– Уитлиф! – Эджком, поднявшись из-за стола, обменялся с ним рукопожатием. – Как приятно снова тебя видеть!
– Ну конечно, – улыбнулась графиня, – вы ведь родственник леди Равенсберг, не так ли? Рада встрече, лорд Уитлиф.
И все же что-то в ее тоне говорило Питеру, что она не очень ему рада. Или просто ему, мучимому угрызениями совести, так показалось.
Питер поклонился ей и мисс Томпсон, которая, как видно, приехала с матерью, когда он играл с детьми, и наконец остановил взгляд на Сюзанне.
– Мисс Осборн! – проговорил он. – Надеюсь, вы здоровы?
– Да, благодарю вас, – невозмутимо, с вежливой улыбкой ответила она, будто они не предавались страсти там, в укромном месте над рекой в Баркли-Корте. – А вы, милорд?
– Слава Богу, – сказал Питер, – благодарю вас.
Боже правый, куда делось его хваленое светское красноречие? Ведь он сейчас так в нем нуждается. Да, оно его покинуло, иначе он бы уж давно нес какую-нибудь совершенную околесицу, вроде того что неземная красота, как видно, непременное условие, чтобы получить место учительницы в школе мисс Мартин для девочек. Что-то подсказывало ему, что в этом обществе подобный комплимент вряд ли будет иметь успех.
– Милорд, – обратилась к нему Сюзанна, прежде чем он успел сбежать к своему столу, позвольте представить вам мисс Мартин. Она хозяйка школы, в которой я преподаю. Познакомься, Клаудия, это виконт Уитлиф. Он жил по соседству с Баркли-Кортом, когда я там гостила.
Суровая незнакомка, которую можно было не представлять, ибо Питер сам уже догадался, кто она такая, наклонила голову, и Питер, отвесив ей поклон, одарил ее самой обаятельной улыбкой, на которую был способен.
– Я долго ждал этого удовольствия, мэм, – сказал он. Произнесенная им фраза была не слишком цветистой, но, посмотрев в неулыбчивые глаза дамы, Питер вдруг почувствовал себя абсолютно голым. Не в буквальном, разумеется, смысле, – ему показалось, что, отбросив все наносное, она разглядела в нем ветреника и бездельника, коим он, по сути, и являлся. Интересно, говорила ли ей о нем Сюзанна, подумал Питер.
– Здравствуйте, лорд Уитлиф, – ответила мисс Мартин.
После этого Питер, стараясь сохранять достоинство, ретировался и, устроившись за своим столом к ним спиной, просидел так все время, пока шло застолье, произносились речи и тосты. Он бы с большим удовольствием провел время, если б не пережитые им только что несколько минут несвойственной ему неловкости. И если б ему удалось убедить себя в том, что его появление здесь совершенно оправданно.
Сюзанна была ему не рада.
– Можете быть уверены, – обращался к собравшимся тем временем Сиднем Батлер, начавший свою речь с выражения их с Анной удивления при виде такого множества гостей, – что мы с Анной как-нибудь зимой на досуге соберемся и обязательно возьмем достойный реванш.
Питер присоединился к общему смеху. Когда и тосты закончились, его привлек разговор за соседним столом.
– Именно здесь мы танцевали с Фреей наш первый вальс, – говорил Холлмер. – Ты помнишь?
Каково, интересно, Сюзанне, подумал Питер, находиться в одной комнате с леди Холлмер, которая однажды отказала ей от места горничной, но, не исключено, выхлопотала ей место в батской школе мисс Мартин. И помнит ли ее леди Холлмер?
– Можно ли забыть такое? – в это время говорила леди. – Ведь именно во время вальса ты предложил мне фиктивный брак с тобой. И мы сами не заметили, как поженились… но отнюдь не фиктивно.
Оба рассмеялись, их смех подхватили все остальные за столом.
Кит, надо думать, слышал этот разговор, потому что тут же обратился к собравшимся.
– Досадно было бы, – заговорил он, возвышая голос и одновременно поднимаясь из-за стола, – пригласить оркестр в самый знаменитый в стране бальный зал и остаться без танцев. Я попрошу музыкантов сыграть вальс. Однако нельзя забывать, что мы празднуем свадьбу.
Открывать бал полагается невесте. Анна, не окажете ли вы мне честь танцевать со мной вальс?
Но тут встал Сиднем.
– Спасибо, Кит, – отчеканил он, – но если обычай не оставляет первый танец за женихом, то грош ему цена! Анна, ты потанцуешь со мной?
