Ведь вчера он считал, что будет сопровождать леди Потфорд, мисс Томпсон и мисс Мартин?
А то, что вместо последней поедет Сюзанна Осборн, и в самом деле стало счастливым стечением обстоятельств. Пытаясь придумать, как бы взять ее с собой, Питер лихорадочно перебирал в уме всевозможные варианты, хотя отлично знал, что сразу обе учительницы, живущие при школе, не смогут оставить своих подопечных на весь вечер, тем более что накануне уже отлучались на свадебный завтрак.
Действительно черт знает что. Но как бы то ни было, а он у своей цели. А вот и она. Едва школьный дворецкий, сегодня еще более неприветливый, чем раньше, отворил дверь, как Питер тотчас ее увидел. На ней был простецкий серый плащ, но как же права была мисс Томпсон: контраст между роскошным цветом ее волос и унылым тоном одежды был неподражаем. Стоявшая рядом с Сюзанной мисс Мартин протянула ей пеструю шаль, которая ей в аббатстве, безусловно, придется как нельзя более кстати. В церквях всегда безумный холод.
«Вот она», – словно отдаленное эхо, прозвучало в голове Питера.
– Добрый вечер, мисс Мартин, добрый вечер, мисс Осборн, – поклонился Питер дамам.
Сюзанна смотрела на него, широко раскрыв глаза, на ее щеках в свете настольной лампы проглядывал легкий румянец. Питер понял, что этот концерт для нее особый случай, как и тот бал в Сомерсете, и ощутил прилив нежности.
– Я готова, – сказала Сюзанна прерывистым голосом.
– Леди Потфорд с мисс Томпсон, надо думать, ждут в вашей карете, лорд Уитлиф? – предположила мисс Мартин.
– Они ждут нас дома у леди Потфорд, мэм. Это в пяти минутах отсюда, – сообщил Питер.
Склонив голову, мисс Мартин перевела внимание на Сюзанну.
– Счастливого тебе вечера, – тепло пожелала она мисс Осборн. – Передай дамам мои наилучшие пожелания.
– Непременно, – пообещала Сюзанна и шагнула к Питеру, чтобы тот проводил ее к экипажу.
Он взял ее за руку и помог забраться в коляску. Сюзанна устроилась спиной к лошади – как видно, оставляя места получше двум другим дамам. Легко поднявшись в экипаж, Питер устроился рядом с Сюзанной.
Дверь школы закрылась только после того, как кучер захлопнул дверцу и забрался на козлы. Карета тронулась.
– Мисс Мартин заботится о вас, – заметил Питер. Как и этот ваш дракон.
– Вы имеете в виду мистера Кибла? – рассмеялась Сюзанна. – Да он заботится обо всех – и о девочках, и об учителях. Будь его воля, он оградил бы нас от всего враждебного мира, подстерегающего за стенами школы.
– А я, по-вашему, страшный волк? – спросил Питер, когда карета свернула на Саттон-стрит.
– Вы мужчина, – снова рассмеялась Сюзанна, – а посему в глазах мистера Кибла еще опаснее. Конечно же, я всего лишь скромная учительница, лорд Уитлиф, но для Клаудии и мистера Кибла я еще и женщина, леди, а потому меня следует оберегать от всевозможных опасностей.
– Вы в первую очередь женщина и леди, – уточнил Питер, когда карета свернула на Грейт-Пултни-стрит, – а уж потом учительница.
В тусклом свете горевших снаружи огней экипажа Сюзанна повернула к нему голову, и их глаза встретились.
«И нам обоим известно, с какого рода опасностями может столкнуться беззащитная женщина».
Питер не произнес этих слов вслух. Этого и не требовалось.
Не в его обыкновении было вспоминать свои любовные приключения. Плотские утехи либо хороши в настоящем, либо сулят блаженство в будущем. Он редко думал о своих бывших любовницах, но сейчас вдруг живо вспомнил пригорок над рекой в Баркли-Корте, где они с Сюзанной Осборн предавались любви.
Почему так случается: чем сильнее стремление избавиться от ненужных воспоминаний, тем прочнее они оседают в памяти?
– Что мисс Томпсон? Надумала поступить к вам в школу? – поинтересовался Питер.
– Она вчера весь день провела с нами, – сказала Сюзанна, – и ей у нас, кажется, понравилось. Вполне возможно, она в конце концов решит остаться. По крайней мере я на это надеюсь. Она нам очень понравилась, а ее родство с герцогом Бьюкаслом, по мнению Клаудии, – это ее несчастье, ибо Клаудия недолюбливает членов семейства Бедвинов, в особенности же леди Холлмер с герцогом.
