Неизвестно, чем бы все кончилось, но я
велел спустить автоматические кухни. Они все проголодались, как черти, -
ведь жизнь на Земле их порядком изнежила. Тем не менее, они встали в
очередь и вообще вели себя, как цивилизованные существа. Убедившись, что
все в порядке, я позвал вас, и вы тотчас же явились с носилками для
Соодлил.
Не скрывая торжества, Роозб сказал:
- Обрати внимание, на этот раз твоя память не подкачала. Значит, их
сверхмощный гипноз, на тебя не подействовал.
- Я заметил, - отозвался Модьюн.
Он шагнул к пульту управления и, зная, что друзья не сводят с него
глаз, нажал на кнопку, открывающую воздушный шлюз.
- Мне, пожалуй пора, - сказал он. Подошел к двойной двери,
остановился и произнес: - Завтра утром я вернусь. Ждите меня здесь,
договорились?
Потом вышел и начал взбираться по склону, который через полкилометра
приведет его к саду, а потом и к дому зоувга. Он одолел уже с полсотни
метров, когда заметил, что человекозвери покинули спасательную лодку и
бегут за ним. Его не окликали, и он продолжал путь, но не удивился, когда
они, тяжело дыша, поравнялись с ним.
- Куда это ты? - отдуваясь, спросил Наррл.
Модьюн остановился. Он объяснил, что дал зоувгам слово.
- Вы же понимаете - теперь я просто обязан выполнить то, что обещал.
Он уже собрался идти дальше, когда заметил на лице Доолдна какое-то
странное выражение.
- Ты что, шутишь? - выдавил ягуар.
Модьюн озадаченно уставился на него.
- Так ты всерьез собираешься сдержать обещание? Ведь эти зоувги -
первейшие изверги на всем белом свете!
- Дал слово - держись, - сказал Модьюн и вдруг удивленно вскрикнул: -
Что вы делаете?
Но они уже схватили его.
- Никуда ты не пойдешь! - прорычал Роозб.
Модьюн еще не успел понять, чего от него хотят, а четверо приятелей
уже тащили его обратно, к спасательной лодке.
- Смотрите, парни, - предупредил он. - Если вы не перестанете, мне
придется использовать против вас телепатию.
- Давай-давай! - подначивал Роозб. - Если ты способен так поступить с
нами, своими единственными друзьями, тогда вперед!
- Но ведь я обещал... - нерешительно начал Модьюн.
Доолдн оборвал его.
- Помнишь, ты как-то спрашивал, кем я работал раньше, до экспедиции?
Я еще тогда не ответил.
Модьюн помнил, что не мог уловить связи.
- Ну и что дальше? - спросил он.
- Так вот, - сказал Доолдн, - я работал сторожем в больнице для
умалишенных.
Больше он не добавил ни слова.
Четверо друзей продолжали крепко держать Модьюна. Они вели его,
подталкивая, если он начинал сопротивляться, не обращая внимания на его
протесты, фактически вынуждая его воспользоваться телепатией. Но как раз
этого он сделать не мог. Они подвели его прямо к креслу пилота и втолкнули
в него. А потом удерживали на месте, пока он нехотя манипулировал
приборами, направляя лодку к звездолету, который ожидал их на орбите на
высоте двадцати трех километров.
Когда все было позади, Модьюн почувствовал возбуждение в
телепатической системе. Мозг молниеносно распознал сигнал включения,
причем сравнительно безопасный.
"Сейчас у меня начнутся галлюцинации... - подумал он. - Конечно, это
зоувги. Они в отчаянии - ведь я улетаю. Может быть, стоит включить защиту,
чтобы в случае опасности она сработала, и все-таки посмотреть, что они
покажут? Пожалуй, так я и сделаю".
И сразу же возникло видение: Модьюн снова был в приемной у зоувга.
Держа в правой руке перо, он склонился над книгой для посетителей.
Почему-то он понимал, что происходит. Телепатический сигнал, включившийся
у него в мозгу, сейчас заставит его поставить подпись.
Ну и пусть.
Кажется, он действительно успел расписаться, когда...

Модьюн проснулся в темноте, вспомнил слова Доолдна и понял: "Будь я
проклят, а ведь мои друзья-звери и вправду обращались со мной, как с
умалишенным". Больше всего его угнетало, что они были правы. "Пожалуй, я
действительно был не в себе. Я запрограммирован. И до самого последнего
времени я никогда не использовал свой разум, чтобы с этим покончить. Разве
это не безумие?"
