а что, если хозяин зеленого дивана в своих интервью не произносит ни слова без ведома корпорации?
– Привет, Четверг! – жизнерадостно воскликнул Выпендрайзер. – Добро пожаловать на мое понедельничное шоу! Оно второе по рейтингу лучших шоу-программ во всей Англии, потому что первое – мое шоу по средам!
Он заразительно рассмеялся, я нервно улыбнулась.
– Тогда сегодня у вас получится четверговое шоу, – попыталась я разрядить обстановку.
Повисла мертвая тишина.
– И часто вы намерены это вытворять? – тихо спросил меня Выпендрайзер.
– Что вытворять?
– Отпускать шуточки. Знаете ли… садитесь, дорогуша. Понимаете, обычно остроты во время шоу – моя привилегия, и хотя это очень здорово, что вы тоже умеете пошутить, но мне тогда придется платить кому-то за придумывание еще более остроумных реплик, а наш бюджет, как выражаются в «Голиафе», малая лепта вдовицы.
– Позвольте вмешаться, – донесся голос из лагеря немногочисленных зрителей. Это был Скользом, и дожидаться разрешения он не стал. – ТИПА-Сеть – серьезная организация, и в вашем интервью, Нонетот, она должна выглядеть соответственно. Так что пусть шуточки отпускает мистер Выпендрайзер.
– Все понятно? – лучезарно улыбаясь, обратился ко мне ведущий.
– Абсолютно, – ответила я. – Чего еще нельзя делать?
Выпендрайзер посмотрел на меня, затем на первый ряд аудитории, где сидели «приглашенные в студию».
Те несколько секунд негромко переговаривались.
– Давайте сделаем так, – снова поднялся Скользом. – Мы… простите, вы берите интервью, а мы потом его обсудим. Мисс Нонетот может говорить все, что ей угодно, пока это не расходится с руководящей линией ТИПА или корпорации «Голиаф».
– Или военных, – ревниво добавила полковник Санти.
– Годится? – осведомился Выпендрайзер.
– Вполне, – ответила я, мечтая поскорее покончить со всем этим.
– Замечательно! Я сейчас представлю вас, хотя вы в это время будете за кадром. Дежурный администратор подаст вам знак, и вы войдете. Помашите рукой, словно приветствуете аудиторию, и, как только сядете, я начну задавать вопросы. По ходу дела я могу предложить вам тост, поскольку наш спонсор, Совет по продаже тостов, любит вставлять рекламные паузы. Вопросы есть?
– Нет.
– Хорошо. Начинаем.
Мигом закипела суматоха. Ведущего стали причесывать, подкрашивать, поправлять на нем костюм. Меня быстренько осмотрели и увели со сцены, потом целую вечность ничего не происходило, и наконец помреж начал отсчет для Выпендрайзера. По сигналу тот повернулся к камере номер один, изобразив лучезарнейшую и обаятельнейшую из своих улыбок.
– Сегодня весьма необычный вечер, и у нас весьма необычная гостья. Героиня войны, кавалер Крымского креста, литтектив, чье личное вмешательство не только вернуло нам «Джен Эйр», но и улучшило финал этой книги. Она одолела в поединке Ахерона Аида, в одиночку положила конец Крымской войне и отважно разоблачила корпорацию «Голиаф». Леди и джентльмены, сегодня беспрецедентное интервью дает ТИПА-офицер на действительной службе. Приветствуйте Четверг Нонетот из Суиндонского отделения литтективов!
Передо мной вспыхнула яркая лампочка, и Эйди с улыбкой похлопала меня по руке. Я вышла на сцену к Выпендрайзеру, который вскочил и бросился мне навстречу.
– Извините, – послышался голос из небольшой группки зрителей, сидевших в первом ряду пустого зала. На сей раз это был Дэррмо-Какер, представитель «Голиафа».
– Да? – холодно осведомился Выпендрайзер.
– Впредь извольте не упоминать корпорацию «Голиаф», – не допускающим возражений тоном изрек Дэррмо-Какер. – Иначе вы нанесете незаслуженное оскорбление крупной компании, которая прилагает все силы для улучшения жизни народа.
– Согласен, – подхватил Скользом. – И потом, избегайте любых упоминаний об Аиде. Он до сих пор числится «пропавшим без вести, хотелось бы верить, что мертвым», и потому всякие недозволенные спекуляции на сей счет могут привести к опасным последствиям.
– Ладно, – буркнул Выпендрайзер, делая заметки. – Еще что?