Оба расхохотались. Однако карета остановилась перед домом леди Потфорд, и разговор пришлось прервать. Питер вышел из экипажа и постучал в дверь. После того как он помог дамам забраться в коляску, они поехали на другой берег реки в аббатство.
Батское аббатство, впрочем, как и все готические храмы, поражало своим величием и, возможно даже, было красивее прочих. Всякий раз при виде его огромных стрельчатых окон с узкими простенками становилось непонятно, каким образом эти стены удерживают вес такой громадины, как купол. Исполинские колонны, тянувшиеся вдоль нефа, стремились к высокому веерообразному своду, заставляя устремлять ввысь к небесам взгляды, помыслы и души. Более удачное место для проведения концертов трудно представить, думал Питер, пропуская дам в дверь. Оказавшись внутри, леди Потфорд с мисс Томпсон сразу же прошли вперед, оставив Сюзанну на попечение Питера. Сюзанна оперлась о его руку, и они последовали за дамами.
– Несколько раз я приводила сюда учениц на экскурсию, – сказала Сюзанна. – Даже была здесь на службе. Величие этого храма всегда вызывало во мне священный трепет. Но я никогда прежде не видела его вечером в свете огней. Это похоже на… волшебство.
– Волшебство? – Питер с улыбкой посмотрел на Сюзанну. – Смотрите, как бы ваше определение, данное храму, не услышал кто-то из духовенства.
Сюзанна тихо рассмеялась.
– Ну пусть будет таинство, – исправилась она. – Здесь, наверное, горит не менее тысячи свечей, и – смотрите! – от движения воздуха свет мерцает. Приходилось ли вам видеть нечто более…
– Волшебное? – закончил за нее Питер. – Никогда. Питеру было по душе ее наивное восхищение, которое молодая светская леди скоро привыкает скрывать под маской модной скуки. При этом в Сюзанне не было ничего от ребенка. Она была женщиной до кончиков ногтей, живой, энергичной, взрослой женщиной.
Вскоре ее внимание обратилось к публике, и на ее лице тотчас отразилась тревога.
Народу собралось видимо-невидимо. Предположения Питера оправдались: на концерт явились люди в основном пожилые или по крайней мере не первой молодости и только постоянные жители Бата. Приезжих в это время года быть не могло. И кроме Сюзанны и мисс Томпсон, Питер не видел никого, с кем был бы знаком более трех дней.
Со многими из присутствующих Питер познакомился этим утром в галерее во время ежедневного моциона, совершаемого им по той причине, что больше нечем было заняться, но, главное, потому что люди были ему интересны, независимо от их возраста и положения. Он тоже возбуждал в людях живейший интерес к себе как человек новый и – как он сам догадывался – молодой.
Сейчас, когда он со своей спутницей шел по проходу между рядами, кто-то из его новых знакомых с ним здоровался, а кто-то просто с любопытством разглядывал их с мисс Осборн. Леди Потфорд несколько раз останавливалась обменяться приветствиями со своими знакомыми.
– О, мистер Блейк! – воскликнула Сюзанна и, широко улыбаясь, приветственно подняла руку. – А вон мистер и миссис Рейнольдс.
– Хотите что-то сказать им? – осведомился Питер.
– Возможно, позже, – ответила Сюзанна. – Мистер Блейк – врач. Когда у нас кто-то болеет, он приходит к нам в школу. Бетси Рейнольдс – приходящая ученица.
Сюзанна не отходила от Питера ни на шаг, но он догадывался, что ей это нравится.
Она в самом деле леди, думал Питер. Ее отец – Уильям Осборн, секретарь министра правительства, причем жил в доме своего хозяина. Невесть кто, как правило, не поднимается до столь высокой должности.
Однако по какой-то неведомой причине Уильям Осборн пустил себе пулю в лоб.
Питер сел возле прохода, Сюзанна рядом, за ними – мисс Томпсон и леди Потфорд. В зале было довольно прохладно, но Сюзанна все же разделась и накинула на плечи свою пеструю шаль. Ее плащ Питер повесил на спинку стула. На Сюзанне было все то же, что и на балу, зеленое платье с оторочкой из ленты, купленной в деревенской лавке, куда они ходили с ней вместе.
На несколько мгновений Питер вдруг снова оказался во власти ностальгических воспоминаний о тех двух неделях, за которые они с Сюзанной подружились и оставались друзьями до тех пор, пока он, Питер, все не испортил, сделавшись ее любовником. Он вспомнил, как они ехали в экипаже, как смеялась тогда Сюзанна.
