Этим кем-то был сотрудник лаборатории Маршалл Дэвис, детектив третьего разряда. Он пришел в лабораторию недавно, и по большей части его осчастливливали второстепенными заданиями, например, поручали извлечь осколки стекла от разбитой фары из ягодиц несчастного,
которого раздавил автомобиль, либо пропылесосить одежд) мужчины, которого восемь раз ударили топором, либо — как сейчас — снять отпечатки пальцев у покойников.
Отпечатки пальцев лучше снимать у свеженьких мертвецов, чем у тех, которые уже немного полежали. Это одна из мелких радостей в этом деле, думал Дэвис во время работы,— знать, что у свежего трупа пальцы еще мягкие, не скрюченные, и достаточно нанести мастику на каждый пальчик (с помощью маленького валика он нанес мастику на вытянутый указательный палец Розы Лейден), а потом сделать оттиск на бумаге, прикрепленной к округлому чурбанчику, напоминающему ложечку. Итак, нам еще остается девять пальчиков этой дамы, подумал он. Потом мы обслужим джентльмена в трусах, рядом в спальне, это будет такая же чудесная работа. Мать всегда мне говорила, что я должен стать бухгалтером, а я отвечал ей: "Да нет, мама, в полиции у человека больше впечатлений". Вот почему теперь, этим субботним утром, Маршалл Дэвис, детектив третьего разряда, снимает отпечатки пальцев у мертвецов вместо того, чтобы играть в мяч в парке со своим трехлетним сыном. Прошу вас подать мне пальчик, мадам.
Он осмотрел кольцо на безымянном пальце левой руки женщины. Это было золотое обручальное кольцо с накаткой, очень красивое; оно присоединится к имуществу Розы Лейден. Некоторые родственники будут претендовать на него, так же как и на другое се имущество. Да, когда , человек умирает, все рассеивается, как дым.
— Ну, как дела? — спросил голос у него за спиной. Детектив третьего разряда Маршалл Дэвис из полицейской лаборатории поднял голову и посмотрел через плечо на детектива третьего разряда Ричарда Дженеро из отдела уголовного розыска 87-го полицейского участка. Дженеро тоже был новичком среди детективов, он служил рядовым патрульным и стал детективом только в апреле этого года, когда поймал двух хулиганов, болтающихся по округе и поджигавших одежду пьяным бродягам, храпящим на скамейках, предварительно облив ее бензином. Он был самый младший детектив во всем отделе, совсем зеленый, и поэтому ему поручали работу, которую больше никто не хотел делать, например, торчать в какой-то чертовой квартире и наблюдать, как едва обученный сотрудник лаборатории снимает отпечатки пальцев.
— Так себе,— ответил Дэвис и подумал, что у него нет ни малейшего желания вступать в разговор с каким-то бывшим патрульным, по крайней мере, не раньше, чем он покончит с этой дьявольской работой.
— А что это за штука? — спросил Дженеро. Дэвис посмотрел на него.
— Ну, эта штука,— сказал Дженеро, словно повторение слов могло что-то уточнить.
— Это такой округлый чурбачок в форме полумесяца,— ответил Дэвис и вздохнул.
— А для чего он нужен? Дэвис, который считал себя остряком, еще раз взглянул на Дженеро и сказал: — Ты что, не видишь, что я делаю даме маникюр?
— Что? — не понял Дженеро.
— Да ведь тут все ясно. Этот чурбачок я подкладываю под пальцы, когда покрываю лаком один ноготь за другим. А как по-твоему, для чего он нужен?
— Ха, этого я не знаю,— ответил Дженеро, тоже большой остряк.— Я думал, что это деревянный термометр и ты вот-вот воткнешь его в задницу.
Два новобранца—детектива посмотрели друг на друга,
— Эй, дуй отсюда,— глухим голосом сказал Довис.
— Рад был поговорить,— сказал Дженеро и гордо удалился.
