Маринка быстро спрятала товар в сумку, встала скромно в сторонке, опусти
ла глаза, будто тоже собиралась выходить. Однако напрасно…
Ц Ваши документы! Ц Один из милиционеров, тот, что был пониже, с русой зап
ущенной щетиной на подбородке и мутными после вчерашнего глазами, возвы
шался перед ней, перекрыв ход. Ц Тэк-с, регистрации, конечно, нет! Ц обрад
ованно заметил он. Ц Ну, пошли, красавица, в отделение, поговорим…
Ц Ребята, я… я только…
Обреченно следуя за милиционерами по вагону, Маринка краем уха уловила и
х обрывистый разговор:
Ц Она?
Ц Та самая, белобрысая, как Чалый говорил…
Ц Долго мы ее пасли… Юркая…
Чалый Ц это была кличка Илюхи. Маринка навострила уши. Значит, это Илюха «
продал» ее ментам? За что, ведь она исправно платит ему подати!
Ц Ну, красавица? Ц Мутноглазый развалился на стуле, в голосе его слышал
ось полное сознание своей силы и уверенность в полнейшей безнаказаннос
ти. Ц Законы нарушаем? На статью 171 нового УК «Несанкционированная торго
вля в поездах» плюем с колокольни?
Ц Нет, что вы… Я… я только ехала и… Бестолковое мычание Маринки не произв
ело особого впечатления на ее стражников.
Ц Между прочим, по 171-й статье до трех лет лишения свободы или 500 минимальны
х окладов, Ц многозначительно заметил мутноглазый, постукивая концом д
убинки по столу.
Ц Нет такой статьи! Ц отчаянно выкрикнула Маринка. Ц Я читала!
Ц Ого, образованная! Ц ухмыльнулся мент. Ц А ты знаешь, грамотейка, что
Бог велел всем людям делиться?
Ц Я уже и так делюсь, Ц дерзко заявила девушка. Ц С хозяином, Илюхой Чал
енко, вы же его знаете. Он же вам платит!
Ц Мало ли кого мы знаем… А за оскорбления, за намеки, мол, нам кто-то плати
т, можно и ответить…
Они мучили ее недолго. Ровно до тех пор, пока Маринка не решила расстаться
со своей дневной выручкой. Спрятав деньги в карман, мутноглазый оживился
.
Ц Вижу, мы подружимся, Ц произнес с ухмылкой.
А его напарник добавил вдогонку:
Ц Через месяцок опять встретимся!
Маринка была ужасно расстроена неприятным инцидентом. Вечером на элект
ричке в 17.38 она встретила Витьку-пятновыводителя и пожаловалась ему на на
глость милиционеров. Тот выпучил свои водянистые глазки.
Ц А чего ты удивляешься? Ц не понял он. Ц Дело же ясное! Ты новенькая, вот
Чалый на тебя наводку ментам и кинул. Он с тебя взял, сколько ему причитает
ся, а там уж не его забота, как ты с ментами разберешься. Им ведь тоже кушать
хочется.
Ц Но я же Илюхе регулярно плачу! Ц возмутилась Маринка. Ц Это он должен
проблемы с милицией решать!
Ц Он платит милиции, чтобы они ему существовать на железке дозволяли, а з
а каждого из нас он платить не может.
Ц Ну и дела! Ц воскликнула Маринка потрясенно.
Ц Да ты не переживай, Ц успокоил ее Пятновыводитель. Ц С нашим линейны
м отделом договориться можно, нормальные ребята. У них такса твердая, чащ
е чем раз в месяц приставать не будут. Ну я пошел, а то у меня дело стоит…
У Маринки даже руки опустились, так она расстроилась. Присела на скамейк
у, пригорюнилась, щеку кулаком печально подперла. Думает, то ли уходить из
Илюхиной бригады, то ли дальше терпеть бессловесно. Что это за жизнь, когд
а и хозяин дерет три шкуры, и менты не отстают? С одной стороны конкуренты
подпирают, с другой Ц пассажиры недовольно ворчат, чуть что по матушке п
осылают… Задумалась она и в растерянности уехала на «кривую».
Ц Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу
Твою, якоже можаху… Подайте на построение храма и содержание монашеству
ющей братии! Ц Внезапно в гремучем вагоне раздался пронзительный жалос
тливый голос. Молодой человек, в черной рясе и потертой скуфейке, с черным
, обитым бархатом ящиком на шее, соткался из тамбурного зловонного мрака.

