Селеста стиснула его руку и нежно спросила:— И что же было потом, Роберт?Помедлив, он снова заговорил:— Я кричу ей: «Мама, подожди!» — и бегу следом.Он взглянул на Селесту, и она увидела, что его лицо искажено подлинной мукой.— Но как бы быстро я ни бежал, мне никак не удается хотя бы приблизиться к ней. Наоборот, она уходит все дальше и дальше, а я продолжаю кричать ей вслед: «Мама, мамочка, остановись! Подожди меня!..»Тут глаза Роберта увлажнились, а голос упал до шепота: — Но она никогда не останавливается…У Селесты заныло сердце, так ей было жаль Роберта. Поцеловав его руку, она прижала ее к своей щеке. Ей хотелось обнять его и баюкать, как ребенка. Надо было что-то сказать, но нужные слова не шли ей на ум, и Селеста продолжала гладить и покрывать поцелуями лицо Роберта.Внезапно он отпрянул и резко сказал:— Прекрати!Селеста тут же отодвинулась, удивленная такой переменой. Ей показалось, что эти слова были вызваны не гневом, а испугом. Заглянув в глаза Роберта, она поняла, что не ошиблась. Он действительно боялся — боялся ее. Вдохновленная женской интуицией, Селеста начала догадываться, что стоит за этим страхом. Очень медленно она сняла с себя платье.Взгляду Роберта предстала ее обнаженная грудь. Заметив, как он жадно облизнул пересохшие губы, Селеста соблазнительно улыбнулась. Наклонившись над ним так, что острые соски оказались прижатыми к его голой груди, она обвела языком его рот.Погладив пальцами грудь и живот Роберта, Селеста перевела руку ниже и смело обнажила его мускулистые бедра. Хотя чувствовалось, что молодой человек весь дрожит от напряжения, он не сделал даже малейшей попытки остановить ее.Пальцы Селесты быстро скользнули еще ниже и коснулись восставшей плоти. У него перехватило дыхание, а Селеста тем временем наклонилась и провела языком по теплому пульсирующему органу.К ужасу Роберта, оргазм наступил мгновенно, словно он был не взрослым мужчиной, а мальчишкой-школьником, и сперма попала Селесте в рот. Уверенность в том, что она обладает неограниченной властью над этим человеком, разожгла в ней страсть. Когда другие мужчины требовали от нее такого способа любви, Селесте было только противно. Роберт же, напротив, ни о чем ее не просил, однако единственное, чего ей хотелось, это доставить ему наслаждение.Нагнувшись и проведя языком по обнаженной груди Роберта, Селеста почувствовала, как колотится его сердце. А когда она остановилась и куснула напряженный сосок, его тело мгновенно ответило на эту ласку. Она радостно улыбнулась. Теперь ей захотелось удовлетворить собственное желание. Она раздвинула бедра и села на Роберта сверху. Он словно сошел с ума — слишком долго его мужская сила находилась в неестественно подавленном состоянии. Издав дикий крик, Роберт накинулся на соблазнительную грудь любовницы. Его губы жадно сосали напряженные соски.Селеста откинула голову. Все ее тело сотрясалось от приливов страсти. Пальцы вонзились в густую шевелюру Роберта, и она еще теснее прижалась к нему.Внезапно он остановился и поднял голову. Нет, слишком долго его страсть и мужская сила находились под спудом, сейчас он, наконец, возьмет свое. Ему предстоит кончить то, что начала Селеста. Роберт перекатился на бок, привстал и подмял под себя Селесту. Его язык властно хозяйничал в ее рту, и она только сладко стонала от удовольствия, которое дарил ей этот бесстыдный язык. Роберт покрыл неистовыми поцелуями лицо и губы Селесты, а затем набросился на ее обнаженную грудь. Обхватив одну, он поднес ко рту тугой сосок.Обуреваемая изысканной мукой эротического восторга, Селеста извивалась под Робертом, а ее крики вскоре перешли в прерывистые вздохи — это его длинные пальцы проникли в самую сокровенную глубину ее женского естества.— Роберт, о Боже, Роберт… — простонала девушка, чувствуя, как разожженное им пламя горячит ей кровь.