Хотя даже маленькая машина может быть начинена мощной техникой... Но ведь они сейчас шли против самой ЭА, да еще и Университетов... Дану было не по себе. Вернее, он просто боялся. Опасения усиливались тем, что не ясно было, для чего Раппопорт затеял всю операцию. Допустим, они обнаружат этого Кибервомбата, кем бы он там ни был, — и что? Что дальше?
— Послушайте, а этот сервис антивирусный не засечет, что вы у него модуль стырили?
Эрик вновь не ответил — именно в этот момент крышка одного из люков со щелчком откинулась вверх, приподняв сидящую на ней божью коровку.
— Сюда, — сказала она и нырнула в темноту за люком.
Вздыхая и морщась, Данислав кое-как забрался в узкую трубу, задевая стенки плечами и затылком, пополз на локтях, видя едва освещенный силуэт модуля впереди. Он успел проползти несколько метров, когда люк закрылся, окунув трубу в непроглядную темень.
Дан закрыл глаза, потом открыл — один черт, что так, что этак ничего не видно, лишь мрак и плывущие в нем блеклые расплывчатые круги. Чпок-чпок-чпок разносилось по трубе. Потом модуль впереди зашуршал, завозился. Кожей лица Дан ощутил дуновение ветерка от его стремительных движений, и тут божья коровка глухо забормотала:
— Руководитель группы дерекламистов, Шунды Одома, 13 лет, сирота, ШВЛ... Данные о ШВЛ отсутствуют. Имеются сведения, что его старшие брат и сестра, близнецы Ася и Ник Одома, убиты во время нападения на детский дом Хрусталь, предположительно, совершенное Жилем Фнадом, объявленным Континентполом в общепланетарный розыск... — модуль щелкнул. — Поправка. Ася и Ник Одома считаются пропавшими без вести, их тела не были найдены в развалинах Хрусталя.
— Ну и черт с ними, — сказал Дан. — Тринадцать лет? Малец какой-то...
— Возраст не существенен. В мозг имплантирована синаптическая сеть. Искусственно стимулированная агрессивность. Эмо-наркоман, пользуется формингом прошлого поколения. В крайне жестокой среде сформировался характер решительного лидера...
— Меня больше этот ваш Вомбат интересует. Для чего мы его ищем?
— Просьба использовать ник Кибервомбат. Известно, что он обитает в нежестком жизнеобеспечивающем кластере с сильной поверхностью потенциальной энергии. Динамика ландшафта потенциальной энергии делает его способным передвигаться через основные планетарные среды. Для поддержания кинетики движения используется установка холодного термоядерного синтеза с акустической кавитацией ксенона в серной кислоте. При длительной остановке сегменты кластера расходятся, окружающее пространство включается в жизненную среду Кибервомбата. Кластер уже около трех месяцев зафиксирован под Общежитием.
— Что значит ‘основные планетарные среды’? — спросил Дан.
— Воздух, вода, земля, огонь...
— Земля? А камень?
— Сложный алгоритм вращательно-колебательных взаимоперемещений составных элементов кластера приводит к усилению энтропии в непосредственной близости от его оболочки, а сверхбыстрое общее вращение делают его квазитвердым телом, способным к движению сквозь твердые породы.
— Сквозь... Как он проникает сквозь них? Расплавляет и просачивается?
— Локально истончает и мигрирует, — поправил Эрик.
— Зачем я туда иду? — в который раз спросил Дан.
И тут же стало светло: впереди открылся люк.
Данислав стал выбираться. Он еще не успел толком разглядеть новое помещение, когда модуль заголосил:
— Получены данные: Кибервомбат переподчиняет антенну тесларатора! Защитный сервис Общежития определил угрозу и переведен в режим...
Что-то загудело, защелкало. Дан повернулся: множество труб, горизонтальных, вертикальных, наклонных, прямых и изогнутых... целый лес, так что пространства за ними не видно. Зато видна паутина — белые липкие волокна толщиной с мизинец, концами прилипшие к металлу и уходящие куда-то за трубы.
— Эрик! — позвал Данислав. — Эй, ты где?
