Эти технические структуры были напря
мую замкнуты на промышленность. Образцы, поставляемые заводами, тщатель
но испытывались на полигонах департамента артиллерийско-технической
службы. В случае, если испытания проходили успешно, отдельно взятые подр
азделения вновь подвергали продукцию заводов самым сложным и суровым п
роверкам уже в реальных войсковых условиях, и все выявленные недостатки
впоследствии устранялись фирмами-поставщиками. Даже человеку, не являю
щемуся военным специалистом, очевидна абсурдность существовавшей в то
время ситуации, когда временной промежуток между размещением заказа и п
оступлением нового оружия в войска исчислялся годами. Когда речь шла о т
яжелом вооружении, таком, например, как орудия большого калибра, он соста
влял от шести до семи лет. Получалось, что подчас новая пушка к моменту ее
принятия на вооружение в войсках уже успевала устареть. По техническим и
финансовым причинам такой порядок вполне годился для мирного времени. О
днако для военного времени он не подходил, хотя отказ от уже сложившейся
системы имел немало неприятных последствий и зачастую вызывал недовол
ьство в войсках.
В новой системе выявились два недостатка, которые наиболее ярко, проявля
лись в мирное время:
1. Государственные структуры либо требовали слишком больших объемов про
изводства, либо держали индустрию на слишком коротком поводке вместо то
го, чтобы всячески поощрять творческую инициативу промышленников.
2. Казалось почти невозможным привлечь выдающихся технических специали
стов на государственную службу: казна отнюдь не горела желанием обеспеч
ить им достаточно высокий уровень заработной платы, поскольку финансис
ты опасались, что у таких специалистов оклад будет больше, чем у министра!
Для работы в таких структурах, как экспериментальный отдел армейской ар
тиллерийско-технической службы, нужны были эксперты, которые по уровню
квалификации были бы на голову выше заводских инженеров и могли руковод
ить деятельностью последних в соответствии с запросами, предъявляемым
и войсками к новым вооружениям.
Далее следовало скоординировать деятельность всех научно-исследовате
льских учреждений с работой организаций, занимавшихся разработкой и пр
оизводством вооружений.
Находясь на ключевом посту в министерстве, я обнаружил, что канцелярско-
бюрократическая машина разрослась до такой степени, что стала представ
лять собой угрозу для развития рейхсвера. Понимая, что с этим надо что-то
делать, я потребовал как следует изучить этот вопрос. Мое требование был
о удовлетворено, и меня, хотя я не слишком был рад этому, назначили уполном
оченным рейхсвера по сокращению расходов и упрощению. Я поставил себе сл
едующие цели:
1. Освободить солдат от канцелярской работы и тем самым дать им возможнос
ть больше заниматься своим прямым делом.
2. Уменьшить внутренний и внешний документооборот путем предоставления
командованию частей большей свободы в принятии решений.
3. Постепенно воспитать достаточно большое число военных, способных дейс
твовать по своей собственной инициативе.
Весьма своевременно в помощь мне были назначены генерал-лейтенанты Фро
мм и Стумпф, генерал Хоссбах и министерский советник Ленц. Я действовал в
теснейшем контакте с уполномоченным по сокращению вооруженных сил, а та
кже генерал-майорами Фрайхерром фон дем Буше и Иоахимом Стулпнаглем (об
а они возглавляли отделы в министерстве рейхсвера, которое поддерживал
о меня своими полномочиями и авторитетом).
Результаты моей работы были оценены по достоинству. Хотя были ликвидиро
ваны тысячи ненужных должностей, что дало многим военнослужащим возмож
ность полностью посвятить себя выполнению своих непосредственных обяз
анностей, я был более всего озабочен не столько тем, чтобы представить на
суд проверяющих внушительную картину сокращения штабного аппарата, ск
олько тем, чтобы вдохнуть новый дух в командование и управление. Я не мог с
держать улыбку, когда мне снова и снова рассказывали историю о том, как, не
смотря на упомянутые сокращения, некое высокое должностное лицо взяло в
свой штат дополнительного сотрудника и таким образом утерло мне нос.