Все ее тело сотрясалось под действием все новых приливов страсти. Издав дикий крик, в котором смешались предвкушение победы и какое-то животное удовольствие, Роберт проник в ее лоно и тут же почувствовал, как она крепко сжала его плоть. Ритм его движений стал учащаться. Подняв голову, он снова жадно овладел ее ртом. Селеста обхватила руками его шею и прижалась к нему так тесно, что их тела, достигнув наивысшей точки наслаждения, словно слились воедино. Роберт навалился на нее всей тяжестью, и какое-то время они в изнеможении лежали, не в силах двигаться, а их прерывистое дыхание было единственным звуком, раздававшимся в комнате. Наконец он поднял голову, и взгляд его темных глаз слился с ее огромными зелеными очами. Казалось, он сам не верит тому, что только что произошло.— Я сделал тебе больно?Она покачала головой. Он перекатился на спину и вытянулся рядом с ней.— Извини, Селеста.Сердце у нее в груди готово было разорваться от нахлынувших чувств, однако слова прозвучали почти обыденно:— Я виновата не меньше тебя.Казалось бы, акт любви должен был дать Роберту то эмоциональное освобождение, в котором он так отчаянно нуждался, но вместо этого он понял лишь одно — свою полную мужскую несостоятельность.— Тебе не в чем себя винить. Это я не имел права обращаться с тобой так. Мне нужно было доказать кое-что самому себе… и мне это удалось.Такое признание показалось Селесте весьма необычным. Как правило, мужчины пользовались ею как хотели, вовсе не считаясь с ее желаниями. Она приподнялась на локте и наклонилась над Робертом, при этом длинные пряди ее волос ласкали его обнаженную грудь подобно шелковистым нитям.— Роберт, мужские страсти мне хорошо известны. Мне не надо было возбуждать тебя.«Господи помилуй, да она же еще меня успокаивает!» — подумал он сердито. В его глазах сверкнул гнев.— Ну почему ты все твердишь, что виновата сама? Это я вел себя как животное. Я ведь не любви с тобой предавался, а почти изнасиловал тебя.— Ни один мужчина не предавался со мной любви, Роберт, в том смысле, который ты вкладываешь в это понятие, — мягко напомнила она ему.От этого жуткого признания у него перехватило дыхание. Поймав отрешенный взгляд Селесты, он с грустью подумал: «Так молода, а уже старуха…» На какое-то мгновение собственные горести, терзавшие Роберта на протяжении долгих месяцев, были им забыты, и он проникся истинным сочувствием к этой девушке.— Сколько тебе лет, Селеста?Обрадовавшись тому, что он проявил к ней какой-то интерес, она просто ответила:— Через два месяца будет восемнадцать.«Интересно, — подумал Роберт, — давно ли она зависит от прихотей мерзавцев вроде Сэма Брейзера? Впрочем, разве сам я намного лучше?..»— А сколько у тебя было мужчин, Селеста?— Много, мой дорогой, — откровенно ответила она.— Ну что же, теперь ты можешь добавить к своей коллекции и меня, однорукого недотепу. — Выражение его лица стало угрюмым. — Давай спать, Селеста.Она послушно встала, намереваясь вернуться на свое ложе, но Роберт остановил ее:— Можешь остаться здесь. Какой теперь смысл мучиться на полу?Селеста легла рядом с Робертом. Он обвил рукой ее плечи и привлек к себе.— Ну, разве мы не чудная парочка, а? — спросил он с горькой иронией.Селеста, не обратив внимания на его сарказм, улыбнулась и теснее прижалась к нему. Ей было хорошо и покойно. Глава 19 Через месяц после отъезда из Сент-Луиса Энджелин и Руарк прибыли в английский порт Ливерпуль. Морское путешествие по Атлантике заняло всего две недели — рекордно короткий срок для тех времен, — но Энджелин не смогла им насладиться, так как все время чувствовала себя плохо из-за холодного ветра и качки.Вконец изможденная и осунувшаяся, она с облегчением покинула борт парохода. Теперь ее мучило лишь одно — возвращаться придется тем же путем. Эта мысль не давала ей покоя и слегка омрачала ту радость, которую она испытала, ступив на твердую землю.Сидя в карете, Энджелин ждала, пока погрузят их багаж. Операцией руководил Руарк. Вскоре тошнота и дурное ее настроение миновали, и к тому времени, как Руарк присоединился к ней, она была уже в состоянии выдавить из себя улыбку.В течение двух недель Энджелин приходилось довольствоваться скучными морскими пейзажами, так что поездка по живописной английской земле внесла в ее жизнь приятное разнообразие. Когда же карета остановилась у небольшого элегантного особняка, принадлежащего Руарку, Энджелин и вовсе повеселела.