– Любые упоминания о Крымской войне и плазменной винтовке, – высказалась полковник Санти, – просто неуместны. Мирные переговоры в Будапеште продвигаются со скрипом, и русские воспользуются малейшим предлогом, чтобы их прервать. А ваше шоу очень популярно в Москве.
– Кстати, Федерация Бронте не одобрит ваше высказывание, будто мисс Нонетот улучшила финал «Джен Эйр», – вступил в хор маленький очкастый Меттр, – и потому разговоры о персонажах, с которыми она встречалась в «Джен Эйр», могут вызвать у зрителей приступ эплкулкикассии.
Данное расстройство не встречалось до того, как я попала в «Джен Эйр». Теперь же оно распространилось столь широко, что министерству здравоохранения пришлось выдумать для него особенно непроизносимое название.
Выпендрайзер посмотрел на них, на меня, затем на сценарий.
– А что, если я просто представлю ее, назвав по имени?
– Это было бы замечательно, – нараспев произнес Скользом. – А еще вы могли бы заверить ваших зрителей, что интервью идет без цензуры. Больше возражений нет?
Все горячо закивали в ответ на предложение Скользома. Я начала понимать, что день выйдет очень долгим и нудным.
Вернулась свита Выпендрайзера и занялась последними мелкими поправками. Меня снова вывели из зала, и снова миновала едва ли не целая вечность, прежде чем ведущий начал все с начала.
– Леди и джентльмены, сегодня вечером Четверг Нонетот в прямом и откровенном интервью расскажет вам без прикрас о своей работе в ТИПА-Сети.
Никто не возразил, поэтому я вошла, пожала руку Выпендрайзеру и села рядом с ним на диван.
– Добро пожаловать на наше шоу, Четверг.
– Спасибо.
– Через минуту мы поговорим о вашей карьере в Крыму, но я хотел бы дать старт нашей беседе, предложив вам…
Жестом фокусника он сдернул салфетку со столика, открыв блюдо тостов с разнообразными гарнирами.
– …тост!
– Спасибо, не надо.
– Вкусны и питательны! – Он улыбнулся в камеру. – Великолепны в качестве закуски или легкого завтрака, прекрасно сочетаются с сардинами, яйцами и даже…
– Нет, спасибо.
Улыбка застыла на лице Выпендрайзера, и он процедил сквозь зубы:
– Попробуйте тост!
Но было поздно. Помреж выскочил на сцену и закричал «стоп» невидимому оператору. Дежурная улыбка сползла с лица ведущего, и к нему тут же кинулась стайка гримеров. Помреж поговорил с кем-то, слушая ответы в наушниках, а потом с обеспокоенным видом повернулся ко мне:
– Шеф рекламного отдела хочет узнать, возьмете ли вы тост, когда вам предложат.
– Я уже завтракала.
Он повернулся и снова заговорил через наушники.
– Она говорит, что уже завтракала!.. Я знаю… Да… А что, если… Да… Ага… Так чего вы от меня-то хотите? Силой ей этот тост в глотку затолкать, что ли?! Дааххх… Ага… Я знаю… Да… Да… Хорошо.
Он снова обернулся ко мне.
– А если вместо мармелада джем?
– Да я не особенно люблю тосты, – сказала я ему, не слишком кривя душой, хотя, честно говоря, в присутствии Брэкстона и его свиты мне просто кусок в горло не лез.
– Что?
– Я сказала, что не…
– Она говорит, что не любит тосты! – раздраженно воскликнул помреж. – И что, черт побери, нам делать?
Скользом поднялся с места.
– Нонетот, да съешьте вы этот треклятый тост! У меня встреча через два часа!
– А у меня турнир по гольфу! – подхватил Брэкстон.
Я вздохнула. Слабая надежда повернуть хоть что-то в этом шоу по-своему угасла.
– Мармелад на ваши планы никак не повлияет, сэр? – спросила я Брэкстона, который что-то пробурчал и снова сел. – Хорошо. Намажьте мармеладом, только не переусердствуйте с маслом.
Помреж расплылся в улыбке, словно я спасла его от увольнения – а может, так оно и было, – и все закрутилось по новой.
– Не хотите ли попробовать тост? – спросил Выпендрайзер.
– Спасибо.
Я откусила маленький кусочек. Все так настороженно смотрели на меня, что я решила облегчить им жизнь.
– Действительно, очень вкусно.
Помреж восторженно поднял вверх большой палец и промокнул лоб платком.
– Хорошо, – выдохнул Выпендрайзер. – Продолжим. Сначала я хотел бы задать вам вопрос, который не дает покоя буквально всем. Как вам удалось попасть внутрь «Джен Эйр»?
