Тощий человечек в очках выхватил из-за уха карандаш, а из кармана – блокнот и проверещал:
– Рон Хорбетт, издание "Поговорки два раза в неделю". Могу я процитировать вас, мэм?
– Процитируйте лучше меня, – мрачно буркнул шериф Догерти. – Так вот, я арестую любого, кто сейчас же не сядет и не заткнется. Я тут привел с собой кое-кого, кому не терпится вас повидать.
– Кого? – Возглас этот едва не застрял в толчее рук, ног и носов, ибо люди пытались исполнить приказ шерифа.
Возможно, публика всего лишь пыталась выиграть время, но внезапно комната превратилась в сидячую забастовку. Наша Кулинарная группа заняла коврик перед камином, будто это была неприкосновенная территория. Бен обвил меня рукой. Шериф Том отступил в сторону – и вошла она.
Мэри Фейт! И выглядит, словно секретарша, готовая застрочить в блокноте под диктовку шефа. Каштановые волосы, коричневый костюм, очки на носу. И совсем не похожа на призрак, явившийся из речной пучины.
– Что за надувательство! – взревела толпа.
– Боже мой, – прошептал Бен, – так она все подстроила! Инсценировала собственную гибель, чтобы обвинить мать… Неужели писатели готовы на все, лишь бы продать свою книжонку?
– Здравствуйте, дорогие мои! – На устах ее расцвела озорная улыбка, но голос… Он не подходил Мэри… как и каштановые волосы-сосульки. Но что это… Внезапно она стащила с головы волосья, обнажив… короткие платиновые локоны. Затем пришел черед очков, коричневого жакета и юбки, которая была отброшена в сторону с непередаваемым изяществом. Ну прямо повторение на "бис" стриптиза в баре Джимми.
Теола Фейт…
Внезапно я все поняла.
Шериф Том придвинул ей табуретку, и Теола грациозно опустилась на нее.
– Дорогие, знаю, что все вы считаете меня страшной злюкой, и мне бы искренне хотелось признаться, что я терзаюсь угрызениями совести, но, к несчастью, это не так. Есть ли больший соблазн для актрисы, нежели создать персонаж, в реальность которого поверят все – издатели, пресса, поклонники? По сути, даже два персонажа, потому что Теолы-матери на свете не существует. Признаться, я никогда не хотела ею стать, в отличие от многих женщин, но самое странное то, что… – она посмотрела прямо на меня, – постепенно я ее полюбила… Мы с Мэри обнаружили, что убить единственного ребенка, которого у меня никогда не было, гораздо труднее, чем я предполагала.
– Зачем ты это сделала – выдумала дочь, написала книжку?.. – запинаясь, пробормотала продавщица одежды.
Поставив ноги на перекладину табуретки, Теола Фейт улыбнулась.
– Изначальным стимулом были деньги. Да, сперва я подумывала, не написать ли просто мемуары. Но быстро поняла, что придется морочить всем голову. Это удивит многих из вас, но в основном я вела смертельно скучную жизнь. Ни разу не пыталась спасти от истребления какую-нибудь редкую зверушку или остановить войну. О да, кое-какие любовные интрижки у меня были. И порой на званых обедах я грубила всем подряд. Но, по-вашему, станут люди платить за это двадцать один доллар девяносто пять центов? Конечно же, я понимала, что классно было бы написать обо всех моих друзьях и знакомых и публично раздеть их догола. Но, видите ли, это не мой литературный стиль. О, какое жгучее негодование я испытывала всякий раз, когда заходила в книжный магазин и наталкивалась на очередной бестселлер писаки, который мог похвастать разве что знаменитым родителем. И это ничтожество увлеченно смешивало родича с навозом! Да еще за деньги, и немалые! Я же, будучи лишенной деток, не могла рассчитывать на подобную дурную славу. И тут меня вдруг кольнуло: сколько же из этих книг написаны подставными лицами?
– Господи, эта женщина совершила смертный грех обмана! – Преподобный Енох бил себя кулаком в грудь.
– Как и все остальные писатели, – невозмутимо отозвалась Теола.
Шериф Догерти покачал головой:
– Одного не пойму: как ты рассчитывала выйти сухой из воды?
– Дорогой мой, – она кокетливо заправила платиновую прядь за ухо, – жизнь в постоянном волнении – это очень приятное разнообразие по сравнению с существованием отшельницы. Самая пустячная проверка показала бы, что Мэри взялась неизвестно откуда, причем сразу во взрослом состоянии, но я рассчитывала на неутолимую страсть публики к скандалам и сплетням.