В последующие дни длительные прогулки по цветущим лугам принесли спасительное отдохновение от тесной, постоянно качающейся палубы парохода и понемногу вытеснили из головы Энджелин невеселые мысли об обратной дороге. Она снова почувствовала себя хорошо — перемена, не укрывшаяся от проницательного взгляда Руарка. Однажды, когда они вдвоем гуляли по саду, Руарк обратился к ней с неожиданным предложением:— Энджел, как ты смотришь на то, чтобы взять немного вещей и совершить небольшое путешествие, пока скачки еще не начались?— Путешествие? Но куда?— Ну, хотя бы… Как ты думаешь, что сказал бы твой почтенный отец, узнай он, что его дорогая девочка ступила на благословенную землю его предков?— В Шотландию? — воскликнула Энджелин. — Ах, Руарк, он был бы в восторге! То есть я хочу сказать — я буду в восторге… Но только как же скачки?— У нас еще уйма времени — если, конечно, мы быстро уложим вещи, — многозначительно добавил он, и в его глазах заплясали веселые чертики.Энджелин на мгновение стиснула Руарка в объятиях, расцеловала его и бегом помчалась к дому. — Стой, Энджел, ты куда?— Укладывать вещи, конечно, — крикнула она на бегу.Руарк улыбнулся, восхищенный ее энергией. За тот не слишком долгий срок, что они прожили вместе, он понял, что, хотя поначалу между ними время от времени и возникали досадные размолвки, сейчас им легко и свободно вместе. Энджелин была непритязательна, и угодить ей труда не составляло. Особенно же Руарк ценил в ней ту готовность, с которой она стремилась удовлетворить малейшее его желание. Покачав головой, он спросил себя: «И как могло случиться, что такой ангел согласился стать моим?..»Итак, они отправились в Шотландию и, добросовестно, как и положено настоящим туристам, осмотрев все исторические достопримечательности и красоты тамошней природы, пришли в восхищение.На обратном пути Энджелин была чрезвычайно возбуждена и не могла говорить ни о чем другом, кроме как о поразившей ее Шотландии. Казалось, виды этой земли, даже звуки, навсегда запечатлелись в ее памяти. Вернувшись в поместье, она первым делом села к столу и взяла в руки перо — надо, чтобы ее дорогой отец поскорее узнал, что она все-таки побывала на его родине и навсегда полюбила красоту этого сурового края и его гордых, немногословных жителей.Руарк же отправился отдать необходимые распоряжения слугам, а также проверить состояние дел на конюшне. Вернувшись, он с изумлением увидел, что Энджелин уже исписала не одну страницу.— Энджел, дорогая, ты что — пишешь книгу?Оторвавшись от бумаги, она взглянула на Руарка и, нимало не сетуя на то, что он прервал ее занятие, радостно воскликнула:— Ах, Руарк, как я благодарна тебе за эту поездку! Подумать только — мы побывали в Шотландии… Мне кажется, я могла бы прожить там всю жизнь!..Руарк задумчиво улыбнулся. Красота тех мест, разумеется, покорила и его, но до сих пор ему, как человеку практичному, чьи деловые интересы неразрывно связаны с размещенными на родине капиталами, даже в голову не приходило, что можно поселиться в Шотландии навсегда.Теперь же, глядя на лучащееся счастьем лицо Энджелин, он почувствовал, как в его душу нисходят радость и гармония. «Да, с этим ангелом можно навсегда поселиться в таком благословенном месте, как Шотландия», — подумал Руарк.
В день начала скачек «Гранд-нэшнл» Энджелин предпочла отправиться туда с Руарком заранее, чтобы не ехать потом одной. В этот ранний предрассветный час в воздухе еще висел густой туман, и Энджелин, дожидаясь Руарка и его жокея по имени Джеймс Деннехи, поплотнее закуталась в теплый плащ. Мужчины тем временем в последний раз изучали трассу, стараясь получше запомнить все повороты и расстояния между препятствиями.Джеймс много раз был участником скачек в Ирландии, а вот в «Гранд-нэшнл» ему участвовать еще не доводилось. Эта четырехмильная треугольная трасса с тремя десятками сложнейших препятствий, несомненно, представляла собой величайшее испытание для выдержки и мужества, как самого жокея, так и его скакуна.Несмотря на ранний час, на трассе уже трудились люди: садовники ровняли граблями пешеходные дорожки, мусорщики рыскали по траве в поисках небрежно брошенного обрывка бумаги или окурка сигары, а вездесущие завсегдатаи скачек сверяли результаты утренней разминки лошадей и делали ставки.