С этой
огромной высоты люди совсем не видны, и ничто
больше не указывает на их существование; но вы
можете думать о них, о пяти миллиардах людей,
которые живут на одной планете и дышат одним
воздухом. Подумайте об этом какое-то время,
смотря на планету Земля.
Теперь, по мере того как вы удаляетесь от нее,
Земля становится все меньше и меньше. В поле
вашего зрения попадают другие планеты: яркая
Венера, красный Марс, огромный Юпитер и,
наконец, вся солнечная система.
Теперь Земля совсем исчезла, а Солнце превра-
тилось в маленькую светящуюся точку среди
бесчисленных звезд, и вы теряете его из виду.
Вокруг вас миллиарды звезд - внизу, сверху, со
всех сторон. Больше нет ни <выше>, ни <ниже>.
Все эти миллиарды звезд образуют всего лишь
одну из галактик вселенной. Куда ни двинься
отсюда,- в любом направлении можно обнару-
жить бесчисленное множество других галактик.
Подумайте теперь о бесконечности времени.
В ней нет ни <завтра>, ни <вчера>, нет никакой
спешки, никакой безотлагательности. Лишь мер-
цающий покой и благоговение.
Почувствовав, что пора заканчивать упражне-
ние, откройте глаза и оставьте в себе это чувство
расширенного сознания.
Глава 20
ТИШИНА
На протяжении столетий внутренняя тишина служи-
ла людям средством исследования своего внутреннего
мира. Состояние умиротворенного покоя, свободного от
каких бы то ни было волнений, проблем и мыслей,
сравнивалось с неподвижным пламенем свечи, со
спокойным морем, неподвижная гладь которого позво-
ляет увидеть сквозь толщу воды дно, и т. п. Прочитав
обо всем этом в книгах, мы садимся и закрываем глаза
с намерением создать внутреннюю тишину. Но вскоре
мы обнаруживаем, что обычная наша мысленная
активность отказывается идти в отпуск: поток мыслей
не прекращается, а попытка направить внимание внутрь
лишь усиливает его. Мы пытаемся избавиться от
мыслей или успокоить их, но их становится еще больше.
В конце концов терпение наше лопается и мы встаем,
чтобы заняться чем-то другим. Возможен и другой
вариант: мы садимся, закрываем глаза и постепенно
погружаемся в легкий транс, теряя связь с миром
и почти забывая о себе. Это довольно приятное
состояние, почти лишенное какого-либо содержания.
Через некоторое время мы возвращаемся в обычное
состояние сознания и переходим к чему-то другому,
испытывая странное ощущение сонливости.
Ни одно из этих двух состояний не является
подлинной внутренней тишиной, которая представляет
собой состояние острой и в то же время ненапряженной
сознательности, ясного и спокойного присутствия.
Такая внутренняя тишина возникает лишь после того,
как мы сосредоточимся первоначально на каком-то
149
предмете. В результате все внутренние процессы
объединяются вокруг одного выбранного нами образа
или мысли, так что через какое-то время мы можем
<погасить> даже этот центр и пребыть в полном покое
и безмолвии. Разумеется, это не значит, что в сознании
образуется полная пустота, полное отсутствие каких-
либо содержаний. Мысли будут проникать в поле
сознания как и прежде, но мы предоставим им течь на
заднем плане подобно реке - не пытаясь остановить ее,
но и не выказывая к ней никакого интереса. И в этой
тишине у нас появляется возможность услышать то, что
ранее было неразличимо.
Для создания внутренней тишины в психосинтезе
обычно применяются две основные методики:
1. Медитация с восприятием. Как мы узнали в одной
из предыдущих глав, высшей точкой медитации
с осмыслением является состояние однонаправленнос-
ти ума. После десятиминутной, скажем, медитации
с осмыслением мы можем просто отпустить ее объект,
оставив ум на две-три минуты (для начала этого вполне
достаточно) без какой-либо поддержки с нашей
стороны и погрузившись в тишину, свободную от
содержаний. Это медитация с восприятием.
2. Визуализация Храма Тишины. Это упражнение
также вызывает из глубины души тишину, позволяя ей,
по словам Ассаджоли, <петь в нас и оновлять нас>:
храма. Вы видите, как ваши руки касаются их
и ощущаете прикосновение к дереву. Прежде чем
отворить дверь, осознайте, что внутри вас окружит
тишина.
