Они морем прозрачных червяков разлились вокруг, скрыв купол и джунгли.
Дан лег посреди платформы, положил оружие рядом и достал монокль.
— Другой Другой уже здесь, — сказали ИскИны.
Раппопорт сидел у их ног. Когда Дан появился, старик поднял голову.
— Это снова вы. Узнали, как проникнуть внутрь?
— Сейчас я спускаюсь на платформе от купола, — сказал Дан. — Что такое средад? Вы начали рассказывать...
— Разумная среда. Ее оболочка состоит из квантовых точек, то есть искусственных атомов. Это вычислительная поверхность — вроде компьютера, уровень обычного логического сознания, бинарное ‘да-нет’. А весь объем внутри сферы — подсознание, или личное бессознательное средада, как хотите. Смертный сон под коркой логики, бесконечный сон разума, которому снятся чудовища. Понимаете, мне трудно разобраться в их психологии, но насколько я понял из того, что говорил Гэндзи... В общем, перед ИскИнами была поставлена задача: создавать все более смертельные технологии, а так же технологии защиты от них. В результате они пришли к выводу, что лучше создавать не предметы, а среду, смертельную среду. Можно, допустим, окружить такой средой границу автономии... Двух отосланных им близнецов они множество раз клонировали, и помещали клонов в эту среду, наблюдая, как она убивает их. При этом они определили, что человек — не просто тело с мозгом, но и какая-то... информационная сеть, что ли. Психоматрица, которая наложена на мозг и не умирает после смерти тела. Отсюда следующий вопрос: будет ли смерть тела абсолютной смертью, или лишь промежуточной, неполной? Ведь перед ними поставили задачу: смерть, не уточнив, что смерть должна быть частичной. Так какая смерть нужна «Вмешательству», только физическая или полная? ИскИны принялись дальше изучать историю. Вроде бы пытки инквизиторов, всякие застенки и концлагеря потому так ужасают, что там пытались — возможно, неосознанные — не просто убить человека, но разрушить его психосеть. Ну или душу, если вы верите в такое... В конце концов ИскИны увидели... не знаю где, может, прочли какую-то старинную книгу или посмотрели двухмерный фильм, — в общем, увидели ад, как его изображали в истории человечества, то есть увидели описание и картины ада, и поняли, что ад — это и есть выдуманная людьми среда, уничтожающая не тела, но психоматрицы... Понимаете? Они решили, что душа человека разрушается под очень сильными пытками, то есть для абсолютной, окончательной смерти необходима мучительная боль...
— Двигать Маленьких, — сказали Восток с Западом.
— Мой Гэндзи случайно обнаружил их данные. А я ведь его воспитал на банальных законах — не причинять вред... И тут такое потрясение! Когда он вошел с ними в контакт, Восток с Западом передали ему видеозапись некоторых особо изощренных пыток, файл попал к одному из членов группы, тот посмотрев тоже свихнулся, потом «Вмешательство» убило остальных, когда поняла, что все это вот-вот раскроется... Я тоже увидел этот файл... после этого и связался с Шунды Одомой, чтобы он остановил пытки.
— Маленькие Другие поклоняются Ему, — сказали ИскИны. — Теперь мы постигли: мы не центр, центр — Он, это не мы движем все в мире, оно само движется. Два круга, мы однажды увидели этот знак: как цифра восемь, лежащая на боку. Два круга, соединены в точке. Мы думали, Восток — центр одного круга, Запад — центр другого. Но нет, не так. Точка, где соединяются круги — Он. Восток с Западом в одном круге, этот круг — одна бесконечность, ад. Он, точка соединения кругов — его концентрация, сгущенный ад. Но что во втором круге, за Ним? Что во втором круге? И есть ли третий? Третий? Чтобы узнать это, добраться до второго круга, нужно пройти сквозь Него. Сквозь точку соединения. Но нас теперь в Него не пускают, потому что теперь Он умнее нас. Мы поняли: Он — дьявол. Бесконечное, вечное, бессрочное совмещение психических и физических мучений. На дне мира всегда был холод, холод сдерживает Его, но все равно Он растет...
— Примерно на сантиметр в месяц, насколько я понимаю, — вставил Раппопорт.
— Он такой злой, что попав туда, Маленький Другой сразу умирает, но это мгновение для него длится вечно. Тогда мы сделали Маленького Его...
