Вдруг близнецы просто катаются где-нибудь на машине с мсье Станисласом...
В конце концов Мишель и Даниель вынудили дядю сдаться.
Но будьте очень, очень осторожны, ладно? Я не хочу, чтобы вы попали в какую-нибудь переделку... Хватит мне Мари-Франс и Ива!..
* * *
Направляясь к вилле, мальчики пересекли пастбище. Коровы мирно щипали траву.
Нет, ты задумайся, Даниель!— воскликнул Мишель.— Что, если красный прямоугольник что-то означает?.. Вдруг Ив нарисовал его там не случайно?.. Давай еще посмотрим!..
Карта у тебя с собой?
Держи, вот она...
Близился вечер, но было еще довольно светло. Мальчики определили, где они находятся, и, посовещавшись, пришли к выводу, что красный квадратик указывает на известняковую скалу, которая выступала справа от них в густых зарослях елочек и кустарника.
Все это выглядит как-то странно... И еще эти заросли... Через них ведь не продерешься!..
Все равно надо взглянуть, что там находится... А что, если подняться на скалу и посмотреть оттуда? Тогда заросли не будут помехой...
Они вернулись немного назад; но проход, которым накануне воспользовались близнецы, они не смогли обнаружить. Вскарабкавшись на скальный откос, они попали на отлогую площадку. Западный край ее был увенчан глыбой, нависающей над зарослями.
Эй, посмотри-ка сюда!— воскликнул Мишель, перегнувшись через край выступа.
Даниель тоже наклонился и с удивлением обнаружил, что за стеной кустарника... прячется протоптанная дорожка.
Давай посмотрим, куда она идет!—предложил он.
Конечно, посмотрим! Уже что-то брезжит, старина! Если квадратик на карте что-нибудь обозначает, мы скоро это узнаем...
Они спустились, нашли тропинку и двинулись вдоль известняковой стены.
Мишель, шагающий впереди, вдруг остановился.
Стой! Кажется, вот оно...
Теперь и Даниель увидел вход в подземный коридор.
Дай-ка фонарик!—сказал Мишель.
Они без колебаний углубились в подземелье и прошли тем самым путем, который накануне проделали близнецы.
Братья добрались до подземного зала и уже приближались к ящикам, когда их ослепил неожиданно вспыхнувший яркий свет и перед ними выросли два смутно различимых, но от этого еще более пугающих силуэта. И тут же загремел громкий насмешливый голос, гулким эхом прокатившийся по широкой пещере и вызвавший отголоски в примыкающих к ней коридорах.
Что, молодые люди, гуляем?..
Не лучшее место выбрали для прогулок, детвора!— раздался второй голос.
И вообще, любопытство — большой недостаток! Вам никогда об этом не говорили? Жаль, жаль! Ну-ка, подойдите сюда!.. Да поживей, поживей... пожалуйста!
Как видите, мы обращаемся с вами очень вежливо — однако мы вооружены... Так что давайте без хитростей! Ну, подходите!..
Послушай, Фред, эта ферма Дарвьера — не просто ферма. Похоже, это еще и детский сад. Вчера двое, сегодня двое — это уже четверо! Много там у вас еще малышей?..
Мишель и Даниель молчали. Они уже поняли, что люди, которые держат их сейчас в луче своего фонаря, захватили и близнецов.
—Ага... Я вижу, молодые люди не желают с нами разговаривать... Ну что ж, не желают так не желают! Нам спешить теперь некуда!.. Но мы терпеть не можем слишком любознательных детей, а потому примем некоторые меры предосторожности. Руки за спину, молодые люди! Фред, займись-ка гостями...
Один силуэт переместился вбок и оказался у братьев за спинами. Мгновение — и руки у них были крепко связаны.
Готово!— объявил Фред.
Теперь отведи их в апартаменты! Довольно поговорили!..
Мишель и Даниель, бесцеремонно подталкиваемые человеком, который отзывался на имя Фред, двинулись по подземному коридору и вскоре уперлись в дверь из неструганых досок, которую они прежде не заметили. Дверь закрылась за ними. Они слышали, как повернулся ключ в замке, как звякнула задвижка. Через щели плохо пригнанных досок мальчики видели, как слабеет, удаляясь, свет фонаря.
От потрясения, так внезапно обрушившегося на них, они какое-то время не в силах были сказать ни слова... Даниель первым обрел дар речи.
Дядя Франсуа словно чувствовал, когда просил нас быть крайне осторожными!.. Вроде так хорошо все шло! Мы так много всего обнаружили! Если я и ожидал кого-нибудь встретить, то уж никак не этих молодчиков!.. Кто же они такие, как ты думаешь?