– Это легко объяснить, – начала было я. – Понимаете ли, мой дядя Майкрофт изобрел устройство, которое окрестил Прозопорталом…
Скользом кашлянул. Я просто нутром почувствовала, что он сейчас скажет, и выругала себя за наивность. Как меня угораздило поверить, будто шоу Эдриена Выпендрайзера идет без цензуры! В конце концов, я ведь ТИПА-агент, а не школьница.
– Мисс Нонетот, – начал Скользом, – может, вы не в курсе, но деятельность вашего дяди до сих пор проходит под грифом «секретно», причем этот гриф присвоен ей еще в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Лучше бы вам не упоминать ни о нем, ни о Прозопортале.
– Стоп! – взвыл помреж.
Выпендрайзер на минуту задумался.
– Можем мы поговорить о том, как Аид похитил рукопись «Мартина Чезлвита»?
– Дайте прикинуть, – отозвался Скользом и после короткой паузы выдал: – Нет.
– Мы не хотим, чтобы люди об этом задумывались, – изрек Марат.
Все подпрыгнули от неожиданности: до сих пор он не проронил ни слова.
– Извините? – переспросил Скользом.
– Ничего, – ответил оперативник Хроностражи. В этот момент ему на вид перевалило за шестьдесят. – Просто что-то я немного преждевременно состарился.
– Можем мы поговорить об успешном возвращении Джен в книгу? – устало спросила я.
– Вынужден повторить вышесказанное, – прорычал Скользом.
– А о том, как мы с Безотказэном попали во временную воронку на шоссе?
– Нам ни к чему, чтоб люди думали, будто это просто, – сказал Марат, которому уже стало двадцать с небольшим. – Если граждане сочтут, что у Хроностражи легкая работа, они утратят к нам доверие.
– Вот именно, – поддержал его Скользом.
– Может, тогда лучше вы сами дадите интервью? – спросила его я.
– Эй! – вскочил он, грозя мне пальцем. – Оставьте свои шуточки, Нонетот! Помните, что вы – ТИПА-офицер при исполнении. Вы здесь не для того, чтобы рассказывать свою правду!
Выпендрайзер беспокойно глянул на меня. Я подняла брови и пожала плечами.
– Послушайте, – резким тоном сказал ведущий, – если я собираюсь брать интервью у мисс Нонетот, то я должен задавать ей вопросы, которые хочет услышать публика!
– Бога ради! – любезнейшим тоном ответил Скользом. – Спрашивайте о чем хотите! Свобода слова защищена законом, и ни ТИПА, ни «Голиаф» никоим образом не собираются вам препятствовать! Мы здесь только для того, чтобы наблюдать, комментировать и разъяснять.
Выпендрайзер понял Скользома, а Скользом понял, что Выпендрайзер его понял. Я понимала, что и Скользом, и Выпендрайзер понимают, что я тоже понимаю. Выпендрайзер занервничал и немного засуетился. Уверения Скользома, будто ведущий может делать что угодно, являлись чем угодно, только не позволением делать что угодно. «Голиафу» достаточно шепнуть словечко руководству «ЖАБ-ньюс», и Выпендрайзер отправится вести «Мир овец» на Лервикском телевидении, а ему этого не хотелось. Совсем не хотелось.
Некоторое время мы с моим визави сидели молча, пытаясь выдумать тему для разговора, которая не попадала бы в рамки этих широких ограничений.
– А как насчет неоправданно завышенных цен на сыр? – поинтересовалась я.
Это была шутка, но Скользом и компания чувством юмора не отличались.
– У меня нет возражений, – пробормотал Скользом. – У вас?
– Нет, – сказал Дэррмо-Какер.
– У меня тоже, – добавила Санти.
– А у меня есть! – сказала женщина, до того тихонько сидевшая в углу.
Одетая в твидовую юбку и кардиган с джемпером из однотонной шерсти, она говорила четко, со столичным произношением. На шее у нее красовалась нитка жемчуга.
– Позвольте представиться, – произнесла дама громким скрипучим голосом. – Миссис Джингл Белле, правительственный наблюдатель на телевидении. – Она набрала в грудь воздуху и продолжила: – Так называемые завышенные цены на сыр в настоящее время являются весьма спорным вопросом. Любые упоминания о них могут рассматриваться как подстрекательство.
– Цены на твердые сыры выросли на пятьсот восемьдесят семь процентов, а на сыры с плесенью – на все шестьсот двадцать! – возмутилась я. – Чеддер «классик голд ориджинал» стоит девять фунтов тридцать два пенса за полкило, а бодминовский молекулярно-нестабильный бри – почти десять! Что творится?
