Подобно всем истинным демонам, они питаются людьми и материализуются во плоти, лишь когда им это нужно, но на этом сходство заканчивается.Все демоны питаются людьми одним из двух способов, причем большинство из них предпочитает роль хищника роли паразита. Даже самые примитивные демоны, питающиеся не душами, а веществом, подлежащим восстановлению, таким, как сперма или кровь, предпочитают высасывать из своей жертвы все до последней капли. Лишь очень немногие из них проявляют желание — или демонстрируют самодисциплину — оставить свои жертвы в живых. И, забирая у человека все, они не дают ему ничего взамен, кроме летучих иллюзий, необходимых для того, чтобы заманить мужчину или женщину в свои сети.А вот Йезу не таковы. Убивают они редко. Что же касается их происхождения… Об этом толком никому ничего не известно. Те немногие Йезу, которые пускаются в разглагольствования на эту тему, упоминают Создателя или Творца, который привел в мир все эти существа. Один из Йезу утверждает даже, что он был рожден, а вовсе не создан. — Он сделал паузу, словно затем, чтобы дать время обдумать смысл собственного рассказа. — Как же это странно, — пробормотал он затем, — и как зловеще, если вдуматься в устройство здешнего мира.Большинство Йезу никогда не приобретают человеческий облик. Большинство из них вообще никогда не предстают перед человеком ни в каком обличий и не имеют с ним контактов, кроме, естественно, вампирического. Но некоторые, весьма немногие, превзошедшие высокое искусство иллюзии, создают тела, голоса и повадки, позволяющие им общаться с людьми; более того, такое общение, судя по всему, доставляет им удовольствие. Первое из подобных общительных существ появилось в начале Четвертого века, а за ним последовали и другие. В моей домашней библиотеке имеются досье примерно на три дюжины Йезу, и не думаю, что это окончательное число. И, насколько нам известно, ни один из Йезу еще не умер.И если я решил, что вы о них знаете… — продолжил он, обращаясь исключительно к Дэмьену, — то только потому, что это свойственно большинству колдунов. Леди Сиани имела контакт с несколькими Йезу, а когда она в результате вражеского нападения утратила свои способности, на помощь к ней пришел, или, вернее, попытался прийти тоже Йезу.— Кэррил, — вспомнил Дэмьен. — По-моему, его звали именно так.Таррант кивнул:— Возможно, это самый первый из появившихся Йезу, во всяком случае, один из самых старших. В некоторых местах Кэррилу поклоняются как богу; впрочем, обожествляют и многих других Йезу; сама природа в высшей степени приспособила их для выполнения этой роли. И Кэррилу нравится общаться с посвященными, что свойственно далеко не всем Йезу. Я сам порой обращаюсь к нему за информацией. А иногда — и за помощью.— И вы доверяете демону?— Йезу — это вам не обычные демоны, преподобный Райс. Многие из них гордятся общением с человеком. И даже питаясь человеком, они стараются не причинить ему невосполнимый ущерб. Их голод велит им питаться нашей эмоциональной энергией, и они, судя по всему, способны утолять его, не ослабляя свою жертву. Строго говоря, связь между Йезу и человеком может интенсифицировать эмоциональный опыт для них обоих.— Кэррила называют богом наслаждений, не так ли?Таррант кивнул:— И мужчины и женщины, совокупляющиеся в его храмах, не только насыщают его своей страстью, но и вытягивают из него энергию, необходимую для того, чтобы обострить испытываемое ими наслаждение. Это подлинный симбиоз между человеком и порождением Фэа — или максимальное из тех, что возможны на планете Эрна, приближение к симбиозу.— Так в чем же загвоздка? — поинтересовался священник. — А ведь непременно должна иметься загвоздка, иначе вся эта чертова планета была бы застроена храмами, в которых чтут Йезу.— А дело действительно обстоит близко к тому, как вы описали, преподобный Райс. Из девяноста шести языческих храмов, имеющихся в Джаггернауте, в более чем сорока чтут Йезу. Разумеется, сами не осознавая, кого именно они чтут. Леди Сиани как раз работала над соответствующим каталогом, когда происшедшее… отвлекло ее от этого.