Отвечая на вопрос Джина о том, как ему удавалось выживать в эти годы, Йири ответил, что только благодаря зарплате жены.
Наконец он обратил внимание на Лари.
– Вы – смелая девушка, раз вернулись сюда! Лари скромно улыбнулась.
– Я не почувствовала никакой опасности. Все так счастливы! Люди упиваются свободой.
– Да, пока…
– Значит, вы не верите в то, что это продлится долго? – спросил Джин.
– Сейчас в Праге находится несколько русских генералов. Они говорят, что приехали с дружеским визитом, цель которого – консультации с нашими военачальниками по поводу совместных маневров армий стран Варшавского Договора. Но я думаю, нам хотят напомнить, что у нашего «большого брага» есть большая армия. Войдет ли сюда эта армия вслед за своими генералами – зависит от нас.
– Вы полагаете, предостережение русских будет проигнорировано? – спросил Джин.
– Вкус свободы сладок. Знаете ли вы человека, который по доброй воле перестал бы есть пирожное и вместо этого набивал бы рот всякой дрянью?
Он снова повернулся к Лари.
– Если вы хотите разыскать свою мать и увезти ее отсюда, то действуйте быстро, Ларейна, очень быстро! Ворота скоро опять захлопнутся!
К сожалению, Йири не смог быть им полезен. В последний раз он видел Кат шесть лет назад – как раз после того, как она отыскала Лари и убедила чешское правительство позволить ее ребенку эмигрировать.
– Ничто и никогда не имело для нее такого большого значения. В тот день, когда вы должны были улететь, Ларейна, она ждала возле посольства машину, в которой вас везли в аэропорт. Я был с ней. Было время, когда я думал, что она донесла на Милоша. Тогда я сказал, что никогда не прощу ее. И все же Кат пришла ко мне, потому что больше ей не на кого было опереться. И, разумеется, я безумно обрадовался, увидев ее. У посольства мы взяли такси и тоже помчались в аэропорт, Кат хотела проводить вас. Она смотрела, пока самолет не поднялся в воздух.
– А я не видела ее! Она даже никогда не пыталась заговорить со мной! – воскликнула Лари, и глаза ее наполнились слезами.
– Моя дорогая Ларейна, вы – единственное, что имело для Кат значение в этом мире. Она знала, что если подойдет к вам слишком близко, то может не удержаться и обнять свою девочку и никогда больше не отпустить ее от себя. Но что за жизнь была бы у вас тогда? Вернуться на сцену ей вряд ли позволили бы. Ее муж пропал, дом и имущество семьи конфисковали, предприятия национализировали. Она не могла оставить вас здесь, зная, что в Америке вы будете счастлива.
Пока Лари слушала драматурга, другой возможный путь поиска внезапно пришел ей в голову.
– Вы знаете, где сейчас ее муж? – спросила она.
– Милош? Нет. И Кат тоже не знала этого, не знала даже, жив ли он или нет, когда я видел ее в последний раз. После того как он попал в тюрьму, ему не позволяли принимать посетителей и даже получать почту. В те времена режим очень жестоко поступал со своими врагами. Как только тебя сажали за решетку – считай, ты пропал… похоронен. Выйдя из тюрьмы, Кат приложила все силы, чтобы разыскать тебя, Ларейна. После этого она, возможно, пустилась на поиски Милоша. Больше я ничего не слышал о ней.
Джин отметил про себя, что нужно постараться разузнать что-нибудь о судьбе Милоша Кирмена. К этому моменту он, должно быть, не отбыл еще и половины сорокалетнего срока заключения, но ведь новое правительство говорило об амнистии для политических заключенных. Даже если он еще не освобожден, информация о нем, вероятно, более доступна, чем в прошлом.
Прощаясь, Йири пригласил Джина и Лари на премьеру своей пьесы, которая должна была состояться на следующей неделе.
– Не забывайте, что в ней высмеиваются русские, поэтому если они решат ввести в Чехословакию свои войска, премьеру могут отложить. – Йири пожал плечами. – Но не более чем на двадцать или тридцать лет…
На следующее утро в посольском автомобиле они поехали в Карловы-Вары. День выдался жарким, однако, когда машина свернула с шоссе на аллею, ведшую к «Фонтанам», Лари задрожала от нахлынувших на нее воспоминаниях о тех днях, когда она жила здесь с четой Павлецки. Девушка не могла бесстрастно смотреть на величественный старинный замок только как на возможный источник сведений, которые могли навести ее на след матери.