Вы входите в Храм. Вы чувствуете, что вокруг
вас тишина и покой. Вы идете в эту тишину,
осматриваясь вокруг. Вы видите большой прони-
занный светом свод. Это свет не только проникаю-
щих сюда солнечных лучей, он исходит также
изнутри тишины, концентрируясь в той сияющей
области, которую вы видите перед собой.
Вы входите в эту пронизанную светом тишину
и чувствуете, что она охватывает вас. Вас
окутывают лучи доброго, теплого, могущественно-
го света. Позвольте этой светоносной тишине
войти в вас. Почувствуйте, как она течет по жилам
и проникает в каждую клетку вашего тела.
Оставайтесь в этой тишине две-три минуты.
Вслушивайтесь в тишину. Тишина - это опреде-
ленное качество, а не просто отсутствие звуков.
Медленно покиньте сияющую область, пройди-
те назад по храму и выйдите за его врата. Выйдя
наружу, откройтесь весне, почувствуйте легкий
ветерок и вслушайтесь в пение птиц.
ХРАМ ТИШИНЫ
Представьте холм, поросший зеленью. Тропа
ведет на вершину, где возвышается Храм Тишины.
Форма его отражает качества вашего высшего
сознания: благородство, гармонию.
Стоит весеннее утро, солнечное и теплое.
Обратите внимание, во что вы одеты. Восходя по
тропе, начните сознавать свое тело и почувствуй-
те, как ваши ноги соприкасаются с землей.
Почувствуйте на лице ветерок. Смотрите по
сторонам на деревья, кусты, травы, полевые цветы.
Вы приближаетесь к вершине холма. Храм
Тишины окружен атмосферой вечного безмолвия.
Здесь никогда не звучало ни единое слово. Вы
приблизились к большим деревянным вратам
150
ЭПИЛОГ
Под конец я хотел бы привести еще одно простое
упражнение, призванное пояснить смысл наших психо-
синтетических опытов в более широком контексте.
ВОЗМОЖНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
1. Погрузитесь на несколько мгновений в ти-
шину.
2. Теперь, подключив воображение, подумайте
о страданиях человечества: о боли, смятении,
гневе, тревоге, одиночестве, крушении надежд,
подавленности, отчаянии, невежестве, безрассуд-
стве миллиардов людей, населяющих планету,-
в том числе и ваших.
151
АЛЕКСЕЙ
ЛОСЕВ
спгпгпгдгдгдгдгдгдгпгдгдгдгдг;
Самое само
Москва
< ЭКСМО-ПРЕСС >
1999
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящее небольшое исследование имеет своим предме-
том одну из самых темных областей человеческого сознания,
которой раньше занимались главным образом богословы или
этнографы. Те и другие достаточно оскандалились, чтобы те-
перь могла идти речь о вскрытии существа мифа богословски-
ми или этнографическими методами. И не в том беда, что бо-
гословы - мистики и этнографы - эмпирики (большею час-
тью богословы весьма плохие мистики, пытаясь заигрывать с
наукой и мечтая стать полными позитивистами, а этногра-
фы - увы! - часто очень плохие эмпирики, находясь в цепях
той или другой произвольной и бессознательной метафизи-
ческой теории). Беда в том, что мифологическая наука до сих
пор не стала не только диалектической, но даже и просто опи-
сательно-феноменологической. От мистики все равно не от-
делаться, раз миф претендует говорить о мистической дейст-
вительности, и, с другой стороны, без фактов невозможна
никакая диалектика. Но если будут считать, что факты мисти-
ческого и мифического сознания, которые я привожу в при-
мер, суть исповедуемые мною самим факты или что учение о
мифе только и состоит из наблюдения одних фактов, то лучше
им не вникать в мой анализ мифа. Надо вырвать учение о
мифе и из сферы ведения богословов, и из сферы ведения эт-
нографов; и надо принудить стать сначала на точку зрения
диалектики и феноменолого-диалектической чистки поня-
тий, а потом уже предоставить делать с мифом что угодно. По-
зитивно анализируя миф, я не пошел вслед за многими, кото-
рые теперь позитивизм изучения религии и мифа видят в на-
сильственном изгнании из того и другого всего таинственного
и чудесного. Хотят вскрывать существо мифа, но для этого
сначала препарируют его так, что в нем уже ничего не содер-
Здесь и далее подчеркиванием переданы рукописные вставки и до-
полнения, внесенные А. Ф. Лосевым в текст <Диалектики мифа> после
цензурного разрешения Главлита (Редакторы).
