– Что вы делаете? – удивился страховой агент. Иди поднесла его ладонь к своим губам.– Что вы хотите?Фред Дов застыл, как статуя.– Говорите, – языком Иди нежно облизывала костяшки его пальцев, – что вы хотите?– Что я хочу... чтобы не вызывать полицию? Вы это имеете в виду? – срывающимся шепотом произнес страховой агент.Иди улыбнулась. Ладонь Фреда Дова ощутила прикосновение ее губ и зубов.– На какую сумму застрахован дом? – спросила Иди.– Зачем вам это знать?– Сто двадцать тысяч? Сто тридцать?– Сто сорок одна, – ответил Фред Дов и подумал: «У нее невероятно нежное дыхание».Иди переключилась на сексуально-ласковый тон, тот самый, с помощью которого ей не удалось соблазнить в Палм-Бич молодого Кеннеди.– Сто сорок одна? Вы уверены, мистер Дов?– Да, сумма страховки такова из-за плавательного бассейна.– Ох, конечно же. – Иди прижалась крепче, сожалея о том, что надела бюстгальтер, хотя, как она подозревала, сейчас это уже не имело большого значения. Тормозные колодки у бедняги Фредди уже задымились. Она пощекотала ресницами шею страхового агента и почувствовала, как его лицо уткнулось в ее волосы.– Что вам нужно? – с трудом вымолвил Фред Дов.– Мне нужен партнер, – ответила Иди Марш, скрепляя их соглашение долгим страстным поцелуем. * * * Сержант Кейн Дарби относился к службе в Национальной гвардии с той же серьезностью, с какой относился к своей официальной работе в качестве охранника в тюрьме строгого режима. И хотя он предпочел бы остаться в Старке с грабителями и убийцами, долг призвал Кейна Дарби в Южную Флориду на следующий же день после урагана. Подразделением Национальной гвардии, в котором находился Дарби, командовал ночной управляющий рестораном, который строго-настрого проинструктировал своих подчиненных открывать только ответный огонь. Судя по тому, что Дарби знал о Майами, ситуация, когда их могли обстрелять, отнюдь не казалась такой уж невероятной. Но тем не менее, он понимал, что основными задачами Национальной гвардии являются поддержание порядка, оказание помощи нуждающимся и борьба с мародерством.В первый день по прибытии их подразделение до самого вечера устанавливало палатки для бездомных, выгружало из трейлера Красного Креста тяжелые баки с питьевой водой. После ужина Кейна Дарби назначили нести дежурство на комендантском посту на Квейл Руст-драйв, недалеко от Флорида-Тернпайк. Дарби и еще один гвардеец – мастер фабрики по производству бумаги – заступили на дежурство, в их обязанности входило останавливать и проверять легковые и грузовые автомобили. У большинства водителей имелись уважительные причины для того, чтобы находиться в пути после наступления комендантского часа, – некоторые разыскивали пропавших родственников, другие ехали в больницу, а третьи просто заблудились в отсутствие всяких указателей. Если возникал вопрос о разрешении проезда, то мастер с бумажной фабрики целиком полагался в этом на сержанта Дарби, поскольку тот работал в правоохранительных органах. Нарушали комендантский час в основном телевизионщики, зеваки и подростки, намеревавшиеся украсть что-нибудь. Такие машины Кейн Дарби останавливал и отсылал обратно на шоссе.В полночь мастер с бумажной фабрики вернулся в лагерь, оставив сержанта Дарби одного у шлагбаума. Сержант подремал примерно пару часов, но внезапно его разбудило громкое фырканье. Затуманенному взору Дарби предстала фигура большого медведя, она находилась ярдах в тридцати, на краю поляны, окруженной соснами. А может, это была просто причудливая тень, поскольку совсем не напоминала шарообразных черных медведей, которых Кейн Дарби, будучи браконьером, частенько отстреливал в национальном заповеднике Окала. А этот зверь был футов семь ростом.Чтобы взгляд прояснился, Кейн Дарби закрыл глаза, крепко сомкнув веки, а затем очень медленно открыл их. Огромная фигура продолжала стоять на том же месте – этакий неподвижный призрак. Здравый смысл подсказывал сержанту, что он ошибается... не может быть таких огромных медведей во Флориде! И все же он очень похож...И Кейн Дарби вскинул ружье.