграждена шестью годами счастья в школе мисс Мартин, а последние пять лет имею любимую работу и горжусь тем, чего достигла в жизни.
Бабушка снова потрепала ее по руке.
– Работать учительницей хорошо женщине без семьи, – сказал дедушка Осборн, – или той, чья семья живет впроголодь. Я не богач, Сюзанна, но и не бедняк, а ты все, что у нас осталось. Пришло время нам воссоединиться. Надо найти тебе хорошего жениха, чтобы заботился о тебе, когда нас не станет.
Бабушка погладила Сюзанну по руке, и та ощутила тыльной стороной ладони распухшие суставы ее подагрических пальцев.
– Думаю, Кларенс, Сюзанна уже его нашла, – сказала она. – Виконт Уитлиф весьма красивый и обаятельный молодой человек. Мне вчера показалось, что он очень высокого мнения о нашей внучке. Он всех нас пригласил на завтрашний бал в Сидли-Парк, но у меня такое чувство, что его главный интерес – Сюзанна, с которой он хочет танцевать.
– Уж точно не со мной, Сэди! – рассмеялся лающим смехом дедушка Осборн. – Но он виконт. А это высокая планка, хотя, может быть, и не слишком. У нас достойная родословная. У Эмброуза тоже.
– Ведь ты полковник как-никак, – напомнила ему бабушка Осборн.
– Хм-м… – протянул дед. – Пожалуй, придется выяснить намерения этого молодого человека.
Сюзанна высвободила руку, которую сжимала бабушка, и прижала ладони к щекам.
– Дедушка! – воскликнула она. – Пожалуйста, ничего не говорите ему, ради Бога!
Она почувствовала, что краснеет, и рассмеялась. Не прошло и суток с момента их знакомства, как дед уже пытается взять ее под свою опеку.
Неужели не прошло и суток? А она уже любит их всех. Так не бывает!
Однако это чудесно!
Должно быть, они не знают, вдруг подумала Сюзанна, какую роль сыграла виконтесса Уитлиф в судьбе ее отца – имя Питера не произвело на них впечатления.
С момента появления в доме родных Сюзанны Маркемы, а также Эдит с мистером Морли были достаточно тактичны, чтобы не мешать их встрече, и умудрялись встречаться с ними лишь за обеденным столом. После обеда Сюзанна с бабушкой прошли за Эдит в детскую посмотреть на Джейми, выбрав время, когда малыш не спал и был особенно весел.
– Мне, конечно же, хочется, – сказала Эдит, – чтобы вы видели его в самом хорошем настроении.
Они пробыли в детской больше часа: восторгались ребенком, передавая его с рук на руки и заставляя его улыбаться. Бабушка Сюзанны, пока они разговаривали, держала мальчика на руках и, когда тот начинал требовать внимания, успокаивала его воркующим голосом.
Именно в это время, как потом выяснилось, на пороге дома в Финчеме появился виконт Уитлиф с двумя своими зятьями и юным Флинн-Поузи.
Во время визита Уитлифа оба деда Сюзанны уединились с виконтом в библиотеке, в то время как все остальные остались в гостиной. Кто стал инициатором встречи, Сюзанне так никто и не сказал, а сама она спрашивать не стала, чтобы никто, не дай Бог, не подумал, что она в нем заинтересована.
Когда Сюзанна спустилась вниз, Питера уже не было.
Но она увидит его завтра на балу, напомнила она себе. И от одной этой мысли ее сердце было готово то ли упасть, то ли воспарить, повергая Сюзанну в полное смятение и расстройство.
Ей нельзя начинать думать, что невозможное может стать возможным.
Правда была такова, что Питер попросил двух почтенных джентльменов, остановившихся в Финчеме, о приватной встрече. С разочарованием узнав, что Сюзанна с Эдит в детской, он в то же время обрадовался: это обстоятельство значительно облегчало его задачу. Он попросил у Тео позволения на несколько минут занять его библиотеку, чтобы кое-что обсудить с полковником Осборном и его преподобием Клэптоном. Тео – с понимающей улыбкой – согласился.
После нескольких обязательных учтивых приветствий Питер перешел к делу. Вернее, полковник, свирепо хмуря брови и угрожающе покашливая в усы, подвел его к самому главному.
