Но таким суждениям, которые рассудок
составляет из одних лишь чувственных созерцаний, еще далеко до суждений опыта. В
самом деле, в первом случае суждение связывало бы восприятия только так, как они даны
в чувственном созерцании, тогда как в последнем случае суждения выражают содержание
опыта вообще, а не содержание одного лишь восприятия, значимость которого чисто
субъективна. Следовательно, к чувственному созерцанию и логической его связи (после
того как она через сравнение стала общей) суждение опыта должно прибавить еще нечто,
что определяет синтетическое суждение как необходимое и, стало быть, как общезначимое;
а этим может быть только то понятие, которое представляет созерцание самим по себе
определенным скорее в отношении одной формы суждения, чем в отношении другой, т. е.
понятие о том синтетическом единстве созерцаний, которое может быть представлено
только посредством данной логической функции суждений.
{26}
22
Итог таков: дело чувств - созерцать, дело рассудка - мыслить. Мыслить же - значит
соединять представления в сознании. Это соединение происходит или сколько
относительно субъекта, тогда оно случайно и субъективно; или же оно безусловно
происходит, или тогда оно необходимо, или объективно. Соединение представлений в
сознании есть суждение. Следовательно, мыслить есть то же, что составлять суждения или
относить представления к суждениям вообще. Поэтому суждения или только субъективны,
когда предоставления относятся к сознанию в одном лишь субъекте и в нем соединяются,
или же они объективны, когда представления соединяются в сознании вообще, т. е.
необходимо. Логические моменты всех суждений суть различные возможные способы
соединять представления в сознании. Если же они понятия, то они понятия необходимом
соединении представлений в сознании, стало быть, принципы объективно значимых
суждений. Это соединение в сознании или аналитическое, через тождество, или же
синтетическое, через сочетание и Прибавление различных представлений друг к другу.
0пыт состоит в синтетической связи явлений (восприятии) в сознании, поскольку эта
связь необходимая. Поэтому чистые рассудочные понятия суть понятия, вод которые
должны быть подведены все восприятия, прежде чем они могут служить суждениями
опыта, Подставляющими синтетическое единство восприятии необходимое и
общезначимое.
23
Суждения, поскольку они рассматриваются только как условие для соединения данных
представлений в сознании, суть правила. Эти правила, поскольку они представляют
соединение необходимым, суть априорные правила; и если над ними нет таких правил, из
которых они могли бы быть выведены, то они суть основоположения. А так как в
отношении возможности всякого опыта, если рассматривать здесь только форму
мышления, нет никаких условий для суждений опыта сверх тех, которые подводят явления
(в зависимости от формы их созерцания) под чистые рассудочные понятия, делающие
эмпирическое суждение объективно значимым, то эти чистые рассудочные понятия суть
априорные основоположения возможного опыта.
А основоположения возможного опыта суть вместе с тем всеобщие законы природы,
которые могут быть познаны a priori. Так разрешена задача, содержащаяся в нашем втором
вопросе: как возможно чистое естествознание? Действительно, то систематическое, что
необходимо для формы науки, здесь имеется полностью, так как сверх указанных
формальных условий всех суждений вообще, стало быть всех логических правил вообще,
невозможны никакие другие, и составляют они логическую систему; основанные же на
них понятия, содержащие априорные условия для всех синтетических и необходимых
суждений, составляют по той же причине трансцендентальную систему; наконец, те
основоположения, посредством которых все явления подводятся под эти понятия,
составляют физиологическую систему, т. е. систему природы, которая предшествует
всякому эмпирическому познанию природы.
24
Первое из указанных физиологических основоположений подводит все явления как
созерцания в пространстве и времени под понятие величины и постольку , составляет
принцип применения математики к опыту. Второе физиологическое основоположение
подводит собственно эмпирическое, а именно ощущение, которое означает реальное в
созерцаниях, не прямо под понятие величины, так как ощущение не есть созерцание,
содержащее пространство или время, хотя оно и полагает соответствующий ему предмет в
обе эти формы; однако между реальностью (представлением ощущения) и нулем, т. е.
совершенной пустотой созерцания, все же имеется во времени различие, обладающее
некоторой величиной; действительно, между всякой данной степенью света и темнотой,
между всякой степенью теплоты и совершенным холодом, между всякой степенью
{27}
тяжести и абсолютной легкостью, между всякой степенью наполнения пространства и
абсолютно пустым пространством все еще можно мыслить меньшие степени, точно так же
как даже между сознанием и полным отсутствием сознания (психологической темнотой)
все еще имеются меньшие степени; поэтому невозможно никакое восприятие, которое
показало бы абсолютное отсутствие, невозможна, например, такая психологическая
темнота, которую нельзя бы было рассматривать как сознание, над которым лишь взяло
верх другое, более сильное; и так во всех других случаях ощущения. поэтому рассудок
может антиципировать даже ощущение составляющие собственно качество эмпирических
представлений (явлений), посредством основоположения, гласящего, что они все вместе,
стало быть реальное [содержание] всех явлении, имеют степени, и эта антиципация
представляет собой второе применение математики (mathesis intensorum) к естествознанию.