– Вы с самого начала намеревались от нее избавиться? – подала голос "прабабушка" из парикмахерской.
– Несчастной Мэри суждено было погибнуть. Она ведь была ролью, которую я сама же и написала. У каждой пьесы есть конец, но каким же испытанием стал последний акт! Я представляла, как сижу на скамье подсудимых в чудесной шляпке – в наши дни так мало ролей можно сыграть в шляпках. Суд над материнством. Если бы меня оправдали, истину незачем было бы открывать. Если бы мои планы провалились, я бы обо всем рассказала и написала бы мемуары, отбывая срок за дачу ложных показаний. Это так весело – планировать убийство. Поскольку трупа быть не могло, мне пришлось как следует разыграть гибель Мэри – на виду у зрителей. Я всегда знала, что лучше этого дома для моих целей не найти. Могла бы попросить о помощи своих старых приятелей и бывшую служанку Бегиту. Они и так вели себя мило – умоляли написать о них в моей книжке. Граца Ламбина любезно предоставила всех своих покойных мужей в мое распоряжение. Но навязываться, знаете, всегда неприятно. Так что, когда Пипс и Джеффриз спросили, не одолжу ли я Менденхолл их кулинарному клубу на уик-энд, я с радостью согласилась. Это было очень эгоистично с моей стороны – вмешивать моих бедняжек. – Круглые глазки медвежонка панды сделались по-детски грустными. – Теперь я это понимаю…
Пипс открыл было рот, но Джеффриз стукнула его по голове, и рот закрылся.
– Мы с Лысачком ни разу не нарушали нашу клятву перед Кулинарами! Знали ведь, что мисс Теола не хочет, чтобы кого-нибудь обвинили… – Взгляд карлицы вынудил меня потупиться.
– Ну же, Теола, расскажи, как тебе удалось провернуть убийство? – раздался безразличный голос продавщицы.
Мисс Фейт поерзала на табуретке.
– Я очень обрадовалась, когда узнала, что запланирован праздничный пикник. Это обеспечивало меня зрителями. И все прошло без сучка без задоринки. Единственной загвоздкой была погода, но гроза чуть задержалась и в конечном итоге оказалась моей союзницей. Я приплыла из Грязного Ручья на лодке вместе с Пипсом. Появилась под видом Мэри и объявила, что намерена разобраться с матерью раз и навсегда. Я прокралась к лодочному сараю, перерезала контакты, ведущие к вентилятору моторного отсека, затем изолентой соединила провода зажигания двигателя со стрелками будильника, который должен был прозвенеть через пять минут, и налила бензину в моторный отсек. Не забывайте, я ведь настоящая речная волчица. После чего улизнула…
– Где же вы прятались? – спросила Валисия Икс.
– А там же, в лодочном сарае, под бутафорской садовой скамейкой, которую использовали при съемках "Печального дома". А когда все вернулись в дом, я потихоньку выбралась из ангара и затаилась в подвале. Если бы кто-нибудь туда спустился, я бы забралась в гроб. Но никто не пришел. А когда я решила, что путь свободен, то рано утром покинула дом…
– Нарядившись дамой с портрета? – выпалил Бинго. – Я два раза вас видел…
– В первый ваш вечер я просто хотела потренироваться и слегка позабавиться. – Теола Фейт печально улыбнулась Бинго. – Я знала, что в решающую ночь Лаверна подстрахует меня. Она сказала Тому, когда тот явился с дурными вестями, что меня не велено будить до утра, а он, – Теола одарила шерифа дерзкой улыбкой, – как я и рассчитывала, оказался слишком хорошо воспитан, чтобы настаивать.
– Как же вы перебрались через реку? – спросил кто-то.
– В оранжевой надувной лодке – из тех, что продаются на заправочной станции. Я приметила одну такую в ангаре, когда осматривалась там, но потом она исчезла, так что я купила себе другую.
Молчание.
– Ну? – не выдержала Теола. – Что теперь? Получу я премиальные за то, что не позволила сжечь Кулинаров на костре?
Разом зашелестели голоса, закивали головы. Все смотрели на шерифа Тома, как будто он был Моисеем и мог вывести соплеменников из пустыни.
Сунув револьвер обратно в кобуру, Том неторопливо заговорил:
– Теола, ты всегда страдала склонностью к преувеличению. Может, в больших городах копы мыслят иначе, но здесь у нас в Грязном Ручье никогда не считалось преступлением, ежели налогоплательщик взорвет свою собственную лодку. И никто здесь не может сказать, что видел, как в нее садилась Мэри. Потому что никакой Мэри не было. Сдается мне, если все мы договоримся держать рты на замке…
– То тайна останется тайной, – я улыбнулась Бену. – Этот городок защищает свои интересы, а Кулинары обучены хранить секреты. – Что плохого в том, если "Мамочка-монстр" будет и впредь расходиться миллионными тиражами, год за годом?
