Потом выпрямилась и повернулась к девочке спиной. Она не ускорила шаг, стараясь не произвести впечатления, что убегает. Катарина уходила, ни разу не оглянувшись, твердо зная теперь свое предназначение.
Она исчезла из виду, словно вступила в промежуток между двумя половинками бархатного занавеса.
КНИГА II
Ткань
ГЛАВА 13
Ньюпорт, Род-Айленд, октябрь 1962 года
Каждый раз, когда Джин Ливингстон возвращался в Ньюпорт, он чувствовал себя так, словно выходил из машины времени. Вдоль Бельвю-авеню, на побережье, все еще стояли великолепные дворцы, выстроенные семьдесят лет назад, – уцелевшее свидетельство необузданной конкурентной лихорадки, охватившей американских толстосумов «золотого века», стремившихся превзойти своих соперников в богатстве. Несмотря на то, что в современных условиях содержание домов из пятидесяти или даже восьмидесяти комнат требовало больших расходов, многие из них поддерживались в прекрасном состоянии. В тех случаях, когда средства владельцев дворцов были исчерпаны или когда даже самые состоятельные семьи уставали нести бремя расходов по их содержанию, чтобы предотвратить упадок, на помощь приходило ньюпортское Общество охраны памятников архитектуры, средства которого постоянно пополнялись. Ни один из богатых ньюпортцев не желал, чтобы такое великолепие потеряло свой блеск.
«Вязы», «Буруны», «Розовый утес», «Мраморный дом»… Проезжая мимо знаменитых старых особняков, Джин улыбнулся, вспомнив о том, как, будучи еще мальчиком, летом гонял на велосипеде взад и вперед по их длинным подъездным аллеям. В те годы своей привилегированной юности он ни разу не слышал даже малейшего намека на иронию, когда его бабушка или другие владельцы этих грандиозных храмов богатства говорили о них как о своих «летних коттеджах».
Резко повернув машину и проехав через массивные ворота с колоннами, в конце длинной аллеи из громадных вязов с синей полоской атлантического океана на заднем плане Джин наконец увидел дом – «Морской прилив». Несмотря на безотлагательность своего визита, Джин задержался, чтобы полюбоваться прекрасным особняком, выстроенным из известняка. Хотя дом был частью истории семьи Джина, он уже не чувствовал себя настолько пресытившимся им, как в годы детства, когда, бывало, съезжал вниз по перилам его величественной мраморной лестницы.
Как и многие другие ньюпортские особняки, построенные в девяностых годах прошлого столетия, дом был спроектирован как подражание некоторым монументальным европейским образцам. В архитектуре «Морского прилива» соединились элементы французского замка и греческого храма. На его строительстве использовались материалы, привезенные со всего мира, а также изделия мастеров, работавших в Бельгии, Франции, Англии и Италии, – резчиков по камню и по дереву, ткачей, стеклодувов. Даже бельгийское кружево для занавесок, все еще висевших на высоких окнах первого этажа, было изготовлено на заказ. Его целый год плели два десятка бельгийских кружевниц. Джин размышлял о том, что сто лет назад оно обошлось в семнадцать тысяч долларов – почти полмиллиона, если пересчитать с учетом инфляции. И это одни только занавески!
Тяжелая дубовая входная дверь с грохотом открылась, и по ступенькам сошел вниз невысокий аккуратный мужчина с лицом эльфа и по-мальчишески подстриженными, белыми как снег, волосами.
– Мистер Джин! – воскликнул он с живым ирландским акцентом. – Должно быть, в спину вам дул попутный ветер, раз вы так быстро добрались сюда из Провиденса!
– Не просто ветер, Майк, скорее настоящий ураган! – ответил Джин Майклу Гилфиллану, преданному дворецкому его тетушки в течение последних двадцати шести лет.
Ответ Джипа вызвал любопытный взгляд Майка, но слуга знал достаточно много, чтобы не задавать лишних вопросов.
– Я отнесу ваш багаж в дом, сэр.
– Пусть он останется в машине, Майк. Я пробуду здесь всего десять минут, – бросил на ходу Джин, быстро поднимаясь по лестнице.