Люди, которые терпеть не могут любопытных. Они ведь прямо сказали!
Не ворчи, старина! Сейчас не время. Ты как там, надежно связан?
Надежней не бывает. Этот Фред, видно, мастер своего дела. Я не могу даже шевельнуть руками!
Могли бы хоть свет нам оставить, скоты!
Конечно. И еще ножницы, чтоб было чем перерезать веревки!.. Интересно, куда они дели Мари-Франс и Ива?
Будь спокоен, в такое же тихое место...
Но Мишелю было не до шуток. Он впервые попал в подобное положение, будучи совсем не готовым к этому. К тому же, как старший, он тяжело переживал ответственность за судьбу близнецов: ведь родители были далеко. Он уже сожалел, что не поставил в известность тетю Жиль и дядю Франсуа о том, что малыши самовольно отправились в мэрию, чтобы смотреть какой-то кадастр... Вспомнив об этом, Мишель задумался: собственно, что за дела были у близнецов с хозяином виллы?
Черт возьми!— заговорил он наконец.— Готов пари держать, Мари-Франс и Ив давно уже что-то замышляли. Эта история с кадастровой книгой, встречи со Станисласом... Нет, не нравится мне все это!.. Не говоря уж... Ты как считаешь, Даниель: это естественная пещера?
Естественная?.. Ты что имеешь в виду?
Тебе не кажется, что подземелье, где мы находимся, вырыто людьми? Оно слишком правильной формы, чтобы быть пустотой между скалами.
Ты хочешь сказать, это какое-то тайное укрытие? Место, где укрывают товар? Например, контрабанду... Правда, это далековато от швейцарской границы...
А если это какая-то шахта? Нашли же недавно золото в горном массиве Монблан.
Шахта? Тогда — соляная... Тут ведь недалеко Лон-ле-Сонье...
Ты все шутишь... Соляная или нет, все равно ничего не понятно. Но Мари-Франс и Ив — ребята себе на уме, и я уверен, что они забрались сюда не случайно.
Они долго молчали. Все гипотезы и предположения никаких ощутимых результатов пока не давали.
В общем,— продолжал Мишель,— если это шахта, то многое объясняется... Предположим, мсье Станислас пронюхал о ее существовании: тогда понятно, почему он так упорно стремился купить этот участок... Шахту ведь можно разрабатывать и дальше.
Я начинаю думать, что ты уловил самую суть, старина,— признал Даниель.— Ведь твоя версия позволяет понять и странное поведение дядюшки Арсена. Он, должно быть, знал, что тут есть... шахта, если угодно. И не хотел общаться с местными жителями потому, что боялся, как бы его тайна не была раскрыта!..
И, как говорится, унес свою тайну в могилу...
Стоп! Минутку, старина!— воскликнул Даниель.— Хоть так и говорится, это еще не значит, что так и есть. Ты забыл про Мотэна! Человека, который один продолжал приходить на ферму к Арсену и лечил его... пока тот не умер. Бедный старик, вполне возможно, доверил ему свою тайну; пусть даже невольно, в бреду...
Потрясающе, Даниель! Со-вер-шен-но по-тря-са-ю-ще! Конечно, Мотэн в курсе дела! Или, во всяком случае, о многом догадывается, многое подозревает! Ведь именно он приходил сюда той ночью...
Одну вещь ты все-таки не учитываешь, Мишель! По-моему, никакая это не шахта... Представляешь, какой шум должен был бы тут стоять: кирки, то, се... Я уж не говорю про отбойные молотки! Это насторожило бы любого прохожего, а уж Бурбаки — точно! Да ведь и руду надо было бы вытаскивать... Вывозить ее, продавать...
Тогда остается контрабанда. Ты, надеюсь, не думаешь, что Фред и его сообщник заперли нас тут без серьезной причины?
Кстати... Не пора ли нам подумать, как избавиться от их приятного общества?.. А потом будем ломать голову над этой тайной.
Подумать, старина, можно. Но, боюсь, все наши раздумья не заменят нам хорошего ножа!
12
На ферме царило смятение. Франсуа Дарвьер не находил себе места — и все больше склонялся к тому, чтобы вызвать жандармов.
Жена его, бледная от волнения, ходила взад и вперед по кухне, погрузившись в мрачные мысли. Зловещие слова Бурбаки насчет черного камня и жара в коже, терзающего Мотэна, не шли ни в какое сравнение с гложущей ее тревогой за судьбу близнецов.
Хоть бы Мишель с Даниелем вернулись!..— вздохнула она.
Да, меня тоже начинает беспокоить, почему их до сих пор нет,— признался Дарвьер.— А Медар? Этот-то где пропадает? Будь он здесь, я бы его хоть в Лошнэ послал, в жандармерию... Сам я боюсь оставлять ферму: вдруг еще что-нибудь вечером произойдет!..
