— А в самом деле, мадам Ламартин, — графиня приблизилась к Мадлен, — вы, наверное, расскажете о нашем обществе своему мужу всякие ужасные вещи.— Что вы, мадам, мне никогда еще не приходилось бывать в столь изысканном обществе, где могут говорить о не принятых в свете вещах с такой легкостью.— Ну что ж, дорогие мои, — графиня Лабрюйер, опираясь на руку своего внука, двинулась к выходу, — наверное, уже пора спать. Во всяком случае, я с моей бессонницей могу и лечь, все равно от меня никакого прока. А вы беседуйте, если хотите, развлекайтесь. Я больше никого не буду сегодня заставлять играть в карты.— Мы уже играли сегодня неполной колодой, — напомнил маркиз Лагранж, — но все равно, игра от этого была не хуже.Графиня двинулась к выходу и скоро ее шаркающие шаги затихлив конце коридора.— Желаю спокойной ночи, — откланялся маркиз Лагранж и под руку с женой покинул столовую.За столом остались сидеть Мадлен Ламартин и Констанция.— Вы давно знаете виконта? — спросила Мадлен. Мадемуазель Аламбер с улыбкой посмотрела на собеседницу.— Наверное, он признался вам в любви? Мадлен вспыхнула, а потом спохватилась.— Мне просто интересно, что он за человек, почему ведет себя так.— Он несносен, — рассмеялась Констанция, — уверен, что все женщины должны быть влюблены в него. Хотя, в общем-то, он почти прав, когда утверждает подобное. Анри очень приятный собеседник и верный друг. Нужно только уметь себя с ним вести и не давать ему повода взять над собой верх.— Ну что ж, спокойной ночи, мадемуазель Аламбер, — засуетилась Мадлен, понимая, что разговор снова становится скользким.— Спокойной ночи, — улыбнулась Констанция, — я рада была узнать вас, мадам Ламартин.— Я тоже, — прошептала Мадлен, спеша к выходу. И только сейчас Констанция сообразила, что за всей суетой сегодняшнего дня она еще не выбрала комнату, где остановится на ночь. Графиня уже отправилась спать, и Констанции не хотелось ее тревожить. И она отправилась на поиски дворецкого.Но уже идя по коридору, она столкнулась с виконтом Лабрюйером. Тот куда-то направлялся, тихо напевая себе под нос.После вечернего разговора Констанция почти что с полной уверенностью могла утверждать, что виконт охотится за Мадлен Ламартин. Но все — таки оставались сомнения, ведь сейчас она столкнулась с Анри, когда он уже прошел комнату Мадлен и за спиной у Констанции оставалась лишь дверь спальни маркизы Лагранж.— Так за кем вы все-таки охотитесь, виконт?— А разве я похож на охотника?— Но все-таки, Анри?— Разве это имеет какое-нибудь значение для тебя, Констанция?— По-моему, ты разочаровался во мне.— Ничуть.— А где же твои пылкие слова?— Ты сама запретила мне говорить их утром.— Я не запрещала, ты не правильно понял.— Так я могу направиться в твою комнату?— Дело в том, — улыбнулась Констанция, — что мне никто не удосужился предложить спальню, и мои вещи остались сгруженными в холле. Виконт тяжело вздохнул и отправился на поиски дворецкого. Вскоре все было улажено. Дворецкий рассыпался в извинениях, Констанция их любезно принимала. А виконт уже предвкушал ночь, полную любви. Но его надеждам не суждено было сбыться. Констанция поблагодарила виконта, выпроводила его в коридор, а сама стала у двери.— Ты зря теряешь время, Анри.— О чем это ты?— О Мадлен.— А я так не считаю.— Неужели ты не заметил, насколько она неприступна и как любит мужа?— Слова — это одно, а мои руки, мой ум могут совершать чудеса. Но если ты, Констанция, так обеспокоена тем, чтобы я не терял времени, так помоги.— С Мадлен я ничем не смогу тебе помочь.— Но зато ты можешь помочь мне войти в эту комнату, — виконт сделал шаг и попытался заглянуть в спальню Констанции. — О, у тебя чудесная постель и по-моему, немного великовата для того, чтобы спать одной.— Ты неисправим, — вздохнула Констанция, — чего ты добиваешься в жизни?— Ну как же, я добиваюсь счастья.— И в чем оно заключено?— В тебе, в твоем теле. Я хочу обладать им. Констанция рассмеялась.— И больше ничего, Анри, тебе не нужно? Так мало…— А ты о чем мечтаешь в жизни? — спросил Анри, понимая, что до осуществления мечты ему еще очень далеко.— Я хочу, — улыбнулась Констанция, — чтобы ты, Анри, молчал о нашем разговоре и никому даже словом не обмолвился о нем.