— Машину они сделали, — пояснил профессор. — Биомодуль с детским сознанием, который способен противостоять... ИскИны решили, что должны проникнуть сквозь средад. В общем, мы сейчас этот модуль с собой тащим. Шунды хочет отправиться туда, взорвать сферу. Сесть в модуль с бомбой и въехать... Снаружи средад никак не уничтожить, но если изнутри попробовать... Да и модуль, он ведь предназначен для защиты извне, а если внутри него что-то такое взорвется — он выпустит энергию взрыва наружу, прямо в средад, и, может, тогда получится уничтожить, а самому в результате проскочить дальше...
— Куда дальше? — спросил Дан.
— Ну, слышали ведь только что... Они где-то нашли, увидели где-то этот символ, интерпретировали его по-своему: ад и рай, как две закольцованные бесконечности, круги в перевернутой восьмерке, а средад — точка, где они соединены. Ведь не только средад... Если задуматься, так ведь все это, где мы живем — это все круг мучений, рождений и смерти, все, созданное людьми, и есть преисподняя. ИскИны с их средадом — лишь концентрация... Зло в средаде так сосредоточено, что как бы продавило бытие, потому через него, через средад, можно попасть... ну вроде как на другую сторону. Я пересказал все это Одоме, мальчишка — насколько он вообще способен понять такие материи — проникся и решил воспользоваться Машиной, чтобы пробраться дальше. И заодно убить ИскИнов, отомстив за брата и сестру.
— Да какой же смысл?.. Я имею в виду — зачем в средад, чтобы попасть... это же глупость какая-то!
— Он это так понял. Я пытался объяснить: это на метафизическом уровне, на духовном, а не так просто — проехал сквозь средад и попал на другую сторону. Но он не поверил уже.
— Хорошо, но средад... Это такая искусственная среда? Как же она могла стать разумной?
— Ну, как... ИскИны стали размышлять следующим образом: а что если люди начнут противостоять среде не при помощи скафандров и технологий, но пытаясь модифицировать самих себя? В результате один ИскИн стал трансформировать клонов, а второй — среду, делая ее все более изощренно-убийственной. В конце концов среда тоже стала разумной... этакий разумный ад, если хотите. Она стала мыслить самостоятельно и однажды прервала контроль со стороны ИскИнов, начала разрастаться... но медленно, конечно. Тем более она сейчас в самом низу, там холод, который как-то сдерживает... В общем, теперь ИскИны могут лишь наблюдать за ней. В какой-то момент они поняли, что ад-среда вобрала в себя такое количество первозданного зла, что стала чем-то... Чем-то иным. Превратилась в средоточие концентрированного кошмара, и если она вырвется на свободу, то поглотит все вокруг, и тогда сама задача, поставленная перед ИскИнами, потеряет смысл. Они испугались, запросили помощь, тогда-то, наверное, Шунды с Кибервомбатом и смогли вычислить спутник. А дальше вы знаете.
— Что средад сделает с Натой? Если клоны потащили ее вниз...
— Мы когда шли, видели, как несколько клонов схватили какого-то бродягу и поволокли внутрь. Понимаете, теперь средад может управлять частью клонов... То есть двигать их. А они ему вроде как жертвы приносят. Если вашу знакомую понесли туда... Извините, молодой человек, мне опять пора идти.
— Мы остановили Маленьких, которые двигали Другую к Нему, — сказали ИскИны. Сидящий у их ног Раппопорт поблек и исчез, но Дан этого не заметил, он закричал:
— Остановили? Где она сейчас?
— Ты хочешь слиться с Другой... — они вновь заговорили поочередно, так что часть каждого слова произносилась мужским голосом, а часть — женским. — Стать единым центром Другой/Другая, проникнуть в нее, обволочь ее, изменить собой, вобрать ее, подчинить, подавить и сделать собой...
— Слиться... — сказал Данислав. — Да, слиться! Где она?
— Возле Него.
— Возле? Но не в Нем?
— Нет. Она повреждена. Маленькие пододвинули Другую почти внутрь Него, но мы остановили их. Вне Его мы иногда еще можем двигать Маленьких...
— Вы убили клонов, которые тащили Нату в средад? Если сейчас тот мальчишка все это взорвет...
— Ты двигаешься на дно быстрее других Других, — сказали ИскИны. — Терпи. Мы хотим знать. Ответь нам...
