– Вообще-то, конечно, выписываю, но сегодня какие-то хулиганы вытащили газету из ящика. Вот вам бы, Василий Николаич, ими и заняться. С вашей дедукцией.
– Дайте срок, и до них доберемся, – хрустнул салатом Дубов.
– Ну, как будто у нашего Великого Детектива других дел нет, – хмыкнул Ерофеев и забросил в рот вареную картофелину. – Вот у меня ящик закрыт на английский замок, и никто почту украсть не сможет!
– Еще как сможет! – чуть не подавился косточкой Серапионыч. – Они ж не только у меня, а чуть не у всего подъезда ящики почистили. Даже к моему соседу-слесарю залезли, а у него ящик ого-го как сделан!
– Ну и как? – поинтересовался Дубов.
– Броня! – ответил доктор. – Да ведь он не просто слесарь, а большой, надо сказать, спец в таких вопросах. В прошлом «медвежатник», но уже много лет как в завязке. Так вот – даже к нему залезли, уж не знаю как, через верх, что ли, и слямзили его любимый еженедельник «Кислоярское время» – он же как раз по пятницам выходит... – Серапионыч поправил на носу позолоченное пенсне и углубился в чтение.
– Лучше всего держать абонентный ящик на почте, – заметил Ерофеев, -но за это надо платить. Три доллара в год. А организациям, – совсем погрустнел турбизнесмен, – аж десять...
– А некоторые прибивают вдоль щели гвоздики, – поделился опытом Дубов. – Впрочем, если уж кто решился ящик обворовать, тот ни перед чем не остановится. Вот Надя мне рассказывала, как в Москве...
– А кстати, что Надюша? – на миг оторвался от газеты Серапионыч. -Чего-то я ее давненько не видел.
– А, ну сейчас она, должно быть, в Москве, – вздохнул детектив. – Но со дня на день будет здесь. Кстати, могу открыть небольшой секрет – Надя хлопочет, чтобы ее назначили корреспондентом по нашему региону. Хорошо бы...
Разговор снова замер – лишь слышно было, как мухи лениво жужжат над кофе, которое так и не допили девицы легкого поведения.
– Ну, доктор, чего новенького пишут в газете? – спросил Дубов, доев второе.
– Как всегда, ничего стоящего, – оторвался Серапионыч от «Кислоярского комсомольца». – Вот разве что в разделе «Светская хроника» сообщают, что Лидия Владимировна, супруга банкира Грымзина, готовит бал-маскарад по случаю открытия филиала банка.
– Пустит она по миру и Грымзина, и «ГРЫМЗЕКС», – пробурчал Ерофеев, тщательно собирая соус кусочками хлеба. – Верно говорят – женщина способна сделать мужчину миллионером, но лишь в том случае, если был он миллиардером. Нет, все-таки пора переводить сбережения в Швейцарию.
– Грешно ее осуждать, – покачал головой Серапионыч. – После того как у них пропала дочь, Лидия Владимировна ищет забвения в сиюминутных радостях жизни, а сам Грымзин превратился в ходячий калькулятор. А знали бы вы их раньше, лет эдак пятнадцать назад...
Тут в зале появился некий господин в потертом костюме и с огромной сумкой, из которой торчали чулки, рейтузы и дамские лифчики. Из кармана пиджака у него виднелись мятые листы с отпечатанными на пишмашинке стихотворными строчками. То был ни кто иной как один из ведущих поэтов Кислоярска Владислав Щербина.
– О, как я рад, что всех вас вижу! – воскликнул поэт, приземляясь вместе с сумкой возле столика. – Господин Ерофеев, у меня к вам выгодное деловое предложение.
– Ну-ну? – заинтересовался Ерофеев, доставая из внутреннего кармана калькулятор.
– Давайте объединим наши усилия. Ваши туристы ездят в Грецию порожняком, так будем нагружать их моими рейтузами. Пускай торгуют на базаре – и им выгода, и нам с вами.
– Ага, а то в Греции ваших рейтуз не видели.
– Ну, не хотите рейтузы, давайте гробы. У меня тут приятель имеется, гробовщик и художник-любитель, он сколачивает гробы и расписывает их под Гжель. Да ваша Греция просто ахнет, когда их увидит!
– Увольте меня и от ваших гробов, и от ваших рейтузов, – решительно отказался Ерофеев.
– А хотите, я напишу для вашей фирмы рекламные стишки? – не сдавался поэт. – «Я видел Афины воочию, Афины видали меня»...
– Видали-видали, – перебил его Ерофеев, – в гробу они вас видали и в белых рейтузах!
– Доктор, а вам рейтузы не нужны? – переключился поэт на Серапионыча.