Остальные, внезапно заинтересовавшись сырной проблемой, дружно воззрились на миссис Белле в ожидании объяснений. На краткий миг – возможно, единственный в жизни – мы стали единым фронтом.
– Я понимаю ваши тревоги, – ответила опытная защитница правительственных начинаний, – но мне кажется, вы заметите, что цены на сыр, с тех пор как их неуклонно повышают, на самом деле снизились по отношению к показателю розничных продаж последних лет. Вот, посмотрите. – Она продемонстрировала мне фотографию симпатичной старушки на костылях. – Если вы станете эгоистично требовать снижения цен на сыр, старушки вроде актрисы на этой фотографии останутся без эндопротезов бедра и будут обречены страдать от сильных болей.
Она сделала паузу, чтобы все могли обдумать ее слова.
– Министр финансов считает, что население не вправе влиять на экономическую политику, но готов облегчить положение инвалидов, испытывающих особенно сильную боль, и предоставить им талоны на сыр в местных муниципалитетах.
– Итак, – с улыбкой сказал Выпендрайзер, – сырная тема еще не созрела для публичного обсуждения?
– Кстати, он может поднять цены на заварной крем, – добавила миссис Белле, пропустив каламбур мимо ушей. – Пудинговое лобби не так… я бы сказала… не столь воинственно.
– Еще не созрела, – снова повторил Выпендрайзер, чтобы уж теперь-то все наверняка его услышали. – Не созрела… да ладно. В жизни такой чуши не слышал. И я не стану делать какой-то дерьмовый кусок сыра предметом шоу Эдриена Выпендрайзера!
Миссис Белле чуть покраснела и, тщательно подбирая слова, произнесла:
– Если за вашим шоу последует очередная сырная забастовка, мы очень тщательно подойдем к вопросу о возложении ответственности.
При этих словах она посмотрела на представителя «Голиафа». И Дэррмо-Какер, и Выпендрайзер уловили скрытый смысл ее слов. Я решила, что с меня довольно.
– Я тоже не желаю говорить о сыре, – вздохнула я. – Так о чем я могу говорить?
Все озадаченно переглянулись. Тут Скользома осенило, и он, щелкнув пальцами, воскликнул:
– Слушайте, а у вас же дронт есть, правда?
Глава 2
Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств
Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств (ТИПА) фактически самовольно взяла на себя полицейские обязанности в случаях, которые регулярные силы охраны правопорядка посчитали для себя чересчур странными либо излишне специфичными. В общей сложности в ТИПА-Сети насчитывалось тридцать два отдела, начиная с самого прозаического Садонадзорного управления (ТИПА-32), продолжая отделом литературных детективов (ТИПА-27) и транспортным управлением (ТИПА-21) и кончая всеми отделами выше (вернее, ниже) уровня ТИПА-20, любая информация о которых была строго засекречена, хотя абсолютно все знали, что, например, № 12 присвоен Хроностраже, а № 1 – чему-то вроде внутренней полиции самой ТИПА-Сети. Чем занимались остальные отделы, всегда терялось в области догадок. Но одно известно наверняка: практически все оперативные агенты Сети – в прошлом военные или полицейские. Оперативники редко уходят со службы по окончании испытательного срока. Есть поговорка: «В ТИПА-Сети испытательный срок – вся жизнь».
(МИЛЬОН ДЕ РОЗ. Краткая история сети тективно-интрузивных правительственных агентств (исправленная))
Наступило утро после показа «Шоу Эдриена Выпендрайзера». Я посмотрела минут пять, стало мне тошно, и я кинулась вверх по лестнице наводить порядок в ящиках с бельем. Я раскладывала все носки по цвету, размеру и как бог на душу положит, пока Лондэн не доложил мне, что передача кончилась и можно спуститься. Это было последнее публичное интервью, на которое я согласилась, но Корделия о поставленном мной условии, похоже, забыла. Она по-прежнему осаждала меня, уговаривая то выступить на литературном фестивале, то появиться в качестве приглашенной звезды в сериале «Морж-стрит, 65», то даже посетить один из неформальных вечеров президента Формби с пением под гавайскую гитару. Многочисленные библиотеки и частные охранные фирмы упрашивали меня стать либо «действительным членом», либо «консультантом по безопасности». Самым трогательным из полученных мной писем оказалось послание сотрудников провинциальной библиотеки, в котором меня просили приехать и почитать для стариков, на что я с радостью согласилась. Но сама ТИПА-Сеть, организация, которой я отдала большую часть жизни, сил и энергии, даже не заикалась о повышении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Привет, Четверг! – жизнерадостно воскликнул Выпендрайзер. – Добро пожаловать на мое понедельничное шоу! Оно второе по рейтингу лучших шоу-программ во всей Англии, потому что первое – мое шоу по средам!