Звоня сюда из аэропорт Провиденса, он собирался спокойно отдохнуть в Ньюпорте четыре дня – с пятницы до понедельника. Но потом услышал, как его имя громко назвали по общественной системе оповещения. Джину было не по себе, потому что его вызывали обратно в Вашингтон. После того как два года назад он стал сотрудником Совета по национальной безопасности, ему было трудно выкраивать время для посещений своей бездетной овдовевшей тетки.
Войдя в устремившийся ввысь вестибюль, Джин позвал:
– Анита! Тишина.
– Тан-тан! – закричал он, перейдя на детское прозвище.
– Господи, мой дорогой мальчик, зачем так громко кричать, крыша может рухнуть! – ответил ему веселый голос.
Она вышла из огромной гостиной слева. Джин схватил протянутые руки тетушки и внимательно оглядел ее. В молодости Анита Данн была необычайно хороша собой и в старости сохранила следы былой красоты. Это была миниатюрная стройная женщина, но держалась она прямо и с достоинством, что создавало иллюзию высокого роста. С высоко поднятым, словно высеченным из мрамора подбородком, она двигалась, как юная балерина. Это впечатление еще больше усиливали большие ярко-голубые глаза, вздернутый нос и гладкие, без морщин, щеки. Аните было уже около семидесяти, и в ее блестящих черных волосах, которые она собирала в пучок на затылке, начинали появляться серебряные нити. Джин мог бы поддаться искушению, предположив, что черный цвет ее волос достигнут с помощью флакончика с краской, если бы Анита Данн не была такой женщиной, которая ничего не делает наполовину. Ей-Богу, уж если бы она решила красить волосы, то в них не осталось бы ни единого проблеска седины!
– Трудно поверить, что прошло столько времени! – произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку.
– Тут уж твоя вина, не моя! – весело защебетала Анита. – Это все ваши секретные правительственные дела! Можно подумать, что у такой страны, как наша, столько темных тайн, что ими приходится заниматься сутки напролет!
Она повела его в гостиную.
– Ну что ж, сейчас ты со мной, и это самое важное. Ты и представить себе не можешь, в каком восторге я была, когда ты сказал, что хочешь навестить меня. Никогда не нужно церемониться, Джинни! Считай, что ты здесь такой же хозяин, как и я.
– Спасибо, Тан-тан. И все же бабушка правильно сделала, что передала все это тебе, а не папе. Я счастлив, что на мне не лежит ответственность за сохранение этого «белого слона».
Джин оглядел комнату, в которую они вошли. Она была размером с вестибюль отеля средних размеров. Три ее стены были увешаны картинами в рамах, богато украшенных позолоченными листьями, а четвертая представляла собой ряд застекленных дверей, через которые открывался вид на широкий газон и океан. На великолепных коврах стояли флорентийские столы и стулья с инкрустацией, обитые гобеленовой тканью или полосатым шелком пастельных тонов.
– Я не позволю тебе называть этого «слона» белым, – слегка побранила племянника Анита. – Этот «слон» – мой дом, и он весьма недурен!
Она уселась в одно из двух кресел в стиле Людовика XVI, стоявших возле камина, и кивком указала ему на второе.
– Садись, мой милый мальчик! Я велю Майку принести нам чай, и мы поговорим с чем-нибудь захватывающем.
И Анита потянулась к шелковому шнурку колокольчика.
– Тан-тан, – быстро заговорил Джин, – у меня нет времени на чай. Я должен успеть на вечерний авиарейс на Вашингтон.
Анита опустила руку и положила ее себе на колени.
– Мне очень жаль, что так получилось, но разразился кризис, – прибавил Джин.
– Ох, тьфу! – раздраженно сказала Анита. – У вас там все время кризисы! Пусть этим занимается кто-нибудь другой!
Джин терпеливо усмехнулся.
– Это не один из прежних кризисов, которые случаются каждый день, тетушка! На сей раз произошло нечто из ряда вон выходящее!
– Не может быть! – воскликнула Анита с таким жадным восторгом, как если бы она выведывала какую-нибудь пикантную новость из светских сплетен.
На мгновение Джин поддался было соблазну рассказать ей все. Фотографии, полученные с помощью аэросъемки, подтвердили, что русские разместили на Кубе баллистические ракеты. Президент Кеннеди собирался публично предъявить Советам ультиматум и потребовать немедленного вывоза своих ракет. Кеннеди полагал, что если он распространит эту информацию, то тем самым привлечет мировое общественное мнение на свою сторону.