207
жится ни сказочного, ни вообще чудесного. Э"о - или не-
честно, или глупо. Что касается меня, то я вовсе не думаю, что
мое исследование будет лучше, если я скажу, что миф не есть
миф и религия не есть религия. Я беру миф так, как он есть,
т. е. хочу вскрыть и позитивно зафиксировать, что такое миф
сам по себе и как он мыслит сам свою чудесную и сказочную
природу. Но я прошу не навязывать мне несвойственных мне
точек зрения и прошу брать от меня только то, что я даю, -
т. е. только одну диалектику мифа .
Диалектика мифа невозможна без социологии мифа. Хотд
это сочинение и не дает специально социологии мифа. но это
является введением в социологию, которую я всегда мыслил
фидософско-исторически и диалектически. Разобравши логи-
ческую и феноменологическую структуру мифа. я перехожу в
конце книги к установке основных социальных типов мифоло-
гии. Этой социологией мифа я занимаюсь специально в дру-
гом труде, но уже и тут ясна всеобъемлющая роль мифическо-
го сознания в разных слоях культурного процесса. Теория
мифа. которая не захватывает культуры вплоть до ее социаль-
ных корней, есть очень плохая теория мифа. Нужно быть очень
плохим идеалистом, чтобы отрывать миф от самой гущи исто-
рического процесса и проповедовать либеральный дуализм:
реальная жизнь -сама по себе. а миф - сам по себе. Я никог-
да не был ни либералом, ни дуалистом, и никто не может меня
упрекать в этих ересях.
А. Лосев
Москва. 28января 1930 г.
ДИАЛЕКТИКА МИФА
Задачей предлагаемого очерка является существенное
вскрытие понятия мифа, опирающееся только на тот матери-
ал, который дает само мифическое сознание. Должны быть
отброшены всякие объяснительные, напр. метафизические,
психологические и проч., точки зрения. Миф должен быть
взят как миф, без сведения его на то, что не есть он сам. Толь-
ко имея такое чистое определение и описание мифа, можно
приступать к объяснению его с той или иной гетерогенной
точки зрения. Не зная, что такое миф сам по себе, не можем
говорить и об его жизни в той или другой иноприродной среде.
Надо сначала стать на точку зрения самой мифологии, стать
самому мифическим субъектом. Надо вообразить, что мир, в
котором мы живем и существуют все вещи, есть мир мифичес-
кий, что вообще на свете только и существуют мифы. Такая
позиция вскроет существо мифа как мифа. И уже потом толь-
ко можно заниматься гетерогенными задачами, напр. <опро-
вергать> миф, ненавидеть или любить его, бороться с ним или
насаждать его. Не зная, что такое миф, - как можно с ним бо-
роться или его опровергать, как можно его любить или нена-
видеть? Можно, разумеется, не вскрывать самого понятия
мифа и все-таки его любить или ненавидеть. Однако все равно
какая-то интуиция мифа должна быть у того, кто ставит себя в
то или иное внешнее сознательное отношение к мифу, так что
логически наличие мифа самого по себе в сознании у опериру-
ющего с ним (оперирующего научно, религиозно, художест-
венно, общественно и т. д.) -все-таки предшествует самим опе-
рациям с мифологией. Поэтому необходимо дать существенно-
смысловое, т. е. прежде всего феноменологическое, вскрытие
мифа, взятого как таковой, самостоятельно взятого самим по
себе.
1. Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический
вымысел. Это заблуждение почти всех <научных> методов ис-
следования мифологии должно быть отброшено в первую го-
209
лову. Разумеется, мифология есть выдумка, если применить к
ней точку зрения науки, да и то не всякой, но лишь той, кото-
рая характерна для узкого круга ученых новоевропейской ис-
тории пЬеледних двух-трех столетий. С какой-то произвольно
взятой, совершенно условной точки зрения миф действитель-
но есть вымысел. Однако мы условились рассматривать миф
не с точки зрения какого-нибудь научного, религиозного, ху-
дожественного, общественного и проч. мировоззрения, но ис-
ключительно лишь с точки зрения самого же мифа, глазами
самого мифа, мифическими глазами. Этот вот мифический
взгляд на миф нас тут и интересует. А с точки зрения самого
мифического сознания ни в каком случае нельзя сказать, что
миф есть фикция и игра фантазии. Когда грек не в эпоху скеп-
тицизма и упадка религии, а в эпоху расцвета религии и мифа
говорил о своих многочисленных Зевсах или Аполлонах;
когда некоторые племена имеют обычай надевать на себя оже-
релье из зубов крокодила для избежания опасности утонуть
при переплытии больших рек; когда религиозный фанатизм
доходит до самоистязания и даже до самосожжения, - то
весьма невежественно было бы утверждать, что действующие
тут мифические возбудители есть не больше как только вы-
думка, чистый вымысел для данных мифических субъектов.
