— Прости меня, Колетта, но я не могу потакать вашей любви, ведь я связана обещанием твоей матери.— Ну помоги мне1 Помоги же, Констанция! — плакала девочка, зарываясь мокрым от слез лицом в колени Констанции.Мадемуазель Аламбер смотрела в окно, предвкушая свою победу.— Хорошо, Колетта, давай напишем ему ответ.— Как это, ведь писать должна я?— Правильно, ты будешь писать, а я подскажу тебе как это нужноделать, ведь мне уже не раз приходилось писать подобные письма.Слезы в глазах Колетты почти моментально высохли, а на губах появилась счастливая улыбка. Выглядела она, правда, немного глуповато, но зато трогательно.— Хочешь, мы напишем ему ответ прямо сейчас?— Да, правда, давай сейчас! — Колетта вскочила. — Констанция, ясейчас принесу его письмо. Ты прочитаешь, и мы придумаем ответ.Подожди меня здесь, я сейчас!Девушка выбежала в коридор, и Констанция услышала, как стучат ее каблучки по лестнице. Она осторожно выглянула и увидела, как Колетта сбегает вниз. Констанция подошла к поручням галереи и посмотрела вниз.Колетта уже сбежала на первый этаж и бросилась бегом в раскрытую дверь комнаты, где стояли музыкальные инструменты — клавир, клавесин и позолоченная арфа. Отсюда, сверху, Констанциибыло хорошо видно, как Колетта огляделась по сторонам, а потом, убедившись, что ее никто не видит, запустила руку под чехол, прикрывавший верх арфы.Тихо зазвенели струны, и испуганная девушка тут же прикрыла ихрукой. В ее пальцах белел конверт письма.Боясь, что девушка заметит, что она подсматривала, Констанциябыстро вернулась в спальню и только успела устроиться в мягком кресле, как в комнату вбежала Колетта.Лицо ее сияло от счастья, а конверт с письмом она прижимала к груди.— Вот оно, Констанция.Мадемуазель Аламбер тут же развернула письмо и принялась читать.Это был несусветный бред. Какими только эпитетами не наделял свою возлюбленную Александр Шенье! Но ничего неожиданного в письме для Констанции не было. Обычное любовное письмо мальчишки, еще не научившегося как следует писать.Даже не дочитав до конца, Констанция сложила письмо и вновь опустила его в конверт.— Возьми, — протянула она послание Колетте. Та с надеждой смотрела на Констанцию.— Ну как?— Он пишет великолепно, правда, немного сбивчиво, но в искренности его чувств я не сомневаюсь.— Так, что мне делать?— Пойми меня правильно, Колетта, если он написал тебе письмо, то ты вправе ответить ему точно таким же. Ты согласна?— Конечно! Я так рада, что вы согласились помочь мне!— Садись к секретеру, — Констанция сама подвинула стул, а Колетта уже нетерпеливо откинула крышку, взяла лист бумаги, перо и приготовилась писать.Констанция, обдумывая текст будущего письма, ходила по комнате, обмахиваясь веером.А Колетта следила за ней, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.— Как ты его называешь? — спросила мадам Аламбер.— Шевалье.— Ну, так и пиши: «Дорогой шевалье!» Колетта склонила головуна бок и от усердия высунув язычок, начала старательно выводить буквы.А Констанция, спохватившись, что впопыхах ее подопечная забылазакрыть дверь, щелкнула задвижкой.— Вот так-то лучше, иначе, чего доброго, сюда придет твоя мать, и ты не успеешь дописать письмо, а я буду уличена.— Я тебя ни за что не выдам! — горячо проговорила девушка.— Значит так:«Дорогой шевалье! Ваша любовь окрыляет меня и наполняет нежностью мое сердце». Колетта слушала как завороженная.— Ты знаешь такие красивые слова, Констанция!— Это всего лишь дань приличия, так пишут все, — призналась мадемуазель Аламбер, — и твое письмо не будет ничем отличаться от сотни других.— Но ведь его письмо особенное, Констанция?— И он пишет тебе самые обыкновенные слова. А ты лучше поменьше говори, а записывай.— «…и наполняет нежностью мое сердце», — повторяла вслед за пером Колетта. Что — что, а почерк был у нее отменный, буквы получались ровными, с одинаковым наклоном и в коице каждого слова стоял замысловатый завиток.— А в конце, Колетта, можешь пририсовать какой-нибудь цветокили сердце — что тебе больше нравится.— А дальше? — спросила девушка.— Пиши: «…вы себе даже не представляете, как мне приятно получать эти письма».Колетта радостно засмеялась и принялась записывать.