Но Джин предпочел не портить тетушке этот безмятежный день, сообщая ей о том, что мир, быть может, стоит на пороге ядерной войны.
– К сожалению, Анита, я больше ничего не могу рассказать тебе.
Хрупкая женщина выгнула дугой одну из своих искусно подведенных бровей.
– Интересно, почему это ты потратил свое драгоценное время в период кризиса и явился сюда только для того, чтобы сразу же уехать.
– Ну, у меня есть одна проблема, и мне нужен твой совет.
Анита со вниманием кивнула.
Джин сделал паузу, чтобы привести в порядок свои мысли. Он опасался, что лишится расположения своей тетушки, если откроет ей всю правду.
– Ты знаешь, в начале пятидесятых годов я работал в нашем посольстве в Праге, – начал он. – В то время у меня были очень близкие контакты с чехами.
Когда Джин произносил эти слова, на него внезапно нахлынули воспоминания. Перед ним возникло прекрасное лицо Кат – каким он запомнил его, когда они занимались любовью. Его охватило такое сильное волнение, что он испугался проницательного взгляда Аниты, которая по выражению лица племянника могла обо всем догадаться. Джин встал, подошел к камину и продолжил:
– Среди моих друзей была одна супружеская пара. Их обоих посадили за решетку, как врагов государства. Когда женщина попала в тюрьму, она была беременна, и там у нее родился ребенок. Его отняли у матери и отдали на попечение государства. Несколько недель назад я связался с нашими людьми в Праге. Они сообщили мне, что этой девочке – а ей сейчас девять лет – позволят эмигрировать из Чехословакии и приехать в Америку, если здесь найдется дом, куда ее можно будет поместить. Я справлялся о ней, потому что лично знал ее родителей.
Джин убеждал себя, что не должен больше рассказывать никаких подробностей. Никаких упоминаний о женщине, которая устроила сцену перед посольством, пока ее не провели внутрь и не позволили поговорить с послом! Нет необходимости объяснять, как она настаивала на том, что агент американской разведки был отцом ее ребенка, а также причиной ее многолетнего тюремного заключения. Что она угрожала предоставить коммунистической пропаганде возможность совершить удачный ход, красочно поведав журналистам о том, как была изнасилована американцем, если правительство США не употребит все свое влияние и не отправит девочку к ее законному отцу.
Наконец Джин повернулся к тетке лицом.
– Я сказал, что возьму этого ребенка к себе.
– А Бетси не возражает? – поспешно спросила Анита.
Она знала, что жена Джина – красивая, но пустая и исключительно эгоистичная женщина. Бетси не относилась к тем женщинам, которые захотели бы взять чужого ребенка.
– Об этом я гак и не узнал. Как раз когда я собирался обсудить с ней этот вопрос, она сказала, иго хочет развестись со мной.
Джин покачал головой, смущенный тем, что выбрал такой неудачный момент.
– Думаю, я не понимал того, насколько мы были близки к разводу. Или, может быть, осознавал, но полагал, что появление в доме ребенка соединит нас.
Он заметил, что Анита неодобрительно нахмурилась.
– Я знаю, это самый худший способ спасти семью. Но дело обстоит так: документы для девочки уже подготовлены, и она приедет со дня на день… в разрушенный дом.
– И какого же совета ты ждешь от меня? – спросила Анита. – Разумеется, ты не должен больше заниматься этим. Но если ты все же хочешь помочь, необходимо отсрочить приезд ребенка и проконсультироваться в каких-нибудь агентствах с хорошей репутацией, чтобы подыскать для девочки подходящее место.
Джин твердо посмотрел на тетку.
– Я уже знаю подходящее место.
Аните понадобилась всего лишь одна секунда, чтобы понять, что он имел в виду. После этого ее руки вспорхнули вверх, словно птицы, напуганные фейерверком.
– Бог мой, Джин, милый, ты шутишь! Здесь? У меня?
Он снова опустился в кресло.
– А почему бы и нет? Ты ведь говорила мне, что больше всего сожалеешь о том, что у вас с Лоренсом никогда не было…
Анита резко перебила племянника.
– То, чего я хотела в молодости, не имеет никакого отношения к этому делу. Глупо думать, что я могу в своем возрасте дать материнскую любовь маленькой девочке. Тем более… иностранному ребенку, с которым у меня нет ничего общего. В самом деле, Джин, не могу представить себе, что происходит у тебя в голове, если ты решил обратиться ко мне!