– Но если вы хотите, чтобы мы поклялись, – предложил Бинго, – то пожалуйста: ей-богу, отрежем свои языки на сандвичи, если проболтаемся хоть одной живой душе…
Теола Фейт подмигнула мне.
Эпилог
Сон продолжился с того самого места, где прервался. Я стояла в холле Мерлин-корта и искала девочку Элли, которая по-хамски смылась, едва я попыталась сказать ей, что жду ребенка. Лисьи головы по-прежнему ухмылялись со стен, а комплекты доспехов обменялись тревожными взглядами, когда я, смахнув гигантскую паутину, стала подниматься по лестнице.
– Элли! – окликнул меня тихий голос.
– Мама! Что ты здесь делаешь?
– Ну и ну, милочка! А я думала, ты будешь мне рада. – Взявшись рукой за перила балюстрады, она сделала пару приседаний. Затем, опустившись на нижнюю ступеньку, похлопала рядом, приглашая меня последовать ее примеру. – Признаться, история с Теолой Фейт пробудила во мне некоторое любопытство.
– Она вспомнила тебя, – сказала я.
– Ну естественно! – Мама отвернула в сторону свое русалочье личико. – Тот эпизод в "Мамочке-монстре", когда Мэри приезжает к тетушке Гуинивер, был чем-то вроде римейка твоего первого визита сюда.
– Верно. Я поняла это, слушая Теолу Фейт. Мам, я ведь даже не догадывалась, что ты до такой степени чувствовала себя виноватой из-за того, что бросила меня на дядюшку Мерлина!
– Милая, я действительно рада тебя видеть. Но явилась я сюда не навеки. Надолго в увольнение отпускают только за хорошее поведение. Так что ты там написала в записке, которую отправила с голубем?
– Всего два слова: "Ребенок зашевелился". Гадалка Шанталь сказала сестрам Трамвелл, что я найду ответ в себе, а когда я ощутила это трепетание… словно крылья бабочки, то я… поняла, что у Теолы Фейт никогда не было детей. Ведь она сравнила первое шевеление плода с царапаньем кошки в дверь. А позднее шепнула мне, перед нашим с Беном отъездом из Менденхолла, что была слишком ослеплена своими творческими успехами. По-моему, она жалеет, что не стала матерью…
– Вернемся к объектам нашей любви, – перебила меня мама. – Бен, бесспорно, проявил зрелый подход, отказавшись от своих кулинарных амбиций.
– Ой, да ты не знаешь! – Усевшись на одну ступеньку выше мамы, я потерла спину, пытаясь избавиться от боли. – Мой милый в конце концов был принят в члены Общества Кулинаров. На манер графа, извлекающего из шляпы кролика, Бен в самый последний момент достал из кармана рецепт травяного чая сестер Трамвелл и с дрожью в голосе выразил уверенность, что это действительно утерянный много веков назад рецепт, изобретенный монахами, и к нему прибегала, в частности, Анна Болейн – дабы пройти к плахе с высоко поднятой головой.
– Передай Бену мои поздравления. – Мама подняла руки, и рукава ее прозрачного балахона затрепетали как крылья. – Милая, я ведь к тебе мимолетом заглянула.
Я встала, и боль в позвоночнике вцепилась в меня клещами.
– Разве ты не хочешь послушать про исчезнувших кандидатов? Человек, ежедневно доставлявший на рассвете в Менденхолл питьевую воду, признался, что Джим Грогг с вампиршей Дивонн, а позднее – граф с Соланж хорошо ему заплатили, лишь бы он увез их с острова, избавив от унизительного прощания с Кулинарами. Кстати, мамочка, еще один любопытный момент. Теола Фейт решила купить заброшенный заводик Джошуа Менденхолла и превратить его в фабрику по разливу самого лучшего в мире имбирного эля. Так что, держись, водица "перье"!
– Чудесно! – Мамины губы изогнулись в призрачной улыбке. – Надеюсь, длинные руки закона не доберутся до нее и не испортят все, хотя, подозреваю, что если шериф будет достаточно настойчив…
– До чего же ты романтична! – заметила я. – Думаю, ты будешь рада за Браунов. Марджори Задсон оказалась права в своих подозрениях. Хендерсон, доведенный до отчаяния, прочел взятую у жены "Плененную невесту" и осознал вдруг, что единственный способ спасти Лоис от Кулинаров – похитить ее под покровом ночи. Все крики будут списаны на Джеффриз. Именно он умыкнул надувную "Нелл Гвинн"… Ой, мам! Ты куда? Можно подумать, на поезд опаздываешь!