Мои армейские друзья частенько с ухмылкой говорили мне, что я, по всей вер
оятности, был очень странным уполномоченным по сокращению расходов, пот
ому что, когда пришло время создавать люфтваффе, я тратил деньги так щедр
о, что со стороны могло показаться, что я только что не швыряю их из окна. На
это я мог ответить только то, что, занимаясь строительством люфтваффе, я н
е сумел бы расходовать средства с должной рациональностью и продуктивн
остью, если бы прежде не изучил азы экономики. Когда рейхсминистр Шахт од
нажды сказал мне, что создание люфтваффе обходится слишком дорого, я при
знал, что он прав; пожалуй, ответил я ему, можно было построить люфтваффе д
ешевле, но не более экономно Ц это становилось ясно при детальном сравн
ении расходов на создание ВВС и на поддержание их в эксплуатационном сос
тоянии.
Глава 3.
Перевод в Люфтваффе
1932 год. На посту командира дивизиона 4-го артиллерийского полка, Дрез
ден.
Ц 1.10.1933 года. Перевод в министерство воздушного флота.
Ц Политическая экспансия Германии в 1935-1937 годах.
Ц Дела Рема и Фриша.
Ц Вторжение в Испанию
После окончания моей службы в Дрездене (1931-1933 годы) меня захотели вернуть в
Берлин. Я был счастлив в моем полку; мы с семьей очень полюбили гарнизонны
й город, и я отнюдь не горел желанием вернуться в министерство рейхсвера.
Но, дослужившись к этому времени до звания полковника, я предвидел перем
ены в своей судьбе, хотя и не мог предположить, что меня переведут в военно
-воздушные силы, которые в то время еще только зарождались.
Когда в сентябре 1933 года полковник Стумпф не без труда разыскал меня на пр
оходивших в дневное и ночное время маневрах и попытался заинтересовать
меня предложением занять пост административного директора будущих ВВС
, я отнесся к этому без энтузиазма. Мне хотелось остаться в сухопутных вой
сках, и я высказал мнение, что было бы лучше, если бы административной деят
ельностью по созданию воздушного флота, а впоследствии и люфтваффе заня
лись именно сухопутные войска. Вопрос был окончательно решен в тот же ве
чер за ужином, на который были приглашены в качестве гостей иностранные
военные атташе и глава дирекции сухопутных войск. Когда я представился г
енерал-лейтенанту Фрайхерру фон Хаммерштайну, между нами произошел сле
дующий разговор.
Ц Стумпф сообщил вам о вашем будущем назначении? Ц спросил генерал.
Ц Да.
Ц Вы удовлетворены?
Когда я ответил отрицательно и принялся излагать свои соображения на эт
от счет, фон Хаммерштайн прервал меня:
Ц Вы солдат и должны повиноваться приказам.
Протестовать против общепринятых правил военной дисциплины было беспо
лезно. 1 октября 1933 года я был уволен из сухопутных войск и, надев штатский к
остюм, занял пост главы департамента в комиссариате воздушного флота, ко
торый являлся предшественником министерства воздушного флота.
Работая в этой должности, я был свидетелем восстановления военного пари
тета Германии с ее потенциальными противниками 16 марта 1935 года и занятия е
е войсками демилитаризованной зоны 7 марта 1936 года. Первого из этих событи
й мы, германские военные, желали всей душой и дожидались с огромным нетер
пением. С нашей точки зрения, оно исправило несправедливость, состоявшую
в одностороннем применении положений Версальского договора. Хотя я зан
имал пост главы департамента министерства воздушного флота, о вступлен
ии наших войск в нейтральную зону я узнал утром того дня, когда это произо
шло, от Вевера, начальника главного штаба люфтваффе. С чисто военной точк
и зрения то, о чем мне сообщили, можно было квалифицировать не иначе как не
что совершенно невозможное. Появление в нейтральной зоне нескольких ба
тальонов и несколько одиночных полетов над ней разведывательных самол
етов и истребителей Ц практически все это было не более чем своеобразны
м жестом, демонстрацией. Можно было лишь догадываться о том, что политики
были уверены в успехе операции, и надеяться, что наши противники, которые
никак не отреагировали на наши действия, воспримут происшедшее как свер
шившийся факт (fait accompli).