Обойдя немногочисленных пассажиров и каждому пожертвователю поклонив
шись и перекрестив его троеперстно, святой человек неожиданно присел на
скамейку рядом с Маринкой, устало снял с шеи ремень брякнувшего мелочью
ящика.
Ц Что в тоске-печали, дева, пребываешь? Ц спросил игриво.
Маринка лишь мрачно пожала плечами, отворотив заплаканное лицо к окну.
Ц А все потому, что божеского в тебе, дщерь моя, мало. Вижу, очи твои пусты, б
есовскими мыслями твоя глава полнится, а губы жаждут плотского греха… Ц
Вагонный проповедник был немногим старше Маринки, а говорил гладко, как
по писаному, точно перед его глазами витали строки невидимой книги. Ц Я и
нок Феофилакт, монастыря Святомученика Варфоломея схимник, хожу в народ
, несу слово Божье.
Ц Ну и неси себе дальше! Ц обозлилась Маринка. Что за жизнь! То менты обир
ают, то проповедники в душу лезут…
Ц Чё такая сердитая-то? Ц неожиданно по-свойски спросил инок, отбросив
поучительный тон, точно змеиную шкуру. Ц Обидел кто? Ц Он запустил руку
в карман брюк, вытащил оттуда две слипшиеся карамельки и щедрым жестом п
ротянул их девушке: Ц На, грызи.
Ц Спасибо. Ц Маринка расстроенно захрустела конфетой.
Они разговорились.
Ц А меня менты не трогают, Ц поведал новой приятельнице чернорясый. Ц
Они меня Уголовным кодексом пугают, а я их цитатами из Священного Писани
я крою. Геенной огненной пригрожу, попугаю раскаленными сковородками и к
ипящей смолой Ц и ничего, отпускают. А то давай со мной будешь ходить. Дел
о, между прочим, не в пример более выгодное, чем твои шоколадки. Опять же, бо
гоугодное…
Маринка впервые за день улыбнулась, обнажив свои острые, беличьи зубки. Е
й почему-то нравился этот странный юноша в нелепой одежде.
Ц А вы правда священник? Ц наивно спросила она. Ц А я вообще-то некреще
ная. А я вот все думаю в последнее время, зачем вообще жить на этом свете? Во
т я торгую, деньги зарабатываю, чтобы родным отослать. А их у меня отнимают
. А я после этого еще больше работаю. И зачем? Зачем все это? Лучше, может, сра
зу сдохнуть? Лечь на рельсы Ц и нет тебя… И мучений нет. Главное, хоть всю ж
изнь честно работай, хоть воруй-убивай, Ц а помрут все одинаково…
Ц Шатура, выходим, Ц обронил юный попик, вставая. Ц Чувствую, дщерь моя,
надо нам с тобой подробнее побеседовать. Клокочут в тебе великие вопросы
, ищут выхода.
До позднего вечера продолжалась нравоучительная беседа Феофилакта с з
аблудшей «дщерью». В заплеванном семечками зале ожидания дальней станц
ии они то спорили, чуть не переходя на крик, то успокаивались и начинали ти
хую задушевную беседу. Новому знакомому Маринка все выложила как на духу
: и про Мурмыш, и про мать свою, и про Игорешу… И вроде бы полегчало.
Ц Вот я думала, в Москву приеду, здесь люди другие, светлые, добрые. А здесь
тоже… Мурмыш! Везде Мурмыш! Вся страна Ц Мурмыш! Ц с горечью заключила о
на. Ц Что делать, куда податься?
Ц К Богу!.. А ты, вообще, на каких электричках ездишь?
Маринка рассказала.
Ц Значит, еще встретимся.
На прощание Феофилакт пообещал ей принести душеспасительную книгу и хм
уро приказал готовиться к великому таинству крещения. Иначе гореть ей в
геенне огненной! Вечно!
Новые знакомцы расстались на «стояке». Феофилакт затрусил на другую эле
ктричку, а Маринка отправилась за товаром.
После проникновенной беседы стало легче, ушла куда-то тупая злость и сос
ущая усталость. Захотелось, чтобы поскорей наступил новый день, захотело
сь вновь встретить Феофилакта, вновь облегчить душу жалобой, вновь утиши
ть бушующую внутри безысходную тоску.
С того дня «коллеги» стали частенько встречаться «на работе». Однажды Фе
офилакт вручил ей толстую книжку с «ятями» и опять многозначительно нам
екнул насчет крещения.
Ц Да некогда мне! Ц отшутилась Маринка.
Но книжку взяла и с интересом прочитала. И поразилась.
Как она до сих пор жила? Как живет сейчас? Как живут все, кого она знает? Как
звери, в грехе, в грязи душевной, ежесекундно упиваясь ужасными пороками.
Кто побогаче Ц те живут, чтобы наесться до отвала, напиться, нагуляться в
сласть. А кто победнее Ц те живут, чтобы только выжить. Вот и она не живет, а
выживает…
Через пару дней поведала девушка Феофилакту свои мучительные раздумья.
Тот согласно затряс тощей бородкой, книжку забрал, вручил новую.
Высокодуховные встречи продолжались всю весну. И всю весну Маринка глот
ала поучительные книжки одну за другой. И в электричках читала урывками,
как только все вагоны «пробьет», и на конечных станциях, в ожидании следу
ющего поезда, и дома, на сон грядущий, для утишения душевной смуты. И как-то
ярче ее жизнь стала, радостней, надежда в ней появилась, что ли. Только над
ежда на что?
Теперь не с гордостью она посылала родным деньги, а со стыдливым смирени
ем (чтобы левая рука не ведала, что творит правая). И уже собиралась крести
ться, думая о предстоящем дне как о светлом празднике, после которого вся
жизнь пойдет по-другому, светло, красиво, радостно…
Однажды шла она по вагону с дневной выручкой и остатками товара в сумке. П
оздно уже было, за окном расплывались синие кляксы деревьев, убегали наз
ад черные тени придорожных поселков, тонули в чернильной темени дома, ра
сцвеченные желтыми искрами фонарей.
Ц Три тыщи штучка, десять Ц кучка, в кучке четыре штучки, Ц оттарабанил
а весело, чтобы понравиться покупателям.
Но народ в вагоне попался квелый, брал плохо. Компания подростков, что цед
ила пиво, вольготно развалясь на скамейках, и громко хохотала, стала было
задирать девушку. Но та не ответила, прошла побыстрее мимо, опустив голов
у, Ц чтобы не связываться.
Скрывшись от неприятной компании, Маринка присела на лавке, пересчитала
выручку. «Негусто, но и на том тебе, Боже, великое спасибо», Ц прошептала с
миренно и тайком перекрестилась. Раскрыла книжку, впилась жадными глаза
ми в текст. Задумалась над прочитанным.
Вот Владимир Соловьев пишет, что человечество когда-нибудь превратится
в богочеловечество. А как оно превратится, если ни Бога ни черта не знает и
знать не хочет? Вот взять хоть Мурмыш. Там и церкви-то никогда не было. Там
вместо церковной возвышенной архитектуры над окрестностями властвует
торжественный шпиль заводоуправления, а вместо Бога Ц водка. Как же нар
од спасется, если он не знает, чем ему нужно спасаться? По мысли Соловьева,
именно «София», душа мира, всечеловеческая мудрость, поднимет тварь земн
ую до Бога. А где народу набраться мудрости? Только одна водка и дает ему м
удрость. В Мурмыше Ц водка, а в Москве Ц деньги. Везде разные боги.
Да и вообще, неужели так-таки каждый человек когда-нибудь станет богочел
овеком? И этот сидящий напротив нее алкоголик с сизым носом? И безбровая с
тарушенция, алчно поглядывающая на ничейную бутылку в проходе? И размале
ванная девица в юбке, длина которой опровергает последние жидкие сомнен
ия в характере ее профессии? И Игореша? И Чалый? И Мутноглазый с Напарником
? И грубая Катька? И Витька-пятновыводитель? И даже она, Маринка? Все они ста
нут богочеловеками? Что-то не верится!
Решила девушка поделиться своими сомнениями с Феофилактом. Вспомнила е
го редкую бородку, светлые усы Ц и неожиданно зарделась. Поймала себя на
том, что думает о нем не столько как о своем духовнике, сколько как о мужчи
не. Отмела грешные мысли Ц решила, что это ее дьявол соблазняет. Проговор
ила в уме молитву об очищении от греховных помыслов и избавлении от змея
искусительного. И засомневалась тут же в существовании вышеупомянутог
о змея… Какой змей может быть, если хуже змея человека его кровные сороди
чи грызут?
Ц Ой, конечная! Ц спохватилась поздно. Пора выходить. Подхватила сумки,
побежала в тамбур.
Дружная компания уже перекочевала туда из соседнего вагона. Горланя, пар
ни ввалились в узкое пространство прохода, запалили сигареты.
Ц А, вот она! Ц воскликнул один из приятелей с глумливой радостью. Ц Эй,
белобрысая, дай шоколадку!
Ц Три тысячи, Ц тихо ответила Маринка, оглядываясь в поисках путей отст
упления.
Но шпана уже обступила ее со всех сторон. Со всех сторон ее теснили омерзи
тельные рожи, пивной кислый запах распространялся из гогочущих ртов. Их
было пятеро или шестеро… Главарь Ц невысокий парень в красно-белом шар
фе, наглый, уверенный.
Ц А ты дай бесплатно! Ц наступал он, бесстыже скалясь. Точно чувствовал
свою силу и безнаказанность в стае.
Ц Ребята, пустите, а? Ц жалобно промычала Маринка. Ц Мне выходить.
Ц Гони шоколадку, тогда отпустим, Ц усмехнулся главный, прижимая девуш
ку в углу.
Маринка беспомощно оглянулась. В вагоне Ц только три старушки, пьяненьк
ий дед с рюкзаком да еще несколько боязливых пассажиров. Никто не придет
ей на помощь, никто не хочет связываться со шпаной. Ведь эти подонки и пырн
уть могут…
Пришлось отдать только что открытую пачку. Лучше потерять часть, чем все.