Возможно, ему будет ничуть не легче убедить тетку, чем Кеннеди – заставить Хрущева убрать с Кубы межконтинентальные баллистические ракеты, размышлял Джин.
– Анита… Это ведь не просто какой-то ребенок! – пытался он растрогать ее сердце. – Мне сказали, что Ларейна – так ее зовут – мне сказали, что она особенная. Красивая, чувствительная, умная.
– Нет, нет, нет! – отказывалась Анита. – Меня хватает только на то, чтобы поддерживать дом в порядке.
– Ах, ради Бога! Если ты возьмешь девочку, это не значит, что тебе придется больше стирать, больше готовить! Ведь у тебя большой штат прислуги!
Анита спокойно ответила:
– Не такой уж и большой!
Джин уловил в ее голосе жалобные нотки. Вдруг он вспомнил, что сегодня не видел многих слуг – ни горничную, которая всегда открывала дверь, ни садовника, ухаживавшего за клумбами. Тут ему пришло в голову, что в саду не было сезонных цветов, благодаря которым все вокруг было обычно таким красочным.
Джин окинул взглядом комнату. Теперь признаки благородной запущенности бросались в глаза, словно с них спала пелена. Налет пыли на больших зеркалах, пустые промежутки вдоль стен, откуда была убрана мебель – и продана, как он догадался. Если бы не вечные дела, он заметил бы следы упадка раньше.
Дворецкий, горничные, повар, прачка, садовники – восемнадцать человек всегда помогали держать дом в безупречном порядке. В действительности «Морской прилив» был завещан Аните, а не отцу Джина именно потому, что она могла позволить себе роскошь содержать его. Ее покойный муж, банкир, Лоренс Тэйер Данн, был миллионером. Но теперь, как догадался Джин, дом уже высосал все деньга. Ему не нужно было спрашивать, как это случилось. Ведь он видел, как этот «белый слон» выкачал предыдущее состояние. Миллионы, унаследованные бабушкой Джина, были нажиты производством газовых ламп, фитилей к ним и других принадлежностей, которые пользовались большим спросом во второй половине девятнадцатого столетия. Джеред Ливингстон, патриарх семьи, выстроивший «Морской прилив», успел сколотить такой огромный капитал до наступления эпохи электричества, что ни он, ни его единственный сын не предвидели того печального факта, что без тщательного присмотра эти деньга когда-нибудь иссякнут. Отец Джина унаследовал достаточно средств, чтобы жить припеваючи, но недостаточно, чтобы содержать этот «летний коттедж».
– Почему бы тебе не избавиться от этого проклятого дома? – спросил Джин.
Анита улыбнулась ему такой же ласковой улыбкой, как тогда, когда он ребенком спрашивал ее, почему небо голубое.
– «Морской прилив» – это часть меня самой, мой дорогой, часть нашей семьи. Бывают времена, когда такая ответственность становится нелегкой, но я никогда не воспринимала ее как бремя!
– Да ведь он разоряет тебя! Почему бы тебе не обратиться за помощью в Общество охраны памятников архитектуры?
– И принять все, что последует за этим? Туристов, которые будут вечно мельтешить перед глазами, а в поисках уединения самой переселиться в какую-нибудь маленькую квартирку в мансарде? Вандербильты, возможно, и пошли бы на это – ведь содержание их «Бурунов» стоит намного дороже. Но у меня ведь нет другого дома!
Джина всегда забавляло, когда Анита в качестве доказательства своей практичности, приводила тот факт, что больше не имела других домов.
– Тан-тан, нет никакого смысла разоряться, упорно цепляясь за это место. Сколько ты еще сможешь продержаться здесь?
– Достаточно долго, дорогой, – ответила Анита спокойно.
Джин был побежден стоической неумолимостью своей тетушки. Он полагал, что для Ларейны лучшего дома и не найти. Больше всего он рассчитывал на доброту Аниты, на ее любящую натуру.
Джин встал с кресла.
– Извини, что так редко навещал тебя. Если бы я знал о твоих трудностях, то попытался бы помочь…
Она взяла его под руку, и они вышли из гостиной.
– Не стоит все излишне драматизировать, Джин! У меня нет денег, чтобы бросать их на ветер, и все же я справлюсь, пока буду в здравом уме.