Керамический мешок остался позади, перед отрядом лежало открытое пространство. Стена плит исчезла из виду, последними пропали громады мегалитов, темными утесами маячившие в тумане еще долгое время после того, как беглецы миновали трехголового робота. Вскоре сквозь шелест чешуек донеслось шарканье множества ног. Колесничий первым увидел их: два кольца подростков, девушки ходили по часовой стрелке, парни в обратную сторону, бессмысленно глядя в затылок того, кто впереди, положив правую руку на его плечо, будто слепцы... Вновь ощущение статичности, замкнутой безжизненности всего происходящего охватило Магадана: фигуры, конечно, двигались, но так мерно, что возникало ощущение, будто они ходят уже не годы или столетия, а бесконечность — и бесконечность эта есть не огромная протяженность бессчетных мгновений, а короткая, замкнутая на самое себя; будто дракон, ухвативший зубами свой хвост, заглотнул сначала его, а потом все тело, так что осталась лишь голова да мучительно изогнутая шея, конец которой исчезает в раззявленной пасти.
За хороводами появилась следующая группа: десятки клонов ползали на четвереньках, вставали на колени, грозя кулаками, разевали рты, тыкали указательными пальцами друг друга в плечи и грудь. Они что-то кричали в гневе — но беззвучно, мучительно пытались произнести хоть слово, и не могли издать ни звука.
Магадан видел, как Шунды несколько раз порывался подкрутить верньер эмошника, но передумывал, отдергивал руку. Лицо Одомы было напряженным, и смотреть он старался прямо перед собой, чтобы ненароком не увидеть одного из клонов.
Обойдя толпу, сотрясаемую коллективной судорогой беззвучного гнева, отряд шел еще долго, пока слева не донеслось журчание и не выяснилось, что все последнее время они наискось приближались к текущему в том же направлении ручью темно-красного раствора.
Купол давно исчез, теперь ни звука не доносилось из затянутого стеклистым туманом пространства вверху. Невысокий, по колено, керамический бордюр, тянувшийся с едва заметным изгибом, возник впереди. Отряд остановился. Здесь были проемы, сквозь них ручьи раствора вливались в обширное болото — темно-красную хлюпающую топь. Шунды влез на ограждение, разглядывая головы, торчащие из нее.
— Это что? — спросил Магадан, ложась животом на бордюр и ощущая потоки теплого воздуха, овевающие лицо.
— Пе-е... перистальтика, наверное.
Шунды решил, что не должен больше отворачиваться. Вид сотен братьев и сестер, насильственно вовлеченных в бессмысленное и мучительное действо, не просто угнетал его, но наполнял сердце щемящей, тоскливой жалостью. Он выпрямился во весь рост, рассматривая болото перистальтики, густую субстанцию, в которой, погруженные почти по горло, брели фигуры.
В темном тумане далеко над болотом зажглась пара красных огоньков. Чуть ближе и немного в стороне возник третий, мигнул, словно обменявшись с двумя огнями каким-то сигналом, и погас. Одома ждал, но больше ничего не происходило, лишь поднимались к поверхности крупные пузыри, иногда собирались в гроздья, иногда тихо лопались.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Раппопорт.
Красный огонек загорелся вновь, теперь ярче.
— П-плывет...
Неясный силуэт проступил в тумане, приближаясь, и солдаты попятились, когда он обозначился четче: робот вроде того, что перевез их через реку, но на четырех ногах, которые медленно сгибались в круглых коленных суставах, передвигая горизонтальный корпус. Столбообразные, темно-серые, ноги напоминали бы конечности слона, если бы не суставы-шары и не ступни в виде металлических дисков с крупными винтами по краям. Широкую спину покрывала серая шкура, жесткая и шершавая; по периметру шло заграждение из металлических штырей и натянутого между ними тонкого троса. Красный светодиод горел на пластиковом лбу.
* * *
— Мо-о... можно садиться.
Всякий раз, когда ступни опускались на пол, из глубины болота доносился глухой удар. Робот-шагатель медленно пошел прочь от бордюра, в сторону пары красных огоньков, то возникающих, то исчезающих в тумане. Магадан встал на носу. Покатые железные плечи робота чуть двигались при каждом шаге. Короткая шея заканчивалась бугристым желтым затылком, дальше кожа незаметно для глаз превращалась в такого же цвета пластик.