— Мне в самом деле приятно получать их, Констанция.— Значит, ты написала правду.— А дальше?— Пиши: «…Я понимаю, что подвергаю себя опасности, ведь матьследит за мной, разгневается, узнав о вашей любви ко мне, дорогойшевалье».В таком же духе Констанция надиктовала Колетте и все письмо.Она остановила свой диктант лишь тогда, когда последняя строчка приблизилась к нижнему обрезу бумаги.— Ну вот и все. Подпиши: «Ваша ученица Колетта».— Это так скромно, — пробормотала девушка, — но в то же время с таким уважением.— А теперь можешь передать ему это письмо. Колетта была достаточно хитра, чтобы сплоховать во второй раз. Она заклеила конверт с письмом и спрятала его на полке секретера.— Хорошо, я обязательно передам его. А Констанция, уже зная, где находится тайник, не стала расспрашивать об этом девушку.— Желаю успеха!Она покинула комнату Колетты и направилась к поджидавшей ее Франсуазе. Та совершенно извелась от нетерпения.— Ну, что ты узнала, Констанция? — зашептала баронесса, прикрывая дверь.— Это всего лишь детская влюбленность и не больше, как я тебе и говорила.Баронесса с облегчением вздохнула:— Дай-то Бог, чтобы оно так и было. Ты уверена в этом, Констанция?— Я даже могу сказать тебе, где они обмениваются письмами. — Где же?— Правда, Колетта просила не говорить об этом, и я ей пообещала.— Но ты же знаешь, это для ее же блага, — настаивала Франсуаза, — ты обязана мне сказать.Констанция для вида немного поколебалась, а потом тяжело вздохнув, объяснила:— Они прячут свои письма на струнах арфы, а затем опускают вчехол. Так что ты десятки раз проходила мимо их тайника и ничего незаметила.— Ах, змея! — воскликнула Франсуаза. — Это мог придумать только он, учитель музыки! Под струнами арфы… Моей девочке и в голову такое не могло бы прийти.— А когда должен прийти учитель музыки?— Через полчаса. Уж я покажу ему, как зариться на мою дочь! ГЛАВА 13 Колетта и ее учитель музыки Александр Шенье усердствовали всвоих занятиях. Колетта напевала тихим проникновенным голосом душещипательную песенку о пастушке и принце.Шевалье, полуприкрыв глаза, помахивал в воздухе рукой, изображая из себя метроном, исправно отбивающий такт. За спиной у девушки стояла ее служанка, и ее лицо светилось восторженной улыбкой. Она была очень рада за свою молодой хозяйку.Зато баронесса Дюамель сидела с каменным лицом. Рядом с ней, в кресле, восседала Констанция и давилась смехом, правда, при этом лицо ее оставалось непроницаемым. Жизнь при дворе научила ее скрывать свои эмоции.Дворецкий стоял в дверях и машинально кивал головой в такт песни. Баронесса строго посмотрела на него, и он, спохватившись, замер, как каменное изваяние.А песня лилась и лилась, казалось, ей не будет конца. Пальцы девушки перебирали струны, и она даже не смотрела на них.Баронесса занервничала. Веер чуть не хрустнул в ее пальцах.Констанция подсела поближе к баронессе и шепнула ей на ухо:— Осторожнее, Франсуаза, не спугни их.Наконец, прозвучали последние аккорды и в наступившей тишине пронзительно зазвенела случайно задетая Колеттой самая высокая струна.Служанка девушки, не удержавшись, громко заап-плодировала. Но к удивлению Колетты и учителя музыки, никто не разделил ее восторгов.На этом урок можно было бы и закончить, но шевалье полистал ноты и, подойдя к Колетте, указал пальцем на третью строку:— Вот в этом пассаже, мадемуазель, вам следовало бы еще поупражняться, он звучит немного ненатурально. И он принялся считать:— Раз-два-три, раз-два-три… Колетта кивала головой и повторяла:— Раз-два-три, раз-два-три…Ее пальцы коснулись струн, но лишь только шевалье встретилсявзглядом с баронессой, он тут же поспешил добавить:— Хорошо, мадемуазель, я надеюсь, это у вас получится. Можете потренироваться и без меня, я должен идти.— Но я хотела бы знать ваше мнение, шевалье, — просительно произнесла Колетта.— Нет-нет, я должен идти.Александр Шенье подхватил чехол арфы и баронесса стала следить за каждым его движением, как следят за движениями фокусника, пытаясь разгадать секрет исчезновения кролика в шляпе.Колетта, прекрасно зная, что сейчас произойдет, решила отвлечьна секунду мать. Она подбежала к баронессе, обняла ее за шею и поцеловала в щеку. Но Франсуаза из-за плеча дочери все равно продолжала следить за шевалье.