Пытаясь согреться, Энджелин возвратилась к конюшне и вошла в стойло гнедого жеребца Руарка по кличке Лихой Рыжик. У этой небольшой лошадки был, однако, уверенный и упругий бег. На классически вылепленной морде ладного жеребца выделялись умные, ласковые глаза, да и характер животного был под стать его внешнему виду. Энджелин любовно похлопала своего любимца по шее, и в эту минуту резкий запах пота, мыла и навоза ударил ей в ноздри. Прислонившись к перекладине, разделявшей соседние стойла, она несколько минут не могла справиться с приступом тошноты и головокружения.Надо поскорее выйти на воздух, подальше от этого мерзкого запаха, решила Энджелин и поспешила к основной трассе, намереваясь дождаться там Руарка. К тому времени как он возвратился, приступ дурноты уже прошел. Бросив внимательный взгляд на съежившуюся от холода Энджелин, Руарк заметил небрежным тоном, в котором, однако, угадывалось беспокойство:— Держу пари, что ты сейчас не отказалась бы от чашки горячего чая.— Ну что ж, не буду отрицать, он был бы весьма кстати, — в тон ему ответила Энджелин, улыбаясь.Он любовно прижал ее к себе:— Ты хороший парень, Энджел.Энджелин вдыхала его тепло и думала о том, что в его объятиях забывает обо всех своих горестях. Вот и сейчас, как только Руарк обнял ее, ей сразу стало теплее.— Граф Санфортский приглашает нас на завтрак. Ты как, согласна, Энджел?Она лукаво взглянула на него, очаровательно надув губки:— Если там удастся выпить горячего чаю, мистер Стюарт, то, разумеется, согласна!— Ну, я уверен, что там и помимо чая будет много всего. Насколько я знаю Челси, с его размахом можно запросто принимать саму королеву Викторию!Вскоре Энджелин убедилась, что слова Руарка не были преувеличением. Не считаясь с расходами, граф превратил ярко-желтую палатку, развернутую рядом со зданием клуба, в роскошный обеденный зал. По всему периметру этого импровизированного зала для удобства гостей были расставлены диваны, стулья и столы. Повара трудились на кухне с самого утра, готовя бесчисленное множество самых изысканных блюд, от экзотических блинчиков в сладком винном соусе, которые полагалось подавать к столу, предварительно облив коньяком и поднеся к ним спичку, так что они вспыхивали огнем, до старого доброго, знаменитого в Англии йоркширского пудинга. Войдя в палатку, Энджелин увидела, что несколько вышколенных официантов, держа в руках серебряные подносы, неслышно снуют между гостями, предлагая им шампанское.Руарк тут же усадил ее за стол и, когда она отказалась от завтрака, заказал ей чай и свежие лепешки. Сам он выбрал яичницу с толстыми ломтями ветчины.К полудню палатка наполнилась оживленной толпой гостей, предвкушавших начало скачек. Утомленная Энджелин предпочла тихо посидеть в уголочке, в то время как Руарк беспрестанно вступал в беседу то с одним, то с другим своим знакомым. Увидев, что гостья скучает в одиночестве, к ней поспешил хозяин. Шестидесятилетний седьмой граф Санфортский, несмотря на свой возраст, был высоким, стройным мужчиной с проницательными глазами и роскошными усами. Человек, чрезвычайно приятный в общении, Санфорт умел прекрасно держать себя в обществе и обладал изяществом и самоуверенностью, которые свойственны обычно семействам, на протяжении многих поколений живущим в роскоши.— Мы утомили вас, моя дорогая? — участливо осведомился он, пододвигая стул и садясь рядом с гостьей.— Совсем нет, лорд Санфорт. Все происходящее здесь кажется мне восхитительным… и странным. Трудно поверить, что и года не прошло с того времени, когда я думала лишь об одном — как бы выжить.Заметив его недоуменный взгляд, она поспешила пояснить:— Я имею в виду Гражданскую войну, милорд. Я родом с Юга.Санфорт слегка качнул своей седой головой:— Понимаю.Он наклонился к Энджелин, словно собираясь сообщить ей какую-то тайну:— Между нами говоря, моя дорогая, мы, англичане, симпатизировали конфедератам. Что до меня, то я искренне восхищался подвигами вашего генерала Стюарта. Этот бесшабашный юнец напомнил мне дни моей молодости, когда я командовал полком легкой кавалерии в Индии!..— Рада, что вам повезло больше, чем ему, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41