С твоей рассудительностью, с твоим опытом ты не позволишь девушке сделать необдуманный шаг.— Я бы на ее месте и сама хорошенько подумала. Констанция поднялась.— Так я смогу забрать ее к себе?— Я бы хотела сделать немного по-другому: может, ты поживешьу нас?— Нет, — запротестовала Констанция, — я не любитель часто менять жилище, — и она тут же вспомнила своего любовника шевалье де Мориво, его-то в дом баронессы уже не приведешь. — Я буду опекать твою Колетту насколько хватит у меня сил. Думаю, днем ты, Франсуаза, справишься сама, а вечером я буду заходить к вам и говорить с девочкой.— О, спасибо, Констанция, я так тебе благодарна!— А для начала, Франсуаза, я бы хотела сводить ее сегодня в оперу.— Я бы тоже пошла с вами.— Если ты хочешь приучать ее к самостоятельности, то пусть лучше идет со мной, — настояла на своем Констанция.Ей не очень-то улыбалось сидеть рядом с баронессой, а вот взять с собой Колетту Констанция не отказалась бы. Она понимала, что немного глуповатая, а больше наивная девчушка только оттенит еепрелесть. К тому же шевалье де Мориво тоже должен был прийти в оперу. Встречаться с ним сегодня Констанция не собиралась, но паравзглядов, брошенных из ложи в партер, для нее тоже кое-что значили.Распрощавшись с баронессой и пообещав заехать вечером, Констанция отправилась домой. Она перебирала свои наряды один за другим, раскладывала украшения на ночном столике и никак не могла остановить свой выбор на чем-нибудь конкретном. Вернее, она подобрала себе и платье, и украшения, но вместе они никак не хотели смотреться.Шарлотта усердствовала вовсю, пытаясь что-нибудь изменить в наряде. Она прикалывала бриллиантовую брошь то слева, то справа, но все равно, камни и золото смотрелись отдельно, а не менее дорогое платье — отдельно.— Я ничего не могу поделать, мадемуазель, — наконец взмолилась Шарлотта, — руки не хотят меня сегодня слушаться.— Тогда придется сменить платье, — замогильным голосом произнесла Констанция, вновь подставляя Шарлотте длинную шнуровку на спине, из которой той предстояло вытянуть длинную тесьму. — Скорее! — торопила Констанция Шарлотту. — Что ты возишься?— Но, мадемуазель, у нас еще достаточно времени.— Может быть, время есть у тебя, но не у меня! Констанция самапоражалась, что это она вдруг стала такой злой. И тут сообразила: это не платье не подходит к драгоценностям, а просто у нее сегодня не то настроение. И что бы она ни выбирала, все равно ничто не сможет ее удовлетворить.И тогда Констанция решила положиться на вкус своей служанки.— Шарлотта, выбери любое платье, которое, как ты считаешь, мне к лицу, и любое украшение. Я соглашусь на все.Шарлотта радостно улыбнулась. Такое доверие ей польстило, и она очень ответственно подошла к порученному ей делу. Вскоре три платья лежали на кровати, а Шарлотта расписывала достоинства каждого из них своей госпоже. Потом пришла очередь украшений.Эфиопка раскладывала их на расстеленных платьях, и Констанциясама могла убедиться, гармонируют они или нет.И вот, наконец, подготовка к поездке в оперу была закончена.Констанция облачилась в желто-черное бархатное платье с неглубоким вырезом на груди. Может, оно и выглядело немного старомодно, но зато никто не мог усомниться, дорого ли оно стоит. К тому же, в этом платье Констанция выглядела немного старше своих лет, а сегодня от нее только того и требовалось, ведь она сегодня стала в какой-то мере опекуншей Колетты. Констанции предстояла роль матери этой девушки.На изобретение прически времени почти не оставалось, и Шарлотте пришлось повторить свой вчерашний шедевр. Гардероб венчала микроскопическая шляпка, усыпанная мельчайшими блестками, две шелковых тесемки которой Шарлотта туго стянула бантом на подбородке своей госпожи.— Теперь вы и в самом деле похожи на старую матрону, — констатировала Шарлотта, рассматривая результат своих усилий. ГЛАВА 9 Опера постепенно заполнялась людьми, но только партер. Ложи пока еще были пусты.