Но тут краешком глаза сержант заметил фары автомобиля, мчащегося по Квейл Руст-драйв. Он повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Кто-то летел на большой скорости к его посту, словно летучая мышь, вырвавшаяся из преисподней. Судя по вою сирен, машину преследовала половина полиции города.Когда Кейн снова повернулся к медведю, или к тому, что выглядело как медведь, там уже ничего не было. Сержант опустил ружье и переключил все свое внимание на сумасшедшего, который управлял приближавшимся грузовиком. Кейн Дарби застыл перед полосатым шлагбаумом в угрожающей позе: спина прямая, ноги расставлены, ружье на изготовку.В полумиле позади грузовика тянулась цепочка синих и красных мигалок, но беглеца, похоже, погоня не пугала. Грузовик приближался, и Кейн Дарби принялся лихорадочно прикидывать в уме варианты. Этот идиот не собирается останавливаться, теперь это вполне очевидно, ведь сейчас ему должно быть хорошо видно (если только он не слепой, пьяный или и то и другое вместе) человека в форме, преградившего путь.Но грузовик не только не снизил скорости, а, наоборот, даже увеличил ее. Отскакивая в сторону, Кейн Дарби выругался. Больше всего в этой ситуации сержанта оскорбило полное неуважение водителя к человеку в форме, и не важно, была ли это форма Департамента исполнения наказаний или Национальной гвардии. Поэтому, когда идиот-водитель снес шлагбаум, сержант в сердцах пальнул вслед несколько раз.Оцепенев от изумления, Кейн Дарби наблюдал, как грузовик на полной скорости вылетел с дороги и плюхнулся в дренажный канал. Такого не ожидал никто, даже сам водитель грузовика – Гил Пек. Звуки выстрелов настолько напугали его, что он даже не смог отыскать ногой педаль тормоза.Единственное, что не удивило Гила Пека, учитывая тяжелый груз ворованных кирпичей, так это с какой быстротой машина погрузилась в теплую мутную воду. Гил выбрался через окно кабины, доплыл до берега и расплакался, проклиная свою злую судьбу. Все его трофеи были потеряны, за исключением пакета с гашишем, который всплыл на поверхность как раз в тот момент, когда подъехала первая полицейская машина.Но сейчас даже наркотик не так сильно волновал Гила Пека. Как только на него надели наручники, он заявил:– Я не убивал его!– Кого? – спросил полицейский.– Ну, того парня, вы же знаете. Парня на стоянке трейлеров. – Гил Пек был уверен, что полицейские преследовали его именно потому, что обнаружили тело распятого человека.Но они, оказывается, не обнаружили никакого трупа. На душе у Гила стало еще хуже. Надо было держать за зубами проклятый язык. А теперь уже слишком поздно. На поверхность канала начали всплывать розовые и голубые трусики-бикини, похожие на медуз.– Что за парень и какая стоянка трейлеров? – задал вопрос полицейский.Гил Пек рассказал ему о мертвеце, распятом на тарелке телевизионной спутниковой антенны. Когда прибыли другие полицейские, Гил повторил свой рассказ и еще раз решительно заявил о своей невиновности. Один из полицейских предложил Гилу проводить их к месту преступления, и тот согласился.После того как фельдшер осмотрел Гила на предмет сломанных костей, мародера усадили в задний зарешеченный отсек патрульного автомобиля, за рулем которого сидел крупный темнокожий полицейский в шляпе «стетсон». По пути к стоянке трейлеров Гил Пек разразился еще одним страстным монологом по поводу своей невиновности.– Но если вы не убивали его, – оборвал Гила патрульный, – то почему убегали от нас?– Меня напугала та жуткая картина. – Гил вздрогнул. – Сами увидите.– Ох, сгораю от нетерпения, – буркнул патрульный.– Сэр, вы христианин?«Удивительно, как быстро наручники заставляют вспомнить о Боге», – подумал патрульный и спросил у Гила:– Вам зачитали ваши права?Гил Пек прижался лицом к прутьям решетки.– Если вы христианин, то должны поверить моим словам. Это не я распял того беднягу.Но Джим Тайл всем своим христианским сердцем надеялся, что сделал это именно Гил Пек. В противном случае серьезное подозрение падало на человека, которого Джим не хотел арестовывать, если только у него просто не будет выбора. Глава 9 Пока Макс Лам дважды звонил по телефону, Сцинк стоял рядом, прислушиваясь к разговору. Будка телефона-автомата находилась на стоянке для грузовиков на Кроум-авеню, на самом краю Эверглейдс. По дороге на юг в зону бедствия тянулись вереницы грузовиков с длинными прицепами, нагруженными лесоматериалами, листовым стеклом и толем. Никто из шоферов даже дважды не взглянул на небритого мужчину в телефонной будке, хотя их внимание и мог бы привлечь ошейник.