Вдоль стены тянулось почти свободное от труб пространство, накрытое перекрещивающимися тенями. Можно протиснуться, решил Дан. Стена — не бетонно-керамическая, как остальные, а из толстого прозрачного оргстекла. Собственно, не одна, а две прозрачные стенки, расположенные на расстоянии сантиметров тридцать друг от друга... Пространство между ними заполняли божьи коровки. Из темноты сверху тянулись серебристые прутья или стержни, и на каждом сидел модуль. Около сотни, если не больше. Они застыли; усики, направленные вверх, не шевелились.
Дан пошел вдоль стены, иногда переступая через выходящие на высоте колен трубы, иногда пригибаясь. Вдруг три модуля, шевельнув усиками, рванулись вверх — секунду Дан видел их смазанные очертания, затем — прозрачные сероватые полосы, а потом они и вовсе исчезли, канув в узком пространстве над полостью. Наверное, получили какое-то задание от Программы... Но в каком темпе эти твари... то есть эти штуки движутся! Какая там скорость звука в воздухе? Будучи по природе своей гуманитарием, а не технарем, Дан плохо запоминал физические константы. Триста тридцать метров в секунду, что ли? Не могут они быстрее бегать, это ж начнут всякие эффекты возникать позади них, вибрация, грохот по всей общаге... А что если внутристенные полости и все эти колодцы, которыми, по словам Джоконды, напичкано здание, заполнены каким-то гелем, и модули сквозь него носятся?
Впереди вновь защелкало, теперь громче. Кто-то засопел. Дану пришлось улечься на пол, чтобы пробраться под толстой трубой. Преодолев еще несколько метров, он вышел на свободное пространство.
Большой коллектор, величиной чуть ли не с ангар для туристических дирижаблей. Стены и потолок были усеяны круглыми отверстиями: по трубам пневматика стягивала сюда мусор со всей общаги и окрестных домов. Черный пол, казалось, состоял из нефти или смолы... Перистальтика: обрывки пластипапера, снежными хлопьями просыпавшиеся с потолка, медленно поползли по нему в дальнюю часть коллектора.
Данислав стоял на узкой полке, что тянулась по периметру в паре метров над полом. Толстые нити паутины шли от стен и труб, и примерно на середине коллектора собирались в нечто, от чьей топографической изощренности у Дана зазвенело в голове. Как если бы несколько лент Мебиуса продели друг сквозь друга, окружили спиралями и поместили внутрь тора. Паутина — Дан решил, что это клейкий пластик — свертывалась трубами, образованные ею полотнища изгибались, проходили одно в другое и пересекались в немыслимых конфигурациях. Стены и потолок затянула радужно отблескивающая янтарная пленка. Ее длинные лепестки покрывали и пол — вдоль краев он усох и затвердел.
Модуль медленно двинулся по полке; Дан боком пошел следом, прижавшись к стене, искоса поглядывая на центр кластера. Ненормальная топография паутины словно передалась и пространству, в котором эта паутина сейчас располагалась, высосала из него обычные свойства и наделила какими-то новыми, диковинными качествами.
Они достигли участка, затянутого янтарной пленкой. Сопение зазвучало вновь: на краю паутины что-то двигалось.
— Эй, Эрик, — негромко позвал Дан. — Слышишь! Что это такое?
Модуль настороженно пошевелил усиками и пробубнил хрипловатым голосом Джоконды:
— Данные недостаточны. Предположительно: высоколегированная монослойная алмазная пленка, выращенная на трехмерных подложках. Вероятно: оболочка жизнеобеспечивающего кластера.
— Эрик! Я не хочу сейчас разговаривать с программой! Уберите к Джоконду, дайте мне человека!
Модуль молча трусил дальше. Чпок-чпок его ножек едва доносилось сквозь бульканье и хлюпанье перистальтики. В коллекторе было тепло и влажно, мелкие капли конденсировались на лице и запястьях Дана. Его комфортка сама собой охладилась.
То, что двигалось в паутине, часто исчезало среди нитей; пока что Данислав разглядел лишь силуэт размером с большую собаку. Существо отчетливо сопело, а иногда поскрипывало и щелкало. Возле стены в паутине висел комплект аппаратуры: компьютерный терминал устаревшей конструкции, с обычной плоской клавиатурой, множество мониторов, пара тихо гудящих вентиляторов, что-то еще, вполне банальное, вроде небольшой микроволновки, голограммного проектора, переносной радарной установки... Все это озарял льющийся снизу, из-под паутины, нежно-зеленый свет.