Он лежал в ночной тишине. Глаза уже привыкли к темноте, и Модьюн
понял, что находится в своей каюте на борту звездолета. Он смутно замечал
очертания двух фигур, сидящих у его постели. Скоро он смог разобрать это
были Доолдн и Роозб.
"Не спускают с меня глаз... Друзья мои..." Теплое и в то же время
печальное чувство охватило его. Печальное, потому, что он предвидел, как
они будут горевать, когда последние мужчина и женщина, покорившись
неизбежному, уйдут из жизни. Он подозревал, что эта мысль - порождение
программы, давным-давно заложенной нунулийцами. И одновременно понимал -
какая разница, где берет начало истина.
В каждом земном мужчине скрыто изворотливое, тщеславное, ненасытное,
безрассудное, чувственное начало, которое делает его самым презренным
существом во всей галактике.
Раньше он использовал малейшую возможность, хватался за любой случай,
чтобы вылезти за счет других. Ни одна политическая система не смогла его
обуздать. И алчности его не было предела.
Правы зоувги: человеческий род должен исчезнуть. Он с опозданием
понял, что во время приступа странной дурноты, случившегося с ним, они,
должно быть, привили ему свою цель. Он тогда подумал, что быстро пришел в
себя. Как бы не так! Это всего лишь тонкая иллюзия, дело рук специалистов.
"Что же делать?" - подумал он.
Оба народа зашли в тупик. Конечно, не ему судить, во что превратили
себя зоувги. Так что придется исправить то, что он с ними сделал... Это
очевидно.
Из темноты раздался голос Роозба.
- Доолдн, кажется парень проснулся.
Ягуар зевнул. Несколько секунд он приходил в себя, потом неуклюже
поднялся.
Сейчас он включил свет. Модьюн напрягся. Но когда свет вспыхнул,
невольно мигнул и зажмурился.
- Да, проснулся, как миленький. - Это голос Доолдна.
Оба человекозверя подошли к постели и склонились над ним. Роозб
строго сказал:
- Мы следили за твоими мыслями. Перед тем, как пойти на танцы,
Соодлил подключила нас к тебе. Да, Модьюн, пропащий ты человек.
- В каком смысле пропащий? - машинально спросил Модьюн. - И что еще
за танцы?
Медведь пропустил его вопросы мимо ушей.
- Она, то есть Соодлил, говорит, что придется тебе самому избавляться
от их гипноза. Для нее это было бы вмешательством в твои мысли.
- Она права, - согласился Модьюн, но не закончил фразы. - Как же
Соодлил тогда смогла подключить вас к моим мыслям? Это ведь тоже
вмешательство.
- Она решила, что это наше дело, - с довольной миной объяснил Доолдн.
А у нас, братец, таких предрассудков нет. Ты готов, Роозб?
- Готов! - сосредоточенно ответил медведь.
- Вот что, друг, - сказал Доолдн. - Придется тебе выбирать. Либо ты
убиваешь нас, - так устроила Соодлил по нашей просьбе - либо выбрасываешь
из головы гипноз зоувгов. Приготовься, сейчас мы тебя так отлупим, как
тебе и не снилось.
Модьюн сел на постели. Он лихорадочно переводил взгляд с одного
решительного лица на другое. Обескураженный написанной на них
непреклонностью, он сказал:
- Но ведь мне придется применить телепатию.
- Это нас убьет, - ответил Роозб, - так сделала Соодлил.
Без всякого перехода он обрушил на Модьюна свой огромный кулак. Удар
был так силен, что Модьюн задохнулся.
- Ради бога, - беззвучно прошептал он. И в тот же миг Доолдн нанес
ему сокрушительный удар под ложечку.
- Ну-ка, выбрасывай гипноз! - прорычал ягуар.
- Опомнитесь! - крикнул Модьюн. - Ведь это нечестно!
Кулак Роозба врезался ему в челюсть, и он поперхнулся.
- Вы неправы, - заплетающим языком проговорил Модьюн. - А как же их
бессмертие? - Доолдн прервал его, двинув кулаком в живот.
- Сказано, выбрасывай, придурок ты эдакий!
В какой-то миг Модьюн попробовал дать сдачи. Придя в себя, он с
изумлением обнаружил, что стоит на коленях около двери, а Роозб душит его
и ревет:
- Выбрасывай, ублюдок!