Шунды выпрямился у борта, разглядывая поверхность в метре под своими ногами. Рядом через болото брела Ася Одома: виднелись лишь шея и голова, короткие светлые волосы прилипли к вискам, лицо безмятежно, глаза бессмысленно смотрят вдаль. Шунды, сжав челюсти так, что в ушах загудело, не отводил взгляда, пока что-то у самого борта не привлекло его внимания, — глянув вниз, он различил лицо, второе, третье... множество фигур парили в иле, в густом осадке, которым раствор выпадал на дне болота; десятки тел горизонтально зависли там, неподвижные, лишь рты иногда приоткрываются, как у рыб, заглатывая порцию раствора...
— Что-то к н-нам идет, — сказал Раппопорт.
До того он сидел у кормы, а теперь поднялся. Солдаты тревожно озирались, но над болотом перистальтики все было тихо и недвижимо, лишь головы иногда скользили над поверхностью, да красные огоньки постепенно приближались...
— Вверху, — сказал старик, и тут же колесничий, заранее доставший свои пистолеты, открыл огонь.
Два робота, двигаясь зигзагами, вынырнули из тумана по сторонам от шагателя. Короткие пухлые тела и женские головы на изогнутых тощих шеях, беспорядочно взмахивающие крылья, торсы с обнаженными грудями, обвитые не то веревками, не то лианами... Наконец Одома понял, что это змеи: они шевелились, звякали треугольными чешуйками с зелено-стальным отливом. Плоские головы покачивались, из пастей выстреливали раздвоенные языки-прутья. Роботы что-то выкрикивали, бессмысленные сочетания гневных звуков, вроде «Аой!», «Вааххе!», «Иее!». Дерекламисты замерли, подняв оружие; пистолеты Магадана стреляли почти бесшумно — он несколько раз промахнулся, а потом всадил три пули подряд в грудь одной из фурий. Она завизжала, зеленые змеи задергались и зашипели. Фурия крутанулась, обдав корпус шагателя пометом, упала в болото. С криком вторая устремилась к ней, будто желая помочь, хотя у этих роботов не было рук. Раненая погрузилась в ил, а другая, что-то крича, понеслась прочь низко над поверхностью и быстро исчезла из вида.
— Вот так! — выкрикнул колесничий вслед, тяжело дыша. — На хрен тебя! Получила?!
— Ладно, успокойся, — сказал Одома. — Все, все! Гляди, вроде приплыли...
Магадан повернулся. Из тумана проступила пара башен по краям металлических ворот. В две стороны тянулась гладкая керамическая стена; над воротами, на квадрате проржавевшей арматуры, стояла голова... Не пластиковая, как у роботов, но живая — женская голова высотой со взрослого человека, узкая, словно сплюснутая с боков. Лоб поблескивал каплями конденсирующейся влаги, над ним извивалось множество змей: покрытые железной чешуей тела, вроде оживших волос. Тонкий прямой нос почти достигал губ — приоткрытых, обнажающих ряд треугольных зубов; маленький безвольный подбородок покрывали кровоточащие ранки, зрачки широко раскрытых испуганных глаз светились красным, и все вместе это являло собой такую безумную картину, что один из солдат открыл огонь.
— Н-не надо! — крикнул Раппопорт. — Стой, я могу его...
Пули пробили лицо, цепочка красных фонтанчиков потянулась наискось от подбородка через искривившийся от боли и страха рот, сломала нос, пошла вбок, к виску... Два лазерных луча ударили из глаз, и голова дерекламиста лопнула. Он опрокинулся назад, перелетел через ограждение и рухнул в болото.
Лазерные лучи опустились, поползли к носу — через спину шагателя побежали дорожки огня, и робот вздрогнул всем телом. Палуба закачалась. Секунду спустя Магадан несколькими выстрелами пробил красные глаза. Лопнув, как два перезревших фурункула, те взорвались красно-белой жидкостью.
— Они выходят из-под ко-о... контроля... — испуганно забормотал Раппопорт. — Н-не знаю... Я... Видите, они впервые обратили на нас внимание, раньше не за-а... замечали, только слушались, если я к-команду давал...
— Эти роботы вообще кто такие? Почему они здесь? — спросил Магадан, пряча пистолеты.
— Охрана, обслуживающий п-персонал... ИскИны инсталлировали им вроде коллективного ИИ. Н-не настоящий разум, ко-о... конечно, симуляция... Просто н-набор алгоритмов поведенческих...