Ц Ого, вкусненько! Ц Шоколадка исчезла в смрадной чавкающей пасти. Ц А
что у тебя еще есть?
Жадные руки вырвали матерчатую сумку.
Ц Что пристали к девушке, а ну, отпустите! Ц вступился было пожилой мужч
ина у окна.
Ц Ты чё, мужик, поговорить хочешь? Пошли, выйдем! Ц Главарь вызывающе опу
стил руку в карман, будто собираясь вытащить нож.
Защитник нехотя отвернулся к окну, смущенно бормоча что-то насчет банди
тов, безобразий и «куда милиция смотрит».
Ц Ребят, пустите, а? Ц еще раз жалобно выдавила из себя Маринка. Ц Я спеш
у.
Ц А мы нет! А ну, пошли в тамбур.
В тамбуре ее вновь прислонили к дверям. Поезд гремел на переезде, сбивчив
о отстукивая колесами сердечный ритм.
Ц Выворачивай карманы!
Ц Гони все!
Ц Чё-то мало, всего тридцатка!
Ц Ребя, у нее в лифчике бабки припрятаны!
Маринка сопротивлялась, когда холодные жадные руки лезли за пазуху, но п
ротив пятерых поделать ничего не могла и только жалобно скулила, сгибаяс
ь пополам.
Электричка замедлила ход, остановилась. Двери с шипением растворились.

