Печальная улыбка, полная боли и гордости одновременно, приподняла уголки рта Неллуин.
– Я так люблю ее, – промолвила она. – Но после ее рождения сэр Ранкин… выразил явное недовольство тем, что на свет появилась девочка… И я поняла, что должна уйти из дома. Он хотел, чтобы я передала Маргарет в церковный приют. Я всегда рада угодить мужу, но в этом случае…
Неллуин разрыдалась. Одной рукой прижимая к себе малышку, другой рукой Гвинет ласково поглаживала Неллуин по спине.
– И я решилась приехать к тебе, – продолжала Неллуин, – потому что мне больше не к кому обратиться. Мой отец помочь не сможет, ведь сейчас он думает только о том, чтобы завоевать расположение нового короля. А сэр Пенли… Он всегда боялся сэра Ранкина. Но твой муж – я имею в виду Белого Льва, – пояснила она, – не боится никого. И раз уж он оказался графом, я понадеялась, что он смог бы… Нет, я понимаю, что он может, – поправилась она, – но я имею в виду, что он захотел бы защитить меня.
Гвинет, прикусив губу, посмотрела на Гилфорда. Ей хотелось избить сэра Ранкина до полусмерти. И очень хотелось помочь кузине. Но она не знала, как сделать это, потому что Арик решил жить отдельно от нее.
Святые угодники! Теперь этот человек не способен оправдать ожиданий и ее кузины!
– Лорд Белфорд еще не вернулся с войны, – спокойно промолвил Гилфорд, – но я буду рад помочь вам, дорогая леди, и сделаю для вас все, что в моих силах.
Неллуин подняла на старика покрасневшие от слез глаза.
– Благослови вас Господь, милорд, – прошептала она. – Тысячу раз благослови!
Маргарет в руках Гвинет зашевелилась, и Неллуин поспешила забрать у кузины крохотную дочку. Гвинет ласково поцеловала малышку в лобик. Она была так тронута участием Гилфорда, что и сама едва сдерживала слезы. Подумать только, все надежды Неллуин рухнули, к тому же теперь у нее на руках малышка Маргарет, жизнь которой целиком зависит от нее.
Нет, не целиком! Гвинет немедленно решила, что сделает все возможное для того, чтобы помочь кузине. А пока она просто участливо похлопала ее по щуплому плечу.
Но как же нелепо вот так сразу все потерять! Еще совсем недавно казалось, что Неллуин так удачно вышла замуж, и вот теперь у нее ничего нет. Нет и мужа, который согрел бы ее ночью и обеспечил бы ее будущее. А ведь Гвинет всегда считала жизнь кузины безупречной. Она даже завидовала тому, что Неллуин вышла замуж за такого красивого и богатого человека с незапятнанной репутацией, владевшего роскошным домом.
И вот теперь сама Гвинет жалеет кузину так, как никогда не жалела себя саму.
Дела пошли таким образом именно потому, что Неллуин позарилась на положение, деньги и замок сэра Ранкина.
Гвинет печально покачала головой.
Внезапно ее осенило. Она похолодела.
Разве не она сама когда-то рассуждала точно так же, как Неллуин? Разве не считала, что брак с богатым лордом, владельцем больших земельных угодий, поможет ей унять старую боль и залечить сердечные раны?
Тут Неллуин громко заплакала и оторвала Гвинет от ее размышлений. Гилфорд тихим ласковым шепотом говорил что-то ее кузине, пытаясь успокоить. У стоявшей возле них Гвинет появилось такое ощущение, будто посреди холодной зимы вдруг засияло солнце и наступила летняя жара, – так сильно она была поражена.
Как же она ошибалась, считая, что богатый муж – это непременно хороший муж! Сэр Ранкин доказал, что это совсем не так.
Больше того, она глубоко заблуждалась, считая, что можно быть счастливой только в том случае, если у нее есть большой и богатый дом. А ведь для счастья нужна всего лишь любовь! Теперь Гвинет в этом не сомневалась. Как жаль, что она раньше не понимала этого! Тут Гвинет нахмурилась. Да, порой Арик был невыносим, с ним было нелегко, но он раньше ее понял это.
Правда, справедливости ради стоит сказать, что ее муж уяснил для себя далеко не все. К примеру, не осознал он, что побег из дома не принесет ему счастья. Не понял он и того, что нельзя наговаривать на жену, обвинять ее в том, что она легла с ним в постель только ради богатства. И тем более нельзя это делать после того, как она призналась ему в любви.