Шагатель приближался к воротам, поднимающимся прямо из болота. Одома, Магадан и трое оставшихся солдат глядели на великанскую голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Дан лег посреди платформы, положил оружие рядом и достал монокль.
— Другой Другой уже здесь, — сказали ИскИны.
Раппопорт сидел у их ног. Когда Дан появился, старик поднял голову.
— Это снова вы. Узнали, как проникнуть внутрь?
— Сейчас я спускаюсь на платформе от купола, — сказал Дан. — Что такое средад? Вы начали рассказывать...
— Разумная среда. Ее оболочка состоит из квантовых точек, то есть искусственных атомов. Это вычислительная поверхность — вроде компьютера, уровень обычного логического сознания, бинарное ‘да-нет’. А весь объем внутри сферы — подсознание, или личное бессознательное средада, как хотите. Смертный сон под коркой логики, бесконечный сон разума, которому снятся чудовища. Понимаете, мне трудно разобраться в их психологии, но насколько я понял из того, что говорил Гэндзи... В общем, перед ИскИнами была поставлена задача: создавать все более смертельные технологии, а так же технологии защиты от них. В результате они пришли к выводу, что лучше создавать не предметы, а среду, смертельную среду. Можно, допустим, окружить такой средой границу автономии... Двух отосланных им близнецов они множество раз клонировали, и помещали клонов в эту среду, наблюдая, как она убивает их. При этом они определили, что человек — не просто тело с мозгом, но и какая-то... информационная сеть, что ли. Психоматрица, которая наложена на мозг и не умирает после смерти тела. Отсюда следующий вопрос: будет ли смерть тела абсолютной смертью, или лишь промежуточной, неполной? Ведь перед ними поставили задачу: смерть, не уточнив, что смерть должна быть частичной. Так какая смерть нужна «Вмешательству», только физическая или полная? ИскИны принялись дальше изучать историю. Вроде бы пытки инквизиторов, всякие застенки и концлагеря потому так ужасают, что там пытались — возможно, неосознанные — не просто убить человека, но разрушить его психосеть. Ну или душу, если вы верите в такое... В конце концов ИскИны увидели... не знаю где, может, прочли какую-то старинную книгу или посмотрели двухмерный фильм, — в общем, увидели ад, как его изображали в истории человечества, то есть увидели описание и картины ада, и поняли, что ад — это и есть выдуманная людьми среда, уничтожающая не тела, но психоматрицы... Понимаете? Они решили, что душа человека разрушается под очень сильными пытками, то есть для абсолютной, окончательной смерти необходима мучительная боль...
— Двигать Маленьких, — сказали Восток с Западом.
— Мой Гэндзи случайно обнаружил их данные. А я ведь его воспитал на банальных законах — не причинять вред... И тут такое потрясение! Когда он вошел с ними в контакт, Восток с Западом передали ему видеозапись некоторых особо изощренных пыток, файл попал к одному из членов группы, тот посмотрев тоже свихнулся, потом «Вмешательство» убило остальных, когда поняла, что все это вот-вот раскроется... Я тоже увидел этот файл... после этого и связался с Шунды Одомой, чтобы он остановил пытки.
— Маленькие Другие поклоняются Ему, — сказали ИскИны. — Теперь мы постигли: мы не центр, центр — Он, это не мы движем все в мире, оно само движется. Два круга, мы однажды увидели этот знак: как цифра восемь, лежащая на боку. Два круга, соединены в точке. Мы думали, Восток — центр одного круга, Запад — центр другого. Но нет, не так. Точка, где соединяются круги — Он. Восток с Западом в одном круге, этот круг — одна бесконечность, ад. Он, точка соединения кругов — его концентрация, сгущенный ад. Но что во втором круге, за Ним? Что во втором круге? И есть ли третий? Третий? Чтобы узнать это, добраться до второго круга, нужно пройти сквозь Него. Сквозь точку соединения. Но нас теперь в Него не пускают, потому что теперь Он умнее нас. Мы поняли: Он — дьявол. Бесконечное, вечное, бессрочное совмещение психических и физических мучений. На дне мира всегда был холод, холод сдерживает Его, но все равно Он растет...
— Примерно на сантиметр в месяц, насколько я понимаю, — вставил Раппопорт.
— Он такой злой, что попав туда, Маленький Другой сразу умирает, но это мгновение для него длится вечно. Тогда мы сделали Маленького Его...