Чертов болван, подумал Дэвис, не нашел ничего лучше, как глазеть на человека, который занимается своим делом. Он тщательно нанес мастику на все пальцы Розы Лейден, снял отпечатки, каждый листок бумаги уложил в нужном порядке, чтобы иметь возможность позднее определить, где какой палец. Иногда он размышлял над тем, зачем вообще полиция возится с отпечатками пальцев, особенно в случаях вроде этого, когда ясно, что мертвецы были порядочными гражданами и жили среди приличных людей. Ни один из них наверняка не значится в полицейской картотеке, а если этот мужчина никогда не служил в армии, то отпечатков его пальцев нет даже в картотеке ФБР. Какой тогда смысл во всем этом? Думал ли кто-либо когда-либо о том, у скольких человек в США, и особенности у женщин, ни разу за всю их жизнь не снимали отпечатки пальцев? Наверняка нет. Вся эта возня с отпечатками пальцев бессмысленна, полиция придумала это для того, чтобы нагонять страх не на преступников, а на рядовых граждан. Уголовник хорошо знает, что где-то
в какой-то картотеке уже имеются отпечатки его пальцев, либо они там окажутся в один прекрасный день, и, естественно, наденет перчатки. Но зато рядовой гражданин совершает преступление обычно в приступе ярости или ревности, а когда у человека все кипит внутри, у него нет ни времени, ни настроения надевать перчатки. К тому же у рядового гражданина на допросе нервы сдают гораздо быстрее, чем у опытного уголовника, особенно если копы неожиданно заявляют ему: "А отпечатки пальцев на пистолете абсолютно совпадают с отпечатками, которые мы сняли с зубной щетки у вас в ванной, ха-ха! Теперь вам не отвертеться"! Да плюнь ты на это, подумал Дэвис и продолжил снимать отпечатки пальцев у мертвой женщины, у которой, вероятно, как и у большинства американских женщин, живых или мертвых, никогда никто не брал отпечатки пальцев. Просто скандал, подумал Дэвис, что для того, чтобы удостоиться такой чести, человек должен дождаться той минуты, когда он лежит мертвый и холодный, как камень, в собственной гостиной, когда у него отсутствует все лицо и часть головы, когда из него вытекла кровь и бог знает что еще, и сейчас мне от этого станет дурно, подумал Дэвис.
Занимайся своим делом, мысленно приказал он себе.Перестань думать.Он перестал думать и продолжил делать свою работу.
Драгоценности лежали на письменном столе, и женщина, сидящая напротив Кареллы, внимательно разглядывала их зоркими глазами, но ничего не говорила.
Ее звали Глория Лейден, это была овдовевшая мать Эндрю Лейдена. Она сидела в застывшей позе в служебном кабинете Кареллы в 87-ом полицейском участке, смотрела на драгоценности и упрямо отказывалась верить собственным глазам, поскольку поверить собственным глазам значило допустить, что ее сын мертв.
— Ну? — сказал Карелла.
— Что — ну? — ответила она. Это была женщина с красным лицом, носом как лепешка, и щеками, похожими на поднявшееся тесто. Волосы у нее были выкрашены в серебристо-фиолетовый цвет и тщательно причесаны, бюст пышный, как грудь у воркующего голубя, а из-за стекол очков в большой оправе смотрели колючие голубые глазки.
— Вы узнаете какие-нибудь из этих драгоценностей?
— А какое имеет значение, узнаю я их или не узнаю? — спросила миссис Лейден.
— Дело в том,— сказал Карелла,— что мы пытаемся идентифицировать их всеми возможными способами. В таком случае, как этот, когда трупы.
— По драгоценностям нельзя ни о чем судить,— сказала миссис Лейден.
— Вы так думаете? Вот, например, это кольцо, из Висконсинского университета. На внутренней стороне имеется дата, июнь 1950, а также выгравированы инициалы Э. Л. Л. Мы обнаружили его на безымянном пальце правой руки покойного, и я вас спрашиваю, узнаете ли вы это кольцо.
— Есть множество колец из Висконсинского университета,— сказала миссис Лейден.
— Ваш сын учился в Висконсинском университете?
— Учился.
— Когда он получил диплом?
— В июне 1950 года.
— И его зовут Эндрю Лейден?
— Да.
— А какое у него второе имя?
— Алойд.
— Значит, инициалы на этом кольце — Э. Л. Л.— могут быть инициалами вышего сына.
— Монограмма Э. Л. Л. имеется у множества людей.
— Да, конечно,— согласился Карелла.— А что вы скажете о втором кольце, миссис Лейден? Его мы обнаружили на безымянном пальце левой руки этого мужчины, и совершенно очевидно, что это обручальное кольцо. У женщины было такое же кольцо, естественно, поуже и меньшего размера, но узор одинаковый. Вы узнаете это кольцо?
— Кто обращает внимание на кольца? — сказала миссис Лейден.
— У него очень красивая накатка, и это довольно необычное обручальное кольцо, так что вы, возможно, заметили бы, если бы ваш сын и ваша сноха пошли похожие кольца.