Порыв ветра — и рядом пролился дождь мелких осколков; вылетев из трубы, они упали на участок, затянутый янтарной пленкой. Данислав скосил глаза вниз. Некоторое время ничего не происходило, затем осколки задрожали: быстро-быстро, при этом чуть перемещаясь, скользя в одну сторону. Вибрация достигла такой частоты, что стекляшки стали прозрачными облачками молекул — и растеклись по пленке, впитались в нее.
Сопение раздалось совсем близко. Дан поднял взгляд и остановился.
Его мозг заскрипел, тяжело заворочался в голове, пытаясь обработать поступившую информацию — будто солидная фирма со старыми традициями, состоящая из пожилых, все повидавших клерков, столкнувшихся вдруг с чем-то принципиально новым, доселе невиданным. Поначалу стандартная процедура шла гладко: наполняющий коллектор тусклый свет отражался от Кибервомбата, та часть фотонов, что попадала в глаза Дана, фокусировалась в хрусталиках и шла на сетчатку, где возникало соответствующее изображение. По глазному нерву курьеры-импульсы стремглав неслись в коленчатое тело таламуса, в Отдел Предварительной Обработки, где просыпались многочисленные клерки-нейроны, служба которых состояла лишь в том, чтобы разделять темные и светлые пиксели. От них аксоны тянулись к первичной зрительной коре в затылочной части, в Отдел более высокого уровня; сигналы передавались туда и преобразовывались в сложную последовательность разрядов корковых нейронов: одни реагировали на фактуру, другие — на очертания, цвет, объем, взаиморасположение составляющих объект частей... До сих пор все шло как по нотам, по давно накатанной бюрократической колее, но дальше Первичный Отдел зрительной коры задействовал своих посыльных-аксонов и передавал импульсы в Отдел по Ассоциациям и Идентификациям, где должно было произойти окончательное распознавание объекта. Здесь в огромной кладовой хранился весь запас уже накопленных образов: на тысячах стеллажей лежали дома, люди, облака, животные, насекомые, ландшафты и миллионы мелких предметов, отдельно упакованы были звуки и цвета, и тактильные ощущения хранились набором карточек в длинных ящиках архивного шкафа. Все было систематизировано, схожие образы лежали неподалеку, и вот тут-то и начиналась сумятица: оказалось, что задействованные для узнавания Кибервомбата ассоциации хранятся чуть ли не в противоположных концах кладовой. Никогда раньше местным клеркам не приходилось сопоставлять настолько разрозненные образы, комбинировать такой дикий, нелепый ассоциативный конструкт.
Короче, Кибервомбат — это было что-то с чем-то. Раньше Дан такого не видел. У него будто муравьи забегали под кожей на затылке. Но сильнее всего удивило то, что Кибервомбат, оказывается, никакой не «он». Это была «она» — и, боже мой, какой же странной была эта ‘она’!
Отдельные ее части складывались в общее постепенно, словно прямо на глазах у Дана — как если бы он наблюдал за одинаковыми клерками в черных узких брюках, остроносых туфлях, белых рубашках и застегнутых на все пуговицы жилетках, за клерками, что медленно стаскивали предметы из разных концов кладовой, пыхтя, клали их в центре и пытались составить в единое целое, ссорясь, беззвучно споря и размахивая руками. Нет, Кибервомбат была вполне цельной, но сложность ассоциативных цепочек приводила к тому, что обычно стремительный процесс распознавания стал мучительно медленным. Хозяйка кластера в первое мгновение представилась Дану в виде конгломерата материи сложной формы и фактуры, в виде некоей сумбурной конфигурации посреди паутины, и лишь постепенно сущность составляющих эту конфигурацию элементов начала проясняться.
Первыми из серой массы квантового супа выплыли конечности: четыре штуки, но не руки и ноги, скорее рычаги из костей и натянутых мышц, одним концом закрепленные на теле, а другим скользящие по паутине — там были ‘пальцы’, кольчатые хоботки, гибкие и подвижные, с ярко накрашенными обычными человеческими ногтями.
Костяные рычаги в форме Л были поставлены на почетное место в центре кладовой, а следом клерк-нейрон притащил тело и подвесил его горизонтально между рычагами.