Нужно быть до последней степени близоруким в науке, даже
просто слепым, чтобы не заметить, что миф есть (для мифи-
ческого сознания, конечно) наивысшая по своей конкретнос-
ти, максимально интенсивная и в величайшей мере напря-
женная реальность. Это не выдумка, но - наиболее яркая и
самая подлинная действительность. Это - совершенно необхо-
димая категория мысли и жизни, далекая от всякой случайнос-
ти и произвола. Заметим, что для науки XVII- XIX столетий
ее собственные категории отнюдь не в такой мере реальны,
как реальны для мифического сознания его собственные кате-
гории. Так, напр., Кант объективность науки связал с субъек-
тивностью пространства, времени и всех категорий. И даже
больше того. Как раз на этом субъективизме он и пытается
обосновать <реализм> науки. Конечно, эта попытка - вздор-
ная. Но пример Канта прекрасно показывает, как мало евро-
пейская наука дорожила реальностью и объективностью своих
категорий. Некоторые представители науки даже любили и
любят щеголять таким рассуждением: я вам даю учение о жид-
костях, а существуют эти последние или нет - это не мое
дело; или: я доказал вот эту теорему, а соответствует ли ей что-
нибудь реальное, или она есть порождение моего субъекта или
210
мозга - это меня не касается. Совершенно противоположна
этому точка зрения мифического сознания. Миф - необходи-
мейшая - прямо нужно сказать, трансцендентально-необхо-
димая - категория мысли и жизни; и в нем нет ровно ничего
случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или
фантастического. Это - подлинная и максимально конкрет-
ная реальность.
Ученые-мифологи почти всегда находятся во власти этого
всеобщего предрассудка; и если они не прямо говорят о субъ-
ективизме мифологии, то дают те или иные более тонкие по-
строения, сводящие мифологию все к тому же субъективизму.
Так, учение об иллюзорной апперцепции в духе психологии Гер-
барта у Лацаруса и Штейнталя также является совершенным
искажением мифического сознания и ни с какой стороны не
может быть связано с существом мифических построений. Тут
вообще мы должны поставить такую дилемму. Или мы гово-
рим не о самом мифическом сознании, а о том или ином от-
ношении к нему, нашем собственном или чьем-либо ином, и
тогда можно говорить, что миф - досужая выдумка, что миф -
детская фантазия, что он - не реален, но субъективен, фило-
софски беспомощен или, наоборот, что он есть предмет по-
клонения, что он - прекрасен, божествен, свят и т. д. Или же,
во-вторых, мы хотим вскрыть не что-нибудь иное, а самый
миф, самое существо мифического сознания, и - тогда миф
всегда и обязательно есть реальность, конкретность, жизнен-
ность и для мысли - полная и абсолютная необходимость,
нефантастичность, нефиктивность. Слишком часто ученые-
мифологи любили говорить о себе, т. е. о свойственном им
самим мировоззрении, чтобы еще и мы пошли тем же путем.
Нас интересует миф, а не та или иная эпоха в развитии науч-
ного сознания. Но с этой стороны для мифа нисколько не
специфично и даже просто не характерно то, что он - выдумка.
Он - не выдумка, а содержит в себе строжайшую и опреде-
леннейшую структуру и есть логически, т. е. прежде всего диа-
лектически, необходимая категория сознания и бытия вообще.
II. Миф не есть бытие идеальное. Под идеальным бытием
условимся сейчас понимать не бытие лучшее, совершенней-
шее и возвышеннейшее, чем бытие обыкновенное, но просто
смысловое бытие. Всякая вещь ведь имеет свой смысл не с
точки зрения цели, а с точки зрения существенной значимос-
ти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
огромной высоты люди совсем не видны, и ничто
больше не указывает на их существование; но вы
можете думать о них, о пяти миллиардах людей,
которые живут на одной планете и дышат одним
воздухом. Подумайте об этом какое-то время,
смотря на планету Земля.