Что же касается загвоздки, как вы изволили выразиться, то дело с этим обстоит и крайне просто, и в высшей степени опасно. Одержимость. Зависимость. Привыкание. Далеко не все Йезу ищут приятных эмоций. Некоторым требуются разнообразные мучения, они вступают в контакт с мужчинами и женщинами, получающими удовольствие от само — и взаимоистязания; желания же других Йезу носят столь сложный или абстрактный характер, что их жертвы расходуют всю жизненную энергию только на то, чтобы определить, чего же именно им хочется. Одержимость может убивать, не забывайте об этом, но даже когда она не убивает, она неизменно деформирует свои жертвы. Такова цена истинной связи человека и Йезу, которую платит вступающий в подобный контакт.— Так с какой же стати идут на это колдуны? — осведомился Дэмьен. — Они же понимают риск.— Некоторым из них кажется, что они сумеют совладать с опасностью. Кое-кто рассматривает ее даже как своего рода вызов. Что же касается большинства — включая меня самого, — эти колдуны склонны рассматривать Йезу как ценное орудие для достижения своих целей. Те из них, кто склонен появляться в человеческом обличье, — а это, возможно, десятая часть от общего количества Йезу, — умны, красноречивы и часто дружелюбны по своей природе. Они обладают значительными познаниями относительно всей совокупности демонов и могут подключаться к источникам информации, доступа к которым нет у человека. И они признают собственную зависимость от людей. Вот что на самом деле самым коренным образом отличает их от остальных демонов: пусть они питаются человеком, пусть получают наслаждение, вовлекая его в симбиотический контакт, но в конечном счете они понимают, что окажутся в полном проигрыше, если с человечеством случится какая-нибудь непоправимая катастрофа.— Ну, и насколько важно в этой связи то, что нашим врагом оказался именно Йезу? — спросила Хессет. — Насколько это важно для нас самих и для успеха нашей миссии?— Вы уже сами успели узнать это, — спокойно ответил Таррант. — Единственная власть, которой на самом деле обладают Йезу. Искусство, отличающие их, и только их.Дэмьену потребовалась минута, прежде чем он понял, что имеет в виду Охотник.— Иллюзия.Таррант кивнул.— Вы хотите сказать, что те дети?.. — начала Хессет.— Иллюзия. И ничего больше. И никогда не было ничем большим. У Йезу нет никакой другой силы, кроме этой. Но разве этого не достаточно? — со внезапным вызовом спросил он. — Одному из Йезу удалось закрыть долину так основательно, что все мое колдовство оказалось бессильно разрушить дело его рук. Вспомните детей, заживо гниющих и разваливающихся на части, как раз когда они обожествляют своего патрона, и не способных при этом увидеть самих себя и свои тела в истинном свете.— Но вы же пробились сквозь это, — с не меньшим вызовом бросила Хессет.Таррант внимательно посмотрел на нее.— Для чего заключил сделку с другим Йезу, — невозмутимо ответил он. — На этот раз сработало, в другой — может и не сработать. Так что полагаться на подобные сделки нам впредь не стоит.— И все же, — задумался Дэмьен, — если они не обладают никакой другой силой…— Только не недооценивайте опасностей, связанных с иллюзией, — предостерег Таррант. — Вспомните, каким могуществом обладает человеческая вера. В стране ракхов я попал в плен к врагу, который поразил меня солнечным светом. Настоящий это был свет или иллюзорный? В тот момент я верил, что настоящий, и получил чудовищные ожоги. Мог погибнуть. Мы ведь говорим не о каких-то фокусах, которые можно Развеять элементарной концентрацией на словесном уровне. Мы говорим о полной подмене естественного восприятия, осуществляемой врагом, осознающим собственное могущество. И можете не сомневаться в том, что он постарается пустить свое оружие в ход неожиданно, чтобы застигнуть нас врасплох, чтобы у нас не осталось воли к сопротивлению. Ведь и в стране ракхов меня победила не столько сила, сколько внезапность ее применения.— Значит, Калеста один из них? — спросила Хессет. — Он и есть ваш заклятый демон Йезу?Лицо Тарранта потемнело.