Вполне человеческое, в смысле — женское. То есть с бюстом. Не таким, как у Джоконды, вполне рядовым... в смысле, рядового размера, но не внешнего вида: потому что левую грудь накрывал, или заменял, золоченый купол с круглым верньером на месте соска. Собственно, не тело, а торс — от таза до плеч. Снизу он был заключен в некое отдаленное подобие железных трусов, но очень уже необычной формы, напоминающей... напоминающей... форма этих ‘трусов’ напоминала... Из дальнего запыленного угла кладовой с победным видом прибежал клерк, обеими руками сжимая подходящую ассоциацию: итак, форма напоминала то, что Дан видел в натуре лишь однажды, давным-давно, когда родители повезли его на экскурсию — яранга, широкая у основания (там, где в нее погружалась нижняя часть торса) и с покатой вершиной. Железная. С двумя круглыми отверстиями-окнами по бокам — из этих-то отверстий и торчали рычаги-ноги.
Рычаги-руки выходили из плеч, место их соединения с торсом окружала каемка набухшей красной кожи.
Шея тоже имелась, но сильно искривленная, вроде перевернутой запятой — этакая большая ‘. Нижняя часть, защищенная воротником из металлических полосок, торчала между плеч, а на верхней сидела голова — затылком перпендикулярно к плоскости спины. Возле лопаток шелковистая кожа сменялась жесткой светло-коричневой шерсткой, на затылке она густела и аккуратной шапочкой облегала голову, доходя почти до бровей, тонких бровей на женском... но не человеческом, не совсем человеческом лице.
Нос... глаза... рот... уши... — еще четыре клерка прибежали из темноты кладовой и приставили эти части к уже почти оформленному образу. Уши маленькие и круглые, крошечные ноздри и звериные глазки с черными зрачками.
Аврал закончился. С облегчением клерки водрузили образ Кибервомбата на полку и, потирая руки, беззвучно попятились, потускнели и растворились в пыльных сумерках за стеллажами.
Теперь Дан видел ясно. Кибервомбат слегка напоминала паучиху, с полузвериной головой и человеческим торсом, который висел между четырьмя одинаковыми конечностями. Хватаясь гибкими пальцами за волокна, пощелкивая суставами и сопя, она ловко передвигалась по паутине. Вот она почти исчезла в переплетениях, вот возникла рядом с терминалом, задрала левую переднюю руку, набрала что-то, быстро прикасаясь длинными красными ногтями к сенсорам. Отступила, удовлетворенно бормоча. На конических трусах болталось несколько скобок с карабинами и цепочками, там висели какие-то электронные блоки, может, устройства флэш-памяти или что-то подобное, а еще пластиковые бутылочки и полотняные мешочки. Пальцы левой задней руки Кибервомбат сунула в один такой мешочек, достала что-то зеленое, отправила в рот и принялась жевать.
* * *
Дан заметил несколько оптоволоконных кабелей, скрепленных вместе пластиковыми ‘крокодилами’. Кабели шли от задних стенок висящих в паутине устройств и соединялись в толстый ‘ствол’, который исчезал среди нитей. Холодильная камера, пластмассовые ящики, радар... В коллекторе было душновато, и два тихо гудящих вентилятора овевали обнаженную спину киборга.
И свет — нежно-зеленый, испускаемый словно миллионами изумрудных пузырьков, беспрерывно набухающих и лопающихся где-то в глубине под паутиной. Оттуда доносилась музыка... или, вернее, никакой музыки не было, просто Дан ощущал, что внизу она есть — неслышная и странная, будто из параллельного мира, целиком лежащая в ультразвуковом диапазоне.
Кибервомбат набрала что-то на клавиатуре терминала, тот замигал светодиодами, запищал. Божья коровка, все это время висевшая неподвижно на стене перед Даном — наверное, люди Раппопорта, ошарашенные не меньше своего полевого агента, тоже пытались усвоить поступившую визуальную информацию, — шевельнуло усиками и сказала:
— Убить Кибервомбата.
— Что? — переспросил Дан. — Чего? Вы ошалели там?
Киборг повернула голову, показав оттопыренную верхнюю губу, и уставилась на гостей маленькими черными глазками. Подбородок двигался — она что-то усиленно жевала долотообразными выпирающими зубами. Дан подошел чуть ближе и остановился у самого края паутины. Модуль тоже переполз немного вперед.