«Вот это смело!» – подумал Питер среди последовавшей затем всеобщей суеты – со всех сторон послышался звук отодвигаемых стульев, и гости, встав из-за столов, хлынули в бальный зал, откуда все время, пока длилось чаепитие, долетали звуки музыки. Как можно вальсировать с одной рукой… и с одним глазом?
– Конечно, – ответила миссис Батлер, и в этот миг Питеру стало абсолютно ясно, что они любят друг друга.
Несколько минут спустя он наблюдал, как они, единственные в зале, вальсируют перед гостями – поначалу немного неловко, затем все легче и увереннее. Через какое-то время к ним присоединились Холлмер с маркизой, Кит с Лорен, Эджком с графиней и Бьюкасл с герцогиней. Остальные джентльмены тоже стати приглашать дам.
Это был вальс.
Питер никогда и нигде не упускал случая пройтись в туре вальса. Но сейчас он вспомнил, как танцевал его в последний раз. Никогда в жизни не получал он от танцев такого удовольствия, хотя это была всего-навсего скромная и непритязательная ассамблея. Вместе с тем тот вальс стал своеобразной прелюдией ко всем его дальнейшим страданиям… во всяком случае, к самым мучительным из них. Не будь того вальса, скорее всего не было бы и того поцелуя. А следовательно, не было бы…
Да что говорить!
Поприветствовать ее за чайным столом, наверное, было мало. Это ничуть не исправило положения. Раз уж он приехал сюда, то обязан сделать еще одну попытку выяснить то, зачем, собственно, и явился. Можно ли выбрать более удачное для этого время?
Питер уверенно приблизился к Сюзанне, которая наблюдала за танцующими, находясь между мисс Мартин и мисс Томпсон, очень напоминавшими сейчас, по мнению Питера, суровых ангелов мщения, правда, мисс Мартин смотрела на танцующую пару новобрачных со слезами на глазах, а мисс Томпсон это зрелище, кажется, забавляло.
Питер, поклонившись, нацепил на лицо свою самую искреннюю и обезоруживающую улыбку.
– Мисс Осборн, – обратился он к Сюзанне, – не окажете ли мне честь танцевать со мной?
Он почувствовал, как взгляд директрисы – зоркий, несмотря на слезы, – тотчас переметнулся в его сторону, хотя он смотрел только на Сюзанну, в ее бездонные зеленые глаза.
Ему вдруг показалось, что она собирается ему отказать. Что за унижение, черт побери! Вот уж не ждал, хотя, бесспорно, заслужил это.
– Извольте, – ответила Сюзанна и облизнула пересохшие губы. – Извольте, милорд. Благодарю вас.
Он протянул ей руку, и она положила в нее свою.
В его голове громко и отчетливо вновь прозвучали уже знакомые ему слова: «Вот она». Но сразу за ними он услышал и другие: «Она твоя».
Последнее было неоспоримым фактом, ибо сейчас он держал ее в своих объятиях – и они собирались танцевать вальс.
Два с половиной месяца Сюзанна старалась убедить себя в том, что с ней все в порядке и сердце ее не разбито.
И вот теперь, к ее удовлетворению, ей это наконец удалось.
Виконт Уитлиф вовсе не стоил ее слез, не стоил рожденных ее воображением мучительных фантазий и вызывающих чувство вины воспоминаний о нем, которые она иногда себе позволяла.
Ему не следовало являться сюда вот так, не предупредив ее. Ведь он наверняка знал, что она приглашена на завтрак. Что ему до Анны? Или до ее мужа, пусть даже мистер Батлер действительно деверь виконтессы Равенсберг?..
Когда Сюзанна, обняв Анну, за которую была ужасно рада, – ибо сразу же поняла, что мистер Батлер и в самом деле относится к жене трепетно и что не только Анна, но и Дэвид счастливы, – так вот когда она, обняв Анну, обвела взглядом чайную комнату и заметила в дальнем ее конце, в дверях, почти скрытую полумраком, фигуру виконта Уитлифа, она…
А впрочем, ее сугубо физические ощущения невозможно передать словами. Колени у нее подогнулись, сердце подпрыгнуло и забарабанило в горле и в ушах, ладони стали мокрыми, а дыхание прерывистым. Сознанию, чтобы догнать тело и понять, что произошло, понадобилось на секунду больше.
А уже в следующий момент виконт Уитлиф уверенно прошел в глубь комнаты. На его лице играла улыбка, словно бы говорившая, что его ничто на свете не заботит. Что ж, вполне возможно, так оно и было. Под руку со своей кузиной он с улыбкой обратился к молодым и даже сказал что-то Дэвиду, чтобы, упаси Господь, никто из присутствующих не остался к нему равнодушен – все должны были его обожать. Затем он приблизился к ней и, отдавая дань приличиям, какое-то время постоял у ее стола. Он пустил в ход все свое обаяние, нацеленное в первую очередь на Клаудию… а затем, ретировавшись, сел за свой стол спиной к ним и просидел так все чаепитие.