Господи, а она-то тосковала по нему, плакала и переживала как последняя дура! И что он сделал? Оставил ее на попечение незнакомца, а сам отправился на войну, в которой и не собирался принимать участие! И вот теперь он не намерен возвращаться к ней.
Арик Невилл – тупой болван и самодовольный петух, как она всегда и подозревала.
Так неужели этот напыщенный индюк считает, что она позволит ему вот так быстро избавиться от нее, даже не узнав, как она зла на него, не услышав, какие слова ее острый язычок приберег для его ушей?
Если он так считает, то он дважды глупец!
Она еще раз непременно увидится с ним – всего лишь для того, чтобы сказать ему все, что она думает о нем и о его манере вести себя.
Подскочив от нетерпения. Гвинет бросилась было к двери, но на полпути вспомнила о своей огорченной кузине и о старом наставнике ее мужа.
Гвинет прикусила губу, ее мысли понеслись вскачь. Она не может просто так оставить их, ведь Неллуин так нуждается в поддержке, а Хариджу нужна хозяйка.
Должно быть, старик увидел что-то в ее внезапно заблестевших глазах. Гилфорд улыбнулся.
– Что это ты вдруг забегала, дитя мое? – ласково спросил он. – Ты куда-то собралась?
Гвинет известна была родословная Гилфорда, иначе она подумала бы о том, что в его жилах течет цыганская кровь, ведь он, по сути, прочитал ее мысли.
– Я… я… – сбивчиво пролепетала она, – я подумала, что мне надо… В общем, я должна увидеть Арика.
Полускрытые седой бородой губы Гилфорда растянулись в улыбке.
– Да, должна, – кивнул он. – Обязательно должна.
– Но… – Гвинет растерянно указала рукой на Неллуин, которая по-прежнему плакала, покачивая на руках свою дочь Маргарет.
– Я позабочусь о ней, – прошептал Гилфорд на ухо Гвинет.
– Но… – Гвинет обвела рукой вокруг себя.
– Думаю, пока тебя не будет, Неллуин отлично справится с обязанностями хозяйки замка, не так ли? – Увидев, что Гвинет кивнула, Гилфорд продолжил: – Здесь все будет хорошо, вот увидишь. Думаю, новые обязанности помогут твоей кузине развеяться и забыть о своих неприятностях. А теперь ступай, дитя мое.
Гвинет благодарно схватила старого графа за руки.
– Спасибо вам, Гилфорд, – сказала она с улыбкой. – Я знаю, что слова не могут…
– Все это ерунда, – поспешил с улыбкой успокоить ее Гилфорд. – Несколько месяцев ты дарила мне удовольствие, деля со мной компанию. Так что тебе не за что меня благодарить.
Гвинет не могла сдержать счастливой улыбки.
– Вы безнадежны, – промолвила она.
– Нет, не говори мне такие вещи – лучше прибереги их для своего мужа. Кстати, когда увидишь его в следующий раз, передай ему, что…
– Можете мне поверить, милорд, уж я постараюсь сказать ему все, – пообещала Гвинет.
Глава 19
Арик стоял внутри Тауэра, глядя на серые каменные стены, от которых так и веяло сентябрьским холодком. Он вновь ждал, когда его позовут к королю.
Святой Господь, он вовсе не собирался возвращаться сюда! Но неделю назад Арик получил послание от короля, которое и сжимал сейчас в кулаке. На это послание он не мог не обратить внимание.
Тихо выругавшись, Арик устремил взор на дверь временных покоев короля в Кровавой башне Тауэра. В этом самом помещении месяц назад король Генрих лишил его будущего и приговорил его брак.
Но почему, как только он вернулся в свою лесную хижину и вновь приноровился к уединенной жизни отшельника, король снова вынуждает его вернуться в Лондон? Почему Генрих хочет видеть его именно теперь, когда он почти заставил себя забыть голубые глаза Гвинет?
Чтобы отнять у него еще что-то?
Снова бросить его в Тауэр?
При мысли о том и о другом Арик заскрежетал зубами.
После целого часа ожидания, во время которого Арик мерил шагами пустое пространство, дверь распахнулась и стражник знаком пригласил Арика в королевские покои.
За прошедший месяц здесь почти ничего не изменилось, разве что король Генрих был теперь официально коронован, так что на его голове красовалась корона. Его одежда и покои стали чуть более богатыми, а вокруг него суетилась небольшая горстка придворных. Но в темных глазах Генриха по-прежнему играли таинственные огоньки.
– Итак, Арик Невилл, ты наконец-то прибыл ко мне? – произнес вместо приветствия король.
