Я записала номер и снова позвонила в Сан-Франциско, но на этот раз мне нужны были адреса актеров – Рассела Терпина и Нэнси Доббс. С Нэнси Доббс ничего не вышло, а вот Терпинов с именем, начинающимся на букву "Р", было двое – один в Хайте, а второй в Гринвиче. Я записала оба номера. Конечно, я рисковала напрасно потратить свое время и деньги Дженис Кеплер, и все же поездка в Сан-Франциско могла оказаться полезной. Если я даже не выясню ничего стоящего, то, может быть, смогу отбросить версию связи порнофильма с убийством Лорны.
Я позвонила в кафе «Франки», после второго звонка трубку сняла сама Дженис.
– Дженис, это Кинси. У меня есть к вам вопрос.
– Рассказывайте, я располагаю временем.
Я рассказала ей о разговоре с лейтенантом Доланом и Сереной Бонни, а затем о мини-расследовании по установлению личностей создателей порнофильма.
– Мне кажется, стоит поговорить с продюсером и актером.
– Я помню этого актера.
– В разговорах с ними я надеюсь выяснить кое-какие подробности. Постараюсь сначала связаться с ними по телефону, но, по-моему, есть смысл ненадолго смотаться туда. Если договорюсь о встрече, то поеду.
– Вы собираетесь ехать на машине?
– Наверное.
– Но у вас же старенький разбитый «фольксваген». Почему бы вам не полететь самолетом? На вашем месте я так бы и сделала.
– Да, я могла бы и полететь, – нерешительно начала я, – но полет на такое короткое расстояние будет стоить дорого. А мне еще придется на месте взять напрокат машину. А потом мотель, питание...
– Меня это устраивает. Только сохраните билеты и квитанции, а когда вернетесь, я все оплачу.
– А как насчет Мэйса? Вы рассказали ему о пленке?
– Да, я же обещала, что расскажу. Он был в шоке, естественно, а потом страшно разозлился. Не на Лорну, а на тех, кто втянул ее в это.
– А как он вообще относится к моему расследованию? Вчера мне показалось, что он его не одобряет.
– Он сказал мне то же самое, что и вам. Если мне так лучше, то он не возражает.
– Очень хорошо. Как только вернусь, сразу свяжусь с вами.
– Счастливого полета.
Глава 9
На следующее утро я проснулась в девять часов, позвонила Иде Руфь и предупредила, на тот случай, если меня кто-нибудь станет разыскивать, что скоро буду на работе в своем офисе. Отбросив одеяло, я принялась разглядывать небеса сквозь плексигласовый потолок над моей кроватью. Небо было чистым, светило солнце, температура на улице, наверное, градусов шестьдесят пять. Черт с ней, с утренней пробежкой. Я решила наградить себя еще десятью минутами отдыха и заснула, а проснулась уже в половине первого, ощущая такое похмелье, словно прошлой ночью напилась до бесчувствия. Вся шутка со сном заключается в том, что, несмотря на количество часов, которые вы проспали, тело, похоже, реагирует на то, в какие часы имел место сон. Сон с четырех утра до одиннадцати вовсе не обязательно соответствует равному по количеству часов сну в промежутке с одиннадцати вечера до шести утра. Я проспала полные семь часов, но ритм организма был серьезно нарушен, и теперь требовалось дополнительное время для его восстановления.
Я снова позвонила Иде Руфь и с облегчением услышала, что она ушла на ленч. Тогда я оставила сообщение, что задерживаюсь из-за встречи с клиентом. Только не спрашивайте, почему я обманула женщину, от которой никак не завишу, которая не может урезать мой гонорар. Иногда я лгу просто для поддержания профессиональных навыков. Выбравшись из постели, я проковыляла в ванную, где почистила зубы. Чувствовала я себя так, словно находилась под наркозом, четко соображая, что все мои конечности не функционируют. Потом я встала под душ, прислонившись к стене, в надежде, что гидротерапия восстановит меня. Одевшись, я принялась за завтрак и тут с удивлением обнаружила, что завтракаю после полудня. Интересно, сумею ли я когда-нибудь снова войти в норму. Потом взяла кофейник и принялась накачивать себя кофеином, одновременно звоня в Сан-Франциско.