Вот уж поистине человек, не знающий забот. Он, верно, едва ее помнит.
Клаудия осталась равнодушна к его обаянию.
– Этот джентльмен слишком много о себе возомнил, – сказала она, когда он отошел от их стола.
– А мне кажется, он очень мил, – высказал свое мнение граф Эджком.
– Я всегда находила его жизнерадостным и, без сомнения, очень обходительным, – поддержала его мисс Элинор Томпсон, сестра герцогини.
Сюзанна отмолчалась, хотя неожиданно для себя почувствовала благодарность к графу и мисс Томпсон за добрые слова.
Френсис тоже не произнесла ни слова.
Чаепитие, которого Сюзанна с таким нетерпением ждала целую неделю, было безнадежно испорчено. Она с трудом заставила себя проглотить несколько ложек и никак не могла освободиться от сковывавшего ее напряжения. Оно мешало ей наслаждаться обществом своих милых подруг, с которыми ей снова посчастливилось оказаться рядом, – Френсис и Клаудии, сидевших с ней за одним столом, и Анны, такой счастливой, с горящими щеками, расположившейся неподалеку со своим мужем. Даже радуясь тому удивительному обстоятельству, что они сидят в одном зале с маркизой Холлмер, в которой Сюзанна узнала ту самую девушку, к которой когда-то пришла наниматься горничной, она никак не могла отвлечься.
Ну просто беда!
А сейчас… ах, сейчас он пригласил ее на вальс, и она сказала «да».
Широко улыбаясь, она в компании с Клаудией и мисс Томпсон вошла в бальный зал. Она знала, что ей предстоит стоять у стены и смотреть, как вальсируют Анна с мистером Батлером и Френсис с графом. Ее охватило уныние, даже большее, чем то, что мучило ее с конца августа по сей день, – ведь она знала: он тоже в бальном зале и, наверное, будет танцевать с одной из дам.
А теперь?
Теперь, с улыбкой повернувшись к лорду Уитлифу, она стояла с ним посреди бального зала и, упершись взглядом в его подбородок, решительно ничего не чувствовала. Кроме счастья оттого, что сердце ее, несмотря ни на что, не болит.
Он обнял ее за талию и сжал ее пальцы, она подняла руку ему на плечо.
Сюзанна ощутила уже знакомый запах одеколона.
Вальс зазвучал. И они, не мешкая более, закружились в танце.
Память о том, первом вальсе Сюзанна до сих пор бережно хранила в памяти. И ей не хотелось, чтобы на нее наложились воспоминания об их нынешней встрече. Но теперь, думала она, этого не избежать. Память об их первом вальсе навсегда омрачена.
Ну что за досада! Ему не следовало приезжать. Теперь она будет вспоминать его с неприязнью: ведь он своим появлением здесь проявил неуважение к ее чувствам. Хотя что там! Возможно, он даже не помнит, что между ними произошло нечто, затронувшее ее чувства.
И все же, рассуждала про себя Сюзанна, если бы тот последний день в Баркли-Корте прошел иначе – если б Френсис с графом отправились с ними на прогулку, если б они с виконтом Уитлифом, не останавливаясь на пригорке, перешли бы мост и спустились к водопаду, или она пресекла бы его поползновения, – так вот если б хоть что-то из этого имело место, она была бы счастлива видеть его сегодня и не винила за приезд. Он был бы для нее только дорогим другом.
Кружа в вальсе, Сюзанна заглянула ему в глаза. Он ответил ей улыбкой. Можно ли было не улыбаться? Ведь вокруг гости.
– Сюзанна, – тихо заговорил виконт, – вы, как всегда, очаровательны.
– Стал ли для вас этот летний день с моим появлением еще теплее и ярче? – спросила Сюзанна, не в силах скрыть горечь.
Виконт Уитлиф слегка склонил голову к плечу и посмотрел ей прямо в глаза.
– Вы мне не рады, – произнес он.
– А должна? – огрызнулась Сюзанна.
– Я это предвидел, – признался Питер. – Но здесь, на этом празднике в честь новобрачных, которых я знаю и к которым расположен… Разве я мог устоять перед искушением приехать?
Вся его беда в том, подумала Сюзанна, что он не умеет противостоять своим искушениям и всегда следует туда, куда дует ветер. Она как-то раз ему сказала, что он добрый человек. Но поступил бы добрый человек так, как он? Явился бы сюда лишь потому, что на торжество собралось приятное общество?