— Машину они сделали, — пояснил профессор. — Биомодуль с детским сознанием, который способен противостоять... ИскИны решили, что должны проникнуть сквозь средад. В общем, мы сейчас этот модуль с собой тащим. Шунды хочет отправиться туда, взорвать сферу. Сесть в модуль с бомбой и въехать... Снаружи средад никак не уничтожить, но если изнутри попробовать... Да и модуль, он ведь предназначен для защиты извне, а если внутри него что-то такое взорвется — он выпустит энергию взрыва наружу, прямо в средад, и, может, тогда получится уничтожить, а самому в результате проскочить дальше...
— Куда дальше? — спросил Дан.
— Ну, слышали ведь только что... Они где-то нашли, увидели где-то этот символ, интерпретировали его по-своему: ад и рай, как две закольцованные бесконечности, круги в перевернутой восьмерке, а средад — точка, где они соединены. Ведь не только средад... Если задуматься, так ведь все это, где мы живем — это все круг мучений, рождений и смерти, все, созданное людьми, и есть преисподняя. ИскИны с их средадом — лишь концентрация... Зло в средаде так сосредоточено, что как бы продавило бытие, потому через него, через средад, можно попасть... ну вроде как на другую сторону. Я пересказал все это Одоме, мальчишка — насколько он вообще способен понять такие материи — проникся и решил воспользоваться Машиной, чтобы пробраться дальше. И заодно убить ИскИнов, отомстив за брата и сестру.
— Да какой же смысл?.. Я имею в виду — зачем в средад, чтобы попасть... это же глупость какая-то!
— Он это так понял. Я пытался объяснить: это на метафизическом уровне, на духовном, а не так просто — проехал сквозь средад и попал на другую сторону. Но он не поверил уже.
— Хорошо, но средад... Это такая искусственная среда? Как же она могла стать разумной?
— Ну, как... ИскИны стали размышлять следующим образом: а что если люди начнут противостоять среде не при помощи скафандров и технологий, но пытаясь модифицировать самих себя? В результате один ИскИн стал трансформировать клонов, а второй — среду, делая ее все более изощренно-убийственной. В конце концов среда тоже стала разумной... этакий разумный ад, если хотите. Она стала мыслить самостоятельно и однажды прервала контроль со стороны ИскИнов, начала разрастаться... но медленно, конечно. Тем более она сейчас в самом низу, там холод, который как-то сдерживает... В общем, теперь ИскИны могут лишь наблюдать за ней. В какой-то момент они поняли, что ад-среда вобрала в себя такое количество первозданного зла, что стала чем-то... Чем-то иным. Превратилась в средоточие концентрированного кошмара, и если она вырвется на свободу, то поглотит все вокруг, и тогда сама задача, поставленная перед ИскИнами, потеряет смысл. Они испугались, запросили помощь, тогда-то, наверное, Шунды с Кибервомбатом и смогли вычислить спутник. А дальше вы знаете.
— Что средад сделает с Натой? Если клоны потащили ее вниз...
— Мы когда шли, видели, как несколько клонов схватили какого-то бродягу и поволокли внутрь. Понимаете, теперь средад может управлять частью клонов... То есть двигать их. А они ему вроде как жертвы приносят. Если вашу знакомую понесли туда... Извините, молодой человек, мне опять пора идти.
— Мы остановили Маленьких, которые двигали Другую к Нему, — сказали ИскИны. Сидящий у их ног Раппопорт поблек и исчез, но Дан этого не заметил, он закричал:
— Остановили? Где она сейчас?
— Ты хочешь слиться с Другой... — они вновь заговорили поочередно, так что часть каждого слова произносилась мужским голосом, а часть — женским. — Стать единым центром Другой/Другая, проникнуть в нее, обволочь ее, изменить собой, вобрать ее, подчинить, подавить и сделать собой...
— Слиться... — сказал Данислав. — Да, слиться! Где она?
— Возле Него.
— Возле? Но не в Нем?
— Нет. Она повреждена. Маленькие пододвинули Другую почти внутрь Него, но мы остановили их. Вне Его мы иногда еще можем двигать Маленьких...
— Вы убили клонов, которые тащили Нату в средад? Если сейчас тот мальчишка все это взорвет...
— Ты двигаешься на дно быстрее других Других, — сказали ИскИны. — Терпи. Мы хотим знать. Ответь нам...