Звонки мне мало что дали. Вместо Джозефа Эрза я услышала автоответчик, который мог быть и не его. Механический мужской голос произнес одну из тех фраз, где тщательно подобраны слова без упоминания имени и номера телефона: «Простите, что в данный момент я не могу поговорить с вами, но если вы назовете свою фамилию, номер телефона и оставите сообщение, то я перезвоню вам».
Я продиктовала свою фамилию и номер рабочего телефона, а затем позвонила обоим Терпинам и оставила на их автоответчиках сообщения. В одном случае мне ответил женский голос, в другом – мужской. В обоих случаях я произнесла веселым тоном: «Я не уверена, тот ли вы Терпин, или нет. Мне нужен Рассел Терпин. Я подруга Лорны Кеплер. Она предлагала мне позвонить вам, если я буду в Сан-Франциско, а так как я через пару дней собираюсь туда, то решила предупредить. Перезвоните мне, если получите мое сообщение. Очень хочу с вами познакомиться. Лорна рассказывала о вас так много хорошего. Спасибо». В справочной службе Сан-Франциско я проверила фамилии остальных создателей фильма из моего списка. С большинством из них связи не имелось.
Поскольку в офис я уже не спешила, то открыла ящик стола, достала новую пачку каталожных карточек и записала на них добытую информацию, которая уместилась на четырех листочках. За последние несколько лет я выработала у себя привычку пользоваться каталожными карточками для записи фактов, вскрытых в ходе расследования. Я приколола их булавками на доску, висевшую над столом, а потом принялась лениво менять местами в соответствии с планом, еще не известным и мне самой. Однажды, вот так же переставляя листочки, я вдруг осознала, как по-разному могут выглядеть детали, в зависимости от контекста. Словно в кусочках головоломки, форма реальности меняется в соответствии с обстоятельствами. То, что кажется странным или необычным, может приобрести четкий смысл, будучи помещенным в нужное место. Один и тот же символ, который кажется незначительным, может неожиданно раскрыть все секреты, если взглянуть на него с другой точки зрения. Но признаюсь честно, обычно эта система мне ничего не дает, и все же изредка помогает, а значит, есть смысл продолжать пользоваться ею. А кроме того, она успокаивает меня, сорганизовывает, визуально напоминает о том, что надо заняться работой.
Сбоку от карточек я приколола на доску фотографию Лорны. Она спокойно смотрела на меня светло-карими глазами, загадочно улыбаясь. Темные волосы были гладко зачесаны назад. Стройная и элегантная, она прислонилась к стене, держа руки в карманах. Я внимательно рассматривала ее, словно девушка могла рассказать мне о последних минутах своей жизни. Но в ответ она таинственно, как кошка, молчала. Я подумала, что настало время разузнать что-нибудь и о дневной жизни Лорны.
Я ехала по двухрядной асфальтовой дороге мимо полей с буро-зеленой сухой травой. То там, то тут, среди кучек зеленых кустов попадались дубы. День был облачным, цвет облаков представлял собой какую-то странную комбинацию серого и зеленовато-желтого. Склоны видневшихся вдали гор затянула синяя дымка, сквозь которую проступали глыбы песчаника. Этот район округа Санта-Тереза был почти пустынным. Ранние поселенцы вырубили в этом месте все деревья. Почва здесь более подходила для произрастания зарослей кустарников и шалфея, чем сельскохозяйственных культур. Теперь иссушенную землю размягчили и обработали, но она по-прежнему выглядела опаленной солнцем. Конечно, можно было бы вернуть земле ее естественное состояние, даже не применяя ирригационные системы, а только с помощью поливочных шлангов, распылителей да вегетации. Но сейчас вокруг росли кусты, которые в сухие годы вызывали пожары и которыми питались койоты, толокнянка да перекати-поле. Если нынешние прогнозы погоды верны, и нас ожидает очередная засуха, то вся листва засохнет, а земля опустеет от огня.
Впереди слева показалась станция водоочистки округа Санта-Тереза, построенная в шестидесятых годах: красная черепичная крыша, три белых оштукатуренных арки и несколько маленьких деревьев. Позади здания я заметила сетку забора, окружавшего бетонные отстойники. Справа от меня стоял щит с указателем водохранилища, но самой воды с дорога видно не было.
Я остановила машину у подъезда, поднялась по бетонным ступенькам и прошла через двойные стеклянные двери. Стол секретарши стоял справа от входа, ведущего в большую комнату, которая по размерам была явно в два раза больше классной комнаты. Вместо Лорны здесь уже работала новая девушка. Выглядела она молодо, но в ее внешности не было и намека на красоту Лорны. Судя по бронзовой табличке на столе, ее звали Мелинда Ортис.