Теперь, по мере того как вы удаляетесь от нее,
Земля становится все меньше и меньше. В поле
вашего зрения попадают другие планеты: яркая
Венера, красный Марс, огромный Юпитер и,
наконец, вся солнечная система.
Теперь Земля совсем исчезла, а Солнце превра-
тилось в маленькую светящуюся точку среди
бесчисленных звезд, и вы теряете его из виду.
Вокруг вас миллиарды звезд - внизу, сверху, со
всех сторон. Больше нет ни <выше>, ни <ниже>.
Все эти миллиарды звезд образуют всего лишь
одну из галактик вселенной. Куда ни двинься
отсюда,- в любом направлении можно обнару-
жить бесчисленное множество других галактик.
Подумайте теперь о бесконечности времени.
В ней нет ни <завтра>, ни <вчера>, нет никакой
спешки, никакой безотлагательности. Лишь мер-
цающий покой и благоговение.
Почувствовав, что пора заканчивать упражне-
ние, откройте глаза и оставьте в себе это чувство
расширенного сознания.
Глава 20
ТИШИНА
На протяжении столетий внутренняя тишина служи-
ла людям средством исследования своего внутреннего
мира. Состояние умиротворенного покоя, свободного от
каких бы то ни было волнений, проблем и мыслей,
сравнивалось с неподвижным пламенем свечи, со
спокойным морем, неподвижная гладь которого позво-
ляет увидеть сквозь толщу воды дно, и т. п. Прочитав
обо всем этом в книгах, мы садимся и закрываем глаза
с намерением создать внутреннюю тишину. Но вскоре
мы обнаруживаем, что обычная наша мысленная
активность отказывается идти в отпуск: поток мыслей
не прекращается, а попытка направить внимание внутрь
лишь усиливает его. Мы пытаемся избавиться от
мыслей или успокоить их, но их становится еще больше.
В конце концов терпение наше лопается и мы встаем,
чтобы заняться чем-то другим. Возможен и другой
вариант: мы садимся, закрываем глаза и постепенно
погружаемся в легкий транс, теряя связь с миром
и почти забывая о себе. Это довольно приятное
состояние, почти лишенное какого-либо содержания.
Через некоторое время мы возвращаемся в обычное
состояние сознания и переходим к чему-то другому,
испытывая странное ощущение сонливости.
Ни одно из этих двух состояний не является
подлинной внутренней тишиной, которая представляет
собой состояние острой и в то же время ненапряженной
сознательности, ясного и спокойного присутствия.
Такая внутренняя тишина возникает лишь после того,
как мы сосредоточимся первоначально на каком-то
149
предмете. В результате все внутренние процессы
объединяются вокруг одного выбранного нами образа
или мысли, так что через какое-то время мы можем
<погасить> даже этот центр и пребыть в полном покое
и безмолвии. Разумеется, это не значит, что в сознании
образуется полная пустота, полное отсутствие каких-
либо содержаний. Мысли будут проникать в поле
сознания как и прежде, но мы предоставим им течь на
заднем плане подобно реке - не пытаясь остановить ее,
но и не выказывая к ней никакого интереса. И в этой
тишине у нас появляется возможность услышать то, что
ранее было неразличимо.
Для создания внутренней тишины в психосинтезе
обычно применяются две основные методики:
1. Медитация с восприятием. Как мы узнали в одной
из предыдущих глав, высшей точкой медитации
с осмыслением является состояние однонаправленнос-
ти ума. После десятиминутной, скажем, медитации
с осмыслением мы можем просто отпустить ее объект,
оставив ум на две-три минуты (для начала этого вполне
достаточно) без какой-либо поддержки с нашей
стороны и погрузившись в тишину, свободную от
содержаний. Это медитация с восприятием.
2. Визуализация Храма Тишины. Это упражнение
также вызывает из глубины души тишину, позволяя ей,
по словам Ассаджоли, <петь в нас и оновлять нас>:
храма. Вы видите, как ваши руки касаются их
и ощущаете прикосновение к дереву. Прежде чем
отворить дверь, осознайте, что внутри вас окружит
тишина.