25
Что касается отношения между явлениями, и притом исключительно с точки зрения их
существования, то определение этого отношения есть не математическое, а динамическое
и никогда не может иметь объективной значимости, т. е. быть годным для опыта, если не
подпадает под априорные основоположения, единственно которые делают возможным
опытное познание в отношении этого определения. Явления должны быть поэтому
подведены, [во-первых], под понятие субстанции, которое, как понятие самой вещи,
служит основанием для всякого определения существования; во-вторых, под понятие
действия в отношении причины, поскольку в явлениях имеет место временная
последовательность, т. е. какое-нибудь событие; или под понятие общения
(взаимодействия), поскольку одновременное существование должно познаваться
объективно, т. е. с помощью суждения опыта; таким образом, в основе объективно
значимых, хотя и эмпирических, суждений, т. е. в основе возможности опыта, поскольку
он должен соединять предметы в природе по их существованию, лежат априорные
основоположения. Эти основоположения суть подлинные законы природы, которые
можно назвать динамическими.
Наконец, к суждениям опыта относится также познание соответствия и связи не столько
явлений между собой в опыте, сколько их отношения к опыту вообще; отношение же это
содержит или соответствие явлений с формальными условиями, познаваемыми рассудком,
или связь их с материалом чувств и восприятия, или же соединяет и то и другое в одно
понятие, следовательно, содержит возможность, действительность и необходимость
согласно всеобщим законам природы, что составило бы физиологическое учение о методе
(разграничение истины и гипотез и [определение] границ достоверности гипотез).
26
Третья таблица основоположений, выведенная из природы самого рассудка по
критическому методу, далеко превосходит своей полнотой всякую другую таблицу о самих
вещах, которую когда-либо пытались, хотя и тщетно, или будут пытаться составить по
догматическому методу; а именно она содержит все без исключения априорные
синтетические основоположения 1-й составлена по одному принципу, а именно в
соответствии со способностью к суждениям вообще, составляющей сущность опыта в
отношении рассудка, так это можно быть уверенным, что таких основоположений больше
нет (удовлетворение, какое никогда не может дать догматический метод). Но это
превосходство далеко еще не самое большое достоинство нашей таблицы.
Нужно обратить внимание на довод, раскрывающий возможность этого априорного
познания и вместе с тем ограничивающий все такие основоположения одним условием,
которое никогда нельзя упускать из вида, Если только хотят правильно понять его и если
не применять его за пределами первоначального смысла, вложенного в него рассудком, а
именно что эти основоположения содержат только условия возможного опыта вообще,
поскольку он подчинен априорным законам. Поэтому я не говорю, что вещи сами по себе
имеют величину, что их реальность имеет степень, что их существование содержит связь
{28}
между акциденциями субстанции и т. д., ведь этого никто не может доказывать, потому
что просто невозможна такая синтетическая связь из одних понятий, где отсутствует, с
одной стороны, всякое отношение к чувственному созерцанию, с другой - всякая связь
понятий в возможном опыте. Каким образом, основное ограничение понятий в этих
основоположениях состоит в том, что все вещи необходимо a priori подчинены названным
условиям только как предметы опыта.
Отсюда следует, во-вторых, специфически особенный способ их доказательства:
указанные основоположения относятся не прямо к явлениям и связи между ними, а к
возможности опыта, для которого явления составляют только материю, а не форму, т. е.
что эти основоположения относятся к имеющим объективную и общую значимость
синтетическим положениям, чем именно и отличаются суждения опыта просто от
суждений восприятия. Это происходит оттого, что явления как одни лишь созерцания,
занимающие часть пространства и времени, подпадают под понятие величины,
соединяющее их многообразное [содержание] синтетически a priori по правилам; что
поскольку восприятие содержит кроме созерцания также и ощущение, между которым и
нулем, т. е. полным его исчезновением, всегда имеет место переход путем уменьшения, то
реальное в явлении должно иметь степень, а именно хотя само ощущение и не занимает
никакой части пространства или времени, но переход к нему от пустого времени или
пространства тем не менее возможен только во времени; стало быть, хотя ощущение как
качество эмпирического созерцания никогда нельзя познать a priori, если иметь в виду то,
чем оно специфически отличается от других ощущений, однако как величину восприятия
его можно отличить по степени в возможном опыте вообще от всякого другого
однородного ощущения. Именно это впервые делает возможным и определяет
применение математики к природе, если иметь в виду чувственное созерцание,
посредством которого она нам дается.
Но больше всего читатель должен обратить внимание на способ доказательства тех
основоположений, которые названы аналогиями опыта. В самом деле, так; как они в
отличие от основоположений о применении математики к естествознанию вообще
касаются не порождения созерцаний, а связи их существования в опыте, связь же эта
может быть только определением существования во времени по необходимым законам,
лишь подчиняясь которым она объективно значима, стало быть она есть опыт,- то
доказательство касается не синтетического единства в связи вещей самих по себе, а лишь
восприятии, и притом не в их содержании, т.е во временном определении и отношении
существования в нем по всеобщим законам. Эти всеобщие законы должны содержать,
таким образом, необходимость определения существования во времени вообще
(следовательно, по некоторому априорному правилу рассудка), И чтобы эмпирическое
определение в относительном времени было объективно значимым, стало быть, опытом.