— Похожие?
— Одинаковые,— уточнил Карелла.— Второе обручальное кольцо было на руке этой женщины.— Он указал карандашом на кольцо.
— Все обручальные кольца кажутся мне одинаковыми,— сказала миссис Лейден.
— Эта подвеска была на шее у мертвой,— сказал Карелла. Он поднял подвеску, золотое сердечко на тонкой золотой цепочке.— Здесь внутри две фотографии,— сказал он и открыл сердечко.— Вы знаете, кто изображен на этих фотографиях?
— Да,— ответила миссис Лейден.
— Кто это?
— Этот мужчина — мой сын. А эта женщина — моя сноха.— Миссис Лейден кивнула.— Но это еще не означает, что кто-то из них должен быть мертв,— сказала она.
— Миссис Лейден...
— Я хочу видеть эти трупы.
— Они в морге. Не уверен, что вам стоит смотреть на мертвые...
— Я хочу их видеть: Вы говорите мне, что мой сын мертв, и хотите, чтобы я сказала: "Да, это его кольцо из университета. Да, это его обручальное колуцо. Да, в этой подвеске его фотография". Вы хотите, чтобы я вам сказала, что он мертв!
— Да, вы правы, миссис Лейден.
— Покажите мне его труп,— потребовала миссис Лейден.— Потом я вам скажу, мертв он или нет.
— Обе жертвы были застрелены из дробовика... и с близкого расстояния,— сказал Карелла.— Причем им выстрелили в лицо.
— Я знаю, вы уже говорили мне об этом.
— Миссис Лейден, выстрел из дробовика двенадцатого калибра с близкого расстояния не оставляет слишком...
— Я хочу видеть трупы,— сказала миссис Лейден.
— Хорошо.— Карелла вздохнул и позвонил вниз дежурному, чтобы прислали автомобиль.
В больничном морге никогда не бывает особенно весело, но в субботу днем там, судя по всему, еще хуже чем всегда. Уик-энд — неподходящее время для смерти, людям никогда не следует умирать между вечером пятницы и утром в понедельник. Лучший день для смерти — это среда, конечно за исключением некоторых городов в Коннектикуте, где в среду закрыты даже парикмахерские.
И все же принято считать, что если вы собираетесьумереть, то наиболее подходящий день для этого — среда.Однако сегодня была суббота, и несколько человек,совершенно необдуманно и не взглянув на календарь, умерли в больнице в этот день, и их отвезли на первый
этаж, с тем чтобы поместить в морозильник. Еще какое-то количество людей погибло в обычных автокатастрофах и явилось жертвами насилия в разных районах города, и их тоже доставили в больницу для осмотра и вскрытия. У служителя в морге было полным-полно работы, и он не слишком обрадовался, когда около двух часов дня
появился полицейский в сопровождении толстой ими в корсете и помешал ему читать порнографичский роман, причем в тот момент, когда он дошел до самого интересного места. Это была отличная порнуха, он как раз читал о том, как девушку исхлестали кнутом и велели ей никогда не поднимать глаза, быть покорной и готовой
в любой момент — в общем, это был замечательный роман.
— Лейдены,— сказал Карелла служителю.— Эндрю и Роза.
— Никак. Лейденов у нас здесь нет,— ответил служитель,— Эндрю, ни Розы.
— Их привезли сегодня утром,— сказал Карелла.
— Сегодня я здесь с восьми часов, и никаких Лейденов у меня здесь нет,— заявил служитель.
— Лучше загляните в список,— посоветовал Карелла.
— Я заглядывал туда, когда принимал дежурство.
— Ну так загляните еще разок.
— Все фамилии в списке я помню.
— Послушайте, молодой человек...— начал Карелла.
— Ну хорошо, хорошо, зачем сразу злиться,— сказал служитель, отложил книгу, просмотрел список и спросил: — Лейдены, Эндрю и Роза, это они?
— Это они.
— Наверное, я пропустил их, когда просматривал список первый раз.
— Наверное.
— Кого из них вы хотите видеть?
— Обоих,— сказал Карелла.
— Они лежат отдельно. Женщину я положил здесь,а мужчину там.
— В таком случае, вначале взглянем на женщину,—сказал Карелла.