— Скорее всего. И следует ожидать того, что он заключил союз с неким могущественным человеком, как это имело место в стране ракхов. Так бывает со многими демонами, а что касается Йезу, — для них это просто стандартная практика. — В глубине его глаз мелькнуло нечто темное, нечто холодное и неопределенное. Но чем бы оно ни было, посвященный предпочел не делиться этим с остальными. — Это делает предстоящую нам кампанию еще более трудной и куда более опасной.— А вы вроде бы боитесь, — заметил Дэмьен.Охотник задумался:— Пожалуй, боюсь. И, пожалуй, нам всем следует бояться. Если бы мне предстояло безоружному сразиться с целой ордой демонов и прибегнуть я мог бы только к тем или иным Творениям, я бы не усомнился в конечном успехе или, по меньшей мере, в наличии у меня серьезных шансов на успех. Но что касается Йезу… Никому еще не удавалось убить ни одного из них. И теперь им начинает казаться, что никто из людей никогда по-настоящему и не контролировал ни одного из них. Многие законы общей демонологии теряют применительно к Йезу свою силу, а это означает, что и выработанные людьми способы противодействия и борьбы могут в данном случае оказаться неэффективными. Что ж, по вашему, этого не следует опасаться?— А как насчет жестокостей и извращений, свидетелями которых мы здесь стали? — спросила Хессет. — Вы думаете, что ответственность за это тоже несет Калеста?И вновь Таррант задумался.— Не зная точно, какими именно эмоциями он питается, я не могу ответить на этот вопрос. Но интуиция подсказывает мне, что это не так. Ответственность лежит не на нем — или не на нем одном. Когда питается Йезу, это, как правило, оставляет достаточно однозначный след. Эмоциональный, если вам угодно. А здесь я такого не наблюдаю.— А как насчет страданий? — предположила Хессет. — Что, если он питается человеческими страданиями? Разве этим не объяснилось бы все, нами увиденное?— Боль и впрямь может оказаться одной из составляющих, — согласился Таррант. — Но одной только боли недостаточно. Жители протекторатов, конечно, испытывали страдания, но этого никак не скажешь об обитателях северных городов. За исключением нескольких испуганных детей, все в той стране настроены весьма благодушно. Нет, если здесь действует Йезу, то его печать должна лежать на всем.— А как насчет деградации? — вставил Дэмьен. — Вы ведь в числе характерных признаков упомянули и ее.— Да… но деградация затронула и ракхов. А Йезу не может питаться ракхами — да и любыми другими аборигенами — с какой же стати тратить силу на то, чтобы наводить порчу на них? Нет, должно иметься и что-то другое. Возможно, нечто, обусловленное союзом Калесты с человеком.— А вам известно наверняка о существовании подобного союза?В глубинах глаз у Охотника проступило нечто странное и скорее зловещее.— Мне кажется, это весьма вероятно, — заявил он. — А почему бы, собственно говоря, и нет? Йезу служил человеку в землях ракхов, почему бы ему не поступить точно так же и здесь? А со временем у человека, вступившего в подобный союз, не останется другого выбора, кроме как самому стать слугой демона, независимо от того, каковы были исходные условия союза.К концу этой сентенции его голос звучал едва слышно, растворяясь в ночном молчании. На мгновение он закрыл глаза.— Ни один человек, заключивший подобный союз, не сможет когда-нибудь расторгнуть его, — мягко добавил он. — Человеку покажется, будто он освободился, но это обернется очередной иллюзией. Нет более надежного способа потерять душу, чем заключить союз с демоном Йезу.Нечто в его тоне заставило волосы на затылке Дэмьена встать дыбом. Ему захотелось что-нибудь сказать — не столько для того, чтобы задать вопрос, сколько чтобы переломить настроение, овладевшее Таррантом. Но в это время послышавшийся из-за спины шорох напомнил ему о том, что в экспедиции теперь участвуют не трое, а четверо.Он увидел, как стремительно стрельнули глаза Тарранта в сторону палатки, и буквально ощутил, с какой пристальностью всматривается тот в вышедшую на поляну девочку. Оставалось надеяться на то, что этого бесцеремонного догляда не заметит сама Йенсени.— Я услышала голоса, — тихо сказала она. Ее темные глаза посмотрели на Тарранта и тут же шмыгнули в сторону. Как будто ей было страшно даже глядеть на него. — Вы сказали, что мы выедем, когда стемнеет, а ведь уже стемнело, вот я и решила…— Все в порядке, — спокойно сказал Таррант. Голос его был подобен шелку — нежному, но холодному. — Подойди к костру. Присядь. Побудь с нами.