Все то время, что они провели вместе, она не переставала его удивлять. Он почти влюбился в нее, хотя до последней минуты не признавался себе в этом.
Слава Богу, вскоре после того, как зрители расселись, начался концерт, который отвлек Питера от растравлявших душу воспоминаний. Играл оркестр, но самое главное – звучали и органные произведения. Музыка Генделя и Баха заполнила собой все свободное пространство, проникая в каждый укромный уголок аббатства.
– Вы были правы насчет органа, – заметил Питер, наклоняя к Сюзанне голову во время одной из пауз. Его глаза светились счастьем.
– Это как Божий дар, – проговорила Сюзанна. Это…
«Что она имеет в виду под словом «это»?» – думал Питер. И она абсолютно права в том, что этот вечер стал самым приятным за все время после… А впрочем, он даже помнит, когда в последний раз было такое. Перебрав в памяти все вечера, проведенные им в Лондоне до отъезда в Элвесли-Парк, он вновь вернулся мыслями все к той же ассамблее в Сомерсете, где они с Сюзанной танцевали вальс, а потом гуляли по деревенской улице.
Наверное, он все же немного влюблен в нее. Или нет. Однако какими еще словами можно передать суть их отношений с Сюзанной Осборн и его чувства к ней, он не знал. Ведь это не просто дружба. Это нечто более серьезное. Но и на влюбленность не похоже. В его чувствах к ней нет того легкомыслия, которое присуще влюбленности.
Внезапно обнаружив, что оркестр отыграл уже половину «Музыки на воде» Генделя, а он так ничего и не слышал, Питер сосредоточился на музыке.
Во время коротких антрактов публика отдыхала и обменивалась впечатлениями. Питер знал, что после концерта никому не захочется расходиться и люди, сбившись в кучки, проговорят еще не меньше получаса. Он с нетерпением ждал этого момента, хотя дорожил каждой минутой этого вечера вообще.
Однако вышло так, что он ушел одним из первых.
В течение вечера Сюзанна без тени смущения разглядывала окружающую обстановку, присутствующих на концерте людей и даже запрокидывала голову вверх, чтобы рассмотреть свод, – все ее приводило в восторг. Наверное, хочет как можно лучше все запомнить, думал Питер. Но вот перед началом последней пьесы для органа Сюзанна, бросив взгляд через плечо, как-то слишком поспешно – или Питеру так только показалось – снова устремила взгляд на сцену. Питер заметил, как она обеими руками судорожно сжала концы своей шали.
Он оглянулся назад, но ничего не смог разглядеть – какой-то здоровяк, сидевший через два ряда от них, что-то сказав соседу, поднялся со своего места и заслонил собой весь обзор.
Питер снова настроился на музыку – на сей раз на торжественный хорал.
Когда эхо последних звуков органа растворилось высоко под сводами храма, он с улыбкой повернулся к Сюзанне. Ее била дрожь.
– Вам холодно? – спросил Питер, положив ладонь поверх ее судорожно вцепившихся в шаль рук. Рука была холодна как лед.
– Я должна уйти, – сказала Сюзанна, стуча зубами. – Я рассчитывала, что концерт закончится раньше. Клаудия подумает… – Она повернула голову и, перекрывая гул голосов, обратилась к леди Потфорд: – Мне нужно идти мэм. Меня ждут в школе. Примите мою искреннюю благодарность за приглашение, а вы, мисс Томпсон, за то, что подали идею взять меня с собой.
– Право, дорогая моя, не стоит так торопиться, – запротестовала леди Потфорд. – Мисс Мартин непременно поймет вас, и потом, ведь завтра, кажется, нет занятий. Я надеялась залучить вас с виконтом Уитлифом на чашку чая.
Но Сюзанна, не дослушав ее, вскочила со своего места и, слегка пригнувшись, стала надевать плащ. Проскользнув мимо Питера, она низко опустила голову и торопливо устремилась к выходу.
– О Боже! – удивилась мисс Томпсон. – Что могло так ее огорчить? Ей вроде бы все нравилось…
– Прошу простить меня, мэм, – извинился Питер, поднимаясь вслед за Сюзанной. – Я прослежу, чтобы она благополучно добралась до дома. Прошу вас, леди Потфорд, возьмите мою карету. Да передайте кучеру, чтоб не ждал меня.
Ответа он слушать не стал. Сюзанна была уже у самого выхода. Он поспешил за ней.
Нагнав Сюзанну у дверей, он взял ее за локоть.
– Вас что-то расстроило, – сказал он.
– Вовсе нет. – Сюзанна с улыбкой обернулась. – Просто вдали от школы я всегда не нахожу себе места от беспокойства. Вам не стоит из-за меня уходить раньше. Это несправедливо. Я дойду одна. Я привыкла.