Тот набросил чехол на арфу и на мгновение замешкался.Служанка Колетты, бывшая, конечно, в курсе всего происходящего, испуганно водила глазами из стороны в сторону.Констанция, как и баронесса, тоже заметила едва уловимое движение шевалье. Предательски хрустнула бумага, подсунутая под струны арфы. Чехол тут же закрыл инструмент целиком, а Александр Шенье быстро отошел от него. И с облегчением вздохнув, произнес:— Ваша дочь — великолепная ученица.— Постойте-ка, шевалье, — ледяным голосом произнесла баронесса, поднимаясь с кресла, ее вид был грозен и суров.Колетта с надеждой посмотрела на Констанцию, но та, как назло, глядела в другую сторону.Снимите-ка чехол с арфы! — распорядилась баронесса.Шевалье не двинулся с места. Тогда дворецкий, степенно поклонившись хозяйке, двинулся к инструменту. Он сдернул чехол и все увидели белый конверт, задвинутый между струн арфы.Наступило неловкое молчание.Баронесса Дюамель брезгливо, двумя пальцами вытащила конверт, покрутила им в воздухе и обратилась к шевалье.— Вы можете объяснить, молодой человек, что это такое?Тот стоял, заложив руки за спину, с видом напроказившего школьника.Так и не дождавшись ответа, баронесса обратилась к своей дочери.— Я спрашиваю, что это?Колетта пожала плечами, всем своим видом изображая недоумение.И тут Александр Шенье обрел дар речи.— Это письмо, мадам, письмо, которое я написал вашей дочери.Колетта вздрогнула.— Я не могу вас обмануть, — продолжал учитель музыки, — я написал это письмо, потому что не мог скрывать своих чувств.Колетта готова была расплакаться, ее служанка закрыла лицо руками.Констанция всем видом изображала непричастность ко всему происходящему.А баронесса, напустив на себя еще более холодный вид, двинулась к выходу.— Шевалье, подождите моего возвращения. А ты, Колетта, следуйза мной.Молодые люди переглянулись. Но что мог сделать Александр? Их взгляды были более красноречивы, чем слова.— Поторопись! — баронесса стояла в двери. Когда баронесса и еедочь удалились в другую комнату и за ними щелкнула дверная задвижка, Констанция произнесла:— Я сочувствую вам, шевалье, и думаю, мне лучше уйти.Александр Шенье, бледный как смерть, едва заметно кивнул. И Констанция, вполне удовлетворенная собой, выпорхнула из комнаты.Она сбежала по лестнице, весело напевая себе под нос припев песни про пастушку и принца. А затем села в свой экипаж и постучала в переднюю стенку.— Домой, любезный, — чуть громче, чем следовало, приказала Констанция.Но лишь только карета завернула за угол ограды, как снова раздался стук в стену:— Подожди-ка здесь, любезный.Кучер покорно выполнил приказание. Ему было все равно, ехать или стоять на месте. Раз мадемуазель Аламбер желает стоять, значитони остановятся.А баронесса Дюамель тем временем строго смотрела на свою дочь. Колетта вся дрожала.— Садись! — строго приказала мать.— Мама!— Я сказала садись!Колетта опустилась в кресло и зажала дрожащие ладони коленями. Она смотрела как затравленный зверек на охотничьего пса. Баронесса вновь показала конверт.— Ты знала об этом письме?— Нет-нет!— Не ври!— Нет, нет, мама!— Я сказала, не ври!— Ну правда же, нет! — сбивчиво принялась объяснять молодая девушка.Баронесса посмотрела на секретер.— Ты не хочешь сказать, Колетта, где хранятся остальные письма?— Я не знаю ни о каких письмах.— А вот я знаю, где они лежат. Колетта втянула голову в плечи.— Ну так ты сама их достанешь или это сделать мне?— Я виновата, мама.— Вот с этого и нужно было начинать.— Мама, пожалуйста, прости меня! Мне очень жаль, что так получилось. Баронесса молчала.— Ну мама, пожалуйста! — Колетта вскочила и бросилась к баронессе.Материнское сердце немного оттаяло.— Почему же ты мне сама не сказала, дорогая, с самого начала?— Я боялась.— Неужели ты боишься меня?— Я сама не знаю, как это получилось.— Да успокойся же, все будет хорошо.— А что будет с Александром?— Ты должна забыть его.— Но, мама…— Молчи! Теперь всем займусь я.Колетта, рыдая, опустилась на колени и обхватила ноги матери руками.— Да полно тебе, сядь и хорошенько подумай обо всем случившемся.