Отвесив уважительный поклон, Арик пробормотал:
– Ваше величество!
Покосившись на придворных, Генрих взмахом руки отпустил их, и те поспешили удалиться. Среди них было много бывших сторонников Ричарда, перебежавших во время войны в стан Тюдоров. Все эти люди бросали на Арика задумчивые взгляды.
Как только придворные ушли, король откинулся на высокую спинку своего просторного кресла и внимательно посмотрел на Арика.
– Знаешь, что труднее всего в исполнении обязанностей короля? – поинтересовался он.
Арик постарался не показать ни своего возмущения, ни недоумения. Он нарочно опустил глаза на каменный пол, надеясь, что Генрих воспримет это как знак уважения. Черт возьми, он понятия не имел, почему вдруг королю вздумалось задать такой вопрос именно ему. Ведь ответ на него предполагал некую откровенность, а Арику Генрих открыто не доверял, так что едва ли мог ждать от него чистосердечных признаний. Так зачем же королю вздумалось призвать Арика к себе в Лондон из такой дали?
– Признаюсь, ваше величество, понятия не имею, – ответил Арик.
– Я сам тебе отвечу на этот вопрос, Невилл, – вздохнул Генрих. – Все дело в доверии: мне важно знать, кому я могу довериться, а кому – нет. – Поднявшись, король долго молчал, прежде чем вновь устремить на Арика свой тяжелый взгляд. – Большинство из тех, кто сражался на моей стороне, были французами, и сейчас они вернулись восвояси. Мне нужно найти англичан, которым я мог бы доверять, которых мог бы наградить за то, что они навели и удерживают в стране порядок для нового монарха. Это должны быть верные сильные люди, которые могли бы править на землях от моего имени. Но я не всегда знаю, кто мне друг, а кто нет.
Арик кивком показал, что логика короля ему ясна. Но он так и не мог понять, почему Генриху вздумалось обсуждать все это именно с ним, да еще после того, как во время их последней встречи он открыто выразил ему свое недовольство.
– В Тауэре таких людей полно, – продолжал король. – Взять хотя бы твоего знакомца Нортумберленда.
Нортумберленда? Арик нахмурился. Вот уж в ком можно было не сомневаться, так это в нем. Будь у него возможность, он с радостью вновь принял бы на троне короля Ричарда.
– Вижу на твоем лице смущение, – рявкнул король. – Я хотел бы знать, в чем дело!
Арик мешкал, не зная, как сказать королю правду. Не приговорит ли он Нортумберленда к смерти? С другой стороны, если он промолчит, не приведет ли это к тому, что Нортумберленд поспешит примкнуть к заговорщикам против Генриха, которые, насколько Арику было известно, уже строили планы мятежа?
А может, все просто ловушка, которую король специально придумал для него?
– Ваше величество, – наконец заговорил он, – почему вы интересуетесь моим мнением о преданности Нортумберленда Короне, если не верите даже в мою преданность?
– Я слышал твои объяснения по поводу того, почему ты подчинялся Ричарду, Невилл, – ответил король. – И еще я видел тебя рядом с Нортумберлендом перед началом битвы. Но вот что мне познать не дано, так это мысли другого человека.
Едва сдержав готовое сорваться с уст ругательство, Арик устало взглянул на короля.
– Не раздумывай долго! – загремел Генрих. – Мне нужна правда, и я желаю услышать ее немедленно!
Арик вздохнул, понимая, что выбор у него невелик. Уж лучше пусть Нортумберленда казнят, чем вновь с тяжестью на сердце увидеть Англию, поверженную в войны и всевозможные беды.
– Я сомневаюсь в том, что графа Нортумберленда можно было бы считать вашим сторонником, ваше величество, – проговорил он.
Генрих задумчиво кивнул.
– На чьей стороне он сражался? – спросил король.
Помолчав немного, Арик заставил себя ответить королю:
– На стороне Ричарда Плантагенета.
Генрих, нахмурившись, с сомнением смотрел на Арика.
– И как он бился?
– Ричард велел ему ожидать дальнейших приказании за Амбиенским холмом, – сказал он – Не думаю, что из-за склона холма он мог видеть, как развиваются события, так что…
– И он так и не бросился в атаку? – недоверчиво спросил Генрих.
Бросился, ваше величество, но это было гораздо позднее, – ответил Арик. – Правда, Нортумберленд вместе со своими солдатами застрял в топкой грязи, поэтому до места битвы они так и не добрались.
Король кивнул.