Зеленый свет озарял сеть, киборга и аппаратуру, бросая на высокий потолок бледные сливающиеся тени. Несколько секунд хозяйка кластера рассматривала гостей, затем пожала плечами и повернула голову к терминалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Послушайте, а этот сервис антивирусный не засечет, что вы у него модуль стырили?
Эрик вновь не ответил — именно в этот момент крышка одного из люков со щелчком откинулась вверх, приподняв сидящую на ней божью коровку.
— Сюда, — сказала она и нырнула в темноту за люком.
Вздыхая и морщась, Данислав кое-как забрался в узкую трубу, задевая стенки плечами и затылком, пополз на локтях, видя едва освещенный силуэт модуля впереди. Он успел проползти несколько метров, когда люк закрылся, окунув трубу в непроглядную темень.
Дан закрыл глаза, потом открыл — один черт, что так, что этак ничего не видно, лишь мрак и плывущие в нем блеклые расплывчатые круги. Чпок-чпок-чпок разносилось по трубе. Потом модуль впереди зашуршал, завозился. Кожей лица Дан ощутил дуновение ветерка от его стремительных движений, и тут божья коровка глухо забормотала:
— Руководитель группы дерекламистов, Шунды Одома, 13 лет, сирота, ШВЛ... Данные о ШВЛ отсутствуют. Имеются сведения, что его старшие брат и сестра, близнецы Ася и Ник Одома, убиты во время нападения на детский дом Хрусталь, предположительно, совершенное Жилем Фнадом, объявленным Континентполом в общепланетарный розыск... — модуль щелкнул. — Поправка. Ася и Ник Одома считаются пропавшими без вести, их тела не были найдены в развалинах Хрусталя.
— Ну и черт с ними, — сказал Дан. — Тринадцать лет? Малец какой-то...
— Возраст не существенен. В мозг имплантирована синаптическая сеть. Искусственно стимулированная агрессивность. Эмо-наркоман, пользуется формингом прошлого поколения. В крайне жестокой среде сформировался характер решительного лидера...
— Меня больше этот ваш Вомбат интересует. Для чего мы его ищем?
— Просьба использовать ник Кибервомбат. Известно, что он обитает в нежестком жизнеобеспечивающем кластере с сильной поверхностью потенциальной энергии. Динамика ландшафта потенциальной энергии делает его способным передвигаться через основные планетарные среды. Для поддержания кинетики движения используется установка холодного термоядерного синтеза с акустической кавитацией ксенона в серной кислоте. При длительной остановке сегменты кластера расходятся, окружающее пространство включается в жизненную среду Кибервомбата. Кластер уже около трех месяцев зафиксирован под Общежитием.
— Что значит ‘основные планетарные среды’? — спросил Дан.
— Воздух, вода, земля, огонь...
— Земля? А камень?
— Сложный алгоритм вращательно-колебательных взаимоперемещений составных элементов кластера приводит к усилению энтропии в непосредственной близости от его оболочки, а сверхбыстрое общее вращение делают его квазитвердым телом, способным к движению сквозь твердые породы.
— Сквозь... Как он проникает сквозь них? Расплавляет и просачивается?
— Локально истончает и мигрирует, — поправил Эрик.
— Зачем я туда иду? — в который раз спросил Дан.
И тут же стало светло: впереди открылся люк.
Данислав стал выбираться. Он еще не успел толком разглядеть новое помещение, когда модуль заголосил:
— Получены данные: Кибервомбат переподчиняет антенну тесларатора! Защитный сервис Общежития определил угрозу и переведен в режим...
Что-то загудело, защелкало. Дан повернулся: множество труб, горизонтальных, вертикальных, наклонных, прямых и изогнутых... целый лес, так что пространства за ними не видно. Зато видна паутина — белые липкие волокна толщиной с мизинец, концами прилипшие к металлу и уходящие куда-то за трубы.
— Эрик! — позвал Данислав. — Эй, ты где?
Вдоль стены тянулось почти свободное от труб пространство, накрытое перекрещивающимися тенями. Можно протиснуться, решил Дан. Стена — не бетонно-керамическая, как остальные, а из толстого прозрачного оргстекла. Собственно, не одна, а две прозрачные стенки, расположенные на расстоянии сантиметров тридцать друг от друга... Пространство между ними заполняли божьи коровки. Из темноты сверху тянулись серебристые прутья или стержни, и на каждом сидел модуль. Около сотни, если не больше. Они застыли; усики, направленные вверх, не шевелились.