Дэмьену захотелось встретиться с ним глазами, но Охотник уклонился от этого. Он по-прежнему в упор смотрел на девочку. И когда она нарочито медленно подошла, села к огню, подняла голову и тоже посмотрела на него, Дэмьен заметил, что она дрожит.— Если вы обидите ее!.. — вскинулась Хессет.— Тсс! — Он был сейчас предельно спокоен, предельно сосредоточен. Мощь, исходившая от него, казалась физически ощутимой. — Я знаю, что делаю. Нашей гостье нечего бояться, если она готова на сотрудничество. Ты ведь понимаешь это, правда, Йенсени?Девочка уныло кивнула. В глубине ее глаз застыл ужас. Она медленно и тяжело дышала.— Вы не имеете права, — возмутился Дэмьен.— У меня есть право человека, рискующего собственной жизнью в этом отчаянном предприятии, и я не позволю вам, священник, путаться у меня под ногами. Строжайше предупреждаю вас. — Он медленно подался вперед, продолжая смотреть на девочку. — Ее никто не обидит. Если она подчинится мне. И она сама понимает это. Не так ли, Йенсени?Девочка неохотно кивнула. Что-то мелькнуло у нее в глазах. «Слезы?» — подумал Дэмьен. Ему отчаянно хотелось помочь ей, но он не решился вмешаться. Ему достаточно часто доводилось наблюдать проявления могущества Тарранта, чтобы понимать: любое вмешательство сейчас лишь подвергнет девочку дополнительному риску. Он услышал, как за спиной у него тихо зашипела Хессет, и понял, что она пришла к точно такому же выводу. И можно было только догадываться о том, каких мук ей это стоило.«Черт бы тебя побрал, Таррант. Черт бы тебя побрал за все, что ты делаешь. Черт бы тебя побрал за все, что ты заставляешь нас терпеть».Разозленный и беспомощный, он следил за тем, как стекленеет взгляд девочки под гипнотическим воздействием посвященного. И вспоминал те бесчисленные случаи, когда ему доводилось присутствовать при том, как эта злонамеренная воля ломала и принуждала к подчинению невинные души. Сензи. Сиани. Испуганная малолетняя ракханка. А теперь и эта девочка. Сердце у него разрывалось при виде ее страха, ее страданий.— Если вы выпьете хотя бы каплю ее страха, — пробормотал он, — то, видит Бог, я собственными руками вырву сердце из вашей груди.Таррант по-прежнему смотрел в упор на девочку, однако на губах у него появилась адресованная Дэмьену легкая усмешка:— Не сейчас, священник. Не надо распускать руки. Все находится под контролем… не так ли, Йенсени?Девочка ничего не ответила, ее била дрожь.— Ты расслабилась, — сказал ей Таррант. Голос переливался во тьме музыкальными ладами, но в самой этой музыке чувствовалась злоба. — Ты в полной безопасности. Не так ли?Девочка не сразу, но все же кивнула. Сердце Дэмьена обливалось кровью.— Никто не собирается тебя обидеть. Никто и никак не собирается тебя обидеть. Все, чего ты боишься, осталось вдали, а мы здесь для того, чтобы защитить тебя. Так что не надо бояться. Абсолютно не надо бояться.Из левого глаза девочки выкатилась слеза. Но она ничего не сказала.— Преподобный Райс сообщил мне, что тебе страшно говорить с нами. Но ведь никакой причины для страха нет, не так ли? Потому что мы можем защитить тебя. Можем обеспечить тебе полную безопасность.Девочка затихла. Лицо ее стало мертвенно-бледным.— Тебе ведь хочется поговорить с нами, верно? Потому что это поможет нам защитить тебя. Это поможет нам удержать на безопасном расстоянии как раз то, чего ты боишься.Она боязливо, но упрямо покачала головой: нет, это не так.— Тебе хочется поговорить с нами, — повторил Таррант.Дэмьен почувствовал силу, скрывающуюся за этими словами. Грубую силу, накатывающуюся волнами вслед за бесстрастными строгими констатациями. Он подумал: воспринимает ли она эту силу? И еще подумал: может быть, этой силы она и боится? Каковы, собственно, параметры ее Видения?— Полегче, — шепнул он Тарранту.Если Охотник и услышал его, то не подал виду. С нарастающей проникновенностью он вновь обратился к девочке:— Тебе хочется рассказать нам обо всем, что ты знаешь. Тебе хочется пересказать нам то, что отец рассказывал тебе о ракхах. О месте, откуда они приходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50