Когда они дошли до середины огромного вестибюля, Джин повернулся и обнял тетушку на прощание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Она исчезла из виду, словно вступила в промежуток между двумя половинками бархатного занавеса.
КНИГА II
Ткань
ГЛАВА 13
Ньюпорт, Род-Айленд, октябрь 1962 года
Каждый раз, когда Джин Ливингстон возвращался в Ньюпорт, он чувствовал себя так, словно выходил из машины времени. Вдоль Бельвю-авеню, на побережье, все еще стояли великолепные дворцы, выстроенные семьдесят лет назад, – уцелевшее свидетельство необузданной конкурентной лихорадки, охватившей американских толстосумов «золотого века», стремившихся превзойти своих соперников в богатстве. Несмотря на то, что в современных условиях содержание домов из пятидесяти или даже восьмидесяти комнат требовало больших расходов, многие из них поддерживались в прекрасном состоянии. В тех случаях, когда средства владельцев дворцов были исчерпаны или когда даже самые состоятельные семьи уставали нести бремя расходов по их содержанию, чтобы предотвратить упадок, на помощь приходило ньюпортское Общество охраны памятников архитектуры, средства которого постоянно пополнялись. Ни один из богатых ньюпортцев не желал, чтобы такое великолепие потеряло свой блеск.
«Вязы», «Буруны», «Розовый утес», «Мраморный дом»… Проезжая мимо знаменитых старых особняков, Джин улыбнулся, вспомнив о том, как, будучи еще мальчиком, летом гонял на велосипеде взад и вперед по их длинным подъездным аллеям. В те годы своей привилегированной юности он ни разу не слышал даже малейшего намека на иронию, когда его бабушка или другие владельцы этих грандиозных храмов богатства говорили о них как о своих «летних коттеджах».
Резко повернув машину и проехав через массивные ворота с колоннами, в конце длинной аллеи из громадных вязов с синей полоской атлантического океана на заднем плане Джин наконец увидел дом – «Морской прилив». Несмотря на безотлагательность своего визита, Джин задержался, чтобы полюбоваться прекрасным особняком, выстроенным из известняка. Хотя дом был частью истории семьи Джина, он уже не чувствовал себя настолько пресытившимся им, как в годы детства, когда, бывало, съезжал вниз по перилам его величественной мраморной лестницы.
Как и многие другие ньюпортские особняки, построенные в девяностых годах прошлого столетия, дом был спроектирован как подражание некоторым монументальным европейским образцам. В архитектуре «Морского прилива» соединились элементы французского замка и греческого храма. На его строительстве использовались материалы, привезенные со всего мира, а также изделия мастеров, работавших в Бельгии, Франции, Англии и Италии, – резчиков по камню и по дереву, ткачей, стеклодувов. Даже бельгийское кружево для занавесок, все еще висевших на высоких окнах первого этажа, было изготовлено на заказ. Его целый год плели два десятка бельгийских кружевниц. Джин размышлял о том, что сто лет назад оно обошлось в семнадцать тысяч долларов – почти полмиллиона, если пересчитать с учетом инфляции. И это одни только занавески!
Тяжелая дубовая входная дверь с грохотом открылась, и по ступенькам сошел вниз невысокий аккуратный мужчина с лицом эльфа и по-мальчишески подстриженными, белыми как снег, волосами.
– Мистер Джин! – воскликнул он с живым ирландским акцентом. – Должно быть, в спину вам дул попутный ветер, раз вы так быстро добрались сюда из Провиденса!
– Не просто ветер, Майк, скорее настоящий ураган! – ответил Джин Майклу Гилфиллану, преданному дворецкому его тетушки в течение последних двадцати шести лет.
Ответ Джипа вызвал любопытный взгляд Майка, но слуга знал достаточно много, чтобы не задавать лишних вопросов.
– Я отнесу ваш багаж в дом, сэр.
– Пусть он останется в машине, Майк. Я пробуду здесь всего десять минут, – бросил на ходу Джин, быстро поднимаясь по лестнице.
Звоня сюда из аэропорт Провиденса, он собирался спокойно отдохнуть в Ньюпорте четыре дня – с пятницы до понедельника. Но потом услышал, как его имя громко назвали по общественной системе оповещения. Джину было не по себе, потому что его вызывали обратно в Вашингтон. После того как два года назад он стал сотрудником Совета по национальной безопасности, ему было трудно выкраивать время для посещений своей бездетной овдовевшей тетки.