Здесь, в пролегоменах, я не могу говорить более подобно; могу только посоветовать
читателю, который издавна привык считать опыт только эмпирическим соединением
восприятии и потому нисколько не думает о том, что опыт идет гораздо дальше
восприятии, придавая эмпирическим суждениям общезначимость, для чего он нуждается в
чистом, apriori предшествующем рассудочном единстве,- такому читателю я советую
обратить хорошенько внимание на это отличие опыта от простого агрегата восприятии и с
этой точки рения судить о [моем] способе доказательства.
27
Здесь как раз уместно окончательно разрешить сомнение Юма. Он справедливо утверждал,
что разумом : никак не постигаем возможности причинности, т. е. отношения
существования одной вещи к существованию чего-то другого, необходимо полагаемого
первым.
К этому я прибавлю еще, что мы так же мало усматриваем понятие субсистенции, т. е.
необходимости, в том, что в основе существования вещей лежит субъект, который сам не
может быть предикатом какой бы то ни было другой вещи; более того, я прибавляю, что
{29}
мы но можем составить себе какое-нибудь понятие о возможности такой вещи (хотя и
можем указать в опыте примеры его применения), а также что мы не можем понять и
общения вещей, так как нельзя постичь, как из состояния одной вещи можно заключить о
состоянии совершенно других вещей вне ее, следовательно об их взаимодействии, и как
субстанции, из которых каждая имеет свое собственное обособленное существование,
могут зависеть друг от друга, и притом необходимо. Тем не менее я отнюдь не считаю эти
понятия взятыми просто из опыта, а представленную в них необходимость - вымыслом и
видимостью, которая вызвана долгой привычкой; напротив, я в достаточной мере показал,
что эти понятия и исходящие из них основоположения установлены a priori до всякого
опыта и имеют свою несомненную объективную правильность, но, конечно, только в
отношении опыта.
28
Хотя я, таким образом, не имею ни малейшего понятия о подобной связи вещей самих по
себе, о том, как могут они существовать в качестве субстанции, или действовать как
причина, или же находиться в общении с другими (как части одного реального целого), и
хотя я еще в меньшей степени могу мыслить такие свойства в явлениях в качестве явлений
(так как указанные понятия содержат не то, что находится в явлениях, а то, что должно
мыслиться одним лишь рассудком) , тем не менее мы имеем подобное понятие о такой
связи представлений в нашем рассудке, а именно в суждениях вообще: [мы знаем], что
представления в одном виде суждений относятся как субъект к предикатам, в другом - как
основание к следствию, а в третьем - как части, составляющие вместе одно целое
возможное познание. Далее мы познаем a priori, что если не рассматривать представление
об объекте в отношении того другого из этих моментов как определенное, то нельзя иметь
никакого познания о предмете; и если бы мы имели дело с предметом самим по себе, то не
могло : быть ни одного признака, по которому можно было : узнать, что предмет определен
в отношении того и иного из указанных моментов, т. е. подпадает ли под понятие
субстанции, или причины, или же под понятие общения (в отношении к другим
субстанциям); ведь о возможности такой связи существования : не имею никакого понятия.
Но и вопрос не в том, ак определены вещи сами по себе, а в том, как определено опытное
познание вещей в отношении упомянутых моментов суждений вообще, т. е. каким образом
вещи как предметы опыта могут и должны быть подведены под указанные рассудочные
понятия. И здесь же ясно, что я полностью постигаю не только возможность, но и
необходимость подводить все явления под эти понятия, т. е. использовать эти понятия как
основоположения возможности опыта.
29
Возьмем для примера проблематическое понятие Юма (этот его crux metaphysicorum), а
именно понятие причины. Во-первых, посредством логики мне аpriori дана форма
обусловленного суждения вообще, т.е. применение одного данного познания как
основания, а другого как следствия. Но возможно, что в восприятия имеется правило
отношения, гласящее, что , определенным явлением постоянно следует другое, а не
наоборот), и это есть случай, когда я пользуюсь гипотетическим суждением; я могу,
например, сказать: когда тело достаточно долго освещается солнцем, оно нагревается. Но
здесь, конечно, еще нет необходимой связи, стало быть, нет понятия причины. Однако
продолжаю и говорю: чтобы это положение, которое есть лишь субъективная связь
восприятии, было положением опыта, оно должно рассматриваться как необходимое и
общезначимое. А такое положение можно выразить так: своими лучами солнце служит
причиной теплоты. Отныне вышеуказанное эмпирическое правило рассматривается как
закон и притом как применимое не просто к явлениям, а к явлениям ради возможного
опыта, нуждающегося во всеобъемлющих и, следовательно, необходимо действующих
правилах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16