Взглянув в зеркало заднего вида, Джин увидел, что черная «шкода», которая следовала за ними от самой Праги, остановилась у ворот. Возможно, режим и стал более свободным, но не настолько беспечным, чтобы сотрудники американской разведки могли без наблюдения разъезжать по стране.
Остановив машину перед замком, Джин наконец заметил, как побледнела Лари.
– Что случилось?
Девушка повернулась и стала вглядываться в аллею. – Вон там, – пробормотала Лари, – она стояла именно там…
Джин обернулся, бросил взгляд в ту сторону, куда смотрела Лари, и тут же потянулся к ручке дверцы.
– Нет, не сейчас! – воскликнула Лари, останавливая его. Это было в тот день, когда она нашла меня.
Лари рассказала отцу о своих воспоминаниях, о том утре, когда она играла возле замка и увидела женщину, наблюдавшую за ней издалека.
– Это могла быть какая-то другая женщина. Просто прохожая, – предположил Джин.
– Долгое время я не знала, что это была она. Или, может быть, просто не хотела поверить в это, потому что я очень страдала из-за того, что она тогда только посмотрела на меня и ушла.
Лари умолкла, вспомнив о том, как грациозно мать поклонилась ей.
– Но теперь, особенно после рассказа Йири, я знаю, как тяжело это было для нее! Как сильно она должна была любить меня, чтобы вот так уйти!
В замке по-прежнему размещался районный комитет партии. Из краткой беседы с молодой чопорной женщиной, распоряжавшейся в дирекции, они не узнали ничего, что могло бы помочь им в поисках. Нет, ответили им, за последние семь лет никто не оспаривал право государственной собственности на это имущество. Нет, никто не видел здесь таинственную женщину, которая бродила по окрестностям. Однако Лари было приятно узнать, что районный секретарь, который жил теперь в апартаментах в верхнем этаже, носил фамилию Сувал.
– Товарищ Павлецки был с позором исключен из партии несколько лет назад, – сказала молодая чиновница, словно часть наказания, назначенного Павлецки, заключалась в том, чтобы напоминать о его бесчестье на каждом углу.
– А вы не знаете почему? – спросил Джин.
– Он и его жена украли ребенка.
– А мать, у которой похитили малыша, – знаете ли вы, что случилось с ней?
– Ребенка украли не у матери, – бесстрастно ответила молодая женщина. – Он являлся собственностью государства.
Джин считал, что окрестности Карловых-Bap – наиболее вероятное место, где могла обосноваться Кат. Они провели здесь несколько дней, переезжая из одного села в другое и разговаривая с выбранными наугад местными жителями. И снова они столкнулись с людьми, которые хорошо помнили ее. Пекарь в одном городке в нескольких километрах от «Фонтанов» так и просиял от радости, вспомнив, что Кат Де Вари каждые две-три недели приезжала покупать его хлеб, а один ветеринар с гордостью рассказал, что он заботился о ее любимой лошади, на которой она совершала прогулки по огромному поместью Кирменов. Но самые последние их воспоминания были восемнадцатилетней давности и относились к тому периоду, когда она еще не была в заключении.
Джин и Лари жили в отдельных номерах роскошной гостиницы «Москва» в Карловых-Варах, построенной в конце прошлого столетия в викторианском стиле. Отель был заполнен туристами со всей Европы, а также из коммунистических стран, а столики в его превосходном французском ресторане были всегда заняты. Жизнь в этом городе так и бурлила. Непрекращающийся поток посетителей вливался в двери длинного здания в стиле барокко, воздвигнутого там, где били источники минеральной воды, чтобы «попить водички» для укрепления здоровья. Вдоль богато украшенной величественной колоннады постоянно фланировала модно одетая публика. Отдыхающие время от времени останавливались, чтобы наполнить теплой целебной водой из горячих источников специальные кружки. Наблюдая за этой элегантной толпой, было трудно поверить, что Чехословакия живет под угрозой вторжения русской армии. Джин поддерживал связь с посольством по телефону, и ему сообщали, что ситуация с каждым днем все более обостряется.
Однажды вечером в ресторане отеля после еще одного дня бесплодных расспросов он сказал Лари, что у них на поиски осталось всего несколько дней, если они не хотят оказаться в центре военных действий.