Он заразительно рассмеялся, я нервно улыбнулась.
– Тогда сегодня у вас получится четверговое шоу, – попыталась я разрядить обстановку.
Повисла мертвая тишина.
– И часто вы намерены это вытворять? – тихо спросил меня Выпендрайзер.
– Что вытворять?
– Отпускать шуточки. Знаете ли… садитесь, дорогуша. Понимаете, обычно остроты во время шоу – моя привилегия, и хотя это очень здорово, что вы тоже умеете пошутить, но мне тогда придется платить кому-то за придумывание еще более остроумных реплик, а наш бюджет, как выражаются в «Голиафе», малая лепта вдовицы.
– Позвольте вмешаться, – донесся голос из лагеря немногочисленных зрителей. Это был Скользом, и дожидаться разрешения он не стал. – ТИПА-Сеть – серьезная организация, и в вашем интервью, Нонетот, она должна выглядеть соответственно. Так что пусть шуточки отпускает мистер Выпендрайзер.
– Все понятно? – лучезарно улыбаясь, обратился ко мне ведущий.
– Абсолютно, – ответила я. – Чего еще нельзя делать?
Выпендрайзер посмотрел на меня, затем на первый ряд аудитории, где сидели «приглашенные в студию».
Те несколько секунд негромко переговаривались.
– Давайте сделаем так, – снова поднялся Скользом. – Мы… простите, вы берите интервью, а мы потом его обсудим. Мисс Нонетот может говорить все, что ей угодно, пока это не расходится с руководящей линией ТИПА или корпорации «Голиаф».
– Или военных, – ревниво добавила полковник Санти.
– Годится? – осведомился Выпендрайзер.
– Вполне, – ответила я, мечтая поскорее покончить со всем этим.
– Замечательно! Я сейчас представлю вас, хотя вы в это время будете за кадром. Дежурный администратор подаст вам знак, и вы войдете. Помашите рукой, словно приветствуете аудиторию, и, как только сядете, я начну задавать вопросы. По ходу дела я могу предложить вам тост, поскольку наш спонсор, Совет по продаже тостов, любит вставлять рекламные паузы. Вопросы есть?
– Нет.
– Хорошо. Начинаем.
Мигом закипела суматоха. Ведущего стали причесывать, подкрашивать, поправлять на нем костюм. Меня быстренько осмотрели и увели со сцены, потом целую вечность ничего не происходило, и наконец помреж начал отсчет для Выпендрайзера. По сигналу тот повернулся к камере номер один, изобразив лучезарнейшую и обаятельнейшую из своих улыбок.
– Сегодня весьма необычный вечер, и у нас весьма необычная гостья. Героиня войны, кавалер Крымского креста, литтектив, чье личное вмешательство не только вернуло нам «Джен Эйр», но и улучшило финал этой книги. Она одолела в поединке Ахерона Аида, в одиночку положила конец Крымской войне и отважно разоблачила корпорацию «Голиаф». Леди и джентльмены, сегодня беспрецедентное интервью дает ТИПА-офицер на действительной службе. Приветствуйте Четверг Нонетот из Суиндонского отделения литтективов!
Передо мной вспыхнула яркая лампочка, и Эйди с улыбкой похлопала меня по руке. Я вышла на сцену к Выпендрайзеру, который вскочил и бросился мне навстречу.
– Извините, – послышался голос из небольшой группки зрителей, сидевших в первом ряду пустого зала. На сей раз это был Дэррмо-Какер, представитель «Голиафа».
– Да? – холодно осведомился Выпендрайзер.
– Впредь извольте не упоминать корпорацию «Голиаф», – не допускающим возражений тоном изрек Дэррмо-Какер. – Иначе вы нанесете незаслуженное оскорбление крупной компании, которая прилагает все силы для улучшения жизни народа.
– Согласен, – подхватил Скользом. – И потом, избегайте любых упоминаний об Аиде. Он до сих пор числится «пропавшим без вести, хотелось бы верить, что мертвым», и потому всякие недозволенные спекуляции на сей счет могут привести к опасным последствиям.
– Ладно, – буркнул Выпендрайзер, делая заметки. – Еще что?