Вы входите в Храм. Вы чувствуете, что вокруг
вас тишина и покой. Вы идете в эту тишину,
осматриваясь вокруг. Вы видите большой прони-
занный светом свод. Это свет не только проникаю-
щих сюда солнечных лучей, он исходит также
изнутри тишины, концентрируясь в той сияющей
области, которую вы видите перед собой.
Вы входите в эту пронизанную светом тишину
и чувствуете, что она охватывает вас. Вас
окутывают лучи доброго, теплого, могущественно-
го света. Позвольте этой светоносной тишине
войти в вас. Почувствуйте, как она течет по жилам
и проникает в каждую клетку вашего тела.
Оставайтесь в этой тишине две-три минуты.
Вслушивайтесь в тишину. Тишина - это опреде-
ленное качество, а не просто отсутствие звуков.
Медленно покиньте сияющую область, пройди-
те назад по храму и выйдите за его врата. Выйдя
наружу, откройтесь весне, почувствуйте легкий
ветерок и вслушайтесь в пение птиц.
ХРАМ ТИШИНЫ
Представьте холм, поросший зеленью. Тропа
ведет на вершину, где возвышается Храм Тишины.
Форма его отражает качества вашего высшего
сознания: благородство, гармонию.
Стоит весеннее утро, солнечное и теплое.
Обратите внимание, во что вы одеты. Восходя по
тропе, начните сознавать свое тело и почувствуй-
те, как ваши ноги соприкасаются с землей.
Почувствуйте на лице ветерок. Смотрите по
сторонам на деревья, кусты, травы, полевые цветы.
Вы приближаетесь к вершине холма. Храм
Тишины окружен атмосферой вечного безмолвия.
Здесь никогда не звучало ни единое слово. Вы
приблизились к большим деревянным вратам
150
ЭПИЛОГ
Под конец я хотел бы привести еще одно простое
упражнение, призванное пояснить смысл наших психо-
синтетических опытов в более широком контексте.
ВОЗМОЖНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
1. Погрузитесь на несколько мгновений в ти-
шину.
2. Теперь, подключив воображение, подумайте
о страданиях человечества: о боли, смятении,
гневе, тревоге, одиночестве, крушении надежд,
подавленности, отчаянии, невежестве, безрассуд-
стве миллиардов людей, населяющих планету,-
в том числе и ваших.
151
АЛЕКСЕЙ
ЛОСЕВ
спгпгпгдгдгдгдгдгдгпгдгдгдгдг;
Самое само
Москва
< ЭКСМО-ПРЕСС >
1999
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящее небольшое исследование имеет своим предме-
том одну из самых темных областей человеческого сознания,
которой раньше занимались главным образом богословы или
этнографы. Те и другие достаточно оскандалились, чтобы те-
перь могла идти речь о вскрытии существа мифа богословски-
ми или этнографическими методами. И не в том беда, что бо-
гословы - мистики и этнографы - эмпирики (большею час-
тью богословы весьма плохие мистики, пытаясь заигрывать с
наукой и мечтая стать полными позитивистами, а этногра-
фы - увы! - часто очень плохие эмпирики, находясь в цепях
той или другой произвольной и бессознательной метафизи-
ческой теории). Беда в том, что мифологическая наука до сих
пор не стала не только диалектической, но даже и просто опи-
сательно-феноменологической. От мистики все равно не от-
делаться, раз миф претендует говорить о мистической дейст-
вительности, и, с другой стороны, без фактов невозможна
никакая диалектика. Но если будут считать, что факты мисти-
ческого и мифического сознания, которые я привожу в при-
мер, суть исповедуемые мною самим факты или что учение о
мифе только и состоит из наблюдения одних фактов, то лучше
им не вникать в мой анализ мифа. Надо вырвать учение о
мифе и из сферы ведения богословов, и из сферы ведения эт-
нографов; и надо принудить стать сначала на точку зрения
диалектики и феноменолого-диалектической чистки поня-
тий, а потом уже предоставить делать с мифом что угодно. По-
зитивно анализируя миф, я не пошел вслед за многими, кото-
рые теперь позитивизм изучения религии и мифа видят в на-
сильственном изгнании из того и другого всего таинственного
и чудесного. Хотят вскрывать существо мифа, но для этого
сначала препарируют его так, что в нем уже ничего не содер-
Здесь и далее подчеркиванием переданы рукописные вставки и до-
полнения, внесенные А. Ф. Лосевым в текст <Диалектики мифа> после
цензурного разрешения Главлита (Редакторы).