Эмиль де Мориво в новом напудренном парике с косичкой, стоял возле стены и с надеждой смотрел на ложу викантессы Аламбер. Но ее все еще закрывала блестящая занавеска и понять, есть ли в ней кто или нет, было невозможно. Эмиль де Мориво точно знал, что его возлюбленная еще не приехала в оперу. Он простоял целых полчаса на улице, следя за экипажами, подвозившими театралов. Но в конце концов, сегодняшняя встреча ничего собой не предвещала. Нельзя жебыло при всех встретиться в опере и поговорить. Место Констанции былов ложе, а его, небогатого шевалье — в партере.Ярко пылающие люстры низко свисали над залом, чуть ли не касаясь своими хрустальными подвесками голов зрителей. В оркестровой яме настраивались инструменты и их не собранные воедино рукой дирижера звуки неприятно резали слух. Тяжелый занавес отделял сцену от зала.Наконец-то, первые зрители появились и в ложах, но Констанции все еще не было.» Может, что-то случилось? — забеспокоился Эмиль, зная, что Констанция никогда не позволяла себе пропустить спектакль.Он уже хотел было усаживаться, уже медленно поползли вверх люстры, как блестящий занавес качнулся, и Эмиль увидел Констанцию. Та лишь бросила в партер беглый взгляд и тут же, заметив де Мориво, еле заметно кивнула ему. Этого кивка было достаточно, чтобы волнения прошли.«С ней все в порядке»— подумал Эмиль, усаживаясь.Ему было не по себе. Ведь всегда, если чем-то виноват перед человеком, а он этого не знает, кошки скребут на душе. Эмиль де Мориво был сильно виноват перед Констанцией и поэтому, усевшись, избегал смотреть в ее сторону.А зря. Ведь он не видел, как из-за спины Констанции появилась молодая девушка, почти еще ребенок и расширенными от удивления глазами осмотрела огромный зал оперы.Констанция рукой, облаченной в белую перчатку, легко сдвинулав сторону занавеску, состоящую из мелких хрустальных нитей. Те, ударяясь одна о другую, мелодично зазвенели, чем привели в неописуемый восторг Колетту.— Здесь так красиво! — чуть громче чем принято, воскликнула девушка.Констанция приложила палец к губам.— Здесь не принято, дорогая, разговаривать громко. Пылающая, как огонь в камине, хрустальная люстра, поднимаясь, проплыла возлесамой ложи. Колетта даже хотела протянуть руку, чтобы дотронутьсядо хрустального рожка, но Констанция снова удержала ее.— Старайся, дорогая, не показывать вид, что ты здесь впервые.— А почему?— Так не принято.— Хорошо, я буду во всем слушаться вас, — Колетта отошла в глубину ложи и застыла в кресле как каменное изваяние, сложенный веер она плотно зажала в кулаке, словно нож, которым собиралась нанести удар.Констанцию это позабавило. Она уселась в кресло рядом со своейподопечной и легко, одним движением раскрыв веер, принялась им обмахиваться. Между сандаловых палочек на шелке засверкала картина — лес, извилистая река, замок на вершине горы. Этот пейзаж напоминал Констанции о местах, где прошло ее детство, где она жила, не подозревая, кем является на самом деле.И ей захотелось, чтобы и Колетта раскрыла свой веер, ведь может быть, и там в чем — то предсказана ее дальнейшая судьба.— Ты не хочешь посмотреть на мой веер? — спросила Констанция.И девушка тут же догадалась, что ей нужно делать. Она неловко взмахнула рукой, пытаясь с первого раза распахнуть веер. Но конечно же, ей это не удалось. Тот вырвался и с громким стуком упал на пол.— Я такая неловкая, — расстроилась Колетта.— Ничего, это пройдет, дорогая. А чтобы веер не падал, проденькисть в петлю, — и Констанция показала своей подопечной, как это следует делать.Следующая попытка была удачной. Веер с легким треском раскрылся, показывая Констанции большие розовые цветы.«Такие глупые, — отметила про себя мадам Аламбер, — как девушка, сжимающая их в руке».Теперь уже Колетта следила за Констанцией в оба и все повторяла, точь-в-точь. Даже голову она вскинула, а потом, склонив на один бок, посмотрела в зал.Констанция смотрела на своего любовника, на шевалье де Мориво, и взгляд Колетты тоже упал на этого человека.Тот словно почувствовал, что на него смотрят две женщины одновременно, и на какое — то мгновение обернулся. Но тут же — Констанция готова была поклясться — Эмиль натянул парик поглубже на голову и вжал голову в плечи.— Ничего не понимаю, — пробормотала Констанция, — он что, избегает меня?Понемногу затихали неслаженные звуки оркестра в яме. Все говорило о том, что спектакль вот-вот начнется.