– Вечером? Этим вечером одна вы не пойдете, – сказал Питер. – Не изволите ли подождать мой экипаж? Это недолго.
Сюзанна отрицательно покачала головой.
– Я должна идти, – повторила она.
– Тогда я провожу вас. – Питер решительно положил ее руку на свой локоть.
– Благодарю вас.
Первые несколько минут, пока они шли, она не произнесла ни слова. Питер обнаружил, что на улице совсем не холодно и ветра почти нет.
Он тщетно пытался понять, что же испортило ей настроение. Быть может, гадал он, поглядывая на ее опущенную голову, она опять, как это уже не раз бывало, стала предаваться воспоминаниям. Если уж ему самому было неловко вспоминать о том, что между ними случилось, а собственный поступок казался бесчестным, что уж тут говорить о ней…
Он накрыл ее руку, лежавшую на его локте, своей, затянутой в перчатку.
– Сюзанна, – заговорил он, – что было, то прошло. Прошу вас, забудьте прошлое – так будет лучше. Скажите… там, в Баркли-Корте, я причинил вам боль? Я имею в виду не физическую, а впрочем, и ее тоже. Я вас обидел?
Что за глупый вопрос! Ответ на него, разумеется, положительный. Но скажет она, разумеется, «нет».
– Нет, – ответила Сюзанна. – Ничуть.
– Я ужасно виноват перед вами, – сказал Питер. – Клянусь честью, это был самый низкий поступок в моей жизни. На самом деле я вовсе не соблазнитель… во всяком случае, не был им раньше.
– Вы меня не соблазняли, – твердо заявила Сюзанна, когда они взошли на мост Пултни-Бридж. – Все произошло по обоюдному согласию.
Ее слова успокаивали, и в них, конечно, была доля правды. Однако ничего другого Сюзанна и не могла бы ответить. Питер шумно вздохнул.
– Все равно это никуда не годится, – сказал он. – Никуда, черт побери, не годится. Сюзанна, выходите за меня замуж. Вы окажете мне эту честь?
Эти слова сами сорвались у него с языка. И на душе тотчас полегчало, будто камень с сердца свалился. Ему следовало сказать это еще там, на пригорке. Или на следующий день, примчавшись в Баркли-Корт до ее отъезда. Вместо того чтобы ехать в Лондон, затем домой, а потом в Элвесли, ему следовало немедля поехать за ней в Бат. Или сказать ей это позавчера в Верхних залах.
«Выходите за меня замуж».
Питер вдруг понял, что наконец-то поступил правильно, что он уже давно хотел сказать это. Он понял, что проявил благородство. Он сделал то, что хотел сделать, – ему хотелось защищать эту женщину, ставшую однажды его близким другом. Быть может, даже самым близким. То обстоятельство, что произошедшее между ними не имело последствий, вовсе не умаляло его долга перед ней.
Сюзанна продолжала идти молча. Лишь на пустынной Грейт-Пултни-стрит эхом отдавались их шаги. Питеру уже начало казаться, что Сюзанна так ничего и не ответит. Да произнес ли он свое предложение вслух, или оно прозвучало лишь в его голове?
– Нет, – наконец отозвалась Сюзанна. – Разумеется, я не выйду за вас.
– Почему не выйдете? – после паузы спросил Питер.
Они миновали дом леди Потфорд.
– Уместнее спросить, почему я должна выходить за вас, – сказала Сюзанна. – Нельзя жениться лишь потому, что вы чувствуете себя виноватым.
Неужели она права и именно это истинная причина? Захотел бы он жениться на ней, если б не случай в Баркли-Корте? Вопрос глупый. Он в самом деле ее обесчестил. Но сделал предложение не только из сознания собственной вины.
Они свернули на Саттон-стрит. Сюзанна тихо рассмеялась.
– Когда будете молиться на ночь, лорд Уитлиф, – проговорила она, – поблагодарите Бога за то, что удачно избежали горькой участи.
– Стало быть, вы по-прежнему считаете, – сказал Питер, сжимая в руке ее пальцы, – что я не способен на глубокие чувства?
– Я знаю, что это не так, – ответила Сюзанна. – Но главное в вас доброта и галантность. Ваше желание вступить в брак не может и не должно быть продиктовано только этими свойствами вашей натуры. Нужно прислушаться к своему сердцу. Нужно научиться любить и себя тоже.
Ее слова больно ранили Питера. Что бы Сюзанна ни говорила, а видела она в нем человека хоть и доброго, но неспособного на сколько-нибудь глубокие чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36