11 марта 1938 года я был искренне удивлен, когда части германской армии и ВВС в
ступили в Австрию. По своей тогдашней работе я никак не был связан с Австр
ией (в то время я руководил командованием 3-го воздушного района, штаб кот
орого располагался в Дрездене) и потому не знал заранее об этой операции.
Вполне естественно, что и я, и мои товарищи, будучи немцами, приветствовал
и возвращение Австрии в германский рейх. Фон Бок, в то время командующий г
руппой армий со штабом в Дрездене, принимал участие в операции по присое
динению Австрии в качестве главнокомандующего. Он рассказал нам, что гер
манские войска были тепло встречены австрийцами. Позднее, когда я находи
лся в служебной командировке в Австрии и инспектировал расположенные т
ам военные базы, а также в 1947 году, во время моего пребывания в лагере для ин
тернированных в Каринтии, я пришел к заключению, что радость мирного нас
еления во время нашего вступления в Австрию не была ни притворной, ни кра
тковременной. Остается лишь пожалеть о грубых ошибках, допущенных во вре
мя оккупации политиками и полицией, Ц тем более, что со временем стало яс
но, что их можно было избежать.
Как я уже отмечал, обучение офицерского корпуса рейхсвера было специаль
но построено таким образом, чтобы на него не влияла какая-либо идеология.
Эта цель была полностью достигнута, поскольку, если не брать высокие сфе
ры, ремесло военного и политика редко пересекаются друг с другом, и едини
чные исключения лишь подтверждают это правило. Веймарская республика, п
ри том что ее механизм не всегда функционировал хорошо, еще больше облег
чила это разделение. Мы, старшие офицеры, во времена зарождения национал-
социализма также старались держаться подальше от политики, и это можно б
ыло рассматривать только как позитивный момент. Для нас существовала ли
шь одна святыня Ц военная присяга, а она не предполагала оказания каког
о-либо предпочтения левым или правым. Критикам трудно было бы найти хотя
бы один пример отступления от этого принципа как во времена правления ка
йзера, так и в годы Веймарской республики. Любая попытка покинуть простр
анство, свободное от политических симпатий или антипатий, подвергалась
резкому осуждению.
Так нас готовили, независимо от возраста, молодых и пожилых, до того, как м
ы были переведены в люфтваффе, о котором вскоре стали говорить как о наци
онал-социалистической части вермахта.
Личный состав люфтваффе, как и все остальные военнослужащие вермахта, пр
иносили присягу на верность фюреру. Они относились к ней более чем серье
зно Ц а иначе какой смысл в присяге? Ц и свято хранили ей верность. Герма
н Геринг, главнокомандующий люфтваффе и впоследствии рейхсмаршал, в про
шлом был офицером -летчиком. Он был членом национал-социалистической па
ртии, человеком с грандиозными идеями. Хотя его считали весьма требовате
льным руководителем, он тем не менее предоставил генералам министерств
а воздушного флота максимально возможную свободу действий и прикрывал
нас от вмешательства политиков. За всю мою долгую военную карьеру я нико
гда не чувствовал себя столь свободным от постороннего влияния, как в то
время, когда я занимал руководящий административный пост в министерств
е воздушного флота, пост начальника главного штаба ВВС и командующего эт
им видом вооруженных сил в период его становления, начавшийся в 1933 году.
Нас как участников этого процесса, находившихся под покровительством н
ашего главнокомандующего, который был выдающейся личностью, тепло прин
имали во всех социальных кругах, включая национал-социалистическую пар
тию.
Как и все выдающиеся представители вермахта, государства и партии, мы в к
ачестве гостей фюрера принимали участие в Нюрнбергском партийном фест
ивале и в празднике урожая в Госларе, устраивавшемся в честь крестьянств
а. Мы также появлялись на церемониях, проводившихся в память о погибших в
войне, на парадах по поводу дней рождения Гитлера, на банкетах в честь при
езда видных зарубежных деятелей и на всех важных мероприятиях, которые о
рганизовывались вооруженными силами. Должен признаться, что многое из т
ого, что я тогда увидел, произвело на меня сильное впечатление. Я был восхи
щен роскошью и великолепной организацией этих мероприятий.