Дан пошел вдоль стены, иногда переступая через выходящие на высоте колен трубы, иногда пригибаясь. Вдруг три модуля, шевельнув усиками, рванулись вверх — секунду Дан видел их смазанные очертания, затем — прозрачные сероватые полосы, а потом они и вовсе исчезли, канув в узком пространстве над полостью. Наверное, получили какое-то задание от Программы... Но в каком темпе эти твари... то есть эти штуки движутся! Какая там скорость звука в воздухе? Будучи по природе своей гуманитарием, а не технарем, Дан плохо запоминал физические константы. Триста тридцать метров в секунду, что ли? Не могут они быстрее бегать, это ж начнут всякие эффекты возникать позади них, вибрация, грохот по всей общаге... А что если внутристенные полости и все эти колодцы, которыми, по словам Джоконды, напичкано здание, заполнены каким-то гелем, и модули сквозь него носятся?
Впереди вновь защелкало, теперь громче. Кто-то засопел. Дану пришлось улечься на пол, чтобы пробраться под толстой трубой. Преодолев еще несколько метров, он вышел на свободное пространство.
Большой коллектор, величиной чуть ли не с ангар для туристических дирижаблей. Стены и потолок были усеяны круглыми отверстиями: по трубам пневматика стягивала сюда мусор со всей общаги и окрестных домов. Черный пол, казалось, состоял из нефти или смолы... Перистальтика: обрывки пластипапера, снежными хлопьями просыпавшиеся с потолка, медленно поползли по нему в дальнюю часть коллектора.
Данислав стоял на узкой полке, что тянулась по периметру в паре метров над полом. Толстые нити паутины шли от стен и труб, и примерно на середине коллектора собирались в нечто, от чьей топографической изощренности у Дана зазвенело в голове. Как если бы несколько лент Мебиуса продели друг сквозь друга, окружили спиралями и поместили внутрь тора. Паутина — Дан решил, что это клейкий пластик — свертывалась трубами, образованные ею полотнища изгибались, проходили одно в другое и пересекались в немыслимых конфигурациях. Стены и потолок затянула радужно отблескивающая янтарная пленка. Ее длинные лепестки покрывали и пол — вдоль краев он усох и затвердел.
Модуль медленно двинулся по полке; Дан боком пошел следом, прижавшись к стене, искоса поглядывая на центр кластера. Ненормальная топография паутины словно передалась и пространству, в котором эта паутина сейчас располагалась, высосала из него обычные свойства и наделила какими-то новыми, диковинными качествами.
Они достигли участка, затянутого янтарной пленкой. Сопение зазвучало вновь: на краю паутины что-то двигалось.
— Эй, Эрик, — негромко позвал Дан. — Слышишь! Что это такое?
Модуль настороженно пошевелил усиками и пробубнил хрипловатым голосом Джоконды:
— Данные недостаточны. Предположительно: высоколегированная монослойная алмазная пленка, выращенная на трехмерных подложках. Вероятно: оболочка жизнеобеспечивающего кластера.
— Эрик! Я не хочу сейчас разговаривать с программой! Уберите к Джоконду, дайте мне человека!
Модуль молча трусил дальше. Чпок-чпок его ножек едва доносилось сквозь бульканье и хлюпанье перистальтики. В коллекторе было тепло и влажно, мелкие капли конденсировались на лице и запястьях Дана. Его комфортка сама собой охладилась.
То, что двигалось в паутине, часто исчезало среди нитей; пока что Данислав разглядел лишь силуэт размером с большую собаку. Существо отчетливо сопело, а иногда поскрипывало и щелкало. Возле стены в паутине висел комплект аппаратуры: компьютерный терминал устаревшей конструкции, с обычной плоской клавиатурой, множество мониторов, пара тихо гудящих вентиляторов, что-то еще, вполне банальное, вроде небольшой микроволновки, голограммного проектора, переносной радарной установки... Все это озарял льющийся снизу, из-под паутины, нежно-зеленый свет.