– Зачем? – оторвался от газеты доктор.
– Покойников обряжать, – не смутился Щербина.
– Да уж, мои покойнички будут очень рады, – неопределенно покачал головой Серапионыч.
– А не купите ли сборничек моих стихов? – Щербина полез в сумку и извлек из-под рейтуз самодельную брошюрку. – Вот послушайте. – И поэт заунывным голосом завел:

– Луна на небе в самости своей
Надзвездный мир лучами озаряет,
И Млечный Путь в рейтузах прежних дней
Всемирною Душой кругом сияет...

– В самый раз, – похвалил доктор. – Если я начну читать ваши стихи у себя в морге, то все пациенты вмиг разбегутся.
А Щербина тем временем залез в один из чулков и, вынув оттуда замусоленную десятидолларовую банкноту, торжественно вручил ее Дубову:
– Ну вот, наконец-то возвращаю вам свой долг!
– А я уж и не надеялся его получить, – обрадовался Василий. -Неужели на рейтузах заработали?
– Да разве на рейтузах заработаешь! – горестно махнул рукой поэт. -Кому в наше время нужны рейтузы, не говоря уже о стихах! Нет, я продал портативный газосварочный аппарат. Выручил немного деньжат и первым делом пошел долги отдавать. И даже стихи по этому случаю написал. Вот, послушайте:

Как лещ, порвав тугую леску,
Пошел ко дну -
Вчера я продал газорезку,
Пока одну...

Однако заметив, что его гениальные вирши не вызывают восторга публики, Щербина схватился за сумку.
– Постойте, куда вы? – попытался остановить его Дубов. – Посидите с нами, чайку попьем.
– С добавочкой из скляночки, – заискушал поэта и Владлен Серапионыч, привычным движением залезая к себе во внутренний карман.
– Нет-нет, – торопливо сорвался с места Щербина. – Скорее побегу в «Бинго», я чувствую, что колесо фортуны наконец-то повернулось ко мне передом, и я выиграю кучу денег! – И с этими словами поэт молниеносно исчез из ресторана.
– Сказал бы я, какую кучу он выиграет, – ухмыльнулся господин Ерофеев, – да за столом неудобно.
К столу вновь подошла официантка, убрала тарелки из-под второго и поставила десерт: клюквенный кисель для Серапионыча, компот для Ерофеева и хлебный суп со взбитыми сливками для Дубова.
– И как вы можете, Василий Николаич, такую гадость есть, – брезгливо заметил Ерофеев. – Это ж понос какой-то. Вот черт! Все-таки выразился не по-застольному.
– Может, выглядит и не очень, зато вкусно, – возразил Василий.
– Да-да, кстати насчет поноса, – Серапионыч отложил газету и взялся за ложку. – Советую вам, господа, быть осторожными в еде, так как вчера я наблюдал престраннейший случай затяжного поноса, вызванного пищевым отравлением.
– И кто же этот бедолага? – с деланным сочувствием поинтересовался Ерофеев, принимаясь за компот.
– О, это весьма колоритная личность – начальник охраны «ГРЫМЗЕКС»a господин Губин-Pаскатайский.
– Любопытно, – как бы про себя пробормотал Дубов.
– Да, случай весьма любопытный, – подхватил доктор. – Я так и не понял, чем он отравился, и выписал ему бюллетень на три дня. Он, конечно, рвался на работу, но я его заставил лечь в постель и прописал курс интенсивной терапии.
– Странно, очень странно, – задумчиво сказал Василий. – А между прочим, из этого человека мог бы получиться незаурядный сыщик...
– С чего вы это взяли? – удивился Ерофеев.
– В свое время он подвизался в журналистике, – стал рассказывать Дубов, – и вот однажды в редакции одной газеты, прямо из кабинета редакторши, ночью исчез набор ее любимых бокалов. Название газеты и фамилию редакторши я называть не стану: те, кто помнит, сразу поймут, о ком речь, а кто не помнит госпожу Миладзе – тому ее имя ни о чем все равно не скажет.
– Кажется, я догадываюсь, – хлебнул киселя Серапионыч.
– А я нет, – пожал плечами Ерофеев. – Ну ничего, вы рассказывайте.
– Да рассказывать-то особенно не о чем. Я, правда, не знаю как, но господину Губину все же удалось вывести вора на чистую воду и вернуть бокалы. Фамилию похитителя я тоже называть не стану, это известный в Кислоярске журналист, зачем ворошить прошлое – может быть, он давно уже порвал со своими дурными наклонностями... – Немного помолчав, Василий добавил: – Хотя я в этом очень даже сомневаюсь. Да, ну так вот, редакторша на радостях, что бокалы нашлись, тут же сделала ему предложение руки и сердца. Другое дело, что их семейное счастье продолжалось недолго, так как вскоре супруга отбыла на Цейлон, где присоединилась к тиграм освобождения тамилов илама, а господин Раскатайский с горя бросил журналистику и поступил к Грымзину в начальники охраны.