Не представляясь, я протянула ей визитную карточку.
– Могу я несколько минут поговорить с вашим начальником?
– А вон его машина. Он только что приехал.
Я повернулась и увидела «джип», сворачивавший на подъездную дорожку. Из машины вылез Роджер Бонни и направился в нашу сторону. У него был такой вид, будто он заранее знал, что его ожидает посетитель, и поэтому уже на ходу готовился к встрече.
– Могу я сообщить шефу, о чем вы хотите поговорить с ним?
Я повернулась к секретарше.
– О Лорне Кеплер.
– Ай, о ней. Это так ужасно.
– А вы знали ее?
Мелинда покачала головой.
– Слышала от других, но сама с ней никогда не встречалась. Я ведь здесь всего два месяца, сменила девушку, которая работала после Лорны. А может быть, был еще кто-то. После Лорны мистер Бонни сменил несколько секретарш.
– Вы работаете неполный рабочий день?
– После обеда. У меня дома маленькие дети, поэтому такой режим меня очень устраивает. А у мужа ночная работа, поэтому он может присматривать за малышами, пока меня нет.
Бонни вошел в приемную, держа в руке конверт. У него было широкое, очень загорелое лицо, взъерошенные курчавые волосы, которые поседели, когда ему было, наверное, лет двадцать пять. Складки и морщины на лице не портили его. Должно быть, в молодости он был очень симпатичным, этаким свойским обаяшкой. От взглядов таких мужчин я становлюсь мрачной и замкнутой. Мой второй муж был красив, и это оказало деморализующее влияние... во всяком случае, на меня. И теперь я сторонюсь определенного типа мужчин. Мне нравятся лица, отмеченные мягкой печатью зрелости, а несколько морщин и мешки под глазами, на мой взгляд, придают им какую-то уверенность. Поймав на себе мой взгляд, Бонни вежливо остановился у стола Мелинды, чтобы не прерывать наш разговор.
Она тут же протянула ему мою визитную карточку.
– Детектив хочет поговорить с вами. О Лорне Кеплер.
Взгляд Бонни переместился на меня. Совершенно неожиданно оказалось, что у него карие глаза. А, судя по серебристо-серым волосам и светлой коже, я представила себе, что глаза у него голубые.
– Я бы могла договориться с вами о встрече позже, если вам сейчас неудобно, – предложила я.
Он посмотрел на часы.
– Через пятнадцать минут начнется ежегодная инспекция службы здравоохранения штата, но вы можете сопровождать меня, пока я буду обходить станцию. Это не займет много времени. Перед приходом комиссии я лично хочу убедиться, что все в порядке.
– С удовольствием.
Я последовала за ним по небольшому коридору налево, подождала, пока он зашел к себе в кабинет и положил конверт на стол. Одет он был в светло-голубую рубашку, воротник которой был расстегнут, а узел галстука приспущен, выцветшие голубые джинсы и тяжелые рабочие ботинки. Ему бы еще каску и планшет, и он запросто сошел бы за инженера на строительной площадке. Ростом чуть меньше шести футов, на вид лет пятьдесят пять, широкие плечи и массивная грудная клетка. Я сделала вывод, что он следил за своим весом, занимаясь спортом, возможно, теннисом и гольфом.
Мы двинулись дальше, я следовала за ним по пятам.
– Спасибо, что нашли для меня время в такой ситуации, – начала я.
– Не за что. Вы бывали на экскурсии на станции водоочистки?
– Я даже не знала, где она находится.
– Нам нравится просвещать публику.
– Особенно, когда в очередной раз повышаются коммунальные налоги.
Он добродушно улыбнулся.
– Так хотите послушать про станцию или нет?
– Хочу.
– Я был уверен, что вас это заинтересует. Вода из водохранилища, расположенного за дорогой, поступает в водозаборник, проходя под полом приемной. Вы наверняка бы услышали шум, если бы специально прислушались. Рыбозаградительные и сороудерживающие решетки сокращают до минимума поступление инородных предметов. Вода проходит здесь, внизу. Под этой частью здания имеется большой канал. Но через несколько дней мы закроемся для профилактического осмотра.