— Как вам угодно.— Служитель встал и повел их вглубь помещения. Помещение было большое, с голубоватым освещением, звук шагов в нем отдавался эхом, всюду неприятно пахло антисептиками. "РОЗА ЛЕЙДЕН" было написано карандашом на листке, засунутом в жестяное окошечко на маленькой дверце в ряду таких же маленьких дверок. На дверце была ручка. Служитель взялся за ручку и открыл дверцу. Струя холодного воздуха обдула лицо Кареллы, словно дыхание могилы, и металлический ящик, снабженный снизу валиками, выехал чуть вперед, и они увидели расколотый череп и несуществующее лицо особы, которая по имеющимся данным была Розой Лейден. Служитель выдвинул ящик, и появилось голое женское тело. На шее, груди и животе были пятна крови. У миссис Лейден перехватило дыхание, она отвернулась.
— Это ваша сноха? — спросил Карелла.
— Да,— ответила миссис Лейден.
— Как вы ее опознали?
— По родинке.
— Где у нее эта родинка?
— На... на... над грудью. Она... Это казалось очень привлекательным... эта родинка была видна, когда Роза надевала платье с глубоким декольте... это... моя сноха. Это Роза.
Карелла кивнул служителю, который задвинул яшик обратно в холодильную камеру и закрыл дверцу.
— Хотите взглянуть на мужчину, миссис Лейден? — спросил он.
— Я... я бы не вынесла этого.
— -Тогда хотя бы скажите, миссис Лейден, у вашего сына есть какие-нибудь шрамы или татуировки? В общем, какая-нибудь особая примета на теле, по которой...
— Как вы сказали? — спросила миссис Лейден.
— Какие-нибудь шрамы или...
— Да, у него есть татуировка. - Где, миссис Лейден?
— Что? Простите, что вы сказали?
— Татуировка. Где она?
— На руке. На предплечье.
— Как выглядит эта татуировка?
— Ну, она такая... очень простая. Он сделал ее, когда был подростком. Ему тогда было семнадцать или восемнадцать лет. Его не взяли на войну, понимаете, у него была треснувшая барабанная перепонка... а он хотел чувствовать себя созревшим и... ну, в общем, мужчиной. Поэтому решил сделать эту татуировку.
— А как эта татуировка выглядит, миссис Лейден?
— Это кинжал. Синий кинжал. А поперек его имя — Энди. Красным цветом.
— Понятно,— сказал Карелла.— Извините, не могли бы подождать здесь минутку, миссис Лейден?
— Вы идете посмотреть, есть ли... есть ли у мужчины эта татуировка?
— Да.
— Она у него на левом предплечье,— сказала миссис Лейден и отвернулась.
Карелла последовал за служителем в противоположный конец помещения, где в холодильных камерах лежали трупы мужчин. "Лейден, Лейден,— бормотал служитель,— Лейден у нас здесь". Он открыл дверцу и выдвинул ящик. У мужчины без лица на левой руке был вытатуирован синий кинжал длиной около пяти сантиметров. Единственное слово "Энди", вытатуированное красной тушью, пересекало по горизонтали лезвие кинжала.
— Спасибо, достаточно,— сказал Карелла. Служитель задвинул ящик и захлопнул дверцу.
Карелла вернулся к миссис Лейден. Она подняла глаза на него.
- Это ваш сын,— сказал он.
МиссисЛейден кивнула и ничего не сказала.Они вместе направились к выходу из морга. Карелла был высокий мужчина в коричневом двубортном костюме, с каштановыми волосами и карими глазами, в которых появилось страдальческое выражение, когда он сейчас шел рядом с маленькой женщиной, зашнурованной в корсет, с большим бюстом и смешными серебристо фиолетовыми волосами; комичная пара, которую не связывало ничто, кроме этой смерти. У двери она остановилась, положила ладонь на руку Кареллы, посмотрела ему в глаза и почти прошептала: — Я... я все же хочу посмотреть на него.
— Миссис Лейден...
— Если я не посмотрю на него... если я не посмотрю на него и не увижу его собственными глазами... никогда не поверю, что он мертв. Я бы не смогла жить с надеждой, что в один прекрасный день он появится из-за ближайшего угла.
Они вернулись через все помещение, их подошвы стучали по полу, покрытому линолеумом. Служитель выдвинул ящик, и миссис Лейден посмотрела на красную зияющую дыру в голове трупа, неподвижного и холодного, лежащего на алюминиевой тележке. Потом служитель выдвинул ящик еще и дальше, и женщина молча посмотрела на руки мертвеца и вытянула руку, словно хотела обвести пальцем контуры синего кинжала и красных букв, но рука остановилась, не закончив движения, а женщина закрыла лицо и сказала: — Да, это мой сын. Да,— и расплакалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17