Войдя в устремившийся ввысь вестибюль, Джин позвал:
– Анита! Тишина.
– Тан-тан! – закричал он, перейдя на детское прозвище.
– Господи, мой дорогой мальчик, зачем так громко кричать, крыша может рухнуть! – ответил ему веселый голос.
Она вышла из огромной гостиной слева. Джин схватил протянутые руки тетушки и внимательно оглядел ее. В молодости Анита Данн была необычайно хороша собой и в старости сохранила следы былой красоты. Это была миниатюрная стройная женщина, но держалась она прямо и с достоинством, что создавало иллюзию высокого роста. С высоко поднятым, словно высеченным из мрамора подбородком, она двигалась, как юная балерина. Это впечатление еще больше усиливали большие ярко-голубые глаза, вздернутый нос и гладкие, без морщин, щеки. Аните было уже около семидесяти, и в ее блестящих черных волосах, которые она собирала в пучок на затылке, начинали появляться серебряные нити. Джин мог бы поддаться искушению, предположив, что черный цвет ее волос достигнут с помощью флакончика с краской, если бы Анита Данн не была такой женщиной, которая ничего не делает наполовину. Ей-Богу, уж если бы она решила красить волосы, то в них не осталось бы ни единого проблеска седины!
– Трудно поверить, что прошло столько времени! – произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку.
– Тут уж твоя вина, не моя! – весело защебетала Анита. – Это все ваши секретные правительственные дела! Можно подумать, что у такой страны, как наша, столько темных тайн, что ими приходится заниматься сутки напролет!
Она повела его в гостиную.
– Ну что ж, сейчас ты со мной, и это самое важное. Ты и представить себе не можешь, в каком восторге я была, когда ты сказал, что хочешь навестить меня. Никогда не нужно церемониться, Джинни! Считай, что ты здесь такой же хозяин, как и я.
– Спасибо, Тан-тан. И все же бабушка правильно сделала, что передала все это тебе, а не папе. Я счастлив, что на мне не лежит ответственность за сохранение этого «белого слона».
Джин оглядел комнату, в которую они вошли. Она была размером с вестибюль отеля средних размеров. Три ее стены были увешаны картинами в рамах, богато украшенных позолоченными листьями, а четвертая представляла собой ряд застекленных дверей, через которые открывался вид на широкий газон и океан. На великолепных коврах стояли флорентийские столы и стулья с инкрустацией, обитые гобеленовой тканью или полосатым шелком пастельных тонов.
– Я не позволю тебе называть этого «слона» белым, – слегка побранила племянника Анита. – Этот «слон» – мой дом, и он весьма недурен!
Она уселась в одно из двух кресел в стиле Людовика XVI, стоявших возле камина, и кивком указала ему на второе.
– Садись, мой милый мальчик! Я велю Майку принести нам чай, и мы поговорим с чем-нибудь захватывающем.
И Анита потянулась к шелковому шнурку колокольчика.
– Тан-тан, – быстро заговорил Джин, – у меня нет времени на чай. Я должен успеть на вечерний авиарейс на Вашингтон.
Анита опустила руку и положила ее себе на колени.
– Мне очень жаль, что так получилось, но разразился кризис, – прибавил Джин.
– Ох, тьфу! – раздраженно сказала Анита. – У вас там все время кризисы! Пусть этим занимается кто-нибудь другой!
Джин терпеливо усмехнулся.
– Это не один из прежних кризисов, которые случаются каждый день, тетушка! На сей раз произошло нечто из ряда вон выходящее!
– Не может быть! – воскликнула Анита с таким жадным восторгом, как если бы она выведывала какую-нибудь пикантную новость из светских сплетен.
На мгновение Джин поддался было соблазну рассказать ей все. Фотографии, полученные с помощью аэросъемки, подтвердили, что русские разместили на Кубе баллистические ракеты. Президент Кеннеди собирался публично предъявить Советам ультиматум и потребовать немедленного вывоза своих ракет. Кеннеди полагал, что если он распространит эту информацию, то тем самым привлечет мировое общественное мнение на свою сторону.
Но Джин предпочел не портить тетушке этот безмятежный день, сообщая ей о том, что мир, быть может, стоит на пороге ядерной войны.