В зоне, по которой мы проходили, было установлено множество приборов, следивших за движением воды, которая текла с тихим шумом. Бетонные полы и трубы вдоль стены, забранные сеткой и покрашенные в розовый, темно-зеленый, коричневый и синий цвета. Люк в полу был открыт, и Бонни молча указал мне на него. Заглянув в дыру, глубиной примерно четыре фута, я увидела черную воду, которая вслепую пробиралась по каналу, словно крот. От этой картины у меня по рукам поползли мурашки. Невозможно было определить, какая там глубина, или что могло скрываться в этой бездне. Я отступала от люка, с содроганием представив, как длинное щупальце с присосками вдруг хватает меня за ногу и тащит в воду. У меня вообще богатое воображение. Вдруг позади нас с глухим лязгом захлопнулась дверь, и я едва удержалась, чтобы не закричать. Бонни, похоже, ничего не заметил.
– Когда вы в последний раз говорили с Лорной? – выговорила я.
– В пятницу утром. Я это хорошо помню, потому что в выходные у меня был турнир по гольфу, и я надеялся в пятницу уйти пораньше с работы и уехать. Лорна должна была прийти в час, но позвонила и сказала, что у нее сильный приступ аллергии. Понимаете, она все равно собиралась уехать из города, чтобы найти где-нибудь спасение от цветочной пыльцы, и я сказал ей, что она может взять выходной. Ей не было никакого смысла приходить на работу в таком состоянии. По словам полиции, на следующий день она умерла.
– Значит, она должна была вернуться на работу седьмого мая?
– Мне надо проверить число. Мы договаривались, что через две недели, считая от понедельника, но к тому времени ее уже нашли мертвой. – Бонни вернулся к своей роли гида и начал рассказывать о стоимости строительства. Тем временем мы вошли в следующее помещение. Тихий шум струящейся воды и запах хлора создавали уже совсем другие ощущения. Зал в основном был заполнен клапанами обратного потока и напорными баками, готовым, казалось, лопнуть. Похоже, достаточно было одного хорошего подземного толчка, чтобы весь комплекс рухнул, выплеснув миллиарды галлонов воды, которая моментально убила бы нас обоих. Я придвинулась поближе к Бонни, делая вид, что проявляю интерес, которого совершенно не испытывала.
Когда я немного освоилась, он сказал:
– Вода подвергается предварительному хлорированию, чтобы убить микробов. Затем мы добавляем в воду коагулянты, которые обеспечивают слипание мелких частиц. В процессе коагуляции обычно участвуют и полимеры, они помогают образованию нерастворимых хлопьев, которые затем можно отфильтровать. У нас здесь имеется лаборатория, так что мы можем следить за качеством воды.
Ох, вот тебе и на. Теперь мне надо будет беспокоиться о микробах, которых не заметили в лаборатории. Попить воды всегда представлялось для меня простым делом. Берешь стакан, открываешь кран, наполняешь стакан до краев и пьешь, пока не начнешь рыгать. Я никогда не задумывалась о каких-то нерастворимых хлопьях или коагулянтах. Блевотина.
Объясняя мне работу станции, что он в прошлом проделывал уже, наверное, сотни раз, Бонни одновременно внимательно осматривал каждый дюйм, готовясь к предстоящей инспекции. Мы спустились по небольшой лестнице с бетонными ступеньками и вышли через дверь на улицу. После искусственного освещения день показался мне на удивление ярким, но сырой воздух был наполнен запахом химикатов. Длинная дорожка шла между открытыми отстойниками, где вода была спокойной, как стекло, и в ней отражалось серое небо и бетонное ограждение.
– Это флокуляционный и коагуляционный бассейны. Вода в них циркулирует, чтобы образовывались хлопья нужного размера и плотности, которые позже удаляются в осадочных бассейнах.
Я пробормотала что-то вроде «м-м» и «угу».
Бонни продолжал подробно описывать процесс очистки воды, веря, что мне интересно. Но на самом деле я смотрела (стараясь не выдать своего глубокого отвращения) на желоба, где на поверхности воды плавала какая-то вязкая на вид жидкость, темная, с пузырями. Осадок был черным, как лакрица, и выглядел как расплавленные автомобильные покрышки. Мое больное воображение представило, что будет, если нырнуть туда. Наверное, когда вынырнешь на поверхность, все тело превратится в лохмотья от всех этих химикатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33