– Но ведь мы пробыли здесь меньше двух недель! – возразила Лари.
– Зато мы уже узнали кое-что. Ты слышала, как многие люди восторженно отзывались о ней. Она незабываема – и это только верхушка айсберга! Помни о том, что твоя мать была звездой, самой яркой и самой любимой в этой стране. Ее должны так же хорошо знать в тысяче маленьких селений, которые мы еще не посетили.
– И о чем же это говорит?
– О том, что если Кат исчезла, то это не тот случай, когда она могла потеряться, или у нее потеря памяти, или ее предали забвению из-за того, что Де Вари перестала играть на сцене. Куда бы она ни направилась здесь, Лари, ее всюду узнали бы. Твоя мать, должно быть, очень хотела затеряться в этом мире, не привлекать к себе внимания. И, возможно, приняла определенные меры – изменила имя, внешность, покинула знакомые места и людей, которые знали ее. Либо это, либо…
И Джин умолк.
– Она не умерла! – воскликнула Лари.
– Мы не можем быть уверены в этом.
– Она не представляла для правительства такой угрозы, чтобы…
– Предположим, Кат просто не хотела больше жить.
– Я так и не узнала ее по-настоящему, но я чувствую, что она не могла сдаться, уползти и умереть в одиночестве, как собака. Если бы мама была такая слабая, у нее не хватило бы мужества позволить мне уехать! – убежденно произнесла Лари.
Джин согласился с такими аргументами.
– Однако это означает, что мы ищем человека, который не хочет, чтобы его нашли. Такие поиски невозможно завершить за несколько недель или даже месяцев, Лари. На это потребуются годы.
– Но ведь она не может не желать, чтобы я отыскала ее! – в отчаянии воскликнула Лари.
– Может быть, она не знает, что ты ее ищешь.
Прошло всего лишь мгновение, и лицо Лари оживилось. Если бы они находились в своей стране, решение проблемы пришло бы им в голову в самом начале – объявить о своих поисках в средствах массовой информации.
Джин согласился, что это неплохая идея, и они решили вернуться на следующий день в Прагу, чтобы приступить к ее осуществлению. Но он предупредил Лари, чтобы она не рассчитывала на быструю помощь. У чехов еще могут быть причины, по которым они не захотят облегчить их воссоединение.
На следующее утро Лари в бледно-голубом летнем платье ждала в вестибюле отеля, пока Джин расплатился по счету. Тут двери распахнулись и вошел невысокий полный старичок в белом льняном костюме и поспешил прямо к ней.
– Вот вы где! Слава Богу! – воскликнул он, запыхавшись, словно они были старыми друзьями.
Он схватил ее руку и на мгновение склонился над ней, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы отдышаться после бега. Ему было около семидесяти лет. Его лысая голова, порозовевшая под августовским солнцем, была окаймлена бахромой вьющихся седых волос. С розовой лысины капал пот и струился по лицу. Он снял очки, протер их носовым платком и продолжил:
– Я бегал из одного места в другое. Думаю, сначала мне следовало бы поискать здесь, это самый лучший отель. Но она сама всегда была женщиной скромных вкусов, и я подумал, что вы пошли в нее…
Лари в замешательстве смотрела на старика. Теперь уже она схватила его за рукав.
– Кто? Какая женщина?
Он снова зацепил очки за уши и стал рассматривать ее.
– Но вы ведь ее дочь, не так ли? Вы должны быть ее дочерью! Я понял это в ту же минуту, как только увидел вас.
– Да… Я хочу сказать, я думаю, что я ее дочь… если вы говорите о Кат Де Вари.
– О Кат! Ну конечно же, о Кат! О ком же еще я могу говорить?
Лари с облегчением рассмеялась. Наконец-то поиски приняли другое направление!
– Кто вы? – нетерпеливо спросила она.
– Я – Фредди Морганштерн.
И старичок снова затараторил, объясняя, что накануне в магазинчике села, где он жил после выхода на пенсию, люди говорили о девушке, которая утверждала, что она дочь Кат Де Вари, и умоляла дать ей хоть какие-нибудь сведения о матери.
– Они сказали, что вы остановились в Карловых-Варах, поэтому сегодня утром я отправился на ваши розыски.
– Значит, вы знаете, где она… – взволнованно произнесла Лари.
