Ясно
одно: что-то здесь не так.
До сих пор считалось, что мир зверей живет по раз и навсегда
установленному порядку и не таит никаких неожиданностей. Сердечное
приглашение Роозба позволило Модьюну поразмыслить над этим еще несколько
минут.
- Я предложу ему поселиться вместе... но немного погодя.

3
Прошло полчаса.
Все впятером они отправились в столовую - она находилась в двух
кварталах от их жилья. Человекозвери быстро схватили подносы и встали в
очередь. Но Модьюн решил сначала осмотреться. Он опасался, что
компьютер-раздатчик может отказать ему. Стоит ли прямо здесь обнаруживать
свою принадлежность к человеческому роду?
Выждав немного, он решил попробовать. Навряд ли кто-то задался целью
переделывать все эти простейшие автоматы - слишком маловероятно. Прошли
целые тысячелетия, пока не сложилась нынешняя система столовых
самообслуживания, где никто не задавал посетителям никаких вопросов. С
виду незаметно, чтобы в ней произошли какие-то изменения. Машины-автоматы
обрабатывали землю и убирали урожай. Для бывших плотоядных автоматы
создавали разнообразные белковые продукты из съедобных злаков, фруктов,
трав, деревьев и кустарников. Для бывших травоядных тоже подбиралась
подходящая диета. Плоды, зелень, древесина - почти все шло в ход для
питания представителей современной разумной фауны. Почти ничего не
пропадало зря.
Переделывать все это? Слишком сложно. Чтобы изменить один процесс,
понадобилось бы нарушить всю цепочку. Модьюн решительно подошел к
контейнерам и взял себе еды из тех, которые позволили ему открыть
автомат-раздатчик. Доверившись здравому смыслу, он воспользовался своим
настоящим именем. Насколько он помнил, обезьяны употребляли в пищу
множество таких растений, которые люди не ели. Нет уж, спасибо -
береженого бог бережет.
Неся перед собой поднос, на котором оказалось не так уж много
съедобной пищи, Модьюн пробрался к столу, за которым уже сидели его
спутники. И снова ничего не произошло, все было спокойно. Человекозвери
оживленно обсуждали свои дела.
Модьюн сел и стал старательно жевать и глотать. Хотя на последнем
этапе подготовки к эксперименту ему не раз приходилось есть, процесс был
ему по-прежнему неприятен. Он не мог забыть, что за этой канителью с едой
последует еще более унизительная процедура. Ему предстоит разыскивать
общественный туалет и там, в компании с другими посетителями, занимающими
соседние кабинки, избавляться от отходов пищеварения.
"Так я и представлял себе жизнь по эту сторону барьера, - мрачно
подумал он, - скука, тоска зеленая. Но раз уж я на время оказался
пленником своего громоздкого тела, придется удовлетворять его
потребности".
Модьюн задумался о людях ушедшей эпохи. Вечная гонка, куча
неразрешимых задач, ежедневная борьба за существование, вынуждавшая к
постоянной деятельности. Какие мысли могли быть у такого человека? Да
никаких.
Он продолжал пережевывать пищу и вместе с ней - мысли о своем
положении, как вдруг случайно уловил несколько слов и понял, что четверо
приятелей все еще обсуждают утомительные подробности предстоящего
космического полета.
- Похоже, что кто-то убедил власти направить экспедицию по неверному
маршруту. Нужно дать им отпор и внушить руководству, к каким звездам
повести корабль.
- Дело чрезвычайной важности... жизненно необходимые меры... решающее
значение для всего мира...
Эти слова, подразумевающие необходимость неотложных действий,
проникали в его систему восприятия. Какое-то время Модьюн только
регистрировал их. Наконец, уловив смысл, он сказал с легкой усмешкой:
- А что произойдет, если вам не удастся отстоять свою точку зрения?
Ягуар изумленно уставился на него.
- Тогда кому-то другому удастся - вернее, уже удалось - протолкнуть
свой план.
- И что из этого?
- Их план - ошибочный, а наш - правильный.
- Но что конкретно изменится? - допытывался Модьюн.
- Экспедиция направится к созвездию желтых звезд, похожих на наше. Но
шансов обнаружить жизнь в таких солнечных системах гораздо меньше, чем на
планетах, которые входят в систему голубого солнца. Это уже доказано.