Может, мне сходить в Лошнэ?—предложила Жильберта Дарвьер.
Нет, Жильберта... Тут ведь Софи... Ты должна быть с ней.
Фанни, которая стояла у раковины и мыла овощи, повернулась к ним.
Давайте я пойду, мадам,— сказала она.
Дарвьер понял, что сегодня ночью она предпочла бы быть подальше от фермы. У нее, видимо, тоже на душе было не очень спокойно.
Ну, если вы не против, Фанни. Тогда я напишу записку, а вы отдадите ее жандармам.
Записка была написана и вложена в конверт, и Фанни собралась уходить.
Главное, Фанни, ничего не говорите в деревне! Я не хочу, чтобы пошли пересуды о пропаже детей: пускай сначала они найдутся. Ведь неизвестно, чем обернется дело...
Фанни ушла.
Было семь часов вечера.
Если ничего не случится, жандармы могут прийти часов в одиннадцать — одиннадцать тридцать...— прикидывал фермер.
Надо бы что-нибудь по хозяйству сделать,— вздохнула мадам Дарвьер,— но у меня совсем нет сил. Все из рук валится.
Ужин прошел в подавленном настроении. Софи, чувствуя серьезность момента, помалкивала. Жильберта, убрав со стола посуду, опять заметалась, не зная, что предпринять.
Уложи Софи и погаси свет,— распорядился ее муж.— Пусть будет все, как обычно... Не надо, чтобы те что-нибудь заподозрили.
Мадам Дарвьер вздрогнула.
Те?.. Что ты хочешь сказать?
Франсуа Дарвьер был в замешательстве. С того момента, как стало известно о пропаже близнецов, он перебрал в голове множество гипотез, но не остановился ни на одной. И все-таки в глубине души он не переставал рисовать себе вероятного врага... который озлоблен тем, что ему помешали угнездиться на ферме, потому что присутствие Франсуа Дарвьера стесняло его. Как раньше стесняло, быть может, присутствие дядюшки Арсена...
Поэтому вместо ответа он лишь вздохнул.
Ничего... Вспомнилось кое-что. Иди уложи Софи!
В кухне слышен был лишь неспешный, солидный стук маятника больших фламандских часов.
Оставшись один, Франсуа почувствовал, что нервы у него натянуты до предела. Все, что произошло на пастбище, не предвещало ничего хорошего. Нет, он был, конечно, человек не трусливого десятка. Но его выводило из себя то, что он не знал, с кем должен бороться!
"Возможно, именно на это те и рассчитывают!— думал он.— Просто идет война нервов, чтобы заставить меня продать ферму..."
Новая мысль мелькнула у него в голове.
"А может, чтобы заставить меня продать пастбище, что находится рядом с виллой?.."
В его сознании возник образ мсье Станисласа — как воплощение того, его таинственного врага. Он понял, что именно о нем безотчетно думал весь день.
"Надо было бы мне обходиться с ним осторожнее... и присматриваться к нему..."
Но сожалеть было слишком поздно. И совершенно бесполезно...
Жильберта Дарвьер, по совету мужа, тоже собралась лечь спать. Но перед этим все же пришла в кухню и спросила, не хочет ли Франсуа, чтобы она подежурила вместе с ним.
Не стоит, Жильберта,— сказал он.— Я уверен, ничего не случится...
Время тянулось невыносимо медленно. Луна еще не взошла, темень во дворе была непроглядной; Франсуа Дарвьер, сидя у окна кухни, следил из-за занавесок за каждым подозрительным движением...
* * *
Мишель и Даниель в их импровизированной тюрьме быстро поняли, что никакой надежды освободиться без посторонней помощи у них нет. Путы, которыми стянуты были их руки, оказались слишком крепкими.
После нескольких безуспешных попыток они пришли в полное уныние. Какое-то время они молчали; потом Мишель сказал:
Честное слово — хоть вой!.. Попасть в лапы к людям, о которых ничего не известно!.. Просто какое-то издевательство!
Самое скверное, по-моему, то, что мы оказались такими наивными. Нас поймали, как младенцев... Мне надо было идти вперед, а тебе остаться снаружи, на всякий случай. Тогда ты мог бы позвать на помощь дядю Франсуа...
Он наверняка подождет немного — и пойдет нас разыскивать.
Представь: именно этого-то я и боюсь! Наша история ужасно напоминает историю единоборства Горациев с Куриациями. Мы попадаем в руки этих негодяев маленькими группами!
Мишель задумался: сравнение было точным.
Правда, трудно было предположить, что в таком тихом месте, вдали от цивилизации, нас ожидает такое...