Радостное выражение на лице Фредди омрачилось.
– Боюсь, что нет. Но у меня есть для вас кое-что еще, мисс Кирмен.
Лари пропустила мимо ушей эту фамилию.
– И что же это такое?
– Подарок. То, что ваша мама оставила у меня специально для вас.
ГЛАВА 19
Следуя указаниям Фредди, два часа спустя они приехали к месту назначения. Это расстояние можно было преодолеть и быстрее, но Джин поехал кружным путем, чтобы убедиться, что они избавились от наблюдения. Их поездка закончилась возле старых каменных строений, где когда-то производились знаменитые гобелены Кирменов. При свете яркого августовского солнца это место теперь выглядело заброшенным. Оно густо заросло травой и сорняками.
В дороге Фредди говорил о своей дружбе с Кат во времена, когда он служил управляющим на фабрике Кирменов. Вдохновляемый неиссякаемым желанием Лари побольше услышать о матери, он углубился в воспоминания о Катарине, начиная с того дня, когда Милош привез ее осмотреть фабрику, и кончая послевоенными годами, когда Кат вела уединенную жизнь в поместье.
Джин молча слушал, как Фредди описывал любовь Кат и Милоша, которая, как они верили, была ниспослана им самой судьбой. Потом он добавил, что после возвращения Милоша с войны их отношения изменились. Некоторые замечания Фредди и косые взгляды, бросаемые в сторону Джина, указывали на то, что бывший управляющий был разочарован неверностью Кат. Единственный вопрос Лари, на который он отказался ответить, касался подарка.
– Если я расскажу вам, все будет испорчено.
Чтобы обеспечить сохранность каменных зданий, через ручки их больших дверей были продеты огромные цепи, скрепленные висячими замками. Фредди повел их к одному из строений, достал из кармана связку ключей и отпер замки. Когда он широко распахнул двери, солнечный свет залил гигантские серебристые сети паутины, покрывавшей стенки.
Фредди пошел вперед, размахивая руками, словно ветряная мельница, и смахивая паутину. К несчастью, объяснил он, когда коммунисты национализировали фабрику Кирменов, они не увидели смысла продолжать финансировать такое «упадничество», как производство гобеленов. Режим поддерживал только большие фабрики, производившие дешевые материалы.
– Они разрушили это, как разрушили всё! – жаловался Фредди.
Бывший управляющий повел их внутрь длинного здания, куда едва проникал солнечный свет. В этом месте не было паутины, потому что Фредди часто залезал сюда через боковое окно, чтобы проверить, в каком состоянии находится «подарок», и раскладывал вокруг яд, чтобы отпугнуть грызунов. Достав из кармана льняного костюма картонную книжечку со спичками, он зажег фонарь, висевший на деревянном гвозде на низкой перекладине.
– Вот он! – объявил Фредди, указывая на высокую тонкую колонну, плотно окутанную брезентом и прислоненную к стене за грудой ящиков.
– Помогите мне достать его!
Вместе они сдвинули тяжелый рулон и положили его на пол. Потом Фредди опустился на колени, медленно, благоговейно снял брезент и раскатал то, что было внутри. И вот их взорам открылся дивной красоты гобелен, они увидели единорогов, гарцующих вокруг средневековой свадебной сцены. Краски живо заиграли в лучах солнца, и Лари не смогла удержать восторженного вздоха.
Фредди горделиво просиял.
– Вы знаете, что это такое?
– Гобелен Кирменов, – ответила Лари.
– Это нечто большее. Он был изготовлен в качестве свадебного подарка для вашей матери. Это один из самых прекрасных образцов, которые мы когда-либо делали. Вот она..
И Фредди указал на невесту в свадебной сцене.
– Позвольте мне заметить, что если бы власти узнали о существовании такого шедевра, они бы с радостью прибрали его к рукам и украсили бы дом какого-нибудь высокопоставленного негодяя. Я храню его в течение восемнадцати лет!
– Значит, вы спрятали гобелен после того, как Кат узнала о грозившей ей опасности? – спросил Джин.
Фредди покачал головой.
– В то время она еще ни о чем не подозревала. Это было как раз после ареста Милоша, и Кат предположила, что вся его собственность будет конфискована. Гобелен был единственной бесценной для нее вещью. Однажды ночью мы с ней перетащили его сюда. Вскоре после этого фабрика была заброшена, поэтому прятать его здесь было нетрудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Наконец он обратил внимание на Лари.