Что касается менее приятных вещей, то на них можно было не обращать внима
ния. У меня не было возможности выступать с какой-либо критикой, поскольк
у в том кругу, в котором мне приходилось вращаться, нельзя было столкнуть
ся со свидетельствами каких-то серьезных излишеств. Эту точку зрения мо
жно было бы оспорить, упомянув о невероятной роскоши, характерной для об
раза жизни Геринга, Ц ее мы действительно не могли не заметить. Но даже п
ри том, что многим она была не по вкусу, мы не могли призвать Геринга к отве
ту, поскольку на наши вопросы нам отвечали, что деньги на все эти роскошес
тва брались из добровольных взносов и пожертвований коммерсантов и из л
ичных средств Гитлера. Лишь годы спустя я узнал, например, что предподнос
ившиеся Герингу великолепные дорогостоящие подарки ко дням рождения д
обывались его окружением путем сложных комбинаций. Так или иначе, я смот
рел на все это как человек со стороны, поскольку в то время уделял очень ма
ло внимания пирушкам, устраивавшимся в Берлине. Кроме того, все мои опасе
ния рассеялись, когда Геринг лично сказал мне, что его коллекции предмет
ов искусства в будущем будут подарены рейху для создания музея наподоби
е галереи Шака в Мюнхене. Будучи франконцем, я был знаком с баварской исто
рией, знал о любви баварских королей к искусству и потому поверил, что Гер
инг выступает в роли мецената.
Ни один из ведущих политиков ни разу не предпринял попытки привлечь нас
в национал-социалистическую партию. Мы были нужны им как солдаты, и не бол
ее того.
Принеся присягу, мы пользовались полным доверием. Геринг понимал, что мы
могли справиться с работой, которую на нас возложили, только в том случае,
если будем свободны от всего, что связано с политикой. Все, что нужно было
делать в этой сфере, он делал сам. Все вопросы, касающиеся нас как представ
ителей люфтваффе или самих военно-воздушных сил, он обычно решал после п
одробного их обсуждения с государственным секретарем Мильхом, который
тщательно прорабатывал их на самом верху. Это предотвращало немало неве
рных решений и таким образом укрепляло наше доверие к Герингу и Гитлеру.
Возможно, это покажется удивительным, но факт остается фактом: нас, генер
алов из министерства воздушного флота, не информировали о политических
событиях (переговоры с американцами в 1945 году, к которым я сам имел отношен
ие, не в счет). Разумеется, в войсках в этом плане знали еще меньше. Точно так
же, как и до остальных немцев, до нас доходили определенные слухи. Однако
обвинять нас в том, что мы не обращали внимания на слухи в весьма сложный в
политическом отношении период, может лишь тот, кто никогда не жил в атмос
фере тревоги и страха, когда люди особенно склонны к преувеличениям. Всп
оминая то время, я удивляюсь тому, что лишь очень немногие из слухов дости
гали моих ушей. Возможно, всем было слишком хорошо известно о моем нежела
нии прислушиваться к сплетням, а может, со мной, представителем «национа
л-социалистических» ВВС, близко знакомым с Герингом, сознательно не заг
оваривали на определенные темы.
Были ли я и мои коллеги чересчур наивны, когда принимали за чистую монету
все, что нам говорили по официальной линии? Да. Но мы были солдатами, обуче
нными соблюдать максимальную точность в официальных докладах, и потому
были склонны верить таким докладам, исходившим от тех, кто нами руководи
л. У меня не было возможности изменить свою точку зрения Ц тем более, что
Геринг признавал свои ошибки с такой готовностью и так открыто, что, каза
лось, если он о чем-то и умалчивал, то делал это без всякого умысла.
Приведу несколько примеров, чтобы объяснить такую позицию.
Дело Рема 30 июня 1934 года, в котором ВВС были замешаны лишь косвенно.