— И только?— И еще мне нужно, чтобы ты готовился к отъезду в Париж.— Но я не собираюсь возвращаться в столицу.— Нет, я придумаю какой-нибудь другой выход из положения, но обязательно учитывающий твои огромные возможности, Анри.— Но хоть спокойной ночи я могу тебе пожелать, Констанция?— Этого сколько угодно. Сегодня ты этого мне желаешь уже вовторой раз.— Могу и в третий.— Ну что ж, мне только остается сожалеть, что сегодня ночью тыостанешься в одиночестве, Анри. И постарайся в своих сновидениях вспоминать меня почаще.Констанция прикоснулась к губам Анри своим тонким пальцем и потом приложила его к своим губам.— Молчи, Анри, и никому ни слова о том, что я тебе говорила.Дверь захлопнулась. Виконт остался в коридоре один. Лишь в самом его конце за столом, перед ярко горящим канделябром сидел лакей и боролся со сном.«Скорее бы они угомонились! — думал слуга. — А на виконта вообще нет ночи, ходит из одной комнаты в другую и никак ему не повезет. Уж скорее бы кто-нибудь из дам поддался на его уговоры».Анри стоял, думая, возвратиться ли ему к двери Мадлен и продолжить бесполезные ухаживания или же сразу направиться к двери спальни маркизы Лагранх, ведь здесь сопротивления его домогательствам не ожидалось.Он некоторое время колебался, даже сделал пару шагов по направлению к спальне Мадлен, но потом передумал окончательно и постучал к маркизе.Та открыла почти сразу. Она даже уже успела раздеться. Бровиженщины поднялись вверх в притворном изумлении.— Вы что-то забыли сказать мне, виконт?— Я хотел бы поговорить с вами об одном деле.— О чем же, виконт?— Интересно, хорошо ли вы знаете своего мужа?— И вы хотели бы, виконт, чтобы я вместе с вами заинтересовалась этим вопросом? — улыбка была красноречивее всяких слов.Дверь распахнулась шире, и виконт смело вошел в спальню маркизы. Защелка повернулась, и виконт тут же обнял маркизу Лагранж.— Так вы хотели убедить меня в своей верности мужу?— У меня это получилось неубедительно, — усмехнулась маркиза. — Вы поняли, что моя дверь не будет заперта.— Я вошел бы даже в запертую дверь.— Вы слишком самонадеянны.Маркиза обняла виконта Лабрюйера и припала к его губам. Он, даже не глядя, принялся расстегивать застежки на ее платье.— Виконт… — шептала маркиза, и Анри чувствовал, как она делается податливой и мягкой, все сильнее и сильнее припадая к его телу.Даже не сбрасывая одежды, Анри лег на кровать и дунул на свечи. Темнота воцарилась в комнате.А слуга, сидевший за столом в коридоре, устало опустил головуна руки.«Только бы не вздумалось графине ночью ходить по коридору и проверять, все ли в порядке. А так можно часок-другой вздремнуть вкоридоре, пока виконт не покинет спальню маркизы Лагранж. Даже если он и застанет меня спящим, то ничего страшного, он скоро забудет об этом»— и слуга негромко захрапел.Констанция этой ночью спала отлично. Она встала очень рано, когда все гости еще спали, и распорядилась заложить свой экипаж.Она уехала, даже не попрощавшись ни с графиней, ни с Анри.Но такой стиль поведения ничуть не удивил хозяйку дворца. Она привыкла, что в ее доме появляются без приглашения и покидают его без прощания.Констанция спешила в Париж. Она не отказалась от своего замысла использовать Анри в борьбе с Эмилем. И если виконт не согласен был покинуть имение своей бабушки, занятый очередным романом, то ей предстояло уговорить Франсуазу отпустить Колетту, чтобы поехать с ней за город.«Так даже будет лучше, — утешала себя Констанция, — Франсуаза обязательно останется в Париже, и я преспокойно буду наблюдать за тем, как виконт Лабрюйер совратит несчастную Колетту».Было уже за полдень, когда Констанция Аламбер бежала по лестнице дома баронессы Дюамель. Франсуаза уже спешила к ней навстречу.— Боже мой, Констанция, где ты пропадала? — воскликнула баронесса.— Что случилось? — встревожилась мадемуазель Аламбер, глядя в почти безумные глаза Франсуазы.— Это ужасно, Констанция! Это ужасно! Гостья уже было встревожилась, не случилось ли чего с Колеттой.— Это ужасно! — бормотала баронесса.— Да что случилось, объясни же толком! Баронесса осмотрелась, но заметив на галерее дворецкого и служанку Колетты, прошептала:— Пойдем, пойдем, я тебе сейчас все объясню.