– Вы – смелая девушка, раз вернулись сюда! Лари скромно улыбнулась.
– Я не почувствовала никакой опасности. Все так счастливы! Люди упиваются свободой.
– Да, пока…
– Значит, вы не верите в то, что это продлится долго? – спросил Джин.
– Сейчас в Праге находится несколько русских генералов. Они говорят, что приехали с дружеским визитом, цель которого – консультации с нашими военачальниками по поводу совместных маневров армий стран Варшавского Договора. Но я думаю, нам хотят напомнить, что у нашего «большого брага» есть большая армия. Войдет ли сюда эта армия вслед за своими генералами – зависит от нас.
– Вы полагаете, предостережение русских будет проигнорировано? – спросил Джин.
– Вкус свободы сладок. Знаете ли вы человека, который по доброй воле перестал бы есть пирожное и вместо этого набивал бы рот всякой дрянью?
Он снова повернулся к Лари.
– Если вы хотите разыскать свою мать и увезти ее отсюда, то действуйте быстро, Ларейна, очень быстро! Ворота скоро опять захлопнутся!
К сожалению, Йири не смог быть им полезен. В последний раз он видел Кат шесть лет назад – как раз после того, как она отыскала Лари и убедила чешское правительство позволить ее ребенку эмигрировать.
– Ничто и никогда не имело для нее такого большого значения. В тот день, когда вы должны были улететь, Ларейна, она ждала возле посольства машину, в которой вас везли в аэропорт. Я был с ней. Было время, когда я думал, что она донесла на Милоша. Тогда я сказал, что никогда не прощу ее. И все же Кат пришла ко мне, потому что больше ей не на кого было опереться. И, разумеется, я безумно обрадовался, увидев ее. У посольства мы взяли такси и тоже помчались в аэропорт, Кат хотела проводить вас. Она смотрела, пока самолет не поднялся в воздух.
– А я не видела ее! Она даже никогда не пыталась заговорить со мной! – воскликнула Лари, и глаза ее наполнились слезами.
– Моя дорогая Ларейна, вы – единственное, что имело для Кат значение в этом мире. Она знала, что если подойдет к вам слишком близко, то может не удержаться и обнять свою девочку и никогда больше не отпустить ее от себя. Но что за жизнь была бы у вас тогда? Вернуться на сцену ей вряд ли позволили бы. Ее муж пропал, дом и имущество семьи конфисковали, предприятия национализировали. Она не могла оставить вас здесь, зная, что в Америке вы будете счастлива.
Пока Лари слушала драматурга, другой возможный путь поиска внезапно пришел ей в голову.
– Вы знаете, где сейчас ее муж? – спросила она.
– Милош? Нет. И Кат тоже не знала этого, не знала даже, жив ли он или нет, когда я видел ее в последний раз. После того как он попал в тюрьму, ему не позволяли принимать посетителей и даже получать почту. В те времена режим очень жестоко поступал со своими врагами. Как только тебя сажали за решетку – считай, ты пропал… похоронен. Выйдя из тюрьмы, Кат приложила все силы, чтобы разыскать тебя, Ларейна. После этого она, возможно, пустилась на поиски Милоша. Больше я ничего не слышал о ней.
Джин отметил про себя, что нужно постараться разузнать что-нибудь о судьбе Милоша Кирмена. К этому моменту он, должно быть, не отбыл еще и половины сорокалетнего срока заключения, но ведь новое правительство говорило об амнистии для политических заключенных. Даже если он еще не освобожден, информация о нем, вероятно, более доступна, чем в прошлом.
Прощаясь, Йири пригласил Джина и Лари на премьеру своей пьесы, которая должна была состояться на следующей неделе.
– Не забывайте, что в ней высмеиваются русские, поэтому если они решат ввести в Чехословакию свои войска, премьеру могут отложить. – Йири пожал плечами. – Но не более чем на двадцать или тридцать лет…
На следующее утро в посольском автомобиле они поехали в Карловы-Вары. День выдался жарким, однако, когда машина свернула с шоссе на аллею, ведшую к «Фонтанам», Лари задрожала от нахлынувших на нее воспоминаниях о тех днях, когда она жила здесь с четой Павлецки. Девушка не могла бесстрастно смотреть на величественный старинный замок только как на возможный источник сведений, которые могли навести ее на след матери.