Когда Макс Лам повесил трубку, Сцинк схватил его за руку и повел к гидроплану, стоявшему у берега мутного канала. Сцинк приказал Максу лечь на носу гидроплана, и, в таком положении он оставался в течение двух часов, ощущая каждой косточкой вибрацию корпуса, а уши у Макса заложило от шума двигателя. Сцинк больше не пел, и Макс терялся в догадках, какими же своими действиями он вызвал очередное недовольство похитителя.По дороге они остановились один раз. Сцинк ненадолго покинул гидроплан и вернулся с большой картонной коробкой, которую поставил на носу рядом с Максом. Их путешествие продолжалось до сумерек, и когда Сцинк наконец разрешил Максу подняться, тот с удивлением обнаружил, что они вернулись в индейскую деревню. Пробыли они здесь недолго, и у Макса не хватило времени поговорить со Сцинком о том, чтобы вернуть свою видеокамеру. Сцинк позаимствовал в деревне фургон, поставил коробку на заднее сиденье, а своего пленника пристегнул ремнем к сиденью пассажира. Обезьяны нигде не было видно, что вполне устраивало Макса.Сцинк надел свою шапочку для душа, и они продолжили путешествие. Максу захотелось в туалет, но он не осмелился попросить Сцинка остановить машину, у него вообще поубавилось уверенности в том, что он сможет уговорить похитителя отпустить его.– Что-то случилось? – все же поинтересовался Макс.Сцинк наградил его холодным взглядом.– Я помню твою жену. Видел ее на пленке, она обнимала и успокаивала двух маленьких девочек.– Да, это Бонни.– Прекрасная женщина. Ты как раз показал ее лицо крупным планом.– А нельзя ли остановить машину, – не вытерпел Макс, – хоть на минутку.Сцинк не отрывал взгляда от дороги.– У твоей жены доброе сердце, на пленке это сразу видно.– Она святая, – согласился Макс. Он засунул обе ладони между ног, решив, что лучше завязать член узлом, чем обмочиться на глазах губернатора.– И почему она связалась с тобой, не могу понять. Загадка, да и только. – Сцинк резко остановил машину. – Почему ты не поговорил с ней сегодня? Звонил приятелю в Нью-Йорк, своим родителям в гребаный Милан в Италии. Но почему не Бонни?– Я не знаю, где она. А этот чертов автоответчик...– Да еще нес какую-то чепуху о том, что вы поссорились...– Я не хотел беспокоить Питера.– Ладно, Бог с тобой. – Сцинк переключил скорость на «нейтралку» и, распахнув дверцу, выскочил из машины. Он вновь появился в свете фар – этакий седовласый призрак, склонившийся над дорогой.Макс прильнул к окну, чтобы посмотреть, что он делает.Вернувшись в машину, Сцинк положил на сиденье рядом с Максом мертвого опоссума, отчего Макс отшатнулся с отвращением. Через несколько миль Сцинк добавил к вечернему меню раздавленную грузовиком длинную змею. Макс напрочь позабыл о своем мочевом пузыре и вспомнил о нем только тогда, когда они сделали привал в пустой конюшне к западу от Кроум.Лошади разбежались, напуганные ураганом, а их владелец собрал седла и упряжь и насыпал корма на тот случай, если животные вернутся. Стоя в темноте, Макс торопливо облегчил мочевой пузырь. Мелькнула мысль убежать, но он боялся, что один не проживет в лесу даже до утра. В представлении Макса вся Флорида к югу от Орландо была огромным болотом, в котором обитали дикие звери. У одних из этих зверей имелись когти и ядовитые зубы, другие разъезжали на гидропланах и грабили на дорогах. Но для Макса все они были одинаковы.Появившийся рядом Сцинк объявил, что ужин скоро будет готов. Макс последовал за ним в конюшню. Он поинтересовался у Сцинка, разумно ли было разводить костер внутри конюшни, на что Сцинк ответил ему, что это очень опасно, но создает комфорт.Макс удивился тому, что даже шквальный ветер не смог выветрить из конюшни запах конского навоза, но это было даже хорошо, потому что он полностью заглушал запах вареного опоссума и жареной змеи. После ужина Сцинк разделся до своих боксерских трусов и, окутанный облаком старой навозной пыли, сделал двести приседаний. Затем сходил к машине и принес из нее в конюшню большую картонную коробку. Он спросил у Макса, не желает ли тот сигарету.