– Любые упоминания о Крымской войне и плазменной винтовке, – высказалась полковник Санти, – просто неуместны. Мирные переговоры в Будапеште продвигаются со скрипом, и русские воспользуются малейшим предлогом, чтобы их прервать. А ваше шоу очень популярно в Москве.
– Кстати, Федерация Бронте не одобрит ваше высказывание, будто мисс Нонетот улучшила финал «Джен Эйр», – вступил в хор маленький очкастый Меттр, – и потому разговоры о персонажах, с которыми она встречалась в «Джен Эйр», могут вызвать у зрителей приступ эплкулкикассии.
Данное расстройство не встречалось до того, как я попала в «Джен Эйр». Теперь же оно распространилось столь широко, что министерству здравоохранения пришлось выдумать для него особенно непроизносимое название.
Выпендрайзер посмотрел на них, на меня, затем на сценарий.
– А что, если я просто представлю ее, назвав по имени?
– Это было бы замечательно, – нараспев произнес Скользом. – А еще вы могли бы заверить ваших зрителей, что интервью идет без цензуры. Больше возражений нет?
Все горячо закивали в ответ на предложение Скользома. Я начала понимать, что день выйдет очень долгим и нудным.
Вернулась свита Выпендрайзера и занялась последними мелкими поправками. Меня снова вывели из зала, и снова миновала едва ли не целая вечность, прежде чем ведущий начал все с начала.
– Леди и джентльмены, сегодня вечером Четверг Нонетот в прямом и откровенном интервью расскажет вам без прикрас о своей работе в ТИПА-Сети.
Никто не возразил, поэтому я вошла, пожала руку Выпендрайзеру и села рядом с ним на диван.
– Добро пожаловать на наше шоу, Четверг.
– Спасибо.
– Через минуту мы поговорим о вашей карьере в Крыму, но я хотел бы дать старт нашей беседе, предложив вам…
Жестом фокусника он сдернул салфетку со столика, открыв блюдо тостов с разнообразными гарнирами.
– …тост!
– Спасибо, не надо.
– Вкусны и питательны! – Он улыбнулся в камеру. – Великолепны в качестве закуски или легкого завтрака, прекрасно сочетаются с сардинами, яйцами и даже…
– Нет, спасибо.
Улыбка застыла на лице Выпендрайзера, и он процедил сквозь зубы:
– Попробуйте тост!
Но было поздно. Помреж выскочил на сцену и закричал «стоп» невидимому оператору. Дежурная улыбка сползла с лица ведущего, и к нему тут же кинулась стайка гримеров. Помреж поговорил с кем-то, слушая ответы в наушниках, а потом с обеспокоенным видом повернулся ко мне:
– Шеф рекламного отдела хочет узнать, возьмете ли вы тост, когда вам предложат.
– Я уже завтракала.
Он повернулся и снова заговорил через наушники.
– Она говорит, что уже завтракала!.. Я знаю… Да… А что, если… Да… Ага… Так чего вы от меня-то хотите? Силой ей этот тост в глотку затолкать, что ли?! Дааххх… Ага… Я знаю… Да… Да… Хорошо.
Он снова обернулся ко мне.
– А если вместо мармелада джем?
– Да я не особенно люблю тосты, – сказала я ему, не слишком кривя душой, хотя, честно говоря, в присутствии Брэкстона и его свиты мне просто кусок в горло не лез.
– Что?
– Я сказала, что не…
– Она говорит, что не любит тосты! – раздраженно воскликнул помреж. – И что, черт побери, нам делать?
Скользом поднялся с места.
– Нонетот, да съешьте вы этот треклятый тост! У меня встреча через два часа!
– А у меня турнир по гольфу! – подхватил Брэкстон.
Я вздохнула. Слабая надежда повернуть хоть что-то в этом шоу по-своему угасла.
– Мармелад на ваши планы никак не повлияет, сэр? – спросила я Брэкстона, который что-то пробурчал и снова сел. – Хорошо. Намажьте мармеладом, только не переусердствуйте с маслом.
Помреж расплылся в улыбке, словно я спасла его от увольнения – а может, так оно и было, – и все закрутилось по новой.
– Не хотите ли попробовать тост? – спросил Выпендрайзер.
– Спасибо.
Я откусила маленький кусочек. Все так настороженно смотрели на меня, что я решила облегчить им жизнь.
– Действительно, очень вкусно.
Помреж восторженно поднял вверх большой палец и промокнул лоб платком.
– Хорошо, – выдохнул Выпендрайзер. – Продолжим. Сначала я хотел бы задать вам вопрос, который не дает покоя буквально всем. Как вам удалось попасть внутрь «Джен Эйр»?