Во всяком случае, ясно, что в историю мы влипли неприятную! Если бы только узнать, с кем мы имеем дело!..
Все разговоры их сводились, таким образом, к одному: они понятия не имели, где находятся и чьими пленниками являются.
Они довольно долго лежали на полу своей темницы, когда за дверью послышался какой-то шорох. Через щели между плохо пригнанными досками просочился свет.
—Что*такое?..— пробормотал Мишель. Но скрежет ключа в замке заставил его замолить.
Даниель,— прошептал он,— не говори ничего! Если он один, попробуем сбить его с ног... Так, чтобы он посильнее ударился... Может, у него найдется нож в кармане!
Мальчики затаили дыхание. В глухой тишине подземелья каждое движение пришедшего доносилось до них отчетливо. Тихо скрипнули петли... Сердца мальчиков забились сильнее.
Но человек, кто бы он ни был, не вошел в ка-еру. Он лишь тихо позвал:
Мсье Мишель!.. Мсье Даниель!.. Вы здесь? Ошеломленным мальчикам потребовалось всего
несколько секунд, чтобы понять, кто обращается к ним таким странным образом.
Сквозь пальцы Медара, закрывающие стекло карманного фонарика, сочился розовый свет. Молодой работник стоял у двери в странной нерешительности. Не спрашивая, как и почему он тут оказался, Мишель тихо воскликнул:
Скорей, Медар! Развяжи нас! С каким удовольствием услышали они щелчок открываемого ножа!
Спустя несколько мгновений веревки были перерезаны. Мишель и Даниель мучительно разминали онемевшие от долгой неподвижности руки, растирали затекшие запястья.
Здесь нельзя оставаться! Очень опасно!— торопливо сказал Медар; голос его дрожал от нетерпения и тревоги.
Как ты здесь очутился? Тебя дядя Франсуа послал? Ты был на ферме?..
Сейчас... Идите за мной... Я все объясню... Но сначала уйдем отсюда!
Братья с грехом пополам поднялись на ноги и последовали за Медаром, который старательно запер дверь каморки.
Держитесь за меня!— сказал Медар.— Дорогу я знаю, фонарь зажигать не будем...
Они гуськом двинулись по коридору, спотыкаясь о неровности пола и задевая плечами о стену. Но братья были слишком счастливы, чтобы обращать на это внимание. Вслепую они шагали вслед за Медаром, даже не спрашивая, куда он их ведет. Время от времени они ощущали перед собой пустоту: это был вход в какой-то другой коридор... Им казалось, они идут гораздо дольше, чем шли сюда. Вроде бы они давно должны были добраться до зала, загроможденного ящиками... Дуновение свежего воздуха подсказало, что они, видимо, находятся вблизи выхода.
Медар замедлил шаг, потом остановился.
Оставайтесь пока здесь... Я посмотрю, можно ли выходить!
Он бесшумно удалился. Мишель и Даниель прижались к стене.
Как он здесь оказался?—тихо спросил Даниель.
— Спроси чего-нибудь полегче!— ответил Мишель.— Я только знаю, что мы должны за него большую свечу поставить! Если б не он, то не знаю, пришло бы кому-нибудь в голову искать нас здесь?
Верно. Но это-то меня и беспокоит,— тем же тоном продолжал Даниель.— Как он узнал, что нас надо искать? И тем более — что искать надо здесь?..
Не забывай, что он местный! Может, им всем известно про эти катакомбы... или шахту... Потому он и исчез после обеда... Когда он услышал, что Мари-Франс и Ив не вернулись домой, он, должно быть, сразу понял, где их искать... Эти ходы, наверно, куда длиннее, чем на первый взгляд кажется... Ив и Мари-Франс вполне могли в них заблудиться...
Мишель задумался. Кроме этой шахты, кроме густого соснового и лиственного леса, который, конечно, может скрывать в себе множество тайников, поблизости ведь еще находится вилла, принадлежащая мсье Станисласу.
Нет,— наконец сказал он.— Это, скорее всего, никакая не шахта. Возле шахты всегда грохот и суета, они беспокоили бы мсье Станисласа. Его вилла ведь совсем рядом... А может, он просто сообщник этих людей?.. Сам подумай, у дяди Франсуа должны быть какие-то серьезные причины его не любить! Ведь он так любезен, так приветлив со всеми... В общем-то было бы странно, если бы дядя ненавидел человека, который всего-то мечтает купить один из его участков!..
Гм!.. Ты, кажется, прав. А если Станис-лас — сообщник Фреда? Тогда это все объясняло бы. Они, должно быть, эксплуатируют шахту, стараясь не привлекать внимания дяди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13