– Нет, спасибо, – отказался Макс. – Я не курю.– Да ты шутишь.– И не думал шутить.– Но ты же продаешь их...– Мы занимаемся только рекламой, вот и все.– Ах, значит, только рекламой. – Сцинк поднял с земли свои брюки и принялся шарить по карманам. Макс решил, что он ищет спички, но ошибся. Сцинк искал пульт управления электрошоковым ошейником.Когда Макс пришел в себя, то обнаружил, что лежит на мокром спрессованном сене. Глазные яблоки прыгали в глазницах, шею жгло и щипало. Он сел и спросил:– Что я такого сделал?– Ты должен быть наверняка уверен в товаре, который рекламируешь.– Послушайте, я не курю.– Можешь научиться. – Перочинным ножом Сцинк вскрыл картонную коробку, она была полна сигарет «Бронко», блоков, наверное, сорок.Макса охватила тревога.Похититель еще раз спросил у Макса, как можно быть уверенным в товаре, если сам его не попробовал, на что Макс с угрюмым видом ответил:– Я еще рекламирую душ с запахом малины, но сам-то я им не пользуюсь.– Поосторожнее, – воскликнул Сцинк, – а то ты меня снова разозлишь. – Он открыл пачку сигарет, вытащил одну и вставил ее между губами Макса. Затем чиркнул спичкой о стену конюшни и прикурил сигарету. – Ну?Макс выплюнул сигарету.– Но это же просто смешно.Сцинк поднял окурок и вновь вставил его между плотно сжатыми губами Макса.– У тебя два варианта, – предупредил Сцинк, поглаживая пальцем кнопку пульта. – Или будешь курить, или...Макс Лам с явной неохотой сделал затяжку и тут же закашлялся. Положение Макса усугубилось еще и тем, что Сцинк привязал его к столбу.– Такие люди, как ты, Макс, для меня полная загадка. Зачем вы приезжаете сюда? Почему так себя ведете? И вообще, почему вы живете такой жизнью?– Ради Бога...– Помолчи лучше, прошу тебя.Сцинк порылся в своем рюкзаке и вытащил оттуда плейер «Уокмэн». Устроившись в сыром углу конюшни, он надел наушники и прикурил что-то вроде самокрутки, правда, пахла она совсем не как марихуана.– Что это? – спросил Макс.– Жаба. – Сцинк сделал глубокую затяжку. Через несколько минут глаза у него округлились, шея обмякла.Макс Лам, словно автомат, курил сигарету за сигаретой. Время от времени Сцинк открывал глаза и приставлял палец к своей шее, напоминая Максу об ошейнике. Макс курил и курил. Он заканчивал уже двадцать третью сигарету, когда Сцинк вышел из транса и поднялся.– Чертовски хорошая жаба. – Он вытащил у Макса изо рта сигарету.– Мне плохо, капитан.Сцинк развязал его и разрешил отдохнуть.– Завтра ты позвонишь и оставишь сообщение для жены. Мы организуем встречу.– Зачем?– Чтобы я мог понаблюдать за вами двоими. Хочу увидеть, как вы будете вести себя, смотреть в глаза друг другу, ну и все такое прочее, понял?Сцинк вышел из конюшни, заполз под машину, где свернулся калачиком, и начал похрапывать. Поскольку Макс не переставал кашлять, он решил остаться спать в конюшне. * * * Бонни Лам проснулась в объятиях Августина. Но возникшее чувство вины сразу ослабло, как только Бонни увидела, что Августин спит в джинсах и футболке. Она не помнила, чтобы он одевался ночью, но было очевидно, что Августин так и сделал. Бонни была уверена, что близости между ними не было. Да, она много плакала, Августин ее успокаивал, но никакого секса.Бонни решила потихоньку выскользнуть из кровати, чтобы не разбудить Августина, иначе оба могли почувствовать себя неловко, ведь они лежали обнявшись. А может, никакой неловкости и не возникло бы. Возможно, Августин точно знает, каких слов следует избегать в подобной ситуации. Совершенно ясно, что он умел обращаться с плачущими женщинами, потому что очень нежно гладил ее и шептал слова успокоения. Но когда Бонни поймала себя на мысли, что ей нравится запах его тела, она решила, что сейчас самое время потихоньку встать.Как Бонни и надеялась, Августин был хорошо воспитан и притворился спящим, пока она благополучно не скрылась на кухне и не занялась приготовлением кофе.Когда он вошел на кухню, она почувствовала, что покраснела.– Извините меня, – пробормотала Бонни, – за прошлую ночь.– А что случилось? Вы меня изнасиловали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43