– Это легко объяснить, – начала было я. – Понимаете ли, мой дядя Майкрофт изобрел устройство, которое окрестил Прозопорталом…
Скользом кашлянул. Я просто нутром почувствовала, что он сейчас скажет, и выругала себя за наивность. Как меня угораздило поверить, будто шоу Эдриена Выпендрайзера идет без цензуры! В конце концов, я ведь ТИПА-агент, а не школьница.
– Мисс Нонетот, – начал Скользом, – может, вы не в курсе, но деятельность вашего дяди до сих пор проходит под грифом «секретно», причем этот гриф присвоен ей еще в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Лучше бы вам не упоминать ни о нем, ни о Прозопортале.
– Стоп! – взвыл помреж.
Выпендрайзер на минуту задумался.
– Можем мы поговорить о том, как Аид похитил рукопись «Мартина Чезлвита»?
– Дайте прикинуть, – отозвался Скользом и после короткой паузы выдал: – Нет.
– Мы не хотим, чтобы люди об этом задумывались, – изрек Марат.
Все подпрыгнули от неожиданности: до сих пор он не проронил ни слова.
– Извините? – переспросил Скользом.
– Ничего, – ответил оперативник Хроностражи. В этот момент ему на вид перевалило за шестьдесят. – Просто что-то я немного преждевременно состарился.
– Можем мы поговорить об успешном возвращении Джен в книгу? – устало спросила я.
– Вынужден повторить вышесказанное, – прорычал Скользом.
– А о том, как мы с Безотказэном попали во временную воронку на шоссе?
– Нам ни к чему, чтоб люди думали, будто это просто, – сказал Марат, которому уже стало двадцать с небольшим. – Если граждане сочтут, что у Хроностражи легкая работа, они утратят к нам доверие.
– Вот именно, – поддержал его Скользом.
– Может, тогда лучше вы сами дадите интервью? – спросила его я.
– Эй! – вскочил он, грозя мне пальцем. – Оставьте свои шуточки, Нонетот! Помните, что вы – ТИПА-офицер при исполнении. Вы здесь не для того, чтобы рассказывать свою правду!
Выпендрайзер беспокойно глянул на меня. Я подняла брови и пожала плечами.
– Послушайте, – резким тоном сказал ведущий, – если я собираюсь брать интервью у мисс Нонетот, то я должен задавать ей вопросы, которые хочет услышать публика!
– Бога ради! – любезнейшим тоном ответил Скользом. – Спрашивайте о чем хотите! Свобода слова защищена законом, и ни ТИПА, ни «Голиаф» никоим образом не собираются вам препятствовать! Мы здесь только для того, чтобы наблюдать, комментировать и разъяснять.
Выпендрайзер понял Скользома, а Скользом понял, что Выпендрайзер его понял. Я понимала, что и Скользом, и Выпендрайзер понимают, что я тоже понимаю. Выпендрайзер занервничал и немного засуетился. Уверения Скользома, будто ведущий может делать что угодно, являлись чем угодно, только не позволением делать что угодно. «Голиафу» достаточно шепнуть словечко руководству «ЖАБ-ньюс», и Выпендрайзер отправится вести «Мир овец» на Лервикском телевидении, а ему этого не хотелось. Совсем не хотелось.
Некоторое время мы с моим визави сидели молча, пытаясь выдумать тему для разговора, которая не попадала бы в рамки этих широких ограничений.
– А как насчет неоправданно завышенных цен на сыр? – поинтересовалась я.
Это была шутка, но Скользом и компания чувством юмора не отличались.
– У меня нет возражений, – пробормотал Скользом. – У вас?
– Нет, – сказал Дэррмо-Какер.
– У меня тоже, – добавила Санти.
– А у меня есть! – сказала женщина, до того тихонько сидевшая в углу.
Одетая в твидовую юбку и кардиган с джемпером из однотонной шерсти, она говорила четко, со столичным произношением. На шее у нее красовалась нитка жемчуга.
– Позвольте представиться, – произнесла дама громким скрипучим голосом. – Миссис Джингл Белле, правительственный наблюдатель на телевидении. – Она набрала в грудь воздуху и продолжила: – Так называемые завышенные цены на сыр в настоящее время являются весьма спорным вопросом. Любые упоминания о них могут рассматриваться как подстрекательство.
– Цены на твердые сыры выросли на пятьсот восемьдесят семь процентов, а на сыры с плесенью – на все шестьсот двадцать! – возмутилась я. – Чеддер «классик голд ориджинал» стоит девять фунтов тридцать два пенса за полкило, а бодминовский молекулярно-нестабильный бри – почти десять! Что творится?