Порыв ветра — и рядом пролился дождь мелких осколков; вылетев из трубы, они упали на участок, затянутый янтарной пленкой. Данислав скосил глаза вниз. Некоторое время ничего не происходило, затем осколки задрожали: быстро-быстро, при этом чуть перемещаясь, скользя в одну сторону. Вибрация достигла такой частоты, что стекляшки стали прозрачными облачками молекул — и растеклись по пленке, впитались в нее.
Сопение раздалось совсем близко. Дан поднял взгляд и остановился.
Его мозг заскрипел, тяжело заворочался в голове, пытаясь обработать поступившую информацию — будто солидная фирма со старыми традициями, состоящая из пожилых, все повидавших клерков, столкнувшихся вдруг с чем-то принципиально новым, доселе невиданным. Поначалу стандартная процедура шла гладко: наполняющий коллектор тусклый свет отражался от Кибервомбата, та часть фотонов, что попадала в глаза Дана, фокусировалась в хрусталиках и шла на сетчатку, где возникало соответствующее изображение. По глазному нерву курьеры-импульсы стремглав неслись в коленчатое тело таламуса, в Отдел Предварительной Обработки, где просыпались многочисленные клерки-нейроны, служба которых состояла лишь в том, чтобы разделять темные и светлые пиксели. От них аксоны тянулись к первичной зрительной коре в затылочной части, в Отдел более высокого уровня; сигналы передавались туда и преобразовывались в сложную последовательность разрядов корковых нейронов: одни реагировали на фактуру, другие — на очертания, цвет, объем, взаиморасположение составляющих объект частей... До сих пор все шло как по нотам, по давно накатанной бюрократической колее, но дальше Первичный Отдел зрительной коры задействовал своих посыльных-аксонов и передавал импульсы в Отдел по Ассоциациям и Идентификациям, где должно было произойти окончательное распознавание объекта. Здесь в огромной кладовой хранился весь запас уже накопленных образов: на тысячах стеллажей лежали дома, люди, облака, животные, насекомые, ландшафты и миллионы мелких предметов, отдельно упакованы были звуки и цвета, и тактильные ощущения хранились набором карточек в длинных ящиках архивного шкафа. Все было систематизировано, схожие образы лежали неподалеку, и вот тут-то и начиналась сумятица: оказалось, что задействованные для узнавания Кибервомбата ассоциации хранятся чуть ли не в противоположных концах кладовой. Никогда раньше местным клеркам не приходилось сопоставлять настолько разрозненные образы, комбинировать такой дикий, нелепый ассоциативный конструкт.
Короче, Кибервомбат — это было что-то с чем-то. Раньше Дан такого не видел. У него будто муравьи забегали под кожей на затылке. Но сильнее всего удивило то, что Кибервомбат, оказывается, никакой не «он». Это была «она» — и, боже мой, какой же странной была эта ‘она’!
Отдельные ее части складывались в общее постепенно, словно прямо на глазах у Дана — как если бы он наблюдал за одинаковыми клерками в черных узких брюках, остроносых туфлях, белых рубашках и застегнутых на все пуговицы жилетках, за клерками, что медленно стаскивали предметы из разных концов кладовой, пыхтя, клали их в центре и пытались составить в единое целое, ссорясь, беззвучно споря и размахивая руками. Нет, Кибервомбат была вполне цельной, но сложность ассоциативных цепочек приводила к тому, что обычно стремительный процесс распознавания стал мучительно медленным. Хозяйка кластера в первое мгновение представилась Дану в виде конгломерата материи сложной формы и фактуры, в виде некоей сумбурной конфигурации посреди паутины, и лишь постепенно сущность составляющих эту конфигурацию элементов начала проясняться.
Первыми из серой массы квантового супа выплыли конечности: четыре штуки, но не руки и ноги, скорее рычаги из костей и натянутых мышц, одним концом закрепленные на теле, а другим скользящие по паутине — там были ‘пальцы’, кольчатые хоботки, гибкие и подвижные, с ярко накрашенными обычными человеческими ногтями.
Костяные рычаги в форме Л были поставлены на почетное место в центре кладовой, а следом клерк-нейрон притащил тело и подвесил его горизонтально между рычагами.