– Значит, вы знали, что я приглашена? – спросила Сюзанна.
– Да, – ответил Питер. – Именно поэтому я здесь.
Ну вот, теперь он сам себе противоречит. Неужели он совсем бесхарактерный человек?
– Сюзанна, – заговорил он еще тише, – вы не беременны?
Если б она была беременна, еще не родившееся дитя при этих словах непременно перевернулось бы в утробе. Резко вздохнув, Сюзанна едва не споткнулась, сердце в груди, подпрыгнув, сделало кульбит. Стараясь удержать ее, Питер притянул ее ближе к себе, и она, устояв, снова приноровилась к его шагу.
– Нет, – ответила она.
Он пытливо посмотрел ей в глаза. Сюзанна заметила, что он посерьезнел. Она тоже, но уже в следующее мгновение снова нацепила на лицо дежурную улыбку.
– Я рад, – сказал виконт.
– Не сомневаюсь.
Сюзанна потупилась – она старалась уловить то волшебство, которое чувствовала во время их первого вальса. Она перевела взгляд на танцующие рядом пары: Анна с мистером Батлером, у которого не было правой руки, вальсировали на удивление грациозно. Анна немного располнела, особенно это было заметно ниже завышенной талии ее платья. Герцогиня смеялась, глядя в строгое лицо мужа, которого Клаудия не выносила всеми фибрами своей души. Герцог с невероятным обожанием смотрел на герцогиню своими бледными, отливающими серебром глазами, которые говорили, что под его холодной внешностью аристократа горит пылкое сердце. Френсис кружила в объятиях графа, никого не замечая вокруг.
Казалось, мир полон счастливых влюбленных… лишь она одна.
Что за нелепая жалость к себе!
– Вы злитесь, – заметил виконт Уитлиф.
Неужели? На то у нее как будто не было причин. Он ее не соблазнял. И даже давал ей шанс остановить его. А потом звал с собой и обещал позаботиться о ней даже после того, как между ними все будет кончено. Она отказалась. И они расстались друзьями. Ах, это расставание, эта картина его отъезда так и стояла у нее перед глазами: он поскакал прочь, вниз по дороге и, не обернувшись, скрылся из виду. Это воспоминание мучило ее сильнее, чем боль, ибо Сюзанна думала, что никогда больше его не увидит.
И вот она снова вальсирует с ним в Верхних залах Бата. Она лишь сейчас начала осознавать реальность происходящего.
– Мой ответ – молчание, – сказал Уитлиф. – Что ж, я вас не осуждаю. Сказав, что мне жаль, я был бы неоригинален. Но я не знаю, что еще должен сказать.
– Вы ничего не должны говорить. – Сюзанна снова посмотрела ему в глаза. – И ни о чем не жалеть… по крайней мере не более меня. Нашей дружбе все равно пришел бы конец. Так почему бы не такой?
– А ей пришел конец? – спросил Уитлиф.
Пристально посмотрев на него, Сюзанна кивнула. Конечно. Как можно теперь притворяться друзьями?
– Тогда мне действительно жаль, – сказал виконт Уитлиф. – Вы мне нравились, Сюзанна… вы мне нравитесь. И я полагал, что тоже в конце концов сумел вам понравиться.
Сюзанна сглотнула комок в горле.
– Так и было.
– Было? В прошедшем времени? – переспросил виконт Уитлиф и после паузы спохватился: – Ах, ну да, в прошедшем.
Они на время – пока музыканты, закончив играть, настраивали инструменты для следующего вальса – остановились.
Неужели он ей теперь даже не нравится? И все из-за того, что, явившись сюда сегодня, нарушил ее покой? Он приехал, потому что здесь должна была быть она. Он хотел знать, не беременна ли она.
Но как бы он поступил, получив утвердительный ответ? Опять скрылся бы, на сей раз с еще большей поспешностью, чем сюда прибыл? Сюзанна знала, что это не так.
Они снова закружились в танце, и она снова подняла на него глаза.
– Я не испытываю к вам неприязни, – сказала она.
– Не испытываете?
Он улыбался – без сомнения, напоказ. Сюзанна тоже улыбалась. Они продолжали не отрываясь смотреть друг на друга, и вот их улыбки немного поблекли, но стали более искренними.
– Я пришел к выводу, – признался Питер, – что и для меня – и во многом для вас – было бы гораздо лучше, если б я уехал из Харфорд-Хауса, как и рассчитывал вначале, через два дня после вашего появления в Баркли-Корте. Тогда я бы запомнил вас – если бы вообще запомнил – строгой пуританкой, придирчивой и лишенной чувства юмора школьной учительницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36