Недоумевая, Констанция двинулась за хозяйкой дома. Та, зайдя вкабинет своего покойного мужа, закрыла дверь на защелку, затем взяла Констанцию за руку и усадила в глубокое мягкое кресло.— Сейчас я тебе расскажу. Только погоди, дай мне успокоиться, — баронесса нетерпеливо налила себе стакан воды и стуча о него зубами, выпила.— Да не пугай же меня, Франсуаза, что случилось?— Колетта тебе не посылала домой никаких писем? Констанция отрицательно качнула головой.— Да что случилось?— Ты не можешь себе представить, какая это большая утрата.Сердце у Констанции екнуло:«Неужели случилось что-то страшное?» Но тут же Франсуаза добавила:— Ты не представляешь, какая это утрата, когда мать расстаетсясо своей дочерью.«Фу ты! — подумала Констанция. — Нельзя же так пугать! Оказывается, она имеет в виду замужество, называя его утратой. Нужно быть поосторожнее в словах».— Ты даже не можешь представить себе, Констанция, какое чувство охватывает меня, когда я представлю, что Колетта больше никогда не будет принадлежать мне!— О, да! — воскликнула Констанция. — Я понимаю твои чувства, всецело разделяю их. У нее отлегло от сердца:«Ну слава Богу, теперь-то уже точно все хорошо».— Я хочу, — баронесса вновь огляделась, хотя в кабинете они были только вдвоем, — чтобы то, что я тебе сейчас скажу, оставалось только между нами.— Конечно, хорошо. Констанция напряглась: «Вновь какие-то тайны».— Говори, Франсуаза, я обещаю, все услышанное мною не получит огласки.— Ты даже не можешь представить себе, дорогая, что я обнаружила у Колетты.— Что же? — выдохнула Констанция.— Письмо.— Письмо?— Да, к тому же любовное, — баронесса понизила голос.— От кого же, дорогая?— От этого ничтожного музыкантишки.— Учителя музыки?— Да, от этого шевалье, как его там…— Александра Шенье, — подсказала Констанция.— Вот видишь, я даже не помню его имени. И толкнул же меня черт под руку пригласить в учителя музыки именно его, почти безо всяких рекомендаций!— Да, не повезло тебе, Франсуаза.— Представляешь, письмо от этой змеи. Я взяла его на службу, положила хорошее жалованье и глупая, радовалась, как хорошо моя Колетта учится музыке, а он… — баронесса расплакалась.Констанция взяла ее за руку.— Да полно тебе, все это детские шалости, не больше.— Нет, нет, Констанция, мне нужно что-то делать, я должна помешать этому.— Ну что ты, Франсуаза…— Я должна знать, где они передают друг другу письма, я должна знать, где их тайник и тогда поймаю их с поличным!— А разве Колетта сама не сказала тебе об этом?— Да что ты, я даже не говорила ей, что знаю об их переписке.— По-моему, тебе, Франсуаза, стоило бы посоветоваться с дочерью.— Да нет, я не хочу, она подумает, я желаю ей зла. Да и я не смогу доказать ничего, она скажет, впервые видит это письмо и даже не читала его. А мне не так важно поквитаться с этим Александром, как наставить дочь на путь истинный.— Хорошо, Франсуаза, я поговорю с Колеттой и обязательно выведаю у нее, где они прячут письма.— Я буду многим обязана тебе! — воскликнула Франсуаза. — Постарайся, ведь Колетта так тебе доверяет.— Нехорошо, конечно, злоупотреблять доверием девушки, — сказала Констанция, поднимаясь с кресла, — но ничего не поделаешь, я понимаю, насколько серьезно обстоят дела.— Ты даже не можешь представить, дорогая, как я волнуюсь. Иди.— Она еще спит?— После обеда я уговорила ее прилечь.— Хорошо, Франсуаза, я иду. И только пообещай мне не рассказывать потом дочери, от кого ты знаешь, где они прячут письма.— Я не скажу ей ни слова, только помоги мне, Констанция. Франсуаза выпроводила мадемуазель Аламбер за дверь и опустилась в кресло. Руки женщины дрожали, она не находила себе места от волнения.— Это же надо, — причитала она, — какой-то там шевалье, бедный как церковная мышь, вознамерился признаваться в любви моей дочери, чья свадьба уже не за горами, у которой уже есть жених. Нет, я и представить себе такого не могла!Констанция тем временем уже стучала в дверь спальни Колетты. Та, как оказалось, уже не спала. Она тут же открыла и обрадовалась, увидев Констанцию.— О, я так хотела тебя видеть!— Что-нибудь случилось?— Да нет, — замялась девушка, — просто соскучилась. Где ты была так долго, Констанция?