"В конце концов - смутно промелькнуло у него в голове, - внушение
можно проводить по-разному. Они выбрали очень убедительный способ".
Еще через минуту он лежал, распростертый на полу. Доолдн уселся на
ноги, а Роозб прижимал его руки к полу. Медведь занес кулак с явным
неморением опустить его прямо Модьюну на лицо.
Это уж слишком. Человек съежился.
- Не бейте меня, - попросил он. - Я все сделаю.
В глубине души он был просто поражен. "Зоувги наверняка не учли, что
судьба человечества кому-то небезразлична", - подумал он.
Занесенный кулак разжался.
- Давай выбрасывай.
Модьюн сделал то, что от него хотели, а потом вздохнул: "Все равно
так нечестно, но теперь уже ничего не попишешь".
Они подняли его на ноги. Стали обнимать. Роозб чуть не плакал.
- Ну и ну! - пыхтел он. - В жизни не делал ничего круче. А теперь, -
сказал он напоследок, - у нас есть для тебя еще одна работенка. Ты ведь
говорил, что четыре миллиарда людей сочли жизнь слишком утомительной
штукой, так?
Модьюн ждал. Он чувствовал, что отвечать не обязательно. И правда,
медведь продолжал:
- Скорее всего, такая же мысль сидит и у тебя в голове без всякого
гипноза зоувгов, верно?
Конечно, медведь был прав.
- Выходит, придется нам позаботиться, чтобы ничего подобного больше
не приключилось. Теперь слушай. Даем тебе пару недель, чтобы твоя самка
забеременела. Мы будем тут, поблизости, и проследим, чтобы все было в
ажуре. А не то получишь еще не такую трепку.
- Что ж, - неуверенно произнес Модьюн, - я не возражаю. В конце
концов, она моя жена.

Он смеялся и плясал. Вокруг самозабвенно кружились в танце
человекозвери. Но его танец был самым неистовым. До сих пор он постоянно
сдерживал двигательные центры, а теперь отпустил их на волю. Ритмичная
музыка лилась в уши, возбуждая всю двигательную область мозга. И вот итог
- стремительный, но удивительно изящный танец.
Он ловко лавировал в густой толпе, пока после очередного поворота не
оказался лицом к лицу с девушкой. Он обнял ее как раз в тот миг, когда,
она, смеясь, тоже повернулась к нему.
Они встретились в танце, она со счастливой улыбкой прильнула к нему
и, покачиваясь в такт, положила руки нам плечи.
И тут она впервые посмотрела ему в глаза.

37
И снова у Модьюна мелькнула знакомая мысль, вернее, подобие мысли:
"Все очень убедительно".
Он поймал ее, когда она уже исчезла - всего одна фраза, единственное
умозаключение человека, который наконец, все понял. И сразу его осенила
ужасная догадка:
"Не достаточно убедительно".
Лицо девушки чуть дрогнуло. Танец продолжался. Иллюзия - теперь
Модьюн не сомневался, что это было иллюзией - оказалась довольно
устойчивой.
Но сам он уже ей не принадлежал. Он с интересом ждал появления
истинной картины. И не особенно удивился, когда перед ним вместо
реальности, всплыла новая галлюцинация.
Двое стояли лицом к лицу - он сам и Банлт, человек-крыса. Банлт
озадаченно спрашивал:
- Моя... философия? А что такое философия?
Вот они стоят рядом - высокий, мощный мужчина и тоже высокий, но
более худощавый человекозверь. Они снова на Земле, в сверкающем мраморном
зале суда Модьюн объясняет, что философия - это постоянно присутствующий
фактор. И следовательно...
- Что же побудило вас украсть машину?
- Я ведь уже говорил: решил, что я ничем не хуже гиен. - Банлт
замолчал и беспомощно развел руками в ожидании ответа.
- То есть вы хотите сказать, - подытожил Модьюн, что в мире, который
создал человек, власть могут захватить гиены, а остальные будут заниматься
мелкими дрязгами из-за каждой пустячной несправедливости?
Человек-крыса заморгал.
- Постойте, - сказал он. - Разве я так говорил?
И только Банлт произнес эти слова, как вдруг он сам, и зал суда
поблекли, как изображение на экране, когда в кинотеатре зажигают свет.