Модьюна позабавила наивная категоричность ответа. Ведь он с высоты
своего разума видел, что все эти устремления в равной степени тщетны.
- Предположим, что экспедиция не обнаружит жизни ни в желтой
солнечной системе, ни в голубой, - сказал он. - Что тогда?
- Значит, полет не удался.
Собеседник не улавливал его безупречной логики. Когда-то и человек
был таким же, когда-то и он верил, что успех исчерпывается результатом.
Модьюн сформулировал вопрос по-другому:
- А те, кто полетит - им будут представлены все удобства?
- Да, разумеется. Наш корабль - само совершенство, настоящий летающий
город.
- Значит, на борту можно будет есть, спать, развлекаться, общаться с
представительницами противоположного пола? Там будут все возможности для
спорта и учебы?
- Ну конечно, все это будет.
- И какая же тогда разница, - произнес Модьюн с торжеством, - чем
закончится полет?
- Если мы не обнаружим другие формы жизни, экспедиция окажется
напрасной. Звездолеты способны развивать огромную скорость, но нам
сказали, что предстоит посетить много разных планет, значит, полет будет
долгим. И если мы потерпим неудачу, пережить это будет очень тяжело.
Модьюну представлялось, что жизнь членов экипажа совершенно не
зависит от того, чем закончится полет - успехом или неудачей. Пытаясь
разобраться, он еще раз изменил вопрос:
- Хорошо, предположим, вы нашли разумную жизнь, в другой звездной
системе. И что дальше?
Человек-ягуар покачал головой.
- Ну и дурацкие же вопросы у вас, у обезьян! - сказал он.
Бога ради, сэр, да ведь в этом вся наша жизнь - новые впечатления и
все такое.
Но Модьюн не давал сбить себя с толка.
- А теперь скажите, - отступал он, - что вы будете делать с
инопланетянами, если, конечно, встретитесь с ними?
- Ну-у, на этот случай необходимо выработать специальную политику.
Все будет зависеть от того, как они нас примут.
- Приведите мне пример такой политики.
У ягуара появилось загнанное выражение. Весь его вид говорил: с меня
хватит.
- Откуда мне знать заранее? - огрызнулся он.
В ходе разговора у Модьюна росла уверенность, что он нащупал нечто
важное. Наконец, он спросил:
- Вот вы все время говорите - нужно убедить власти. Что это за
власти?
Он ждал ответа и думал: - "Сейчас я узнаю имя врага".
И услышал:
- Человекогиены...
На мгновение Модьюн ощутил разочарование. Как это заурядно! Не тигры,
не львы, думал он. Не слоны. Ни один из тех зверей, которые когда-то
выделялись силой или свирепостью Вместо них на вершине власти оказались
бывшие пожиратели падали.
Что-то здесь не так.
Когда люди удалились за барьер, все звери занимали равное положение.
А само восстанавливающиеся компьютеры должны были следить, чтобы такой
порядок сохранялся навеки.
Значит, человекогиенам удалось перехитрить систему защиты.
Невероятно, но факт.
И все же он почувствовал облегчение. Во всяком случае, теперь
понятно, с кем вести переговоры, на кого воздействовать, кого изучать.
Как-то сразу проблема перестала казаться такой уж серьезной.
Модьюн расслабился и впервые по-настоящему присоединился к разговору,
ощутил к нему интерес. И тут он кое-что вспомнил.
- Вот вы все говорите, что ищете другие обитаемые миры, - сказал он.
- А что же нунулийцы? Ведь именно они открыли жизнь в нашей солнечной
системе. Разве они не возвращались? Почему бы не спросить у них, какие
звездные системы обитаемы? Они охотно помогли бы, я в этом уверен. Это
очень услужливый народ...
Тут он замолк, увидел, как вытянулись физиономии собеседников.
- Нунулийцы! - как эхо, повторил лис.
- Инопланетяне! Нет, мы никогда... - вмешался медведь.
- Где ты услышал про инопланетян? - с подозрением спросил ягуар. - И
когда?
- Я слышал о них там, откуда я родом, - поспешил вывернуться Модьюн;
он всего на миг забыл, что для них он - обезьяна и поэтому не может знать
больше, чем они. И с удовлетворением подумал, что его ответ - чистая
правда.