Взглянув в зеркало заднего вида, Джин увидел, что черная «шкода», которая следовала за ними от самой Праги, остановилась у ворот. Возможно, режим и стал более свободным, но не настолько беспечным, чтобы сотрудники американской разведки могли без наблюдения разъезжать по стране.
Остановив машину перед замком, Джин наконец заметил, как побледнела Лари.
– Что случилось?
Девушка повернулась и стала вглядываться в аллею. – Вон там, – пробормотала Лари, – она стояла именно там…
Джин обернулся, бросил взгляд в ту сторону, куда смотрела Лари, и тут же потянулся к ручке дверцы.
– Нет, не сейчас! – воскликнула Лари, останавливая его. Это было в тот день, когда она нашла меня.
Лари рассказала отцу о своих воспоминаниях, о том утре, когда она играла возле замка и увидела женщину, наблюдавшую за ней издалека.
– Это могла быть какая-то другая женщина. Просто прохожая, – предположил Джин.
– Долгое время я не знала, что это была она. Или, может быть, просто не хотела поверить в это, потому что я очень страдала из-за того, что она тогда только посмотрела на меня и ушла.
Лари умолкла, вспомнив о том, как грациозно мать поклонилась ей.
– Но теперь, особенно после рассказа Йири, я знаю, как тяжело это было для нее! Как сильно она должна была любить меня, чтобы вот так уйти!
В замке по-прежнему размещался районный комитет партии. Из краткой беседы с молодой чопорной женщиной, распоряжавшейся в дирекции, они не узнали ничего, что могло бы помочь им в поисках. Нет, ответили им, за последние семь лет никто не оспаривал право государственной собственности на это имущество. Нет, никто не видел здесь таинственную женщину, которая бродила по окрестностям. Однако Лари было приятно узнать, что районный секретарь, который жил теперь в апартаментах в верхнем этаже, носил фамилию Сувал.
– Товарищ Павлецки был с позором исключен из партии несколько лет назад, – сказала молодая чиновница, словно часть наказания, назначенного Павлецки, заключалась в том, чтобы напоминать о его бесчестье на каждом углу.
– А вы не знаете почему? – спросил Джин.
– Он и его жена украли ребенка.
– А мать, у которой похитили малыша, – знаете ли вы, что случилось с ней?
– Ребенка украли не у матери, – бесстрастно ответила молодая женщина. – Он являлся собственностью государства.
Джин считал, что окрестности Карловых-Bap – наиболее вероятное место, где могла обосноваться Кат. Они провели здесь несколько дней, переезжая из одного села в другое и разговаривая с выбранными наугад местными жителями. И снова они столкнулись с людьми, которые хорошо помнили ее. Пекарь в одном городке в нескольких километрах от «Фонтанов» так и просиял от радости, вспомнив, что Кат Де Вари каждые две-три недели приезжала покупать его хлеб, а один ветеринар с гордостью рассказал, что он заботился о ее любимой лошади, на которой она совершала прогулки по огромному поместью Кирменов. Но самые последние их воспоминания были восемнадцатилетней давности и относились к тому периоду, когда она еще не была в заключении.
Джин и Лари жили в отдельных номерах роскошной гостиницы «Москва» в Карловых-Варах, построенной в конце прошлого столетия в викторианском стиле. Отель был заполнен туристами со всей Европы, а также из коммунистических стран, а столики в его превосходном французском ресторане были всегда заняты. Жизнь в этом городе так и бурлила. Непрекращающийся поток посетителей вливался в двери длинного здания в стиле барокко, воздвигнутого там, где били источники минеральной воды, чтобы «попить водички» для укрепления здоровья. Вдоль богато украшенной величественной колоннады постоянно фланировала модно одетая публика. Отдыхающие время от времени останавливались, чтобы наполнить теплой целебной водой из горячих источников специальные кружки. Наблюдая за этой элегантной толпой, было трудно поверить, что Чехословакия живет под угрозой вторжения русской армии. Джин поддерживал связь с посольством по телефону, и ему сообщали, что ситуация с каждым днем все более обостряется.
Однажды вечером в ресторане отеля после еще одного дня бесплодных расспросов он сказал Лари, что у них на поиски осталось всего несколько дней, если они не хотят оказаться в центре военных действий.