Распри между армией и штурмовиками были такой же излюбленной темой для с
плетен и слухов, как и неумеренные амбиции руководителя организации шту
рмовиков Рема, которого я знал по Генеральному штабу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
мую замкнуты на промышленность. Образцы, поставляемые заводами, тщатель
но испытывались на полигонах департамента артиллерийско-технической
службы. В случае, если испытания проходили успешно, отдельно взятые подр
азделения вновь подвергали продукцию заводов самым сложным и суровым п
роверкам уже в реальных войсковых условиях, и все выявленные недостатки
впоследствии устранялись фирмами-поставщиками. Даже человеку, не являю
щемуся военным специалистом, очевидна абсурдность существовавшей в то
время ситуации, когда временной промежуток между размещением заказа и п
оступлением нового оружия в войска исчислялся годами. Когда речь шла о т
яжелом вооружении, таком, например, как орудия большого калибра, он соста
влял от шести до семи лет. Получалось, что подчас новая пушка к моменту ее
принятия на вооружение в войсках уже успевала устареть. По техническим и
финансовым причинам такой порядок вполне годился для мирного времени. О
днако для военного времени он не подходил, хотя отказ от уже сложившейся
системы имел немало неприятных последствий и зачастую вызывал недовол
ьство в войсках.
В новой системе выявились два недостатка, которые наиболее ярко, проявля
лись в мирное время:
1. Государственные структуры либо требовали слишком больших объемов про
изводства, либо держали индустрию на слишком коротком поводке вместо то
го, чтобы всячески поощрять творческую инициативу промышленников.
2. Казалось почти невозможным привлечь выдающихся технических специали
стов на государственную службу: казна отнюдь не горела желанием обеспеч
ить им достаточно высокий уровень заработной платы, поскольку финансис
ты опасались, что у таких специалистов оклад будет больше, чем у министра!
Для работы в таких структурах, как экспериментальный отдел армейской ар
тиллерийско-технической службы, нужны были эксперты, которые по уровню
квалификации были бы на голову выше заводских инженеров и могли руковод
ить деятельностью последних в соответствии с запросами, предъявляемым
и войсками к новым вооружениям.
Далее следовало скоординировать деятельность всех научно-исследовате
льских учреждений с работой организаций, занимавшихся разработкой и пр
оизводством вооружений.
Находясь на ключевом посту в министерстве, я обнаружил, что канцелярско-
бюрократическая машина разрослась до такой степени, что стала представ
лять собой угрозу для развития рейхсвера. Понимая, что с этим надо что-то
делать, я потребовал как следует изучить этот вопрос. Мое требование был
о удовлетворено, и меня, хотя я не слишком был рад этому, назначили уполном
оченным рейхсвера по сокращению расходов и упрощению. Я поставил себе сл
едующие цели:
1. Освободить солдат от канцелярской работы и тем самым дать им возможнос
ть больше заниматься своим прямым делом.
2. Уменьшить внутренний и внешний документооборот путем предоставления
командованию частей большей свободы в принятии решений.
3. Постепенно воспитать достаточно большое число военных, способных дейс
твовать по своей собственной инициативе.
Весьма своевременно в помощь мне были назначены генерал-лейтенанты Фро
мм и Стумпф, генерал Хоссбах и министерский советник Ленц. Я действовал в
теснейшем контакте с уполномоченным по сокращению вооруженных сил, а та
кже генерал-майорами Фрайхерром фон дем Буше и Иоахимом Стулпнаглем (об
а они возглавляли отделы в министерстве рейхсвера, которое поддерживал
о меня своими полномочиями и авторитетом).
Результаты моей работы были оценены по достоинству. Хотя были ликвидиро
ваны тысячи ненужных должностей, что дало многим военнослужащим возмож
ность полностью посвятить себя выполнению своих непосредственных обяз
анностей, я был более всего озабочен не столько тем, чтобы представить на
суд проверяющих внушительную картину сокращения штабного аппарата, ск
олько тем, чтобы вдохнуть новый дух в командование и управление. Я не мог с
держать улыбку, когда мне снова и снова рассказывали историю о том, как, не
смотря на упомянутые сокращения, некое высокое должностное лицо взяло в
свой штат дополнительного сотрудника и таким образом утерло мне нос.