Колетта пристально всматривалась в зал, словно там должно былоразыграться основное действие.— Не верти так головой, — не удержалась Констанция и дала совет своей подопечной. — Ты должна вести себя так, словно родилась здесь.— Хорошо, я постараюсь.Девушка старательно обмахивалась веером, да так быстро, что Констанция и впрямь испугалась, выдержат ли тонкие сандаловые палочки. Но пока все обходилось. Девушка, если смотреть на нее издалека, выглядела так, как полагается, правда, Констанцию раздражала дурацкая прическа на ее вполне миловидной головке.«Наверное, этот ужас придумала Франсуаза»— решила Констанция, разглядывая косы, уложенные вокруг головы и скрепленные ужасно яркой широкой шелковой лентой.А поверх всего этого буйства еле держалась огромная брошь, которая при каждом движении головы переваливалась с боку на бок.«Да, несомненно эту прическу придумала сама Франсуаза».— Что-нибудь не так? — осведомилась Колетта, глядя на своюпопечительницу.— Да нет, все в порядке, ты выглядишь превосходно, особенноприческа.— Это мама придумала так уложить волосы, — не без гордости сообщила Колетта, глядя на сверкающий золотым и серебряным шитьем занавес сцены.И тут в дверь их ложи раздался негромкий стук.— Войдите, — не оборачиваясь, бросила Констанция. А вот Колетта с нескрываемым любопытством обернулась к двери.Дверь распахнулась и, пригнувшись в низком проходе, порог переступил прекрасный молодой мужчина. Правда, на этот раз пышные волосы виконта Лабрюйера были стянуты на затылке в хвост, с вплетенной в пряди черной атласной лентой.— Констанция, — проговорил виконт, склоняясь над поданной для поцелуя рукой, но глаза Анри смотрели в это время в другую сторону — на Колетту.Та сжалась в комок от волнения и судорожно обмахивалась веером, при этом деревянные палочки его каркаса мелко стучали.На лице виконта появилась злорадная улыбка, так улыбались бы волки, если бы умели, завидев овечку.Констанция улыбнулась сперва приветливо, но потом заметив этот оскал охотника, насторожилась. Она даже пальцами сжала ладонь Анри, как бы давая ему совет поостеречься.А тот уже не обращал внимания на эти условные знаки. Он, не сводя глаз с Колетты, двинулся к ней.— Мадемуазель, — он протянул руку, ожидая, когда же девушка протянет свою.Он так и стоял, согнувшись, с протянутой рукой, а растерявшаяся воспитанница Констанции не могла сообразить, что ейследует делать.А Анри, улыбаясь, смотрел ей прямо в глаза.— Ну что же ты, — сказала Констанция, — виконт не может вечно стоять согнувшись, — но в душе Констанция злорадствовала, Анри смотрелся по-дурацки.— Ах, да, простите, месье, — затараторила Колетта, поспешив протянуть руку, а веер, конечно, с грохотом упал на пол.А виконт Лабрюйер делал вид, что все идет как надо.— Не торопись, — прошептала Констанция, а на ее губах была ослепительная улыбка, предназначенная Анри.Сейчас Констанция понимала, от нее зависит многое и в первую очередь, сможет ли виконт найти подход к Колетте или же она сможет уберечь свою подопечную от этого дьявола.В глазах Колетты уже прыгали маленькие огоньки восхищения этим неотразимым мужчиной.— Неужели ты нас не познакомишь? — прервал затянувшееся молчание виконт Лабрюйер.— Отчего же, — пожала плечами Констанция, — тебя я могу представить.Виконт сразу же почувствовал неладное, ведь соберись Констанция все делать всерьез, она бы первой представила ему Колетту, а так все получалось наоборот.— Это страшный человек, моя дорогая, — вкрадчивым голосом говорила Констанция, — на его совести множество загубленных жизней и разбитых женских сердец. Он не знает жалости и если тебе, дорогая, кажется, что он красив, то знай — он ужасен. Я правильно описала тебя? — усмехнулась Констанция.— Почти.— А теперь, чего ты ждешь?— Я жду, пока представят мадемуазель.— Я представлю ее тебе немного попозже, когда уляжется моя злость, а сейчас я только могу дать один хороший совет.Колетта чувствовала себя чрезвычайно неуютно. Она понимала, начинается какая-то ссора, к тому же причиной ее, не желая того, послужила она сама.— Констанция, я сделала что-то не так?— Нет, дорогая, все в порядке— Ты говоришь правду?— Успокойся.