– Теперь понятно, почему они оказались в том месте на холме, где мои люди арестовали его, – заметил он. – На этом все. Ты можешь идти.
Арику уже была знакома манера короля Генриха неожиданно прекращать беседу, и он знал, что ему следует подчиниться, но что-то заставило его помедлить. Да, Нортумберленд ему никогда не нравился, но желания видеть еще одну смерть, да еще спровоцированную его словами, у Арика не было.
– Ваше величество, мне известно, что я не имею права просить вас о милости, но я все же возьму на себя смелость сделать это, – проговорил он.
Король Генрих высокомерно приподнял брови.
– Весьма самонадеянные слова, должен я сказать, Невилл. Откашлявшись, Арик шагнул вперед и заговорил, почти касаясь губами уха короля:
– Я бы не хотел, чтобы вы считали Нортумберленда изменником, опираясь только на мои слова. А если вы все же сочтете его предателем, как и многих других узников Тауэра, тогда казните его за службу королю Ричарду.
– Я слышал о тебе как о человеке большой чести, – сказал король. – И ты доказал мне сегодня, что в этих словах нет преувеличения. – Генрих помолчал, словно о чем-то задумавшись. – Что ж, хорошо, я обдумаю твою просьбу.
Как же Арику хотелось иметь побольше решимости и попросить короля вернуть ему дом и титулы, чтобы он мог вновь быть со своей ненаглядной Гвинет!
Но он молчал. Возможно, если он будет верно служить новому монарху Англии, когда-нибудь король сочтет нужным даровать ему клочок земли и крохотное баронство.
А может быть, этого и не произойдет.
Но какова ирония судьбы! Сейчас невероятную радость ему может принести именно то, что в свое время привело его к нищенскому существованию.
– Благодарю вас, ваше величество, – промолвил Арик. И низко поклонившись королю, он попятился к двери.
Он вернется в свою лесную хижину и дни напролет будет вспоминать о тех счастливых часах, которые он провел вместе с Гвинет. И еще он будет раздумывать о том, какой могла бы быть их жизнь, если бы в нее не вмешалась война, представлять лица их детей, которых у них уже никогда не будет. Придется ему вновь пройти пытку бессонными ночами. Да, он не будет больше слышать предсмертные крики принцев, зато ему придется чувствовать, как болит его любящее сердце. И он ничего не сможет с этим поделать.
Одно у него было утешение: он все-таки позаботился о том, чтобы обеспечить Гвинет ту жизнь, о какой она мечтала.
Как только Арик дошел до двери, стражник поспешил распахнуть ее, впустив в помещение вместе со сквозняком серый свет хмурого дня.
– Подожди, Невилл! – крикнул Генрих.
Стражник захлопнул дверь перед лицом Арика. Арику ничего не оставалось, как вновь предстать перед монархом. Интересно, что ему еще от него понадобилось? Внезапно он ощутил безумную усталость, ему казалось, что он и минуты больше не выдержит в королевских покоях.
– У тебя на уме еще что-то, – промолвил король. – Я вижу это по твоему лицу.
Арик с трудом сглотнул, не зная, что ответить. Не может же он прямо сказать Генриху о том, что ему просто необходимы земли и титулы, которые тот у него отобрал. Такая дерзость может довести до смерти.
Хотя… Что с того? Без Гвинет ему остаются только бессонные ночи и боль в сердце…
Его даже слегка затошнило при мысли об этом, но Арик нашел в себе мужество заговорить:
– Я дважды приносил тебе присягу, Генрих. Как только ты призвал меня, я поспешил приехать к тебе. Я сказал тебе правду о своем старом знакомце, из-за чего у меня теперь неспокойно на душе.
На лице короля появилось циничное выражение.
– И что, теперь ты хочешь получить награду за свою доблестную службу? – с усмешкой спросил он.
Арик нервно сжал в кулаки вмиг вспотевшие руки, недоумевая, что же заставило его пойти на такой риск. Впрочем ответ был ему известен: это любовь. И только любовь придаст ему сейчас силы.
– Нет, ваше величество, – ответил он. – Я всего лишь хочу, чтобы вы вернули мне то, что мне принадлежит.
Генрих поднял темную бровь.
– Ты считаешь принадлежащими себе те титулы и земли которые когда-то принадлежали твоему дяде Уорику?
Неожиданно Арика ошеломили слова короля. Когда-то ему не хотелось ничего, кроме обладания властью, полученной от Уорика. А теперь он вдруг подумал о том, сколько же горя многим поколениям его семьи принесла эта наследственная власть, эти титулы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33