Ц Патруль ментов! Ц выкрикнул парнишка, который стоял на стреме. Ц Тик
аем!
Мазурики отшвырнули свою жертву и гурьбой вывалились на перрон.
Маринка осталась в тамбуре, испуганная, ограбленная. Исчезла дневная выр
учка, исчез товар. Только книжку философа Владимира Соловьева грабители
не тронули. Зачем она им, в самом деле?

Глава 8

Ц Что вы видите?
Ц Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд… «Кто много терпит в земной жиз
ни, тот удостоится блаженства в бытии загробном…»
Ц У вас есть соник, звук? Что вы слышите?
Ц Я должна зарабатывать деньги. Зарабатывать деньги, зарабатывать день
ги, зарабатывать…
Ц Мы стерли эту грамму, не надо к ней больше возвращаться.
Ц Надо зарабатывать деньги…

***

Опять подошло время отправлять почтовый перевод, а Маринка еще не собрал
а сумму, которую сама себе назначила для посылки. И это ее расстраивало. Де
ньги, предназначенные к отправке, хранились в садовом домике, под расшат
анной гибкой половицей. Вряд ли дачные воры догадаются обчистить подобн
ую развалюху!
Встретившись в конце бесконечного дня в тамбуре электрички, Феофилакт с
очувственно выслушал девушку и произнес назидательно:
Ц Бог посылает беды, испытуя тебя. Не усомнишься ли ты в Его бесконечной
благости? Не восстанешь ли? Любит Он тебя, оттого и беды шлет.
А что, кого Он не любит, того Он не испытует? Что, у того бед не бывает? Ц неож
иданно взъерепенилась Маринка, вытирая внезапно набухшие слезы. Ц Знае
шь ли, тогда я согласна, чтобы Он меня не любил! Нет у меня больше сил такую л
юбовь выносить!
Феофилакт нахмурился. Что-то сегодня он казался не слишком боек на язык. Г
рустным был, неречистым.
Ц Зато кто много терпел в жизни земной, тот удостоится райского блаженс
тва в жизни загробной, Ц нехотя буркнул заученное.
Ц Нужно мне ваше загробное блаженство! Ц фыркнула Маринка. Ц Может, ни
какого рая-то и нет? Чего же тогда всю жизнь мучиться да еще и любить свои м
учения?
Феофилакт почесал затылок, но ввязываться в богословский спор отчего-то
не стал.
Ц У меня тоже дела хреновые, Ц признался мрачно.
Оказалось, что утром его поймали братки из стояковской крыши и потребова
ли платить за работу в электричках Ц «как все платят». И никакие ссылки н
а то, что он лицо духовное и обязан отчет держать только перед Богом (в том
числе и финансовый), проповеднику не помогли. Святому человеку пригрозил
и, что в случае неуплаты его поставят «на ножи» и «скинут» с ветки.
Ц Заломили мне платить столько же, сколько нищим! Нет, ты представляешь!
Ц жаловался Феофилакт. Ц Как будто я для себя стараюсь, на свой карман! Н
е понимают, что я должен еще приходскому священнику за рекомендательные
ксивы отстегивать! Вот гады!
Он был такой расстроенный, несчастный…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27