– Да, печальная история, – вздохнул Серапионыч и с горя плеснул в кисель чуть не половину своей скляночки.
– Эх, махнуть бы куда-нибудь на Цейлон! – мечтательно глянул Дубов в простреленный пулями и засиженный мухами потолок. – Скажите, Георгий Иваныч, ваша фирма не организовывает экскурсий на Цейлон или хотя бы в Непал? А то устроили бы нам с доктором путевочку по льготному тарифу...
– Увы, – ответил Ерофеев, – до Цейлона с Непалом наша фирма пока еще не дотянулась. Могу предложить прекрасную путевку в Грецию. Десять дней – и всего за пятьсот «зелененьких».
– Вот как, – покачал головой Василий. – И неужели находятся желающие?
– Желающих маловато, – погрустнел Ерофеев. – То есть желающие-то может и есть, да вот возможности не всегда с желаниями совпадают. У одного, правда, таки совпало...
– Взглянуть бы хоть одним глазком на этого счастливчика, – вздохнул Дубов.
– Да уж, такое могут себе позволить только богатеи вроде господина Грымзина, – заметил Серапионыч. – Да ведь он скорее удавится, чем выложит пятьсот долларов.
В первый раз за время обеда лицо господина Ерофеева изобразило некое подобие улыбки:
– Вы почти угадали, доктор – по моей путевке поедет если и не сам банкир Грымзин, то его заместитель господин Козлов. А вот взглянуть на него даже одним глазком будет несколько затруднительно – уже сегодня он отправляется поездом в Прилаптийск, а завтра теплоходом – в солнечную Грецию.
– И каким поездом – пятичасовым или полуночным? – спросил Василий. Ерофеев на минутку задумался:
– Знаете, лучше вообще-то ехать пятичасовым – он прибывает в Прилаптийск рано утром, и можно спокойно идти в порт – теплоход отплывает днем. А если полуночным, то можно и не успеть. А вы что, Василий Николаич, действительно решили ехать? Поезжайте, не пожалеете!
– Съезжу, пожалуй, – кивнул Дубов. – Вот деньжат накоплю и отправлюсь по стопам этого, как вы сказали – Козлова? – Василий отодвинул опустевшую тарелку и встал из-за стола. – Извините, я должен позвонить.
Детектив прошел к стойке бара, где находился телефон, а Серапионыч извлек из-под сюртука заветную скляночку. Но так как долить жидкость было некуда, а употреблять ее в чистом виде даже Cерапионыч считал «замного», то скляночку пришлось спрятать обратно в карман. Ерофеев же вновь включил калькулятор и пустился в какие-то заумные бухгалтерские расчеты, но тут за столик вернулся Дубов:
– А вот и я! Не соскучились, господа?
– Ну что ж, пообедали, будем потихоньку разбегаться? – предложил господин Ерофеев и выключил калькулятор.
– Ах, ну что вы! – широко улыбнулся Дубов. – Так хорошо сидим – и вдруг «разбегаться». После обеда для лучшего пищеварения не мешает и чайку принять. Не правда ли, доктор?
– Истинно так, – подтвердил Серапионыч.
– А я как раз чаю заказал, – продолжал Василий. – Так что посидимте еще пол часика.
– Ну что ж, разве я против? – почуяв даровой чай, откликнулся Ерофеев.
– Ну вот и прекрасненько, – удовлетворенно промолвил Дубов. – А пока нам готовят чай, я хотел бы с вашего позволения вернуться к нашему незаконченному разговору.
– О путешествии в Грецию? – уточнил Ерофеев.
– Да нет, о дедукции. Согласен, что пример с мобильником – не самый удачный. Но из этого еще не следует, что сам по себе дедуктивный метод никуда не годится.
– Надо еще установить, существует ли этот ваш дедуктивный метод в натуре, – подпустил Ерофеев.
– О, кажется, чаек несут! – радостно сообщил доктор и полез в карман за скляночкой.
И дискуссия продолжилась по прежнему принципу «Есть ли дедукция на Марсе?».
Но не прошло и получаса, как мирная беседа в тихой обстановке ресторана «Три яйца всмятку» оказалась безнадежно нарушена – в зал возбужденно ворвался человек в малиновом пиджаке и сбившемся набок карденовском галстуке. Официантки и бармены склонились перед ним в почтительном поклоне – ведь то был ни кто иной как богатейший человек Кислоярска, владелец банка «ГРЫМЗЕКС», яхты «ИНЕССА», нескольких домов и загородной усадьбы, словом, собственной персоной Евгений Максимович Грымзин.