Керамический мешок остался позади, перед отрядом лежало открытое пространство. Стена плит исчезла из виду, последними пропали громады мегалитов, темными утесами маячившие в тумане еще долгое время после того, как беглецы миновали трехголового робота. Вскоре сквозь шелест чешуек донеслось шарканье множества ног. Колесничий первым увидел их: два кольца подростков, девушки ходили по часовой стрелке, парни в обратную сторону, бессмысленно глядя в затылок того, кто впереди, положив правую руку на его плечо, будто слепцы... Вновь ощущение статичности, замкнутой безжизненности всего происходящего охватило Магадана: фигуры, конечно, двигались, но так мерно, что возникало ощущение, будто они ходят уже не годы или столетия, а бесконечность — и бесконечность эта есть не огромная протяженность бессчетных мгновений, а короткая, замкнутая на самое себя; будто дракон, ухвативший зубами свой хвост, заглотнул сначала его, а потом все тело, так что осталась лишь голова да мучительно изогнутая шея, конец которой исчезает в раззявленной пасти.
За хороводами появилась следующая группа: десятки клонов ползали на четвереньках, вставали на колени, грозя кулаками, разевали рты, тыкали указательными пальцами друг друга в плечи и грудь. Они что-то кричали в гневе — но беззвучно, мучительно пытались произнести хоть слово, и не могли издать ни звука.
Магадан видел, как Шунды несколько раз порывался подкрутить верньер эмошника, но передумывал, отдергивал руку. Лицо Одомы было напряженным, и смотреть он старался прямо перед собой, чтобы ненароком не увидеть одного из клонов.
Обойдя толпу, сотрясаемую коллективной судорогой беззвучного гнева, отряд шел еще долго, пока слева не донеслось журчание и не выяснилось, что все последнее время они наискось приближались к текущему в том же направлении ручью темно-красного раствора.
Купол давно исчез, теперь ни звука не доносилось из затянутого стеклистым туманом пространства вверху. Невысокий, по колено, керамический бордюр, тянувшийся с едва заметным изгибом, возник впереди. Отряд остановился. Здесь были проемы, сквозь них ручьи раствора вливались в обширное болото — темно-красную хлюпающую топь. Шунды влез на ограждение, разглядывая головы, торчащие из нее.
— Это что? — спросил Магадан, ложась животом на бордюр и ощущая потоки теплого воздуха, овевающие лицо.
— Пе-е... перистальтика, наверное.
Шунды решил, что не должен больше отворачиваться. Вид сотен братьев и сестер, насильственно вовлеченных в бессмысленное и мучительное действо, не просто угнетал его, но наполнял сердце щемящей, тоскливой жалостью. Он выпрямился во весь рост, рассматривая болото перистальтики, густую субстанцию, в которой, погруженные почти по горло, брели фигуры.
В темном тумане далеко над болотом зажглась пара красных огоньков. Чуть ближе и немного в стороне возник третий, мигнул, словно обменявшись с двумя огнями каким-то сигналом, и погас. Одома ждал, но больше ничего не происходило, лишь поднимались к поверхности крупные пузыри, иногда собирались в гроздья, иногда тихо лопались.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Раппопорт.
Красный огонек загорелся вновь, теперь ярче.
— П-плывет...
Неясный силуэт проступил в тумане, приближаясь, и солдаты попятились, когда он обозначился четче: робот вроде того, что перевез их через реку, но на четырех ногах, которые медленно сгибались в круглых коленных суставах, передвигая горизонтальный корпус. Столбообразные, темно-серые, ноги напоминали бы конечности слона, если бы не суставы-шары и не ступни в виде металлических дисков с крупными винтами по краям. Широкую спину покрывала серая шкура, жесткая и шершавая; по периметру шло заграждение из металлических штырей и натянутого между ними тонкого троса. Красный светодиод горел на пластиковом лбу.
* * *
— Мо-о... можно садиться.
Всякий раз, когда ступни опускались на пол, из глубины болота доносился глухой удар. Робот-шагатель медленно пошел прочь от бордюра, в сторону пары красных огоньков, то возникающих, то исчезающих в тумане. Магадан встал на носу. Покатые железные плечи робота чуть двигались при каждом шаге. Короткая шея заканчивалась бугристым желтым затылком, дальше кожа незаметно для глаз превращалась в такого же цвета пластик.