Судя по всему, его слова успокоили четырех приятелей. Видимо, они
плохо представляли себе, как обстоят дела в далекой Африке. Несколько
минут они горячо обсуждали вопрос между собой и пришли к выводу, что в
былые времена пришельцам из космоса удавалось покинуть Землю, почти ничего
не открыв о себе ее обитателям.
- Как глупо! Теперь об этом можно только пожалеть, - сказал медведь.
- Впрочем, есть тут и кое-что положительное - теперь мы знаем, что космос
обитаем. И весь этот зоомир, - он обвел рукой половину небосвода, -
предстоит исследовать вдоль и поперек.
Момент не совсем подходящий для дальнейших расспросов - человекозвери
все еще были поглощены предстоящим космическим полетом. Но Модьюна уже
занимала другая мысль.
- А что вы делали раньше, пока не связались с экспедицией? - спросил
он с любопытством. - Кем работали?
- Я был мастером по устранению неполадок в строительстве, - ответил
Наррл. - Ведь как бывает в больших автоматизированных системах - просто не
поверишь, как легко там теряются разные вещи. Так вот я их находил.
Выяснилось, что Икхдохс работал на океанской ферме, где выращивают
водоросли.
- До чего здорово, когда рядом вода, пусть даже соленая, - признался
он. - Протоки, илистые заводи... Красота, да и только.
Роозб был лесничим.
- Люблю горы, простор, - сказал он. - Вот я и думаю, что полет
придется мне по душе. Все-таки космос...
Только Доолдн не пожелал открыть свое прошлое. Вид у него был немного
смущенный.
- Не то, чтобы я стыдился, - сказал он, - просто у меня была особая
работа и я бы предпочел о ней не распространяться.
Его отказ на мгновение заинтересовал Модьюна. Он смутно помнил, что
при видоизменении животных человек брал за основу характерную особенность,
выявленную у каждого вида. Какой же она могла быть у ягуаров? Но он так и
не смог вспомнить ее или вывести логически.
С некоторым опозданием ему в голову пришла мысль, что остальные тоже
захотят узнать его профессию. Он уже было открыл рот, чтобы сказать: "Я
инженер-электронщик", как вдруг понял, что в этом нет никакой
необходимости. Его собеседники уже снова вернулись к своим скучным
проблемам.
Едва ли упоминание о нунулийцах произвело на них какое-то
впечатление. Разве что прибавило им азарта и решимости - хотя, казалось
бы, куда уж больше - бороться за то, чтобы экспедиция отправилась по
"правильному" маршруту. И когда Модьюн снова прислушался к разговору, они
уже строили бесконечные планы, как склонить власти на свою сторону.
Вдруг лис вскочил с места.
- Эй, вы! - от волнения он почти кричал. - Нам ведь давно пора на
заседание комитета!
Модьюн встал из-за стола вместе со всеми. Вот неожиданность - теперь
его план поселиться вместе с Роозбом отпадает сам собой. Как же ему не
пришло в голову, что после обеда у приятелей могут быть какие-то дела...
Хотя, по правде сказать, не такое уж это большое упущение. Во всяком
случае, теперь он сможет вплотную заняться проблемой жилья.
Модьюн направился к ближайшей двери, зная, что остальные следуют за
ним. Он шел и думал:
"Пока они будут там заседать, я займусь входным компьютером. Мы еще
посмотрим, кто кого: человек-творец или какая-то железяка". С этой мыслью
Модьюн вышел на улицу, обернулся и обнаружил, что он совершенно один!

4
Его спутники исчезли.
Поразительно... Только что у него за спиной раздавался хрипловатый
смех Икхдохса, мурлыкающий баритон Доолдна, тяжелая поступь Роозба,
тявкающий голос лиса. Сами по себе слова были не так уж важны, просто они
стали привычной частью окружения.
Модьюн остановился и огляделся. Вот дверь, через которую он вышел.
Только она не прозрачная, как подсказывает ему память, а... матовая!
Он подошел вплотную и увидел, что на двери нет ни ручки, ни замка.
Поднялся на три ступеньки и ощупал ее пальцами, стараясь открыть. Но руки
только скользили по гладкой поверхности, а дверь не поддавалась. И тут он
услышал позади, на тротуаре, какой-то слабый звук. Защитная реакция его
мозга сработала автоматически и Модьюн резко обернулся.