Вполне человеческое, в смысле — женское. То есть с бюстом. Не таким, как у Джоконды, вполне рядовым... в смысле, рядового размера, но не внешнего вида: потому что левую грудь накрывал, или заменял, золоченый купол с круглым верньером на месте соска. Собственно, не тело, а торс — от таза до плеч. Снизу он был заключен в некое отдаленное подобие железных трусов, но очень уже необычной формы, напоминающей... напоминающей... форма этих ‘трусов’ напоминала... Из дальнего запыленного угла кладовой с победным видом прибежал клерк, обеими руками сжимая подходящую ассоциацию: итак, форма напоминала то, что Дан видел в натуре лишь однажды, давным-давно, когда родители повезли его на экскурсию — яранга, широкая у основания (там, где в нее погружалась нижняя часть торса) и с покатой вершиной. Железная. С двумя круглыми отверстиями-окнами по бокам — из этих-то отверстий и торчали рычаги-ноги.
Рычаги-руки выходили из плеч, место их соединения с торсом окружала каемка набухшей красной кожи.
Шея тоже имелась, но сильно искривленная, вроде перевернутой запятой — этакая большая ‘. Нижняя часть, защищенная воротником из металлических полосок, торчала между плеч, а на верхней сидела голова — затылком перпендикулярно к плоскости спины. Возле лопаток шелковистая кожа сменялась жесткой светло-коричневой шерсткой, на затылке она густела и аккуратной шапочкой облегала голову, доходя почти до бровей, тонких бровей на женском... но не человеческом, не совсем человеческом лице.
Нос... глаза... рот... уши... — еще четыре клерка прибежали из темноты кладовой и приставили эти части к уже почти оформленному образу. Уши маленькие и круглые, крошечные ноздри и звериные глазки с черными зрачками.
Аврал закончился. С облегчением клерки водрузили образ Кибервомбата на полку и, потирая руки, беззвучно попятились, потускнели и растворились в пыльных сумерках за стеллажами.
Теперь Дан видел ясно. Кибервомбат слегка напоминала паучиху, с полузвериной головой и человеческим торсом, который висел между четырьмя одинаковыми конечностями. Хватаясь гибкими пальцами за волокна, пощелкивая суставами и сопя, она ловко передвигалась по паутине. Вот она почти исчезла в переплетениях, вот возникла рядом с терминалом, задрала левую переднюю руку, набрала что-то, быстро прикасаясь длинными красными ногтями к сенсорам. Отступила, удовлетворенно бормоча. На конических трусах болталось несколько скобок с карабинами и цепочками, там висели какие-то электронные блоки, может, устройства флэш-памяти или что-то подобное, а еще пластиковые бутылочки и полотняные мешочки. Пальцы левой задней руки Кибервомбат сунула в один такой мешочек, достала что-то зеленое, отправила в рот и принялась жевать.
* * *
Дан заметил несколько оптоволоконных кабелей, скрепленных вместе пластиковыми ‘крокодилами’. Кабели шли от задних стенок висящих в паутине устройств и соединялись в толстый ‘ствол’, который исчезал среди нитей. Холодильная камера, пластмассовые ящики, радар... В коллекторе было душновато, и два тихо гудящих вентилятора овевали обнаженную спину киборга.
И свет — нежно-зеленый, испускаемый словно миллионами изумрудных пузырьков, беспрерывно набухающих и лопающихся где-то в глубине под паутиной. Оттуда доносилась музыка... или, вернее, никакой музыки не было, просто Дан ощущал, что внизу она есть — неслышная и странная, будто из параллельного мира, целиком лежащая в ультразвуковом диапазоне.
Кибервомбат набрала что-то на клавиатуре терминала, тот замигал светодиодами, запищал. Божья коровка, все это время висевшая неподвижно на стене перед Даном — наверное, люди Раппопорта, ошарашенные не меньше своего полевого агента, тоже пытались усвоить поступившую визуальную информацию, — шевельнуло усиками и сказала:
— Убить Кибервомбата.
— Что? — переспросил Дан. — Чего? Вы ошалели там?
Киборг повернула голову, показав оттопыренную верхнюю губу, и уставилась на гостей маленькими черными глазками. Подбородок двигался — она что-то усиленно жевала долотообразными выпирающими зубами. Дан подошел чуть ближе и остановился у самого края паутины. Модуль тоже переполз немного вперед.
Зеленый свет озарял сеть, киборга и аппаратуру, бросая на высокий потолок бледные сливающиеся тени. Несколько секунд хозяйка кластера рассматривала гостей, затем пожала плечами и повернула голову к терминалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28