– К сожалению, Анита, я больше ничего не могу рассказать тебе.
Хрупкая женщина выгнула дугой одну из своих искусно подведенных бровей.
– Интересно, почему это ты потратил свое драгоценное время в период кризиса и явился сюда только для того, чтобы сразу же уехать.
– Ну, у меня есть одна проблема, и мне нужен твой совет.
Анита со вниманием кивнула.
Джин сделал паузу, чтобы привести в порядок свои мысли. Он опасался, что лишится расположения своей тетушки, если откроет ей всю правду.
– Ты знаешь, в начале пятидесятых годов я работал в нашем посольстве в Праге, – начал он. – В то время у меня были очень близкие контакты с чехами.
Когда Джин произносил эти слова, на него внезапно нахлынули воспоминания. Перед ним возникло прекрасное лицо Кат – каким он запомнил его, когда они занимались любовью. Его охватило такое сильное волнение, что он испугался проницательного взгляда Аниты, которая по выражению лица племянника могла обо всем догадаться. Джин встал, подошел к камину и продолжил:
– Среди моих друзей была одна супружеская пара. Их обоих посадили за решетку, как врагов государства. Когда женщина попала в тюрьму, она была беременна, и там у нее родился ребенок. Его отняли у матери и отдали на попечение государства. Несколько недель назад я связался с нашими людьми в Праге. Они сообщили мне, что этой девочке – а ей сейчас девять лет – позволят эмигрировать из Чехословакии и приехать в Америку, если здесь найдется дом, куда ее можно будет поместить. Я справлялся о ней, потому что лично знал ее родителей.
Джин убеждал себя, что не должен больше рассказывать никаких подробностей. Никаких упоминаний о женщине, которая устроила сцену перед посольством, пока ее не провели внутрь и не позволили поговорить с послом! Нет необходимости объяснять, как она настаивала на том, что агент американской разведки был отцом ее ребенка, а также причиной ее многолетнего тюремного заключения. Что она угрожала предоставить коммунистической пропаганде возможность совершить удачный ход, красочно поведав журналистам о том, как была изнасилована американцем, если правительство США не употребит все свое влияние и не отправит девочку к ее законному отцу.
Наконец Джин повернулся к тетке лицом.
– Я сказал, что возьму этого ребенка к себе.
– А Бетси не возражает? – поспешно спросила Анита.
Она знала, что жена Джина – красивая, но пустая и исключительно эгоистичная женщина. Бетси не относилась к тем женщинам, которые захотели бы взять чужого ребенка.
– Об этом я гак и не узнал. Как раз когда я собирался обсудить с ней этот вопрос, она сказала, иго хочет развестись со мной.
Джин покачал головой, смущенный тем, что выбрал такой неудачный момент.
– Думаю, я не понимал того, насколько мы были близки к разводу. Или, может быть, осознавал, но полагал, что появление в доме ребенка соединит нас.
Он заметил, что Анита неодобрительно нахмурилась.
– Я знаю, это самый худший способ спасти семью. Но дело обстоит так: документы для девочки уже подготовлены, и она приедет со дня на день… в разрушенный дом.
– И какого же совета ты ждешь от меня? – спросила Анита. – Разумеется, ты не должен больше заниматься этим. Но если ты все же хочешь помочь, необходимо отсрочить приезд ребенка и проконсультироваться в каких-нибудь агентствах с хорошей репутацией, чтобы подыскать для девочки подходящее место.
Джин твердо посмотрел на тетку.
– Я уже знаю подходящее место.
Аните понадобилась всего лишь одна секунда, чтобы понять, что он имел в виду. После этого ее руки вспорхнули вверх, словно птицы, напуганные фейерверком.
– Бог мой, Джин, милый, ты шутишь! Здесь? У меня?
Он снова опустился в кресло.
– А почему бы и нет? Ты ведь говорила мне, что больше всего сожалеешь о том, что у вас с Лоренсом никогда не было…
Анита резко перебила племянника.
– То, чего я хотела в молодости, не имеет никакого отношения к этому делу. Глупо думать, что я могу в своем возрасте дать материнскую любовь маленькой девочке. Тем более… иностранному ребенку, с которым у меня нет ничего общего. В самом деле, Джин, не могу представить себе, что происходит у тебя в голове, если ты решил обратиться ко мне!