Остальные, внезапно заинтересовавшись сырной проблемой, дружно воззрились на миссис Белле в ожидании объяснений. На краткий миг – возможно, единственный в жизни – мы стали единым фронтом.
– Я понимаю ваши тревоги, – ответила опытная защитница правительственных начинаний, – но мне кажется, вы заметите, что цены на сыр, с тех пор как их неуклонно повышают, на самом деле снизились по отношению к показателю розничных продаж последних лет. Вот, посмотрите. – Она продемонстрировала мне фотографию симпатичной старушки на костылях. – Если вы станете эгоистично требовать снижения цен на сыр, старушки вроде актрисы на этой фотографии останутся без эндопротезов бедра и будут обречены страдать от сильных болей.
Она сделала паузу, чтобы все могли обдумать ее слова.
– Министр финансов считает, что население не вправе влиять на экономическую политику, но готов облегчить положение инвалидов, испытывающих особенно сильную боль, и предоставить им талоны на сыр в местных муниципалитетах.
– Итак, – с улыбкой сказал Выпендрайзер, – сырная тема еще не созрела для публичного обсуждения?
– Кстати, он может поднять цены на заварной крем, – добавила миссис Белле, пропустив каламбур мимо ушей. – Пудинговое лобби не так… я бы сказала… не столь воинственно.
– Еще не созрела, – снова повторил Выпендрайзер, чтобы уж теперь-то все наверняка его услышали. – Не созрела… да ладно. В жизни такой чуши не слышал. И я не стану делать какой-то дерьмовый кусок сыра предметом шоу Эдриена Выпендрайзера!
Миссис Белле чуть покраснела и, тщательно подбирая слова, произнесла:
– Если за вашим шоу последует очередная сырная забастовка, мы очень тщательно подойдем к вопросу о возложении ответственности.
При этих словах она посмотрела на представителя «Голиафа». И Дэррмо-Какер, и Выпендрайзер уловили скрытый смысл ее слов. Я решила, что с меня довольно.
– Я тоже не желаю говорить о сыре, – вздохнула я. – Так о чем я могу говорить?
Все озадаченно переглянулись. Тут Скользома осенило, и он, щелкнув пальцами, воскликнул:
– Слушайте, а у вас же дронт есть, правда?
Глава 2
Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств
Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств (ТИПА) фактически самовольно взяла на себя полицейские обязанности в случаях, которые регулярные силы охраны правопорядка посчитали для себя чересчур странными либо излишне специфичными. В общей сложности в ТИПА-Сети насчитывалось тридцать два отдела, начиная с самого прозаического Садонадзорного управления (ТИПА-32), продолжая отделом литературных детективов (ТИПА-27) и транспортным управлением (ТИПА-21) и кончая всеми отделами выше (вернее, ниже) уровня ТИПА-20, любая информация о которых была строго засекречена, хотя абсолютно все знали, что, например, № 12 присвоен Хроностраже, а № 1 – чему-то вроде внутренней полиции самой ТИПА-Сети. Чем занимались остальные отделы, всегда терялось в области догадок. Но одно известно наверняка: практически все оперативные агенты Сети – в прошлом военные или полицейские. Оперативники редко уходят со службы по окончании испытательного срока. Есть поговорка: «В ТИПА-Сети испытательный срок – вся жизнь».
(МИЛЬОН ДЕ РОЗ. Краткая история сети тективно-интрузивных правительственных агентств (исправленная))
Наступило утро после показа «Шоу Эдриена Выпендрайзера». Я посмотрела минут пять, стало мне тошно, и я кинулась вверх по лестнице наводить порядок в ящиках с бельем. Я раскладывала все носки по цвету, размеру и как бог на душу положит, пока Лондэн не доложил мне, что передача кончилась и можно спуститься. Это было последнее публичное интервью, на которое я согласилась, но Корделия о поставленном мной условии, похоже, забыла. Она по-прежнему осаждала меня, уговаривая то выступить на литературном фестивале, то появиться в качестве приглашенной звезды в сериале «Морж-стрит, 65», то даже посетить один из неформальных вечеров президента Формби с пением под гавайскую гитару. Многочисленные библиотеки и частные охранные фирмы упрашивали меня стать либо «действительным членом», либо «консультантом по безопасности». Самым трогательным из полученных мной писем оказалось послание сотрудников провинциальной библиотеки, в котором меня просили приехать и почитать для стариков, на что я с радостью согласилась. Но сама ТИПА-Сеть, организация, которой я отдала большую часть жизни, сил и энергии, даже не заикалась о повышении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39