– Но ведь мы пробыли здесь меньше двух недель! – возразила Лари.
– Зато мы уже узнали кое-что. Ты слышала, как многие люди восторженно отзывались о ней. Она незабываема – и это только верхушка айсберга! Помни о том, что твоя мать была звездой, самой яркой и самой любимой в этой стране. Ее должны так же хорошо знать в тысяче маленьких селений, которые мы еще не посетили.
– И о чем же это говорит?
– О том, что если Кат исчезла, то это не тот случай, когда она могла потеряться, или у нее потеря памяти, или ее предали забвению из-за того, что Де Вари перестала играть на сцене. Куда бы она ни направилась здесь, Лари, ее всюду узнали бы. Твоя мать, должно быть, очень хотела затеряться в этом мире, не привлекать к себе внимания. И, возможно, приняла определенные меры – изменила имя, внешность, покинула знакомые места и людей, которые знали ее. Либо это, либо…
И Джин умолк.
– Она не умерла! – воскликнула Лари.
– Мы не можем быть уверены в этом.
– Она не представляла для правительства такой угрозы, чтобы…
– Предположим, Кат просто не хотела больше жить.
– Я так и не узнала ее по-настоящему, но я чувствую, что она не могла сдаться, уползти и умереть в одиночестве, как собака. Если бы мама была такая слабая, у нее не хватило бы мужества позволить мне уехать! – убежденно произнесла Лари.
Джин согласился с такими аргументами.
– Однако это означает, что мы ищем человека, который не хочет, чтобы его нашли. Такие поиски невозможно завершить за несколько недель или даже месяцев, Лари. На это потребуются годы.
– Но ведь она не может не желать, чтобы я отыскала ее! – в отчаянии воскликнула Лари.
– Может быть, она не знает, что ты ее ищешь.
Прошло всего лишь мгновение, и лицо Лари оживилось. Если бы они находились в своей стране, решение проблемы пришло бы им в голову в самом начале – объявить о своих поисках в средствах массовой информации.
Джин согласился, что это неплохая идея, и они решили вернуться на следующий день в Прагу, чтобы приступить к ее осуществлению. Но он предупредил Лари, чтобы она не рассчитывала на быструю помощь. У чехов еще могут быть причины, по которым они не захотят облегчить их воссоединение.
На следующее утро Лари в бледно-голубом летнем платье ждала в вестибюле отеля, пока Джин расплатился по счету. Тут двери распахнулись и вошел невысокий полный старичок в белом льняном костюме и поспешил прямо к ней.
– Вот вы где! Слава Богу! – воскликнул он, запыхавшись, словно они были старыми друзьями.
Он схватил ее руку и на мгновение склонился над ней, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы отдышаться после бега. Ему было около семидесяти лет. Его лысая голова, порозовевшая под августовским солнцем, была окаймлена бахромой вьющихся седых волос. С розовой лысины капал пот и струился по лицу. Он снял очки, протер их носовым платком и продолжил:
– Я бегал из одного места в другое. Думаю, сначала мне следовало бы поискать здесь, это самый лучший отель. Но она сама всегда была женщиной скромных вкусов, и я подумал, что вы пошли в нее…
Лари в замешательстве смотрела на старика. Теперь уже она схватила его за рукав.
– Кто? Какая женщина?
Он снова зацепил очки за уши и стал рассматривать ее.
– Но вы ведь ее дочь, не так ли? Вы должны быть ее дочерью! Я понял это в ту же минуту, как только увидел вас.
– Да… Я хочу сказать, я думаю, что я ее дочь… если вы говорите о Кат Де Вари.
– О Кат! Ну конечно же, о Кат! О ком же еще я могу говорить?
Лари с облегчением рассмеялась. Наконец-то поиски приняли другое направление!
– Кто вы? – нетерпеливо спросила она.
– Я – Фредди Морганштерн.
И старичок снова затараторил, объясняя, что накануне в магазинчике села, где он жил после выхода на пенсию, люди говорили о девушке, которая утверждала, что она дочь Кат Де Вари, и умоляла дать ей хоть какие-нибудь сведения о матери.
– Они сказали, что вы остановились в Карловых-Варах, поэтому сегодня утром я отправился на ваши розыски.
– Значит, вы знаете, где она… – взволнованно произнесла Лари.
Радостное выражение на лице Фредди омрачилось.