207
жится ни сказочного, ни вообще чудесного. Э"о - или не-
честно, или глупо. Что касается меня, то я вовсе не думаю, что
мое исследование будет лучше, если я скажу, что миф не есть
миф и религия не есть религия. Я беру миф так, как он есть,
т. е. хочу вскрыть и позитивно зафиксировать, что такое миф
сам по себе и как он мыслит сам свою чудесную и сказочную
природу. Но я прошу не навязывать мне несвойственных мне
точек зрения и прошу брать от меня только то, что я даю, -
т. е. только одну диалектику мифа .
Диалектика мифа невозможна без социологии мифа. Хотд
это сочинение и не дает специально социологии мифа. но это
является введением в социологию, которую я всегда мыслил
фидософско-исторически и диалектически. Разобравши логи-
ческую и феноменологическую структуру мифа. я перехожу в
конце книги к установке основных социальных типов мифоло-
гии. Этой социологией мифа я занимаюсь специально в дру-
гом труде, но уже и тут ясна всеобъемлющая роль мифическо-
го сознания в разных слоях культурного процесса. Теория
мифа. которая не захватывает культуры вплоть до ее социаль-
ных корней, есть очень плохая теория мифа. Нужно быть очень
плохим идеалистом, чтобы отрывать миф от самой гущи исто-
рического процесса и проповедовать либеральный дуализм:
реальная жизнь -сама по себе. а миф - сам по себе. Я никог-
да не был ни либералом, ни дуалистом, и никто не может меня
упрекать в этих ересях.
А. Лосев
Москва. 28января 1930 г.
ДИАЛЕКТИКА МИФА
Задачей предлагаемого очерка является существенное
вскрытие понятия мифа, опирающееся только на тот матери-
ал, который дает само мифическое сознание. Должны быть
отброшены всякие объяснительные, напр. метафизические,
психологические и проч., точки зрения. Миф должен быть
взят как миф, без сведения его на то, что не есть он сам. Толь-
ко имея такое чистое определение и описание мифа, можно
приступать к объяснению его с той или иной гетерогенной
точки зрения. Не зная, что такое миф сам по себе, не можем
говорить и об его жизни в той или другой иноприродной среде.
Надо сначала стать на точку зрения самой мифологии, стать
самому мифическим субъектом. Надо вообразить, что мир, в
котором мы живем и существуют все вещи, есть мир мифичес-
кий, что вообще на свете только и существуют мифы. Такая
позиция вскроет существо мифа как мифа. И уже потом толь-
ко можно заниматься гетерогенными задачами, напр. <опро-
вергать> миф, ненавидеть или любить его, бороться с ним или
насаждать его. Не зная, что такое миф, - как можно с ним бо-
роться или его опровергать, как можно его любить или нена-
видеть? Можно, разумеется, не вскрывать самого понятия
мифа и все-таки его любить или ненавидеть. Однако все равно
какая-то интуиция мифа должна быть у того, кто ставит себя в
то или иное внешнее сознательное отношение к мифу, так что
логически наличие мифа самого по себе в сознании у опериру-
ющего с ним (оперирующего научно, религиозно, художест-
венно, общественно и т. д.) -все-таки предшествует самим опе-
рациям с мифологией. Поэтому необходимо дать существенно-
смысловое, т. е. прежде всего феноменологическое, вскрытие
мифа, взятого как таковой, самостоятельно взятого самим по
себе.
1. Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический
вымысел. Это заблуждение почти всех <научных> методов ис-
следования мифологии должно быть отброшено в первую го-
209
лову. Разумеется, мифология есть выдумка, если применить к
ней точку зрения науки, да и то не всякой, но лишь той, кото-
рая характерна для узкого круга ученых новоевропейской ис-
тории пЬеледних двух-трех столетий. С какой-то произвольно
взятой, совершенно условной точки зрения миф действитель-
но есть вымысел. Однако мы условились рассматривать миф
не с точки зрения какого-нибудь научного, религиозного, ху-
дожественного, общественного и проч. мировоззрения, но ис-
ключительно лишь с точки зрения самого же мифа, глазами
самого мифа, мифическими глазами. Этот вот мифический
взгляд на миф нас тут и интересует. А с точки зрения самого
мифического сознания ни в каком случае нельзя сказать, что
миф есть фикция и игра фантазии. Когда грек не в эпоху скеп-
тицизма и упадка религии, а в эпоху расцвета религии и мифа
говорил о своих многочисленных Зевсах или Аполлонах;
когда некоторые племена имеют обычай надевать на себя оже-
релье из зубов крокодила для избежания опасности утонуть
при переплытии больших рек; когда религиозный фанатизм
доходит до самоистязания и даже до самосожжения, - то
весьма невежественно было бы утверждать, что действующие
тут мифические возбудители есть не больше как только вы-
думка, чистый вымысел для данных мифических субъектов.