Девушка вновь пристально посмотрела на виконта. Теперь он ей уже не казался таким прекрасным, застывший смех в его глазах воспринимался злобой, а отполированные ногти на холеных руках казались когтями хищного зверя.— Так вот, мой совет тебе, дорогая, держись подальше от этого человека и подобных ему неисправимых ловеласов. Могу только добавить, что назвала я его слишком скромным титулом.— Насколько я понимаю, — абсолютно спокойно произнес виконт, — мое общество здесь нежелательно. Но поскольку никто мне не указал пальцем на дверь напрямую, я рискую остаться.Колетта затравленно озиралась то на Констанцию, то на Анри, незная, что ей делать.— Насколько я понимаю, мадемуазель, вы первый раз в опере. Взгляд девушки был красноречивее любых слов. Но Констанция решила испытать ее выдержку. Ее хватило ровно на одну минуту.— Что я должна делать? — повернувшись к Констанции, она спрашивала так, словно Анри, задавший свой вопрос, тут же превратился в истукана и не слышал ее слов, не видел отчаянных жестов. — Что я должна делать, Констанция, отвечать или же молчать?Я могу ему ответить? — сбивчиво проговорила девушка.— Ну что ж, — пожала плечами Констанция, — конечно ответить можно, но только в одном случае.— В каком?— Если у тебя есть, что ответить.— А если нет? — испугалась Колетта.— Значит, нужно молчать.— Так я рискну ответить? Ну отвечай же, а может не стоит?— Ну тогда молчи.— А как лучше?— И то и то нужно сделать хорошо, — наставительно произнесла Констанция.Колетта сидела задумавшись, а Анри и Констанция в этот моментпереглянулись. На губах виконта блуждала лукавая улыбка. Ему было приятно смотреть, как смутилась девушка лишь от одного его присутствия. А взгляд Констанции говорил: ну какой же ты нахал, Анри, нельзя же заставлять волноваться маленького ребенка!А Колетта несколько раз глубоко вдохнула и каждый раз молчавыдыхала.Наконец, она закрыла глаза и путано, сбивчиво принялась объяснять:— Да, мне раньше никогда не приходилось бывать в опере. Точнее, мы с матерью один раз заезжали, но тогда не было спектакляи в общем-то, я здесь впервые.Виконт терпеливо выслушал всю эту бессвязную речь и кивнул.Констанция, чтобы приободрить Колетту, положила руку на ее плечо.— Ну, Анри, ты удовлетворен ответом? Что ты можешь на это сказать?— Ответ исчерпывающий, мадемуазель, — — поклонился виконт Лабрюйер и собрался еще о чем-то спросить Колетту, как Констанцияподнялась со своего места, взяла его под руку и повела к выходу.— Куда ты, Констанция? — испуганно запричитала Колетта.— Я сейчас вернусь. Ты не против Анри, если мы удалимся напару минут, и я кое-что тебе объясню?— Мне конечно жаль покидать такую прекрасную девушку в одиночестве, ведь чего доброго, может появиться еще один ловелас, ия упущу чудесный шанс завладеть вашим сердцем.Анри еще раз поклонился, поцеловал уже более умело поданную руку и покинул ложу.Колетта, оставшаяся одна, тут же почувствовала себя немного более свободной. Она глубоко вздохнула и склонила голову.— Как это трудно, — пробормотала девушка, — быть светской дамой. Никогда не знаешь, что ответить, не знаешь, о чем тебя спросят. Хорошо Констанции, она уже все умеет и на каждый вопрос у нее есть по несколько ответов. А я… мне еще нужно многому учиться.Но тут же Колетта гордо встряхнула головой:— Я докажу им всем, какая я! — она пожала плечами и немного глуповато улыбнулась.— Да, ты еще совсем дурочка, — призналась она сама себе в сердцах.А Констанция тем временем уводила по длинному переходу Анри туда, где было меньше людей. Они облюбовали себе место на мягкой кушетке под зажженным бра.— Я слушаю тебя, Констанция, наверное, ты хочешь сообщить мне что-то очень важное.— Например? Анри задумался.— Ну, эта девочка может быть твоей дочерью.— Ты что? — возмутилась Констанция. — Она всего лишь на несколько лет меня младше.— Это я сказал так, чтобы позлить тебя немного.— Ну так вот, Анри, чтобы ты зря не тратил силы, я должна тебячестно предупредить…— Насчет этой девочки, — уточнил Анри.— Конечно же.— Тогда я слушаю.— А если бы я говорила о себе? — улыбнулась Констанция.— Тогда бы я заткнул уши. Мне все о тебе известно.— Так вот, Анри, эта девочка, Колетта, дочь моей близкой родственницы баронессы Дюамель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26