В это время шевалье Александр Шенье, заложив руки за спину, мерил шагами комнату из угла в угол. Он уже понимал, что этот деньв доме баронессы будет для него последним, проведенным вместе с Колеттой. Молодому человеку предстоял тяжелый разговор, и он старательно подбирал слова, такие, чтобы не обидеть баронессу и в то же время сохранить собственное достоинство. Ведь он и в самом деле любил Колетту или во всяком случае, верил в то, что любит ее.Дверь, скрывшая от него девушку, распахнулась, и на пороге возникла баронесса Дюамель. В руках она держала пачку писем, перевязанных розовой шелковой лентой.— Мадам, — начал заготовленную речь Александр Шенье.— Я не желаю вас слушать, молодой человек, — бросила баронесса, — вы воспользовались моей доверчивостью, проникли в дом, чтобы обмануть моего ребенка.— Но… мадам…— Молчите!— Я хочу вам объяснить…— Не желаю слушать!— Выслушайте меня…— Забирайте свои письма и вещи и покиньте мой дом, — баронессав сердцах швырнула пачку писем к его ногам.— Выслушайте меня…— Я не хочу вас слушать! Я желаю всего лишь, чтобы ваша ногане пересекала порога моего дома.— Но мадам… — гордо вскинув голову, произнес учитель музыки.Колетта, уже немного оправившись от потрясения, боязливо выглядывала из-за дверного косяка.Приободренный тем, что девушка смотрит на него, шевалье расправил плечи.— Я не причинил вреда ни вам, ни вашей дочери, мадам. Неужеливы не понимаете, что нет причин сердиться на меня?— Я вам уже сказала.— Хорошо, я подчиняюсь и покидаю ваш дом. Александр Шенье судорожно принялся собирать ноты. Книжки сыпались у него из рук, и он не знал, за что схватиться — то ли за арфу, то ли за рассыпанныекнижки. Выглядел он, в общем, довольно комично. Арфа отвечала на его прикосновения звоном струн. Колетта, все слыша и видя, беззвучно зарыдала. А сердце баронессы Дюамель не так-то легко было тронуть. Она с презрением посмотрела вслед уходившему Александру Шенье.Колетта не выдержала и бросилась вслед.— Александр!Но мать схватила ее за руку.— Если ты сейчас выбежишь на крыльцо, можешь не возвращаться.Колетта тут же остановилась, и баронесса увела ее.Александр Шенье, злой как черт, выбежал на улицу с арфой в руках и остановился, не зная, куда идти. Под мышкой он сжимал неряшливо сложенные ноты и пачку писем, перевязанных трогательной розовой шелковой лентой.И тут послышался приятный женский голос:— Шевалье!Александр оглянулся, не понимая, кто его зовет.— Шевалье, да неужели вы не видите меня? И только сейчас он заметил карету, стоявшую на другой стороне улицы. На дверях красовался герб графов Аламбер. Из-за приоткрытой дверцы ему приветливо помахивала рукой мадемуазель Аламбер.Шевалье ничего не понимал. Он считал, что Констанция должна быть на стороне баронессы, ведь она опекала Колетту, а лицо мадемуазель Аламбер говорило о ее расположении к шевалье, ее лукавая улыбка, прищуренные глаза.— Да идите же сюда! Не бойтесь меня! Шевалье пережил за сегодняшний день столько потрясений, что уже ничему не удивляясь, сел в карету. Дверца тут же захлопнулась, лакей вскочил на запятки и экипаж загрохотал по мостовой, пугая прохожих.— Чем обязан, мадемуазель? — наконец-то придя в себя, спросилАлександр.Констанция улыбнулась обезоруживающе и приветливо так, чторассеяла последние сомнения молодого человека.— У меня есть письмо для вас.— От кого?— Неужели вы не догадываетесь?— Неужели от Колетты? Когда она успела написать его?— Она написала его еще утром, — Констанция улыбнулась еще более приветливо.Конечно же, она не собиралась говорить учителю музыки Александру Шенье о том, что письмо было написано под ее диктовку.— Где оно? — воскликнул Александр.— Вот, — Констанция помахала конвертом перед самым его лицоми разжала пальцы.Тот спланировал ему на колени, и шевалье сразу же начал его читать. Его лицо просияло и из груди вырвался вздох облегчения.— Куда мы едем? Констанция кивнула.— Ко мне.— Но я…— Погодите, шевалье, вам нужно написать ответ.— Вы так любезны, мадемуазель.— Не стоит благодарности, я всего лишь пекусь о своей Колетте.— Но я думал…— Вы правильно думали, баронесса просила меня следить за ее дочерью, но сердце мне подсказывает, что ваши помыслы чисты, шевалье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26