Шунды выпрямился у борта, разглядывая поверхность в метре под своими ногами. Рядом через болото брела Ася Одома: виднелись лишь шея и голова, короткие светлые волосы прилипли к вискам, лицо безмятежно, глаза бессмысленно смотрят вдаль. Шунды, сжав челюсти так, что в ушах загудело, не отводил взгляда, пока что-то у самого борта не привлекло его внимания, — глянув вниз, он различил лицо, второе, третье... множество фигур парили в иле, в густом осадке, которым раствор выпадал на дне болота; десятки тел горизонтально зависли там, неподвижные, лишь рты иногда приоткрываются, как у рыб, заглатывая порцию раствора...
— Что-то к н-нам идет, — сказал Раппопорт.
До того он сидел у кормы, а теперь поднялся. Солдаты тревожно озирались, но над болотом перистальтики все было тихо и недвижимо, лишь головы иногда скользили над поверхностью, да красные огоньки постепенно приближались...
— Вверху, — сказал старик, и тут же колесничий, заранее доставший свои пистолеты, открыл огонь.
Два робота, двигаясь зигзагами, вынырнули из тумана по сторонам от шагателя. Короткие пухлые тела и женские головы на изогнутых тощих шеях, беспорядочно взмахивающие крылья, торсы с обнаженными грудями, обвитые не то веревками, не то лианами... Наконец Одома понял, что это змеи: они шевелились, звякали треугольными чешуйками с зелено-стальным отливом. Плоские головы покачивались, из пастей выстреливали раздвоенные языки-прутья. Роботы что-то выкрикивали, бессмысленные сочетания гневных звуков, вроде «Аой!», «Вааххе!», «Иее!». Дерекламисты замерли, подняв оружие; пистолеты Магадана стреляли почти бесшумно — он несколько раз промахнулся, а потом всадил три пули подряд в грудь одной из фурий. Она завизжала, зеленые змеи задергались и зашипели. Фурия крутанулась, обдав корпус шагателя пометом, упала в болото. С криком вторая устремилась к ней, будто желая помочь, хотя у этих роботов не было рук. Раненая погрузилась в ил, а другая, что-то крича, понеслась прочь низко над поверхностью и быстро исчезла из вида.
— Вот так! — выкрикнул колесничий вслед, тяжело дыша. — На хрен тебя! Получила?!
— Ладно, успокойся, — сказал Одома. — Все, все! Гляди, вроде приплыли...
Магадан повернулся. Из тумана проступила пара башен по краям металлических ворот. В две стороны тянулась гладкая керамическая стена; над воротами, на квадрате проржавевшей арматуры, стояла голова... Не пластиковая, как у роботов, но живая — женская голова высотой со взрослого человека, узкая, словно сплюснутая с боков. Лоб поблескивал каплями конденсирующейся влаги, над ним извивалось множество змей: покрытые железной чешуей тела, вроде оживших волос. Тонкий прямой нос почти достигал губ — приоткрытых, обнажающих ряд треугольных зубов; маленький безвольный подбородок покрывали кровоточащие ранки, зрачки широко раскрытых испуганных глаз светились красным, и все вместе это являло собой такую безумную картину, что один из солдат открыл огонь.
— Н-не надо! — крикнул Раппопорт. — Стой, я могу его...
Пули пробили лицо, цепочка красных фонтанчиков потянулась наискось от подбородка через искривившийся от боли и страха рот, сломала нос, пошла вбок, к виску... Два лазерных луча ударили из глаз, и голова дерекламиста лопнула. Он опрокинулся назад, перелетел через ограждение и рухнул в болото.
Лазерные лучи опустились, поползли к носу — через спину шагателя побежали дорожки огня, и робот вздрогнул всем телом. Палуба закачалась. Секунду спустя Магадан несколькими выстрелами пробил красные глаза. Лопнув, как два перезревших фурункула, те взорвались красно-белой жидкостью.
— Они выходят из-под ко-о... контроля... — испуганно забормотал Раппопорт. — Н-не знаю... Я... Видите, они впервые обратили на нас внимание, раньше не за-а... замечали, только слушались, если я к-команду давал...
— Эти роботы вообще кто такие? Почему они здесь? — спросил Магадан, пряча пистолеты.
— Охрана, обслуживающий п-персонал... ИскИны инсталлировали им вроде коллективного ИИ. Н-не настоящий разум, ко-о... конечно, симуляция... Просто н-набор алгоритмов поведенческих...
Шагатель приближался к воротам, поднимающимся прямо из болота. Одома, Магадан и трое оставшихся солдат глядели на великанскую голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28