Вспомнив, как она погибла, я прикусила язык, но мама рассмеялась и обняла меня.
– Милая, не понимаю, почему ты со мной так носишься? Я ведь была не лучшей матерью.
– Для меня ты была самой лучшей. – Я чувствовала, как она просачивается у меня меж пальцев. – Не уходи!
– Тссс! – Ее голос легким ветерком овеял мое лицо. – Ты же не за мной сюда пришла. А девочка Элли прячется вовсе не от дяди Мерлина. Она прячется от тебя, потому что – будем говорить прямо, милая, ты стала несколько самодовольной, после того как сбросила лишние килограммы. – Колебания воздуха прекратились.
Я обернулась и увидела перед собой девочку в золотисто-голубом полосатом блейзере и с огромными бантами в волосах. Она сидела несколькими ступеньками выше.
– Привет, – сказала я. – Хочешь пломбир с сиропом? Да, мам, если ты меня слышишь, – хочу, чтобы ты знала: я решила назвать ребенка в твою честь. Я уверена, что родится девочка, и…
– Милая, – прошелестел над моей головой голос, – ты же знаешь, я всегда терпеть не могла свое имя. Как насчет Абигайль? По-моему, неплохо. А имя Грантэм подойдет любому мальчику. Такой акустический резонанс! Элли, не морщи нос! Я всегда старалась не вмешиваться в твои дела, но смерть дарует особые права…
* * *
Проснувшись, я обнаружила, что лежу на софе в гостиной. В камине потрескивало пламя, отбрасывая розоватые тени на стену, где висел портрет Абигайль, матери дядюшки Мерлина. А вовсе не изображение Кота-Мертвеца. И это не Красная комната. Гардины и обивка диванов цвета слоновой кости. В стиле королевы Анны, а не Виктории. По обе стороны каминных часов стояли желтые китайские вазы, а на бирюзовом ковре были вытканы райские птички. Я была одна с котом Тобиасом, и на его мохнатой мордочке читалась тревога. Неужели я кричала во сне?
Чтобы принять сидячее положение, потребовалось немало сил. Я была неповоротлива, как надувная лодка; весь последний месяц избегала близко подходить к булавкам – опасаясь лопнуть. Я смущенно наблюдала, как Тобиас крадучись подошел к груде блестящих свертков, которые я упаковала, прежде чем предаться полуденному сну. Только-только начался декабрь, но, поскольку ребенок должен был родиться через месяц, я постаралась заранее подготовиться к Рождеству. Несколько пустых коробок, рулонов бумаги и набор ножниц свидетельствовали, что половина работы уже сделана. Часы пробили пять. Сквозь заиндевевшие окна проглядывал клочок темного неба. Да уж, погодка – в самый раз для северных оленей! Бен, в отличие от покойного родителя сестер Трамвелл, продолжал ходить на работу, но сегодня вечером собирался вернуться домой пораньше, оставив Фредди за старшего в ресторане. Такой муж попадается один на сотню! Уже приготовил и убрал в морозилку рождественский пирог, а полки в кладовой заставил таким количеством банок с пропитанными бренди апельсинами, а также с засахаренным миндалем, что голод нам явно не грозил. Может, он придет пораньше, чтобы помочь мне упаковывать подарки? Мы же не хотим повторения прошлого года, когда Джонас получил сумочку, предназначенную для Доркас, а она – мужское исподнее?
Я постаралась отобрать у Тобиаса моток красной бечевки, но кот оказался шустрее меня. Выглядывая из-под упаковочной бумаги, он увлеченно боролся за обладание мотком, пока я не издала пронзительный вопль.
– Извини, не хотела тебя пугать. – Я осторожно улеглась обратно на подушки. – Спина вдруг разболелась. Теперь я вспоминаю… она и во сне меня мучила.
И что эти противные часы так на меня пялятся? С каждым их "тик-так" я все отчетливее сознавала, что Джонас совершает свой ежедневный моцион, а Доркас еще не вернулась из деревенской школы. Громкое завывание откуда-то из-за двери побудило меня вцепиться в подлокотник софы. Должно быть, ветер, убеждала я себя, пока не сообразила: миссис Мэллой, моя верная и преданная помощница по хозяйству, не ушла домой в половине пятого, как обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34