Мои армейские друзья частенько с ухмылкой говорили мне, что я, по всей вер
оятности, был очень странным уполномоченным по сокращению расходов, пот
ому что, когда пришло время создавать люфтваффе, я тратил деньги так щедр
о, что со стороны могло показаться, что я только что не швыряю их из окна. На
это я мог ответить только то, что, занимаясь строительством люфтваффе, я н
е сумел бы расходовать средства с должной рациональностью и продуктивн
остью, если бы прежде не изучил азы экономики. Когда рейхсминистр Шахт од
нажды сказал мне, что создание люфтваффе обходится слишком дорого, я при
знал, что он прав; пожалуй, ответил я ему, можно было построить люфтваффе д
ешевле, но не более экономно Ц это становилось ясно при детальном сравн
ении расходов на создание ВВС и на поддержание их в эксплуатационном сос
тоянии.
Глава 3.
Перевод в Люфтваффе
1932 год. На посту командира дивизиона 4-го артиллерийского полка, Дрез
ден.
Ц 1.10.1933 года. Перевод в министерство воздушного флота.
Ц Политическая экспансия Германии в 1935-1937 годах.
Ц Дела Рема и Фриша.
Ц Вторжение в Испанию
После окончания моей службы в Дрездене (1931-1933 годы) меня захотели вернуть в
Берлин. Я был счастлив в моем полку; мы с семьей очень полюбили гарнизонны
й город, и я отнюдь не горел желанием вернуться в министерство рейхсвера.
Но, дослужившись к этому времени до звания полковника, я предвидел перем
ены в своей судьбе, хотя и не мог предположить, что меня переведут в военно
-воздушные силы, которые в то время еще только зарождались.
Когда в сентябре 1933 года полковник Стумпф не без труда разыскал меня на пр
оходивших в дневное и ночное время маневрах и попытался заинтересовать
меня предложением занять пост административного директора будущих ВВС
, я отнесся к этому без энтузиазма. Мне хотелось остаться в сухопутных вой
сках, и я высказал мнение, что было бы лучше, если бы административной деят
ельностью по созданию воздушного флота, а впоследствии и люфтваффе заня
лись именно сухопутные войска. Вопрос был окончательно решен в тот же ве
чер за ужином, на который были приглашены в качестве гостей иностранные
военные атташе и глава дирекции сухопутных войск. Когда я представился г
енерал-лейтенанту Фрайхерру фон Хаммерштайну, между нами произошел сле
дующий разговор.
Ц Стумпф сообщил вам о вашем будущем назначении? Ц спросил генерал.
Ц Да.
Ц Вы удовлетворены?
Когда я ответил отрицательно и принялся излагать свои соображения на эт
от счет, фон Хаммерштайн прервал меня:
Ц Вы солдат и должны повиноваться приказам.
Протестовать против общепринятых правил военной дисциплины было беспо
лезно. 1 октября 1933 года я был уволен из сухопутных войск и, надев штатский к
остюм, занял пост главы департамента в комиссариате воздушного флота, ко
торый являлся предшественником министерства воздушного флота.
Работая в этой должности, я был свидетелем восстановления военного пари
тета Германии с ее потенциальными противниками 16 марта 1935 года и занятия е
е войсками демилитаризованной зоны 7 марта 1936 года. Первого из этих событи
й мы, германские военные, желали всей душой и дожидались с огромным нетер
пением. С нашей точки зрения, оно исправило несправедливость, состоявшую
в одностороннем применении положений Версальского договора. Хотя я зан
имал пост главы департамента министерства воздушного флота, о вступлен
ии наших войск в нейтральную зону я узнал утром того дня, когда это произо
шло, от Вевера, начальника главного штаба люфтваффе. С чисто военной точк
и зрения то, о чем мне сообщили, можно было квалифицировать не иначе как не
что совершенно невозможное. Появление в нейтральной зоне нескольких ба
тальонов и несколько одиночных полетов над ней разведывательных самол
етов и истребителей Ц практически все это было не более чем своеобразны
м жестом, демонстрацией. Можно было лишь догадываться о том, что политики
были уверены в успехе операции, и надеяться, что наши противники, которые
никак не отреагировали на наши действия, воспримут происшедшее как свер
шившийся факт (fait accompli).