Не обращая ни на кого и ни на что внимания, господин Грымзин бросился к столику, где сидел Дубов, по дороге перевернув пару стульев, и не успел Великий Сыщик опомниться, как угодил в цепкие объятия олигарха.
– Вы – мой спаситель! – вопил господин Грымзин, целуя руки Дубову. – Ах он мерзавец, я ему доверял как самому себе, а он решил меня по миру пустить! Спасибо, спасибо вам, дорогой Василий Николаевич! Убить его мало, подонка! Боже мой, до чего мы дожили!..
С трудом вырвавшись из лап банкира и усадив его на свободное место, Дубов спросил:
– Задержали обоих?
– Да-да! – вскочил Грымзин. – Прямо на выходе из банка, с липовым паспортом! Еще бы немного – и все, ищи ветра в поле! Ах, Василий Николаевич, вы спасли меня! Вы спасли всех наших вкладчиков и акционеров!! Вы спасли всю экономику нашего государства!!!
– Скажите, а сообщником оказался тот, кого я предполагал? – спокойно спросил Дубов.
– Именно он! – возопил, вскакивая, банкир. – Мерзавец, ворюга!..
– Но, надеюсь, на завтрашний спектакль этот инцидент влияния не окажет? – перебил Василий.
– Нет-нет, все состоится как задумано, – неожиданно успокоившись, почти по-деловому ответил банкир. – Не забудьте, сегодня генеральная репетиция. – И Грымзин, по инерции перевернув еще немного мебели, исчез из ресторана. Ерофеев с Серапионычем сидели, разинув рты и ничего не понимая.
– Что это с Грымзиным? – спросил наконец Ерофеев. – Его ж просто не узнать!
– Да уж, – глубокомысленно добавил Серапионыч и рассеянно вылил в чай остатки скляночки. – Впервые вижу его в такой возбужденности чувств!
– Ничего удивительного, – скромно улыбнулся Василий, – если не считать того, что только что было предотвращено похищение чуть ли не всех наличных средств «Грымзекса».
За этим сообщением последовала немая сцена, достойная Гоголя.
– Как? – недоверчиво пожал плечами Ерофеев, с трудом выходя из городничего состояния. – Ведь у него такие крутые сейфы, такая солидная охрана...
– И как вам это удалось? – всплеснул руками доктор.
– С вашей помощью, господа, – спокойно и даже как бы небрежно ответил Дубов. – Ну и, конечно, с помощью того самого дедуктивного метода, к которому вы относитесь так скептически.
– Что значит – с нашей помощью? – удивился Ерофеев. – Вы хотите сказать, что мы состояли в сговоре с грабителями?
– Нет-нет, ну что вы, – усмехнулся Василий. – А впрочем, если хотите, то могу рассказать, как я все это раскрыл.
– Да-да, конечно хотим, еще как! – в один голос заговорили Ерофеев и Серапионыч. Дубов уселся поглубже в кресло, поправил костюм, помятый Грымзиным, и приступил к рассказу:
– Все началось с того, что в один прекрасный день заместителю господина Грымзина, господину Козлову, пришла в голову шальная мысль обворовать банк своего шефа. Он придумал весьма хитроумный план и втянул в него сообщника – некоего Николая Хрякова. Начали они с того, что господин Козлов испортил замок в главном сейфе банка – может быть, просто сунул туда скрепку или булавку. Об этом прискорбном событии сообщила нам вездесущая и всезнающая официантка. Естественно, банку пришлось временно прекратить крупные выплаты – об этом я узнал от вас, уважаемый Георгий Иваныч, когда вы объяснили причины молчания своего мобильника. Тогда Грымзин по совету Козлова послал письмо слесарю – специалисту по сейфам, к услугам которого, по-видимому, и раньше прибегал в подобных случаях. Письмо было выкрадено сообщником Козлова – Xряковым – из почтового ящика вместе с газетой. А чтобы придать этому действию вид обыкновенного хулиганства, заодно он обокрал и ящики соседей – в том числе и ваш, уважаемый Владлен Cерапионыч, о чем вы мне и поведали. С этой запиской, на которой стояли – шутка сказать! – подпись и факсимиле самого Грымзина, Хряков явился в банк, прихватив саквояж с газорезочным аппаратом, о приобретении которого столь образно и даже в стихах рассказал нам господин Щербина. Но в планах Козлова имелось одно слабое звено, которое ставило под угрозу успех всей операции -а именно присутствие в банке начальника охраны господина Губина-Pаскатайского, который мог распознать в «слесаре» господина Хрякова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47