Возможно, ему будет ничуть не легче убедить тетку, чем Кеннеди – заставить Хрущева убрать с Кубы межконтинентальные баллистические ракеты, размышлял Джин.
– Анита… Это ведь не просто какой-то ребенок! – пытался он растрогать ее сердце. – Мне сказали, что Ларейна – так ее зовут – мне сказали, что она особенная. Красивая, чувствительная, умная.
– Нет, нет, нет! – отказывалась Анита. – Меня хватает только на то, чтобы поддерживать дом в порядке.
– Ах, ради Бога! Если ты возьмешь девочку, это не значит, что тебе придется больше стирать, больше готовить! Ведь у тебя большой штат прислуги!
Анита спокойно ответила:
– Не такой уж и большой!
Джин уловил в ее голосе жалобные нотки. Вдруг он вспомнил, что сегодня не видел многих слуг – ни горничную, которая всегда открывала дверь, ни садовника, ухаживавшего за клумбами. Тут ему пришло в голову, что в саду не было сезонных цветов, благодаря которым все вокруг было обычно таким красочным.
Джин окинул взглядом комнату. Теперь признаки благородной запущенности бросались в глаза, словно с них спала пелена. Налет пыли на больших зеркалах, пустые промежутки вдоль стен, откуда была убрана мебель – и продана, как он догадался. Если бы не вечные дела, он заметил бы следы упадка раньше.
Дворецкий, горничные, повар, прачка, садовники – восемнадцать человек всегда помогали держать дом в безупречном порядке. В действительности «Морской прилив» был завещан Аните, а не отцу Джина именно потому, что она могла позволить себе роскошь содержать его. Ее покойный муж, банкир, Лоренс Тэйер Данн, был миллионером. Но теперь, как догадался Джин, дом уже высосал все деньга. Ему не нужно было спрашивать, как это случилось. Ведь он видел, как этот «белый слон» выкачал предыдущее состояние. Миллионы, унаследованные бабушкой Джина, были нажиты производством газовых ламп, фитилей к ним и других принадлежностей, которые пользовались большим спросом во второй половине девятнадцатого столетия. Джеред Ливингстон, патриарх семьи, выстроивший «Морской прилив», успел сколотить такой огромный капитал до наступления эпохи электричества, что ни он, ни его единственный сын не предвидели того печального факта, что без тщательного присмотра эти деньга когда-нибудь иссякнут. Отец Джина унаследовал достаточно средств, чтобы жить припеваючи, но недостаточно, чтобы содержать этот «летний коттедж».
– Почему бы тебе не избавиться от этого проклятого дома? – спросил Джин.
Анита улыбнулась ему такой же ласковой улыбкой, как тогда, когда он ребенком спрашивал ее, почему небо голубое.
– «Морской прилив» – это часть меня самой, мой дорогой, часть нашей семьи. Бывают времена, когда такая ответственность становится нелегкой, но я никогда не воспринимала ее как бремя!
– Да ведь он разоряет тебя! Почему бы тебе не обратиться за помощью в Общество охраны памятников архитектуры?
– И принять все, что последует за этим? Туристов, которые будут вечно мельтешить перед глазами, а в поисках уединения самой переселиться в какую-нибудь маленькую квартирку в мансарде? Вандербильты, возможно, и пошли бы на это – ведь содержание их «Бурунов» стоит намного дороже. Но у меня ведь нет другого дома!
Джина всегда забавляло, когда Анита в качестве доказательства своей практичности, приводила тот факт, что больше не имела других домов.
– Тан-тан, нет никакого смысла разоряться, упорно цепляясь за это место. Сколько ты еще сможешь продержаться здесь?
– Достаточно долго, дорогой, – ответила Анита спокойно.
Джин был побежден стоической неумолимостью своей тетушки. Он полагал, что для Ларейны лучшего дома и не найти. Больше всего он рассчитывал на доброту Аниты, на ее любящую натуру.
Джин встал с кресла.
– Извини, что так редко навещал тебя. Если бы я знал о твоих трудностях, то попытался бы помочь…
Она взяла его под руку, и они вышли из гостиной.
– Не стоит все излишне драматизировать, Джин! У меня нет денег, чтобы бросать их на ветер, и все же я справлюсь, пока буду в здравом уме.
Когда они дошли до середины огромного вестибюля, Джин повернулся и обнял тетушку на прощание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64