11 марта 1938 года я был искренне удивлен, когда части германской армии и ВВС в
ступили в Австрию. По своей тогдашней работе я никак не был связан с Австр
ией (в то время я руководил командованием 3-го воздушного района, штаб кот
орого располагался в Дрездене) и потому не знал заранее об этой операции.
Вполне естественно, что и я, и мои товарищи, будучи немцами, приветствовал
и возвращение Австрии в германский рейх. Фон Бок, в то время командующий г
руппой армий со штабом в Дрездене, принимал участие в операции по присое
динению Австрии в качестве главнокомандующего. Он рассказал нам, что гер
манские войска были тепло встречены австрийцами. Позднее, когда я находи
лся в служебной командировке в Австрии и инспектировал расположенные т
ам военные базы, а также в 1947 году, во время моего пребывания в лагере для ин
тернированных в Каринтии, я пришел к заключению, что радость мирного нас
еления во время нашего вступления в Австрию не была ни притворной, ни кра
тковременной. Остается лишь пожалеть о грубых ошибках, допущенных во вре
мя оккупации политиками и полицией, Ц тем более, что со временем стало яс
но, что их можно было избежать.
Как я уже отмечал, обучение офицерского корпуса рейхсвера было специаль
но построено таким образом, чтобы на него не влияла какая-либо идеология.
Эта цель была полностью достигнута, поскольку, если не брать высокие сфе
ры, ремесло военного и политика редко пересекаются друг с другом, и едини
чные исключения лишь подтверждают это правило. Веймарская республика, п
ри том что ее механизм не всегда функционировал хорошо, еще больше облег
чила это разделение. Мы, старшие офицеры, во времена зарождения национал-
социализма также старались держаться подальше от политики, и это можно б
ыло рассматривать только как позитивный момент. Для нас существовала ли
шь одна святыня Ц военная присяга, а она не предполагала оказания каког
о-либо предпочтения левым или правым. Критикам трудно было бы найти хотя
бы один пример отступления от этого принципа как во времена правления ка
йзера, так и в годы Веймарской республики. Любая попытка покинуть простр
анство, свободное от политических симпатий или антипатий, подвергалась
резкому осуждению.
Так нас готовили, независимо от возраста, молодых и пожилых, до того, как м
ы были переведены в люфтваффе, о котором вскоре стали говорить как о наци
онал-социалистической части вермахта.
Личный состав люфтваффе, как и все остальные военнослужащие вермахта, пр
иносили присягу на верность фюреру. Они относились к ней более чем серье
зно Ц а иначе какой смысл в присяге? Ц и свято хранили ей верность. Герма
н Геринг, главнокомандующий люфтваффе и впоследствии рейхсмаршал, в про
шлом был офицером -летчиком. Он был членом национал-социалистической па
ртии, человеком с грандиозными идеями. Хотя его считали весьма требовате
льным руководителем, он тем не менее предоставил генералам министерств
а воздушного флота максимально возможную свободу действий и прикрывал
нас от вмешательства политиков. За всю мою долгую военную карьеру я нико
гда не чувствовал себя столь свободным от постороннего влияния, как в то
время, когда я занимал руководящий административный пост в министерств
е воздушного флота, пост начальника главного штаба ВВС и командующего эт
им видом вооруженных сил в период его становления, начавшийся в 1933 году.
Нас как участников этого процесса, находившихся под покровительством н
ашего главнокомандующего, который был выдающейся личностью, тепло прин
имали во всех социальных кругах, включая национал-социалистическую пар
тию.
Как и все выдающиеся представители вермахта, государства и партии, мы в к
ачестве гостей фюрера принимали участие в Нюрнбергском партийном фест
ивале и в празднике урожая в Госларе, устраивавшемся в честь крестьянств
а. Мы также появлялись на церемониях, проводившихся в память о погибших в
войне, на парадах по поводу дней рождения Гитлера, на банкетах в честь при
езда видных зарубежных деятелей и на всех важных мероприятиях, которые о
рганизовывались вооруженными силами. Должен признаться, что многое из т
ого, что я тогда увидел, произвело на меня сильное впечатление. Я был восхи
щен роскошью и великолепной организацией этих мероприятий.