– Боюсь, что нет. Но у меня есть для вас кое-что еще, мисс Кирмен.
Лари пропустила мимо ушей эту фамилию.
– И что же это такое?
– Подарок. То, что ваша мама оставила у меня специально для вас.
ГЛАВА 19
Следуя указаниям Фредди, два часа спустя они приехали к месту назначения. Это расстояние можно было преодолеть и быстрее, но Джин поехал кружным путем, чтобы убедиться, что они избавились от наблюдения. Их поездка закончилась возле старых каменных строений, где когда-то производились знаменитые гобелены Кирменов. При свете яркого августовского солнца это место теперь выглядело заброшенным. Оно густо заросло травой и сорняками.
В дороге Фредди говорил о своей дружбе с Кат во времена, когда он служил управляющим на фабрике Кирменов. Вдохновляемый неиссякаемым желанием Лари побольше услышать о матери, он углубился в воспоминания о Катарине, начиная с того дня, когда Милош привез ее осмотреть фабрику, и кончая послевоенными годами, когда Кат вела уединенную жизнь в поместье.
Джин молча слушал, как Фредди описывал любовь Кат и Милоша, которая, как они верили, была ниспослана им самой судьбой. Потом он добавил, что после возвращения Милоша с войны их отношения изменились. Некоторые замечания Фредди и косые взгляды, бросаемые в сторону Джина, указывали на то, что бывший управляющий был разочарован неверностью Кат. Единственный вопрос Лари, на который он отказался ответить, касался подарка.
– Если я расскажу вам, все будет испорчено.
Чтобы обеспечить сохранность каменных зданий, через ручки их больших дверей были продеты огромные цепи, скрепленные висячими замками. Фредди повел их к одному из строений, достал из кармана связку ключей и отпер замки. Когда он широко распахнул двери, солнечный свет залил гигантские серебристые сети паутины, покрывавшей стенки.
Фредди пошел вперед, размахивая руками, словно ветряная мельница, и смахивая паутину. К несчастью, объяснил он, когда коммунисты национализировали фабрику Кирменов, они не увидели смысла продолжать финансировать такое «упадничество», как производство гобеленов. Режим поддерживал только большие фабрики, производившие дешевые материалы.
– Они разрушили это, как разрушили всё! – жаловался Фредди.
Бывший управляющий повел их внутрь длинного здания, куда едва проникал солнечный свет. В этом месте не было паутины, потому что Фредди часто залезал сюда через боковое окно, чтобы проверить, в каком состоянии находится «подарок», и раскладывал вокруг яд, чтобы отпугнуть грызунов. Достав из кармана льняного костюма картонную книжечку со спичками, он зажег фонарь, висевший на деревянном гвозде на низкой перекладине.
– Вот он! – объявил Фредди, указывая на высокую тонкую колонну, плотно окутанную брезентом и прислоненную к стене за грудой ящиков.
– Помогите мне достать его!
Вместе они сдвинули тяжелый рулон и положили его на пол. Потом Фредди опустился на колени, медленно, благоговейно снял брезент и раскатал то, что было внутри. И вот их взорам открылся дивной красоты гобелен, они увидели единорогов, гарцующих вокруг средневековой свадебной сцены. Краски живо заиграли в лучах солнца, и Лари не смогла удержать восторженного вздоха.
Фредди горделиво просиял.
– Вы знаете, что это такое?
– Гобелен Кирменов, – ответила Лари.
– Это нечто большее. Он был изготовлен в качестве свадебного подарка для вашей матери. Это один из самых прекрасных образцов, которые мы когда-либо делали. Вот она..
И Фредди указал на невесту в свадебной сцене.
– Позвольте мне заметить, что если бы власти узнали о существовании такого шедевра, они бы с радостью прибрали его к рукам и украсили бы дом какого-нибудь высокопоставленного негодяя. Я храню его в течение восемнадцати лет!
– Значит, вы спрятали гобелен после того, как Кат узнала о грозившей ей опасности? – спросил Джин.
Фредди покачал головой.
– В то время она еще ни о чем не подозревала. Это было как раз после ареста Милоша, и Кат предположила, что вся его собственность будет конфискована. Гобелен был единственной бесценной для нее вещью. Однажды ночью мы с ней перетащили его сюда. Вскоре после этого фабрика была заброшена, поэтому прятать его здесь было нетрудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64