Модьюн ничего не видел, но на ногах стоял твердо. Он стойко переносил
временное неудобство, потому что был уверен: его разум пытается превозмочь
постороннее воздействие и обрести ясность мысли. Краткий диалог с Банлтом,
которого в действительности никогда не было, - лишь очередная попытка
зоувгов покончить с человеком. Они еще раз продемонстрировали ему, что
человек и его разумные животные - безнадежно испорченные выродки, и к тому
же совершенно безмозглые.
А ведь человек способен на гораздо худшее, чем невинная выходка
Банлта. Под маской мелочной ревности к чужому превосходству, в каждом
человеке скрывается безумная гордыня. Эта безудержная страсть таится в его
душе в неусыпном ожидании малейшей лазейки в барьерах, воздвигнутых чужими
намерениями и целями. И если вдруг случится, что в этой стене предвзятости
и агрессивности хотя бы на миг появится просвет, безумец бросится в него,
куда бы тот не вел - к власти, богатству, благополучию, угнетению
неимущих. И будет использовать любые средства - убийства, пытки или
заточение всех противников до единого. Он без жалости и колебаний изберет
этот путь и пройдет его до конца.
Если же взять земную женщину, то она всегда хочет одного - быть рядом
со своим божеством. Легкомысленная принцесса, которая никогда не спросит
мужчину, как он достиг своей цели. У нее одна мечта - чтобы он всегда
оставался на вершине, подчинив всю свою жизнь этой цели.
А те мужчины и женщины, которым пока не повезло, нетерпеливо и жадно
дожидаются своего случая.
Зоувги правы. Человеческий род недостоин права на жизнь.
Модьюн не удивился, что такой вывод его ничуть не тревожит. Он все
больше ощущал происходящую в нем внутреннюю перемену.
Какая ожесточенная схватка! Их одержимость не ведает сострадания. Шаг
за шагом они навязали ему новую программу. Все началось с защитной
телепатической реакции тела при первой стычке с гиеной... А закончилось
грандиозным поединком, величие которого он сам еще не осознал, мощной
атакой черной дыры. И вдобавок еще это грубое посягательство на него, как
на личность!
"Идиоты несчастные, - подумал Модьюн, - я и не заметил, как они
превратили меня в бойца".
И после этой мысли зрение вернулось к нему.
Он снова стоял перед прозрачной дверью, ведущей в дом зоувга. Вокруг
- мертвая тишина.
"Ну конечно, - подумал он, - так и должно быть".
Самый первый миг его появления здесь. В этот момент - зоувги
объединились в единую цепь, пытаясь подавить его разум. Он понял, что на
протяжении долгих смертоносных секунд, его мозг, мобилизовав все свои
способности, так великолепно усовершенствованные нунулийцами, вел
безмолвную схватку не на жизнь, а на смерть. Она разворачивалась в
подсознании, на том уровне, который - увы! - стал привычным для
человеческого мышления.
Вечная, бездонная стихия глубинных психических сил - именно она,
никогда ни о чем не спрашивая, всегда бездумно принимая любые мимолетные
чувства и настроения, довела человечество до самого края, до той пропасти,
где последние мужчина и женщина застыли вдвоем перед лицом вечности.
Модьюн еще раз бросил взгляд га гористый пейзаж, потом снова на дверь
и, наконец, заглянул в глубины своего разума. На этот раз сомнений не
было. "Все настоящее, уверенно подумал он. - Теперь я на самом деле
пришел".
Остается самому решить свою участь.
Он медленно открыл дверь и вошел в приемную. Секретарь-нунулиец,
поджидавший его за столом на другом конце комнаты, протянул ручку и указал
на книгу для посетителей. Модьюн взял ручку, наклонился и твердо, без
колебаний вывел: "Модьюн, человек Земли, прибыл для заключения вечного
мира на правах победителя, готовый продиктовать свои условия поверженному
врагу..."
И только написав эти слова, он заметил, что они начисто отрицают всю
его жизненную философию. "Да, - подумалось ему, - стоит почувствовать себя
другим человеком, и все сразу меняется".
Новое чувство говорило ему - человечество сделало все необходимое для
того, чтобы выжить. Существование в обществе себе подобных его больше не
страшит. И люди никогда не согласятся с ограничениями, стесняющими их
развитие.
Человечество выбирает жизнь.
И это совсем другое чувство - жить, жить, жить!
После секундного раздумья Модьюн еще раз взял ручку, чтобы добавить к
уже написанному такие слова: "...на основе принципа - живи и давай жить
другим, воистину так!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20