В нескольких шагах от него стоял высоченный, метра два с половиной
ростом, человек-гиена. В руке он сжимал пистолет.
- В чем дело? - спросил верзила каким-то странным голосом. И вдруг
пошатнулся, тело его дернулось, пистолет вывалился из поднятой руки и,
лязгнув металлом, упал на асфальт.
Это прозвучало как сигнал. Человек-гиена рухнул на колени и просипел:
- На помощь!
Модьюн мог бы ему помочь, но застыл на месте, внезапно парализованный
нахлынувшим чувством вины.
Так вот что за ощущение промелькнуло у него в голове! Теперь ясно -
он инстинктивно внушил противнику, что тот отравлен газом!
Надо же! Какой-то участок его мозга расценил шум за спиной как
опасность или уловил в мыслях гиены угрожающие намерения. Но что
совершенно убило Модьюна, так это агрессивность, с которой он парировал
угрозу.
До сих пор жизнь его мирно протекала под знаком философии полного,
абсолютно полного ненасилия. Ему еще никогда не приходилось использовать
боевое внушение, хотя его мозг владел подобными методами.
Значит, так по-звериному безрассудно среагировало его тело.
"Этого еще не хватало! - подумал он. - Теперь придется быть начеку."
Пока он размышлял, человекозверь перекатился на бок и теперь
скорчившись лежал на тротуаре, то и дело вздрагивая и издавая стоны.
Модьюн подошел к нему и с сочувствием оглядел страдальца. Увидев пистолет,
который отлетел в сторону, он поднял его и осмотрел. Оказалось, что
пистолет заряжен; в магазине была пуля.
Он не знал, что и подумать, и на всякий случай спросил:
- Где ты взял оружие?
Никак ого ответа, только стоны.
Модьюн не отступал:
- Разве огнестрельное оружие еще производят?
На этот раз он услышал сдавленный ответ:
- Бога ради! Я умираю, а ты тут пристаешь с дурацкими вопросами...
Значит, все не так уж страшно. Прежнее чувство тяжкой вины отошло на
задний план. Оно еще не исчезло совсем, но уже начало терять свою остроту.
"Хорошо, что из всех доступных методов внушения я использовал только газ",
- с облегчением подумал Модьюн.
Теперь гиена переживала жесточайший приступ колик. Возможно, дело
осложнилось сильной изжогой и целым букетом других болезненных ощущений,
от которых страдают люди и животные при избытке газа в организме.
Что ж, это неприятно, даже мучительно, но не смертельно.
- Часок-другой, и тебе полегчает, - пообещал Модьюн. - Правда, у меня
есть сильное подозрение, - продолжал он, опуская пистолет в карман, - что
ты собирался выстрелить. Выходит, ты - потенциальный убийца, так что
придется выяснить твое имя...
Модьюн был почти уверен, что добровольно гиена не ответит, и поэтому
произвел необходимое мысленное воздействие.
- Глайдил, - простонал человек-гиена.
- Ладно, Глайдил, - сказал Модьюн. - Я больше не собираюсь нарушать
неприкосновенность твоего сознания. Поэтому пока не буду ни о чем тебя
спрашивать. Что-то в этом мире не так, только мне не верится, что именно
ты за это в ответе. Но когда я решу, что делать, то буду знать, где тебя
найти.
С этими словами он отвернулся и шагнул влево; несмотря на
стремительный разворот событий, он успел заметить дыру в ограде,
примыкавшей к фасаду столовой.
Когда Модьюн снова оказался на улице рядом с входом в здание,
четверка друзей как раз выскочила из дверей. Увидев Модьюна, лис Наррл с
облегчением вздохнул. Все остановились.
Несколько минут звери говорили хором, так что Модьюну с трудом
удавалось выудить из этого урагана слов хоть какие-то сведения. Они уже
совсем решили, что потеряли его. Модьюн задумчиво оглядел всех четверых.
Они казались такими простодушными, что ему ничего не оставалось, как
поверить им на слово. Что бы ни случилось, они здесь ни при чем.
"Похоже, что все очень просто, - размышлял он. - Я совершенно
случайно вышел в боковую дверь, как раз в то мгновение, когда они - во
всяком случае, по их словам - отстали, засмотревшись на что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20