— О, я на некоторое время покидала Париж. Как ты изменилась за это время!— Но прошло всего несколько дней, — всплеснула руками Колетта, — неужели можно так быстро измениться?— Да, ты же готовишься замуж, а это накладывает на тебя отпечаток. Ты уже совсем взрослая.Девушка доверчиво смотрела в глаза старшей подруги.— А ты, Констанция, выглядишь просто великолепно.— Спасибо, дорогая. Ну что ж, — сказала Констанция, усаживаясьв кресло и не выпуская из своих рук ладоней девушки. — Мне кажется, тебе есть что рассказать мне.Девушка смутилась.— Для начала расскажи мне, как ты живешь.— Великолепно.— А больше тебе нечего мне рассказать? Колетта пожала плечами.— Все хорошо.Но Констанция взяла ее голову в свои руки и пристально посмотрела в глаза.— По-моему, ты чего-то не договариваешь.— Но нет… — на щеках девушки заалел румянец, — мне нечего оттебя скрывать.— А как идут твои уроки музыки?— О, Александр Шенье великолепный учитель, я делаю колоссальные успехи.— Да, твоя мать говорила мне об этом, — небрежно заметила Констанция. — А что ты еще можешь сказать об Александре Шенье?Девушка растерялась.— Я уже сказала, он великолепный учитель.— А ты его любишь? — напрямую спросила Констанция.В комнате зависло молчание. Колетта чувствовала, как бьется еесердце и не нашла ничего лучшего, как сказать вновь:— Он замечательный учитель.— И больше ничего? А разве ты его не любишь? Колетта смущенно опустила голову.— Так ты скажешь мне или нет?— Я не могу…— Но ведь мы же с тобой подруги, а значит, должны доверять друг другу свои секреты. Ты же знаешь, я никогда не скажу твоей матери о том, что услышу от тебя.— Да, мы подруги, — зашептала Колетта, — и значит должны доверять друг другу. Я признаюсь тебе, Констанция…— Я слушаю.Колетта приглушила голос так, что его еле можно было расслышать.— Он пишет мне письма, Констанция.— Какие?— Любовные. Он пишет такое… Я не представляла себе, что такое возможно.— Любовные письма? — переспросила Констанция, не веря в свою удачу, потому что теперь можно было отказаться от услуг Анри и использовать для осуществления своего плана учителя музыки Александра Шенье.— Да.— Но ты любишь его?— Я даже сама не знаю, — девушка избегала смотреть в глаза Констанции.— Но ты же что-то чувствуешь, находясь рядом с ним?— Да, я чувствую, как начинает сильно стучать сердце, я чувствую головокружение и я боюсь, что потеряю сознание.— Глупенькая, — Констанция погладила девушку по головке.— Это что-то необычное, — призналась Колетта.— Значит, ты влюблена в него. Колетта робко улыбнулась.— Ты так думаешь, Констанция?— Я в этом уверена. Это точно любовь, и тебе нечего стыдиться своих чувств.— Так вы… ты не осуждаешь меня?— Ничуть.— Но я должна что-то делать… — растерянность девушки была такой наивной, что Констанция улыбнулась.— Ты должна рассказать абсолютно все, и я найду слова, чтобыприободрить тебя и дать совет.— Прости, прости меня, Констанция, — заплакала Колетта, — за то, что я не сразу тебе открылась. Я ужасно люблю Александра, я каждую минуту думаю о нем. Помоги мне, научи, что делать!Мадемуазель Аламбер прижала девушку к себе.— Успокойся, все будет хорошо. Я дам тебе дельные советы и научу, как следует поступить.В душе Констанции смешивались два чувства. Ей было и жаль глупую Колетту и в то же время она злорадствовала: вот теперь-то ясмогу поквитаться с Эмилем де Мориво. Он надолго запомнит свое опрометчивое решение и каждый раз потом, встречаясь с ним, Констанция будет чувствовать себя победительницей. Она будет знать, что его будущая жена лишилась девственности еще до свадьбы и подстроила это она, Констанция.— Но что же мне делать, Констанция, — сквозь слезы говорила девушка, — за мной все время подсматривают то мать, то дворецкий. Единственная, на кого я могу положиться, так это на служанку. Но мать не доверяет ей.— Я тебе помогу.— Ты поможешь мне? — обрадовалась девушка. — Ведь мать так тебе доверяет, Констанция, она даже спрашивает у тебя совета.Было по всему видно, что такое доверие со стороны матери к Констанции кажется Колетте просто фантастическим. Ведь больше ни у единого человека Франсуаза не просила совета за всю свою жизнь, она все и обо всем знала сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26