Нужно быть до последней степени близоруким в науке, даже
просто слепым, чтобы не заметить, что миф есть (для мифи-
ческого сознания, конечно) наивысшая по своей конкретнос-
ти, максимально интенсивная и в величайшей мере напря-
женная реальность. Это не выдумка, но - наиболее яркая и
самая подлинная действительность. Это - совершенно необхо-
димая категория мысли и жизни, далекая от всякой случайнос-
ти и произвола. Заметим, что для науки XVII- XIX столетий
ее собственные категории отнюдь не в такой мере реальны,
как реальны для мифического сознания его собственные кате-
гории. Так, напр., Кант объективность науки связал с субъек-
тивностью пространства, времени и всех категорий. И даже
больше того. Как раз на этом субъективизме он и пытается
обосновать <реализм> науки. Конечно, эта попытка - вздор-
ная. Но пример Канта прекрасно показывает, как мало евро-
пейская наука дорожила реальностью и объективностью своих
категорий. Некоторые представители науки даже любили и
любят щеголять таким рассуждением: я вам даю учение о жид-
костях, а существуют эти последние или нет - это не мое
дело; или: я доказал вот эту теорему, а соответствует ли ей что-
нибудь реальное, или она есть порождение моего субъекта или
210
мозга - это меня не касается. Совершенно противоположна
этому точка зрения мифического сознания. Миф - необходи-
мейшая - прямо нужно сказать, трансцендентально-необхо-
димая - категория мысли и жизни; и в нем нет ровно ничего
случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или
фантастического. Это - подлинная и максимально конкрет-
ная реальность.
Ученые-мифологи почти всегда находятся во власти этого
всеобщего предрассудка; и если они не прямо говорят о субъ-
ективизме мифологии, то дают те или иные более тонкие по-
строения, сводящие мифологию все к тому же субъективизму.
Так, учение об иллюзорной апперцепции в духе психологии Гер-
барта у Лацаруса и Штейнталя также является совершенным
искажением мифического сознания и ни с какой стороны не
может быть связано с существом мифических построений. Тут
вообще мы должны поставить такую дилемму. Или мы гово-
рим не о самом мифическом сознании, а о том или ином от-
ношении к нему, нашем собственном или чьем-либо ином, и
тогда можно говорить, что миф - досужая выдумка, что миф -
детская фантазия, что он - не реален, но субъективен, фило-
софски беспомощен или, наоборот, что он есть предмет по-
клонения, что он - прекрасен, божествен, свят и т. д. Или же,
во-вторых, мы хотим вскрыть не что-нибудь иное, а самый
миф, самое существо мифического сознания, и - тогда миф
всегда и обязательно есть реальность, конкретность, жизнен-
ность и для мысли - полная и абсолютная необходимость,
нефантастичность, нефиктивность. Слишком часто ученые-
мифологи любили говорить о себе, т. е. о свойственном им
самим мировоззрении, чтобы еще и мы пошли тем же путем.
Нас интересует миф, а не та или иная эпоха в развитии науч-
ного сознания. Но с этой стороны для мифа нисколько не
специфично и даже просто не характерно то, что он - выдумка.
Он - не выдумка, а содержит в себе строжайшую и опреде-
леннейшую структуру и есть логически, т. е. прежде всего диа-
лектически, необходимая категория сознания и бытия вообще.
II. Миф не есть бытие идеальное. Под идеальным бытием
условимся сейчас понимать не бытие лучшее, совершенней-
шее и возвышеннейшее, чем бытие обыкновенное, но просто
смысловое бытие. Всякая вещь ведь имеет свой смысл не с
точки зрения цели, а с точки зрения существенной значимос-
ти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46