– Вы, Уитлиф, как я понимаю, – проговорил он, – вчера днем катали мою внучку в своем экипаже, даже не позаботившись взять с собой хотя бы грума на запятках.
Питеру показалось, что в спину ему уткнулось дуло дробовика.
Второй почтенный джентльмен смотрел на него вполне добродушно, ну разве что с едва заметным стальным блеском в кротких глазах.
– Это так, – признался Питер: лгать, будто у него на запятках был не один, а целых шесть грумов с острым, как у орла, зрением, которые следили за тем, чтобы все было благопристойно, не было смысла. – Завтра на рождественском балу я собираюсь просить руки вашей внучки, господа. А нынче я пришел за вашим благословением.
Накануне вечером ему пришло в голову, что поступить следует именно так. Возможно, Сюзанна отнесется к нему более благосклонно, если он получит благословение ее родных.
Но еще он подумал о том, что имя Уитлиф может оказаться им знакомо, а потому, обращаясь к ним за благословением, он, возможно, обрекает свои надежды на провал.
Его преподобие Клэптон, сидевший в кресле у камина, просиял.
Полковник, стоявший у письменного стола, свирепо нахмурился.
– Почему? – пролаял он. – Почему вы хотите жениться на моей внучке?
– Видите ли, сэр, я питаю к вашей внучке глубокие чувства, – отвечал Питер.
– Несмотря на то что она, когда у вас эти чувства возникли, была бесприданницей? – спросил полковник, и Питеру стало жаль солдат, служивших под его началом: жизнь у них, надо думать, была не сахар.
– Да, сэр, – отрапортовал Питер.
– Ну, значит, вы дурак, Уитлиф, – сказал джентльмен.
Питер изумленно вскинул брови.
– Если вы считаете, что любовь к мисс Осборн делает меня дураком, сэр, – проговорил он, – пусть так.
– И это, Кларенс, нужно признать, – мягко вмешался священник, – в высшей степени достойный ответ. Я склонен дать свое благословение.
– Хм-м… – протянул полковник, и Питер понял, что он очень доволен. – Что ж, Уитлиф, она больше не бесприданница. За ней приличное состояние. Что вы на это скажете?
– С вашей стороны, сэр, это очень благородно по отношению к мисс Осборн, – ответил Питер, – но мои чувства от этого никак не меняются.
– А что вы, молодой человек, можете ей предложить, кроме своих чувств, которые, насколько мне известно, товар ненадежный? – спросил полковник.
И Питер понял, что раз их разговор превратился в брачные переговоры, ему дали добро.
Итак, он заручился поддержкой двух почтенных джентльменов.
Что было, по его понятию, самой простой частью задуманного.
Глава 25
Никто не помнил, когда в Сидли устраивался такой грандиозный праздник. Несколько дней по всей округе только и было разговоров что о нем. Намеченный на рождественский вечер, этот прием стал для всех дорогим подарком от молодого виконта.
Питер всегда пользовался расположением соседей, которые восхищались им издалека, считая его в отличие от матери-виконтессы человеком добрым и отзывчивым. Теперь они получили тому подтверждение: Питер каждому самолично доставил приглашение, сопроводив его убедительной просьбой непременно почтить своим присутствием бал, чтобы отпраздновать Рождество с его семейством и друзьями, будто это они оказывали ему любезность.
От такого приглашения никто из соседей не отказался бы, даже имея на то причины. В предвкушении той радостной минуты, когда они чинно-благородно отправятся в Сидли, даже утренняя служба в церкви и традиционный гусь казались не столь привлекательными, как прежде.
Сидли в день Рождества мало чем отличался от прочих домов. В гостиной для детей устроили особый праздник, которым руководил сам виконт. К детям присоединились и многие родители, в то время как остальные взрослые, рассредоточившись в других комнатах, готовились к вечернему веселью.
Весь дом был украшен сосновыми ветками, ветками падуба, лентами и колокольчиками. В гостиной своего часа ждало рождественское полено, а в центре с потолка свисала большая, прихотливо сплетенная «ветка поцелуев» – плод усилий трех сестер виконта. Ветка, лишь только ее в сочельник приладили к потолку, стала предметом живейшего интереса и поводом для многочисленных смешков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36