Что касается менее приятных вещей, то на них можно было не обращать внима
ния. У меня не было возможности выступать с какой-либо критикой, поскольк
у в том кругу, в котором мне приходилось вращаться, нельзя было столкнуть
ся со свидетельствами каких-то серьезных излишеств. Эту точку зрения мо
жно было бы оспорить, упомянув о невероятной роскоши, характерной для об
раза жизни Геринга, Ц ее мы действительно не могли не заметить. Но даже п
ри том, что многим она была не по вкусу, мы не могли призвать Геринга к отве
ту, поскольку на наши вопросы нам отвечали, что деньги на все эти роскошес
тва брались из добровольных взносов и пожертвований коммерсантов и из л
ичных средств Гитлера. Лишь годы спустя я узнал, например, что предподнос
ившиеся Герингу великолепные дорогостоящие подарки ко дням рождения д
обывались его окружением путем сложных комбинаций. Так или иначе, я смот
рел на все это как человек со стороны, поскольку в то время уделял очень ма
ло внимания пирушкам, устраивавшимся в Берлине. Кроме того, все мои опасе
ния рассеялись, когда Геринг лично сказал мне, что его коллекции предмет
ов искусства в будущем будут подарены рейху для создания музея наподоби
е галереи Шака в Мюнхене. Будучи франконцем, я был знаком с баварской исто
рией, знал о любви баварских королей к искусству и потому поверил, что Гер
инг выступает в роли мецената.
Ни один из ведущих политиков ни разу не предпринял попытки привлечь нас
в национал-социалистическую партию. Мы были нужны им как солдаты, и не бол
ее того.
Принеся присягу, мы пользовались полным доверием. Геринг понимал, что мы
могли справиться с работой, которую на нас возложили, только в том случае,
если будем свободны от всего, что связано с политикой. Все, что нужно было
делать в этой сфере, он делал сам. Все вопросы, касающиеся нас как представ
ителей люфтваффе или самих военно-воздушных сил, он обычно решал после п
одробного их обсуждения с государственным секретарем Мильхом, который
тщательно прорабатывал их на самом верху. Это предотвращало немало неве
рных решений и таким образом укрепляло наше доверие к Герингу и Гитлеру.
Возможно, это покажется удивительным, но факт остается фактом: нас, генер
алов из министерства воздушного флота, не информировали о политических
событиях (переговоры с американцами в 1945 году, к которым я сам имел отношен
ие, не в счет). Разумеется, в войсках в этом плане знали еще меньше. Точно так
же, как и до остальных немцев, до нас доходили определенные слухи. Однако
обвинять нас в том, что мы не обращали внимания на слухи в весьма сложный в
политическом отношении период, может лишь тот, кто никогда не жил в атмос
фере тревоги и страха, когда люди особенно склонны к преувеличениям. Всп
оминая то время, я удивляюсь тому, что лишь очень немногие из слухов дости
гали моих ушей. Возможно, всем было слишком хорошо известно о моем нежела
нии прислушиваться к сплетням, а может, со мной, представителем «национа
л-социалистических» ВВС, близко знакомым с Герингом, сознательно не заг
оваривали на определенные темы.
Были ли я и мои коллеги чересчур наивны, когда принимали за чистую монету
все, что нам говорили по официальной линии? Да. Но мы были солдатами, обуче
нными соблюдать максимальную точность в официальных докладах, и потому
были склонны верить таким докладам, исходившим от тех, кто нами руководи
л. У меня не было возможности изменить свою точку зрения Ц тем более, что
Геринг признавал свои ошибки с такой готовностью и так открыто, что, каза
лось, если он о чем-то и умалчивал, то делал это без всякого умысла.
Приведу несколько примеров, чтобы объяснить такую позицию.
Дело Рема 30 июня 1934 года, в котором ВВС были замешаны лишь косвенно.
Распри между армией и штурмовиками были такой же излюбленной темой для с
плетен и слухов, как и неумеренные амбиции руководителя организации шту
рмовиков Рема, которого я знал по Генеральному штабу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10